Ветер перемен

      Леоне откровенно забавляло поведение девушки: вот они сидели вместе за одним столиком, а вот уже идут на приличной дистанции, будто никак не связаны. К чему такая осторожность? Аббаккио не мог ответить и даже не мог предположить, что творится в голове Марино, поэтому виду не подал, и даже усмешка не пробежала на его матово-чёрных губах.       В самолёте прохладно — хотя, правильнее будет сказать, что просто свежо — и приятно пахнет. Бизнес-класс, поэтому кресла были более чем комфортабельными и обтянуты дорогой кожей. Леоне, дабы не навязывать напарнице свою компанию, предпочёл сесть неподалёку, на другой стороне рядом с иллюминатором. В голове всплывали воспоминания его опыта подмены летчика и столкновение с бессмертным стандом. Леоне усмехнулся тихо. Эти воспоминания не были болезненными, но где-то глубоко в душе дарили ему некое приятное чувство, греющее в груди.       В наушниках — в наушнике, ибо другой был благополучно приспущен, чтобы окончательно не абстрагировать себя от реальности — играла спокойная, но не дающая уснуть музыка. Леоне вежливо (насколько, конечно же, мог со своей усталостью) попросил бокал вина, а после ещё один — только ради улучшения столь измотанного состояния и составление приятной компании для какого-то новенького журнала мод. А может, и не только ради этого. Леоне пил и пьет алкоголя достаточно, чтобы знать, как то или иное количество, например, вина будет на него действовать.       От одного-двух бокалов уйдут навязчивые мысли, от трёх-четырёх его мысли станут чище, менее болезненными, а если выпить больше — эмоции притупятся окончательно. Впрочем, эта свобода от «больных мозолей» и стала главной причиной столь тяжелого запоя Аббаккио. Стыдно ли ему за это? Возможно, но, скорее, только за свой непристойный и жалкий вид перед Бруно. Зачем же Леоне пьёт сейчас, когда за плечами остался тот горестный опыт? Чтобы синьора Марино хотя бы на час, хотя бы на полчаса отпустила его угрюмое сознание.       А Виттория абсолютно пустым взором смотрела куда-то вперёд, будто даже не на спинку стоящего впереди кресла, а сквозь него. Голова была пустая, не было ни одной мысли ни по заданию, ни просто отвлечённых. Ей всё ещё ужасно хотелось спать, но засыпать было страшно. Снотворное, оно сейчас так необходимо. Две таблетки Марино проглотила, даже не запивая, осталось совсем чуть-чуть. Совсем чуть-чуть для погружения в сон. Будут ли девушке сниться кошмары или же всё обойдётся она не знала наверняка — воля случая. Минута. Две. Три. Глаза постепенно начали закрываться, тело расслаблялось, голова чуть свесилась набок. Это был довольно сильный препарат, но даже его иногда было недостаточно, чтобы Вита смогла забыться.       Перед глазами абсолютная пустота. Такая приятная пустота. Впервые в жизни Виттории ничего не снится, и это было куда лучше, чем её привычные сновидения. Но вот перед глазами мелькают пепельные пряди, Тория слышит такой привычный глубокий голос, и это заставляет уголки губ чуть приподняться. Нет кошмаров, нет страха и боли — только привычный и полюбившийся образ мрачного напарника, который она всегда была рада видеть, и не только во снах. Аббаккио казался ей крайне загадочной персоной, темноволосая и сама до конца не понимала почему так яростно искала и ищет оправдание его грубости. Она не раз сама себе задавала вопрос касаемо его прошлого, но ответа никогда не было и вряд ли когда-нибудь будет. Тория дышит размеренно, спокойно, немного улыбается во сне, а на уголках глаз едва заметно дрожат формирующиеся слёзы.       Банда Буччеллати. Они стали ей семьёй, стали чем-то важным и родным для девушки, особенно Леоне. К нему её тянуло, хоть та и противилась поначалу. Ей казалось, что он ужасно одинок, одиночество уничтожает его, но до той ночи она и понятия не имела с какой стороны подойти к нему. Мужчина казался неприступной крепостью для Виттории, но оттого-то он и был притягательным, даже желанным в некотором роде. Бесспорно, Бруно тоже был интересной личностью, не менее интересной, чем угрюмый Аббаккио, но он был для девушки слишком светел и чист. Он был сродни ангелу, и потому почти в тот же самый момент, когда девушка вступила в организацию, она напрочь отмела хоть какие-то попытки произвести впечатление на многоуважаемого капореджиме. Миста и Наранча отпадали ещё в самом начале знакомства с ними — дети, несмотря на довольно взрослые поступки. И именно с того дня в стервозной душонке Виттории Марино прочно поселился образ Леоне Аббаккио. Они оба были похожи: два стервозных человека, острые на язык, оба угрюмые, но втайне заботящиеся о своей банде. Много точек соприкосновения.       Леоне не выдержал и позволил себе прикрыть глаза прямо перед посадкой, и эти несчастные двадцать минут только усугубили ситуацию. Под веками, казалось, насыпали песок, а внешний вид Аббаккио так и кричал: «Не подходи — убьёт». Но убивать он не собирался — только грезил о том, чтобы смыть макияж и упасть лицом в подушку хотя бы на час. К счастью, его желание было близко к исполнению, ибо у аэропорта Рима стоял-дожидался транспорт, предусмотренно заказанный Буччеллати. «Как заботливо с его стороны», — с мысленным закатом глаз и усмешкой — показать это в живую просто не хватало сил — сказал про себя Леоне, ненадолго останавливаясь, чтобы сравнить дистанцию между Витторией, что, к счастью, выглядела менее «убито» и печально. Краем глаза Аббаккио заметил, что ей удалось поспать в самолёте, и это грело ему душу. Пусть хоть кто-нибудь в этом дуэте чувствует себя плюс-минус бодро. Леоне действительно радовало относительно хорошее состояние Виттории, её столь редкая улыбка. Неосознанно, но мужчина был готов на всё, чтобы защитить Марино, спасти от всех невзгод. Он был готов плеваться ядом от осознания, что именно такое грязное место, как мафия, подарило ей шанс на спасение.       Вновь дорогой кожаный салон автомобиля, вновь контрастирующий с теплой улицей Рима прохладный воздух салона автомобиля не дал Аббаккио окончательно забыться в желанном сне. Леоне закурил сигарету, высовывая ту из окна машины, дабы никого из своей скромной компании в виде синьоры Марино и водителя не беспокоить резким запахом табачного дыма. Гадко, едко, но этого достаточно, чтобы не отрубиться, прильнув лбом к холодному стеклу. Рим после относительно недавних событий с предыдущим боссом Пассионе ни капли не изменился. Все те же улицы, все та же ночная атмосфера пустоты. Город спит. Машина остановилась у дорогого — спасибо, Бруно — отеля, и, едва слышно поблагодарив водителя, Леоне вышел из машины. — Иди вперёд, Виттория, я возьму вещи.       Снотворное было действительно сильным, но, даже несмотря на это, быстро проснуться не составило никакого труда. Краем глаза наблюдать за Леоне было интересно. Он сам казался ей интересным, но, отметая в сторону лишние мысли, что так и лезли в голову, девушка уже более сосредоточенно погружалась в работу. Небольшой сон во время полёта дал немного отдохнуть измученному сознанию. Никаких кошмаров, никаких неприятных воспоминаний. «Лучше б так было всегда», — думается девушке, когда она ловит себя на мысли, что ей опять во снах пришёл образ её напарника. Чуть потирая глаза, она заметила, что под ними застыли слёзы. Странно. — Хорошо, жду тебя на ресепшене, — покинув салон последней, проговорила Виттория, одобрительно кивая. Учтиво улыбнувшись водителю, девушка прошла до огромных стеклянных дверей и зашла внутрь. Сам холл был большим, он навевал воспоминания о школьной поездке, оттого-то на лице на долю секунды появилась ностальгическая улыбка. Несмотря на довольно поздний час, в холле то и дело можно было заметить людей, читающих журналы или попивающих кофе. Всё же что-то приятное и светлое в жизни девушки, нет-нет, но было. Подойдя к столику регистрации, Марино вежливо улыбнулась девушке, что стояла напротив. Назвав себя и пояснив, что на её имя и имя её соратника был забронирован номер, темноволосая получила бодрое «Да-да, помню» в ответ. По сотруднице было видно, что она любит эту работу… Во всяком случае, неплохо умеет врать. Заполняя необходимые данные в реестре, Вита слушала разъяснения насчёт того, как найти нужный номер. Пятый этаж, направо, номер 523 — ничего сложного. «Пятый этаж, направо, 523 номер, пятый этаж и направо…» — Леоне крутил слова женщины с ресепшна в голове, закинув на плечо сумку соратницы. Он, достаточно быстро, но недостаточно уверенно в силу своей усталости, шёл по коридорам отеля, мало обращая внимания на, казалось бы, приятный взору дизайн помещения. Дверь номера отворяется, и снова прохладный воздух встретил Аббаккио. И не только он. Оказавшись в номере и даже уместив багаж на небольшом диване у окна, Леоне крайне неожиданным сюрпризом встретила большая — очень большая, — двухместная кровать и отсутствие дополнительных комнат, не считая, конечно же, ванной. Взгляд усталых голубых глаз с бровью вскинутой медленно переместился на Витторию, а после на кровать. — Займу диван, — негромко выдал он, даже несколько озадаченно освободив тот от багажа, первым делом достав из чемодана костюм, дабы тот не помялся ещё больше. Не то чтобы Леоне было бы некомфортно делить одну постель с Витторией, скорее, ему не хотелось бы нарушать её личное пространство (признайтесь, оно важно для каждого), заставлять чувствовать её некомфортно от своей не самой доброй и общительной компании. Да и жёсткий диван ему был привычнее мягчайшей огромной кровати… Хотя и отрицать Леоне не мог, что хотел быть рядом с ней, защищая от кошмаров, вероятно, весьма болезненного прошлого. Тем не менее он ни слова не добавил, лишь хмыкнул тихо и несколько загадочно да, прихватив косметичку из чемодана и пару полотенец из шкафа, направился в душ. Этой ночью он будет спать, как убитый, и никто не посмеет потревожить его чуткий сон.       Марино бросила не менее озадаченный взгляд на огромную кровать, а после — тихо посмеялась. «Во даёт наш капореджиме», — Вита видела в этом странный подтекст, хотя, скорее всего, его и не было. С другой стороны делить постель с Леоне… Темноволосая не на шутку задумалась каково это, спать с кем-то, но её раздумья прервали слова напарника. Тория чуть нахмурила тёмные брови. Достав тёмно-вишнёвое платье с глубоким вырезом на правом бедре из спортивной сумки, она обратила свой взор на мужчину. — Вот ещё! Будешь спать со мной, — на мгновение аж дыхание перехватило, когда до девушки дошло, что она сказала, однако отступать она не была намерена, потому лишь смущённо добавила, — если сам того хочешь.       Она была абсолютно не против его компании, учитывая то, что, хоть и немного в другом понимании, делила с мужчиной постель. Да, она любит личное пространство, не терпит его нарушения, но сейчас… Сейчас Виттория желала только то, чтобы Аббаккио как следует выспался, и что-то ей подсказывало, что тот небольшой диван ему вряд ли поможет с этим. Баночка со снотворным преспокойно расположилась на одной из прикроватных тумб. Его, конечно, пить слишком много было крайне опасно для здоровья, однако что-то так и говорило Марино, что препарат ей ой как пригодится снова — она откровенно не желала будить своего соратника криками, от которых сама просыпалась и не могла заснуть.       Леоне лишь хмыкнул в ответ на её столь сильное заявление. Довольно хмыкнул. Хотел ли он сладко поспать на широкой кровати с приятнейшим постельным бельём, не ютясь на узком диване? Возможно. Но ожидал ли он таких слов от Виттории, холодной и страстно требующей личного пространства? Вряд ли. Но это согрело Аббаккио душу. Приятно согрело. Ровно как и то скромное дополнение к словам, которое в очередной раз показало Леоне, что в паре с ним стоит не машина, запрограммированная на чёткие исполнения обязанностей и убийства, а живая, эмоционально живая девушка, пусть и сломанная внутри, как практически каждый мафиози. Конечно же Леоне не упустит шанс занять место на мягкой кровати.       Горячий душ приводит в чувства и расслабляет одновременно, позволяет спокойно выдохнуть, наслаждаясь затишьем. В зеркале Аббаккио видел лишь свой призрак: усталый (ещё более усталый из-за нескрытых синяков под глазами), бледный, казалось, с полупрозрачной кожей, под которой не мудрено было заметить тот или иной фиолетово-синеватый капилляр. А может, ему просто почудилось из-за банальной усталости и изнеможденности. Как-никак, даже привыкшему ко сну в пару часов за день (а бывает и целых два) Леоне необходим разгрузочный день в виде хорошей возможности отоспаться и не думать какое-то время о работе, о назойливом прошлом, о госпоже Марино, чёрт её возьми.       Леоне, вытирая лицо небольшим полотенцем, вышел из душа в своём привычном спальном одеянии. Ничего не сказав спутнице, тот опустился на край кровати, скромно даже для самого себя — Аббаккио и сам где-то в глубине души чувствовал себя особенно смущенно из-за подобной мелочи. Он крайне редко — почти что никогда — не позволял себе делить кровать с кем-либо. Слишком личным, слишком интимным было для него это незамысловатое действие. То ли недоверие им управляло, то ли банальное нежелание просыпаться и видеть у себя под боком кого-либо. Однако с Витторией его чувства, казалось, поменялись. С Витторией он действительно хотел бы просыпаться рядом, он действительно на подсознательном уровне хотел ей доверять… «Вот же ведьма», — мысленно чертыхнулся он, опуская спину на мягкую поверхность.       Слыша, как тело опустилось на постель, Марино едва заметно мягко улыбнулась. Повседневные вещи осторожно легли на прикроватную тумбочку, там же, где и находилось снотворное. Оставаясь только в белье (девушка и верх бы с удовольствием сняла, но ей казалось это лишним), Вита бросила взгляд на Аббаккио, улыбка стала ещё более заметной. Всё ещё непривычно видеть его без «боевого раскраса», но так он казался ей очаровательным. Возможно во второй раз лекарство не потребуется, возможно она будет спать спокойно. Спокойствие… Когда оно было? Когда в последний раз девушка была в состоянии покоя? Она не помнила и вряд ли вспомнит. Осторожно садясь на другой край кровати, Марино сделала тихий глубокий выдох. Смущает вся эта ситуация, но отступать уже нельзя, потому голова падает на подушку. — Спокойной ночи, я полагаю? — прозвучало ещё более смущённо и неуверенно, но по голосу можно было понять, что Виттория была счастлива, она улыбалась. Темноволосая невольно повернулась лицом к мужчине. Сердце забилось сильнее, но Марино сделала глубокий вдох и лишь прикрыла глаза, отгоняя навязчивое желание прижаться к Леоне, уткнуться носом ему в грудь и забыться во снах, вдыхая его запах. Однако рука предательски потянулась к нему — Марино на подсознании хотела быть ближе к нему, чем сейчас, но надо держать комфортную для всех дистанцию.       Девушка ещё не провалилась в сон, но была в некотором промежуточном состоянии. В голове смешались кошмары и образ мрачного напарника, что привиделся ей в том коротком сне в самолёте. Однако это всё отметалось, едва в сонный разум приходило осознание, что виновник её терзаний, тот, с кем она провела две самые сладкие ночи, снова находится так близко. На бледном лице вновь появляется мягкая улыбка. — Доброй ночи, — достаточно тихо проговорил Леоне, устремляя взор усталых глаз куда-то в потолок… или даже куда-то сквозь него. Аббаккио был неподвижен — он словно утопал в матрасе средней жесткости, а тонкое одеяло этому только способствовало. Он слышал, как к нему приближается рука соратницы, но он не знает, как правильно расценивать этот жест. Так или иначе он осторожно взял Витторию за руку, за пальцы, которые после нежно сплёл со своими, легко, чтобы в любой момент девушка могла отстраниться. Наконец-то Аббаккио закрывает глаза. Казалось, за столь длительный период времени он первые насколько быстро погрузился в сон.       И во сне было тепло. Леоне снились крепкие объятия, покой. Никаких выстрелов, никаких криков и смертей. Леоне не проснулся в холодном поту. Были только полная тишина и единение с особой, беспощадно захватившей его разум своим очаровательным видом. А Леоне и не был против. Во сне он даже с привычной позы на спине перевернулся на бок, непроизвольно приблизившись к девушке, к её теплу. Пожалуй, это была одна из самых спокойных ночей за последние несколько лет. Как минимум, потому что ему не нужно было рано вставать ради отчётов или каких-либо миссий. А как максимум, рядом с ним была персона, в которую Аббаккио — ах, как больно его гордости это признавать — без памяти влюбился, пусть и не ярко выражал свои чувства — не умеет делать это правильно, боится любить, боится потерять любимую, к которой обязательно привяжется.       Марино всегда засыпала быстро с лекарством или без него. На мгновение тепло мужчины, ощущаемое так близко, пробудило её ото сна, однако ещё раз мягко улыбнувшись, вновь проваливалась в сон, невольно прижимаясь к Аббаккио. Чувствовать его рядом было до неприличного приятно, приятно слышать его размеренное дыхание. Девушка и не скрывала от самой себя то, что умудрилась привязаться и влюбиться в напарника. Ей хорошо рядом с ним, она хотела, чтобы и ему было хорошо с ней.       Сны перемешались. Были в них и горечь прошлого, и маленькие радости настоящего. Дыхание во сне то и дело сбивалось, однако в руках Леоне Тория оставалась неподвижной, только брови иногда то хмурились, то морщился лоб и приоткрывался рот, будто девушка вот-вот будет молить кого-то о чём-то. На уголках глаз снова образовывались кристаллики слёз. Марино невнятно тихо бормотала просьбу не оставлять её. Эта просьба была адресована Аббаккио. Она видела его во сне, видела, как его образ в мягком свете, струящемся в кабинет отчима прячется за тяжёлой деревянной дверью. Невольно темноволосая прижимается плотнее к мужчине, рефлекторно делая глубокий вдох через нос, и успокаивается, чувствуя тепло тела соратника.       Утром Вита обнаружила себя в объятиях Леоне; на сердце было тепло. Спешить было некуда, и потому привычка вставать рано в это утро была послана куда подальше. Уткнувшись носом в грудь напарника, Тория позволила себе поваляться немного дольше. В конце концов, когда же ещё ей выпадет шанс быть настолько близко к человеку, за которого она готова убивать? На глазах у всей банды она всё ещё та самая стерва, которой Аббаккио готов был перегрызть глотку, потому ночные "душевные разговоры" могут оканчиваться только лишь уходом одного из них под утро, пока вся резиденция ещё спит. Леоне пахнет приятно, вдыхать его запах хотелось снова и снова, ровно так же, как и зарываться пальцами в пепельные пряди. Что за розовые сопли, Виттория Марино?