Ветер перемен

      Невольно Леоне зарывался носом в оказавшуюся настолько близко темноволосую макушку, руки его, если не прижимали девушку к себе, то просто обнимали — этого было достаточно для ощущения уюта и комфорта. Леоне практически никогда не спал с кем-либо вот так, просто обнимаясь и нежась под одеялом, — мало кому доверял себя во сне… Да и вообще пассий у него было не так много для такого. Но, так или иначе, такие тёплые, переполненные нежностью моменты были для Аббаккио ценнее всякой бурной ночи с накалами страстей. Леоне банально не хотелось открывать глаза, просыпаться — хотелось вновь впасть в дрему, забыться в чутком сне и не беспокоиться ни о чем.       Однако всё хорошее должно когда-нибудь заканчиваться. Леоне, вероятно, проснулся не первым — чужие чересчур активные для сна телодвижения разбудили его, — но первым он перевернулся с бока на спину, разрывая такие тёплые объятия и устремляя взгляд в потолок, чтобы наконец проснуться. После взгляд голубых глаз упал на часы неподалёку — почти десять часов утра. Впрочем, именно в такое время Леоне просыпается, когда засиживается с работой до самой ночи, однако в данный момент он чувствовал себя очень даже выспавшимся. Глаза не слипались, а настроение не было паршивым настолько, что хотелось вгрызться в глотку первому неугодному, наоборот, оно было очень даже спокойным, как природа после дождя — не иначе.       Чуть опуская взгляд ниже, Леоне обращает внимание на пригревшуюся под боком Витторию. Кончиками пальцев он проводит по макушке, пропускает между ними шелковистые пряди. И всё-таки синьора Марино выглядит очаровательно, даже во сне. Особенно трепещет сердце Аббаккио, когда она спокойна, когда в её глазах нет страха, вероятно, связанного с прошлым.       Глубокий вдох через нос, тёмные ресницы чуть дрогнули, глаза приоткрылись. Это утро было однозначно самым лучшим, лучшим из всех последних, как минимум потому, что в девушка нормально поспала. Нежная улыбка озарила лицо Виттории; ещё один глубокий вдох и выдох. Туман из головы улетучивался, принося ясность ума. Приятную тишину не хотелось нарушать, лишь чувствовать грубоватые пальцы в прядях волос. Серые глаза прошлись по чертам Аббаккио, веснушки на его носу и щеках казались Тории милыми, их хотелось целовать, но она одёрнула себя, мысленно ругая за такие чрезмерно нежные мысли и побуждения. — Доброе утро, Леоне, — мягко проговорила Марино невольно поправляя мягкие пепельные пряди.       Леоне едва удержал себя от того, чтобы не приластиться щекой, подобно большому коту, к нежной руке девушки, столь ласково поправляющей пряди его пепельных волос. Он, всячески отрицающий свою тактильность, определенно истосковался по таким обычным, но до трепета в сердце приятным касаниям, объятиям и банальным держаниям за руки, переплетениям пальцем и… «Ради Христа, Леоне, очнись, прекрати думать об этой сладкой вате! Начни думать о задании», — грубо отдернул его внутренний рациональный голос.       То, что было в этом номере — останется в этом номере. Темноволосая это прекрасно понимала, и даже, в общем-то, была не против. Ей хватит этих ночей, которые они проведут вместе в Риме. Однако что-то внутри говорило, что Виттория очень сильно привыкнет к ощущению чужого тепла рядом, и от этой привычки избавиться будет очень непросто. Неприятное осознание, но от гнетущего чувства проще избавиться. Тонкие пальцы Марино зарываются в её тёмные волосы, немного взъерошивают их. Серые глаза с теплотой вновь смотрят на ещё лежащего Леоне, но девушка быстро переключает своё внимание на задание. В ближайшее время могли доставить сопутствующую необходимую информацию, и потому стоило сконцентрироваться на важном, для прочего имеется ночь.       Теперь Вита проснулась окончательно и перевернулась на спину. Вставать совсем не хотелось, но проваляться весь день в постели было неправильно, и потому девушка покидает тёплую постель первая, потягивается, вытягиваясь, словно струна, и скрывается за дверью в ванную. Аббаккио, когда соратница скрылась за дверью ванной комнаты, поднялся с кровати да, уперев локти в колени, кончиками пальцев взъерошил волосы, приводя себя и своё хладнокровие в чувство. Прохладный душ придаёт сил, мягкое полотенце впитывает в себя воду, стекающую по женскому телу. Приведя себя в порядок, Тория возвращается обратно и одевается.       Как только ванная комната освободилась, Леоне поспешил принять следом водные процедуры. Холодный душ, впрочем, был как нельзя кстати. Вот только в ванной Аббаккио пробыл несколько дольше, чем синьора Марино, — ежедневный ритуал в виде наведения около-готического марафета не должен быть пропущен ни при каких обстоятельствах (что, к слову, и являлось одной из причин частого отсутствия за завтраком). Будучи уже вновь в номере, в привычной одежде, Леоне протянул Виттории взятый из резиденции револьвер. — На всякий случай, — кратко пояснил мужчина. А сейчас, когда все готовы и собраны, самое время опоздать на завтрак, а также позвонить Буччеллати — получить информацию и выяснить, какими будут свои дальнейшие действия. Вероятно, хмурый дуэт встретится с информаторами по миссии, а может, раздобыть информацию придётся самим. Всю повестку дня объявит только голос Бруно.       Кивнув Леоне и взяв револьвер, девушка спрятала его. Тот Аббаккио, которого Тория видела утром, и тот, что предстал перед ней сейчас, казалось, были два совершенно разных человека. Вряд ли кто-либо, кроме самой Марино, поверил бы в то, что это не какие-то два странных близнеца, ведь в голове не укладывалось: каким образом человек, утром похожий на жуткого (но очаровательного, по скромному мнению темноволосой) призрака, может быть настолько притягательным после. Магия, не иначе. Несмотря присутствие мужчины, компанию которого Виттория признавала (хотя, поначалу, старалась держать его от себя настолько далеко, насколько это возможно), она сохраняла свою мобильность.       Сегодня намечалось получение более детальной информации. И, почему-то, именно в этот момент на бледном лице Марино на долю секунд промелькнула ностальгическая улыбка. Она ненароком вспомнила своих старых товарищей, с которыми она наводила порядок в Неаполе после освобождения. Девушка тогда была едва ли не одержима идеей наказывать людей, считающих своим долгом домогаться до несовершеннолетних. Банда была немногочисленная, всего пятеро, включая саму Виту, но они были максимально организованы для обычного хулиганья. Но эта банда, после роковой встречи с Буччеллати, будто, сквозь землю провалилась. Виттория пару раз, всего лишь, краем уха слышала, что один из этих ребят перебрался в Рим и является довольно значимой фигурой в сфере журналистики. Скандальный журналист, старающийся открыть людям глаза и показать правду, которая всем оказалась ненужной. Забавно будет, если нашим возможным информатором является именно он, — поймала себя на мысли Тория, выходя из номера.       Приятные пастельные тона огромных коридоров, уютная атмосфера вокруг — всё это вызывает на лице приятную улыбку, однако глаза всё ещё, как два кусочка льда. На людях Виттория Марино — та самая Виттория, которую можно либо любить (что, в общем-то, сложно из-за тяжёлого стервозного характера), либо ненавидеть. Золотой середины нет… Или есть?       В дневные часы отель более оживлён. Парочки что-то обсуждают, деловые люди заняты своими делами, обслуживающий персонал снуёт туда-сюда. Такая суматоха немного давит на виски и слегка раздражает, но такова жизнь подобных мест, с этим ничего не поделаешь.       Обилие людей в коридорах, в холле порядком раздражало мужчину — его губы искривились в недовольстве, а брови медленно свелись к переносице. Слишком много взглядов на его эпатажный вид (что, в принципе, совсем не удивительно). Но, так или иначе, были дела поважнее злости на обычных зевак. Телефонный разговор с Бруно был коротким — тот сказал лишь адрес встречи с информатором, который, вероятно, должен разъяснить ситуацию и дать ответы на возможные вопросы, а может, даст подсказку, каким образом будет лучше подступиться к жертве данной миссии, какие у неё слабости и прочие полезные для этой грязной работы вещи, детали. Некоторые воспоминания всплывают в его голове от этой беготни от одной точки к другой, но делать нечего — такова работа. — После обеда нас будут ждать в баре в нескольких километрах от отеля. Буччеллати также сказал хорошо подготовиться. Есть вероятность, что нас куда-нибудь отправят, — продублировал информацию Аббаккио, поглядывая на время на настенных часах. Ресторан при отеле был уже закрыт (как минимум, позавтракать там не получится), а время позднее — вероятно, синьора Марино уже успела проголодаться. Впрочем, и сам Леоне был бы не прочь перекусить чего-либо да перебиться до какого-нибудь обеда. Внимательным взглядом он смотрел на Витторию, чуть склонив голову в вопросе. — Ты голодна? Можно пройтись до какого-нибудь кафе и поесть. Будет печально, упади ты или я в голодном обмороке, — Леоне невзрачно усмехнулся. Закрытый ресторан, конечно, немного раздосадовал, но, с другой стороны, это было ценным уроком для самой девушки: нечего было нежиться в руках Аббаккио так долго. Но в его руках было так хорошо… В них забывались все не самые приятные мысли, все переживания, сходил на «нет» стресс из-за непростой работы мафии. Чуть мотнув головой, отбрасывая желание банально взять мужчину за руку, девушка тоже невольно посмотрела на часы. Они оба умудрились даже на поздний завтрак опоздать. Ну и дела. — Информатор, значит, — девушка усмехнулась, не особо удивившись сказанному. Сомнений уже не было: человек, который мог быть в курсе всего, что происходит, явно знаком с целью, и его знает сама Марино. — Да, поесть нам обоим не помешает.       Отдав на ресепшн ключ от номера, Виттория, интереса ради, решила спросить о наличии неподалёку какого-нибудь скромного кафе. Всё же девушка давно не была в Риме, многое забылось, многое поменялось. Какие-то места закрывались, какие-то кафе и рестораны переезжали с места на место, что-то где-то сносили и строили заново. Жизнь везде кипела, и потому даже приветливая сотрудница отеля не удивилась подобному вопросу. Она вежливо рассказала как пройти к довольно уютному кафе, что располагалось чуть меньше, чем в квартале отсюда. На скромный и даже застенчивый вопрос персонала, а свободен ли Леоне, Вита многозначительно хмыкнула. В груди поселилось странное едкое чувство, что копошилось и не давало от него отмахнуться. Ревность? Вздор! Виттория искренне верила, что, несмотря на горячие и сладкие ночи и то своеобразное признание, ни он не принадлежит ей, ни она ему, потому ревновать его не стоит. Глупо, но голос в голове не унимался, ласково шепча: «Ты не хочешь отдавать его никому, признай это». Сказав что-то в духе «Нет, он уже давно занят», темноволосая наблюдала, как миловидном лице сотрудницы ресепшена появлялось некоторое разочарование.       На улице, впрочем, как и всегда в Италии летом, жарко, но достаточно терпимо. Хотя, не стоит исключать желание, порой, пересиливающее желание поесть, скрыться в тени, подобно вампиру, и не выходить на солнце ближайшее несколько часов. Сложная работа не позволяет жить по такому сценарию, но и Леоне не против: без работы в мафии он бы так и не вышел из запоя, без спонтанно явившегося в его жизнь Бруно он бы и вовсе покончил с собой в очередном пьяном припадке. И не поучаствовал бы он в безумных и опаснейших приключениях, и не повстречал бы ту, что безжалостно похитила его сердце… Аббаккио встрепенулся, торопливо отогнав от себя разного рода лишние мысли. — Давно решаешь за людей их занятость? — с едкой усмешкой вскинул бровь Леоне. Вот только он не преследовал цель как-либо высмеять или оскорбить напарницу, поэтому, искренне не желая ссоры или любого мелкого конфликта (каждый раз это приводит к очередной проблеме со сном; в этот же раз, случись что-то из этой серии, Леоне бы не спал вовсе, отчаянно стараясь не переживать за Витторию и свою сказанную дерзость), он быстро, но достаточно неловко добавил. — Не в обиду сказано. Мне просто показалось это забавным.       Солнечная погода была приятной, если бы не жара. Конечно, терпимо, но вот куртку пришлось расстегнуть — Виттория искренне не желала свариться заживо в своей верхней одежде, но снимать оную темноволосая не спешила. Незачем показывать спрятанный револьвер и некоторые ожоги на теле. Солнце немного слепило, потому Тория прикрывала глаза рукой. — А я и не говорила, что ты мой, — тихо посмеялась девушка, не восприняв слова Аббаккио всерьёз. Ситуация, да, оказалась крайне забавной, но забавнее было услышать реакцию мужчины на это. С другой стороны поселившаяся ревность никак не желала угомониться, что немного раздражало, однако Вита внешне оставалась спокойной и даже позволила себе беззлобно усмехнуться. — Мне просто показалось, что, не скажи я это, она бы вряд ли отстала.       Поворот, поворот, а потом еще парочка, и сомнительного рода дуэт вышел на небольшую улицу, менее шумную, чем остальные, более отдаленную от туристов и проезжей части. Не то чтобы Леоне знал Рим как все свои пять пальцев, но некоторые любопытные места хорошо запечатлелись в его памяти ещё со времен практики в полиции. Одним из таких мест было уютного с виду кафе со свежей выпечкой и вкусным кофе. Аббаккио выбросил в ближайшую урну бычок от сигареты.       Хоть Марино и была без памяти влюблена в Леоне, она не претендовала на него, считая, что он сам решит: хочет ли он быть только её или нет. До носа доходил приятный запах выпечки, перемешивающийся с запахом сигарет. Странное сочетание, но отчего-то девушке оно нравилось. Кафе и в самом деле было уютным, опрятным и чистым. Приятная, не перенимающая внимание на себя, музыка тихо играла на фоне. Заняв свободный столик, девушка прошлась взглядом по флаеру на столе. Кофе и чизкейк. Ох, сознание подкидывало воспоминание о вечно паникующем Мисте, когда на ресторанной тележке с кучей закусок и десертов что-нибудь оставалось в количестве четырёх штук. Поначалу неистовство юношу озадачивало и немного раздражало, но постепенно Вита привыкла и не воспринимало это уже так остро.       Кофе бодрил, приводя мысли в порядок. Марино всегда пила его без сахара, смакуя каждый глоток, однако в этом кафе напиток был… Не сказать, что сварен плохо. Приемлемо. Людей в кафе, на удивление, было не так много, но зеваки, нет-нет, а были. Они поглядывали на странный дуэт, девушки строили глазки Аббаккио, на что Тория лишь мысленно закатывала глаза, однако один недовольный вздох всё же вырвался. Это заставило ревность только активнее проявлять себя. Отвратительное чувство.       Леоне никогда не присваивал себе грязнейшее звание «бабника» или «разбивателя сердец». Сказать больше, даже никто из окружения так не мог посчитать, зная нрав Аббаккио, что всю жизнь был и, вероятно, будет однолюбом. Если Леоне в кого-то по уши влюбился, то он обязательно будет со своей второй половинкой, подобно верному псу, до самого конца их отношений. Мысли об измене и заглядывании на других для него были дикими, однако разводить скандал из-за измены со стороны своей пассии Леоне бы не стал — поговорил бы тихо-мирно. Ибо шум и гам, ссоры с битьем тарелок совсем не в его готическом стиле. Поэтому на словах о том, что та девушка «вряд ли бы успокоилась», он усмехнулся, зная прекрасно, что вряд ли бы задумался о ней, как о ком-то большем, чем просто персонал отеля.       Леоне заказал себе большую порцию кофе и круассан. На немногочисленные взгляды окружающих он, с некоторым раздражением вздыхая, отвернул голову в сторону окна. Ему не интересны эти люди, ему привычно это тупое внимание к его эпатажному виду. Однако его удивляло следующее: в Риме к нему стали относиться по-другому. Если раньше, как и в Неаполе сейчас, Леоне клеймили «пидором» из-за обилия косметики на лице, то сейчас… сейчас ему строят глазки, глупо надеясь на какую-то взаимность. Как наивно, — с усмешкой про себя подумал Аббаккио да перевел взгляд на напряженный лик Марино. Гнев? Зависть? А может быть, то было ревностью? Леоне не мог сказать точно. — Если я скажу тебе, что я весь твой, то ты перестанешь так злобно морщить лоб?       Марино чуть не подавилась кофе, едва до ушей донёсся вопрос. Девушка во все глаза уставилась на Аббаккио, ища в сказанном что-то подозрительное. Щёки девушки вмиг стали красными, а сердце с силой ударилось о рёбра. Осторожно подрагивающей рукой Вита отставила чашку с остывающим кофе подальше, сделала глубокий вдох, стараясь собрать мысли в кучу. Отрицательные чувства, будто рукой сдуло, и сейчас, стараясь держать планку безотрадной стервозной особы, которую хочется придушить, Тория понимала, что не справляется с этим от слова «совсем». Она чувствовала себя юной девчонкой, которой признаются в любви. Не сказать, что она не была рада испытать это чувство, оно было непривычным, но приятным. — Ничего я не морщу лоб, — попыталась соврать Виттория и отвела взгляд в сторону окна. Румянец не спешил сходить с щёк, теперь Вита смущённо хмурилась, поджимая тонкие губы. Сжимая руки в кулаки под столом, темноволосая старалась унять быстро бьющееся сердце. Ещё один глубокий вдох, и Марино смущённо добавила, — в таком случае я тоже… Тоже только твоя.       Вита готова была провалиться сквозь землю, осознавая, что ляпнула это мало того, что вслух, так ещё и на людях, пускай, скорее всего, они этого и не слышали. Теперь девушка пила свой кофе судорожно, дабы всем своим видом показать, что с ней всё в порядке, и сказанное никак на неё не повлияло. В серых глазах был едва уловимый счастливый блеск, ох, как же давно Виттория не чувствовала себя настолько счастливой. Уголки её губ приподнялись в едва уловимой тёплой улыбке.