Abbacchio: «У меня для тебя есть кое-что.» — И что это? Abbacchio: «Я оставил это в номере отеля. Тебе понравится.»
Марино взглянула на постель. Заметив коробку, девушка открыла её и ощутила, как кровь стыдливо приливает к щекам. И вот не стыдно ему было зайти настолько далеко. «Нет, Аббаккио и стыд — иногда две вещи несовместимые», — усмехнулась Тория, решив написать ответ. И ведь с размером угадал…— Аббаккио, мать твою! Ты издеваешься?! Abbacchio: «Я знал, что ты оценишь.» — А глаз у тебя намётан… Abbacchio: «Останься в этом пока не приду. Хочу видеть тебя в нём.»
Оставив телефон на кофейном столике, темноволосая вздохнула, сев на кровать. Румянец с щёк всё не сходил. Несмотря на, казалось бы, привычный жест — Леоне её и без белья видел, потому стеснение Марино воспринимала, как что-то неестественное — девушка всё никак не могла отделаться от мысли, что вся эта ситуация ужасно смущает. «Блин. Одной мне, видать,"везёт» на напарника… — тяжело вздохнула Тория, падая всем телом на кровать и пытаясь перебороть своё смущение, считая это непрофессиональным. Она — мафиози, ей уже давно несвойственны такие чувства, как смущение, стыд или что-то подобное, но Марино, откровенно говоря, готова была провалиться сквозь землю, — хотя Аббаккио ещё не самый худший вариант. Могло быть и хуже». В душе поселилось сомнение. С одной стороны возмущению не было предела, мол, и не стыдно ему делать подобный жест с явным намёком на какие-то похабные вещи, с другой… Было приятно осознавать, что Аббакко нравится смотреть на девушку, её тело, несмотря на ожоги и шрамы. В номер доставили фрукты и бутылку вина, которую девушка убрала в небольшой холодильник, положив её на специальную полку для бутылок. Тория снова рухнула на кровать, чуть хмурясь из-за смущения. «Хотя… Может, всё не так уж и плохо? — задалась вопросом темноволосая, глядя на красивую тёмно-вишёную бархатистую коробку, — в конце концов, Леоне старался, выбирал. Некрасиво с моей стороны будет оставить подарок лежать в коробке». И было принято решение примерить. Сложнее всего пришлось с застёжками, которых оказалось ну очень много, Марино была уверена, что её руки ни за что не вывернутся под таким углом, чтобы свободно и без чьей-то помощи застегнуть все крючки в середине короткого корсета. Кружево плотно прилегало к телу и было мягким, приятным на ощупь. Чёрный материал приятно переливался при свете люстры, отдавая серебристым сиянием. Надевая на левое бедро подвязку, девушка осмотрела себя настолько насколько это было возможным. «А выглядит красиво. И к телу приятный, — поймала себя на мысли Виттория, даже не сразу услышав тихий скрип двери. В номер зашёл Леоне и, беззлобно ухмыльнувшись, скрестил руки на груди. — Merda! Он же сейчас…». — Ну надо же! Всё-таки, ты его надела, — в глубоком голосе звучали самодовольные нотки, как это было в их самую первую ночь. С прищуром мужчина смотрел на синьору Марино, подмечая, что не прогадал — бельё и правда смотрится просто восхитительно. — А на тебе это выглядит ещё лучше, чем на манекене. Он говорил достаточно тихо, несмотря на шумоизоляцию, но достаточно громко, чтобы Виттория слышала. На возмущённое «Аббаккио!» и попытки девушки прикрыть своё полуобнажённое тело он лишь хмыкнул. С другой стороны он прекрасно понимал такую реакцию: увидь её кто посторонний, были бы проблемы. — Покажись мне, — мягко, на удивление для себя же, проговорил мафиози, желая увидеть Витторию в полный рост. Та смущённо отвела взгляд, мысленно борясь с тем, чтобы послать всё ко всем чертям и не двигаться. И, всё же, несмотря на смущение, девушка поднялась со своего места и подошла поближе к Леоне. — Да, на тебе он выглядит ещё лучше. Румянец на щеках Виттории был очарователен, Аббаккио даже не удержался — прикоснулся к щеке девушки кончиками пальцев и провёл ими под подбородок, чуть приподнимая миловидное личико. Её доселе холодные серые глаза были удивительно блестящими, но пепельновласый был уверен, что это не из-за стыда. — Ты очаровательна, Виттория, — и теперь Леоне становится инициатором комплиментов (хотя до этого был уверен, что никогда не будет таковым). Но он не удержался, не смог сдержать слова, когда пред ним действительно очаровательная особа, завладевшая его сердцем. Особа, чей румянец красивый, к щекам так и хочется прикасаться. Шумный выдох сорвался с крашенных тёмно-вишнёвым цветом губ. И дуэт потянулся друг к другу, соприкасаясь губами. Грубая ладонь зарывалась в отросших тёмных прядях Марино, в то время пока вторая рука аккуратно прижимала девушку к крепкому телу чуть ближе. Поцелуй был недолгим, но и этого с лихвой хватило, чтобы уничтожить смущение, которое разъедало прогнившую душонку Тории. Нехотя оторвавшись от губ, Леоне подошёл к холодильнику, выудил оттуда бутылку вина и достал из шкафчика сверху два бокала. И Марино поймала себя на мысли, что даже эту ситуацию с номером для молодожёнов её напарник обернул в их сторону. — Поскольку наш вечер в Риме не состоялся из-за обстоятельств на миссии, — темноволосая даже хотела театрально насупиться, понимая, что пепельновласый намекал на свою напарницу, и её стычку с матерью, но предпочла не устраивать сцену из этого. Бывший офицер едва заметно улыбнулся. — Я подумал, что в этот раз, хоть и без ужина в ресторане и прочего, но планов я не отменю. Обещал ведь. Откупорив пробку, мужчина подошёл к кровати и вручил один бокал Марино. Глядя на её немного озадаченное лицо, ему хотелось рассмеяться. Будто никогда вино не пила. С другой стороны, она ведь и правда могла ни разу этого не сделать, что, в принципе, было неудивительно. Налив в бокал напарницы довольно густой сладковатый на запах напиток, Леоне налил и себе. — Честно говоря, я теперь даже и не знаю, что я могу сделать для тебя в знак благодарности за это, — улыбнулась девушка, осторожно делая глоток вина из бокала. На вкус вино ощущалось сладковатым и в то же время немного кислым, приятная густота оставалась на языке. Ох, если бы Марино была чуть более впечатлительной, она бы сказала, что слегка захмелела, но нет. На это Аббаккио лишь промолчал, потягивая алкогольный напиток из своего бокала. Ему ничего не нужно было от девушки, ведь он не привык получать благодарность за свои действия, да и не такой уж и выдающийся поступок он совершил — всего-то дал обоим возможность приятно провести вечер за бокалом вина. Допив алкоголь, мужчина осторожно коснулся губами брови Виттории. Она отставила на кофейный столик свой недопитый бокал, а после — она угодила в крепкие мужские объятия и была повалена на постель. — Хотя, знаешь, у меня будет к тебе одна просьба, — тихо проговорил мужчина, опаляя кожу на шее Марино горячим дыханием. Он всё ещё обнимал её, не позволяя полностью утопнуть в мягкости постели. Доселе и без того приятные черты девушки казались ему ещё более прекрасными. Именно поэтому Аббаккио и не любил моменты, когда отчаянно пытался вытеснить образ Виттории вином. Оно лишь усиливало бурю чувств. — И что же это? — с беззлобной усмешкой поинтересовалась девушка, втягивая носом запах Леоне. Он пахнул приятно, было что-то помимо тонкой нотки хорошего вина. Что-то ягодное с примесью свежести летней ночи. Тория невольно водила руками по спине любимого мужчины, глядя глубоко в холодные голубые глаза, которые казались только ярче. — Sii tu la mia, Vittoria*, — произнёс Леоне прямо рядом с губами девушки, наслаждаясь теплом полуобнажённого женского тела. Теперь же, когда в голове ясность, когда есть хоть небольшая возможность побыть с любимой женщиной подольше, ощущая её нежные руки, чувствуя её мягкие губы, Аббаккио мог позволить себе это сделать, особенно после того, как эта синьора так отчаянно старалась показать ему, что угрюмый мафиози тоже заслуживает любви и нежности к себе. Услышав такой знакомый диалект, который напоминал о безоблачном детстве (даже несмотря на повальное пагубное увлечение отца наркотиками), Марино не могла не улыбнуться искренне, от души. Как же она скучала по родным краям, а услышать глубокий полюбившийся голос, говорящий на её родном диалекте — счастливая улыбка сама так и просилась. Рука, доселе гладившая спину мафиози, прикоснулась к его щеке. Лёгкий румянец проступил на щеках Виттории. — Sempri*, — нежно прошептала темноволосая, притягивая к себе Леоне и накрывая его губы своими. Их помады смешаются, на губах будет полный бардак (возможно не только на губах), но девушку это уже мало волнует. Она растворялась в блаженстве, ощущая немного грубоватые пухлые губы её напарника на своих, чувствуя, как он с лёгкой настойчивостью целует в ответ. Она даже поймала себя на мысли, что их первая ночь повторяется, однако в этот раз без потаённой похоти, которая так рвётся наружу. Каждое их касание друг до друга приятное, пропитано признаниями в любви. Его грубоватые руки, обнимающие за талию и затылок, уже блуждали по хрупкому женскому телу, кончики пальцев осторожно гладили обожжённые рёбра, часть ожогов на которых скрывало мягкое кружево белья. И всё же синьора Марино сильнее его. Она не боится являть миру свои раны, она принимает это, как часть себя, даже зная, что тот же весельчак Миста при ней будет, как в воду опущенный. А Леоне… Он всё ещё не может принять свой уродливый шрам, пускай девушка под ним приняла мужчину таким, какой он есть, что приятно согревало прогнившую душу. Он хочет быть хоть на грамм таким же сильным морально, как его напарница, Аббаккио уже устал прятаться, но и открывать себя миру полностью он тоже не желал. Его губы спускались ниже, от открытых участков шеи (там где нет лент от белья) до ключиц и груди. Снимать с девушки чёрное кружевное бельё совсем не хотелось, наслаждаясь тем, как оно подчёркивает бледность кожи Виттории, но видеть её обнажённое тело перед собой… Аббаккио даже вспомнил их ночь после миссии. То, какая эта бестия была прекрасная, оседлав его бёдра, её обнажённое тело, которое ласкал Moody Blues, то, как ощущалась бархатистость и нежность её кожи. Конечно, ласкать девушку через приятную ткань кружева было не менее приятно, однако… — Не могу устоять при виде тебя в кружеве, — хрипло произнёс бывший полицейский, опаляя кожу на груди девушки горячим дыханием, чувствуя как в чёрных, как смоль, брюках становится всё теснее, — но в этот раз я бы с удовольствием увидел всю тебя. Но перед тем, как позволить себе вновь прикоснуться к девушке, Леоне решил запереть дверь, что было аккурат в тот момент, когда в неё решил постучать Фуго. Вот же не вовремя.