Ветер перемен

      Судьба явно издевалась над ними. Столько знаковых мест, столько неприятных воспоминаний. И Бруно, и Аббаккио, чего греха таить, уже давным-давно заметили странную тенденцию Синдиката базироваться в тех городах, где каждый из них получил серьёзное ранение или вовсе оказался на грани гибели. Информаторы, среди которых были и люди Виттории — чему она, в общем-то, не удивлялась — принесли не очень-то приятные вести. Следующая остановка Венеция. Город, в котором случилось много знаковых вещей, город, который хранил в себе страшную тайну: лично предыдущего босса Пассионе. И именно в этом городе они все попрощались с Фуго. — Выглядишь мрачным, — подметила Марино, бросая короткий взгляд на Леоне. Она не знала многое о произошедшем, да и не было особо много желающих говорить об этом. В конце концов, сейчас уже никто не собирается повторять ошибки прошлого. И она тоже не станет, не будет упрямиться и возьмёт пистолет, как ей всегда советовал её напарник, пускай и не говорил ни слова. — Венеция… Не самое лучшее, что могло бы с нами случиться, — как-то мрачно произнёс Миста, что было на него вовсе непохоже. Обычно он подмечал самые позитивные стороны их странной гонки и странных приключений. Сквадра наёмных убийц здорово потрепала всем нервы, особенно во время путешествия на поезде до Венеции. Пеши и его напарник оказались и правда непростыми соперниками, однако глупость первого упокоила обоих. Проявить хладнокровие, оставить своего товарища позади — вот что нужно было сделать, а не поддаваться слепой злобе и бессилию. — Вероятнее всего, теперь владельцев станда будет куда больше. Наша задача привести хотя бы одного живым и допросить. Виттория, справишься? — Буччеллати был как никогда серьёзен, ведь ему казалось, что они всё ближе к тому, кто за всем стоит. Ошибок больше не должно быть, никто не должен поддаваться лишним эмоциям, и Ви это продемонстрировала во Флоренции, не поддавшись на провокацию Маркуса.       Сама же синьора тоже была не в лучшем расположении духа, чего уж тут говорить. Синдикат приложил руку к гибели её отца, мать сделала всё, чтобы заставить Витторию страдать, переживая день ото дня один и тот же кошмар. У Марино не было больше никакого желания щадить тех, кто причинил боль её семье, кто нанёс такую рану, что вовек не заживёт. Кто бы ни был у этих людей: жёны, сёстры, братья, ей уже нет до этого никакого дела, больше никакого сострадания. Возможно, это не самое лучшее решение, капо был бы не рад такому, но Марино обязана что-то с этим сделать.       Даже прибывшая Триш, с которой Ви не особо контактировала в силу неоднозначного характера девушки, была для мафиози куда лучше компанией, чем спасённая Алесса, которая всё никак не успокаивалась, проявляя не самые лучшие качества личности. Она донимала Витторию, провоцируя её на агрессию, и, хоть девушка и была на порядок старше своего «оппонента», брюнетка мастерски играла на её эмоциях, будто на инструменте. «Держите её от меня подальше, иначе, клянусь Девой Марией, я не посмотрю, что она тоже девушка», — Тория не желала применять силу в отношении Моретти, но та, по всей видимости, старалась делать всё, чтобы мафиози сдала позиции и поступилась своими принципами. Пока у неё получалось только спровоцировать на словесный выплеск эмоций, не более того. — С этой неугомонной надо что-то делать, — констатировала факт Уна, и была права, хоть и не сказала ничего нового ровным счётом. Она спокойно пила кофе в кухне вместе с Марино. И как давно они так спокойно не говорили один на один? Обе девушки не помнили ни единого случая, когда Виттория Марино — та самая отъявленная стерва, требующая личного пространства — так спокойно относилась к с виду эгоистичной и заносчивой Триш в поле своего зрения. Ну не переваривала Марино сплетни и разговоры о моде. Ей это было неинтересно, а уж когда разговор заходил в русло взаимопонимания Аббаккио и Тории, то там можно было всем скопом прятаться в ближайших комнатах и строить баррикады. Бывшая заключённая не любила поднимать эту тему, а уж тем более, когда это делает кто-то со стороны, кто не имеет ни малейшего понятия какая химия творится в этой «кухне». Да, раньше Аббаккио и Марино готовы были поубивать друг друга просто из каких-то своих сомнительных принципов, а уж когда Ви подняла белый флаг и пошла на примирение, и этот жест был воспринят, как жест слабости, она вспыхнула с удвоенной силой. «Клянусь всем своим родом, я тебя уничтожу самодовольный напыщенный хмырь!» — только и было слышно, день ото дня становясь только изобретательней.       Днями ранее, когда Триш только прибыла в штаб банды Буччеллати, она с порога уже ощутила: что-то не так. Леоне оказался раздражительнее обычного, даже Наранча и Гвидо, что воспринимали многие вещи с обыкновенной и свойственной им лёгкостью, тоже были, как на иголках. Про Витторию и говорить было нечего. Хоть девушка и была безотрадной внешне, для проницательной Уны было более, чем понятно: кто-то довёл и её, и это явно не её извечный оппонент в лице грубого и хамоватого гота. И беда, повисшая свинцовой тучей над головами всех ребят, оказалась невысокого роста девушка с чёрными волосами. — А ты ещё одна помощница? — пропела Алесса, сощурив голубые глаза. Этот взгляд был ой как неприятен, будто кто-то чайной ложкой копошится у тебя в голове с явным намерением вытащить оттуда всё, что интересует. — Проходи… Но учти: даже не вздумай и пальцем тронуть моего Леоне.       И Триш аж передёрнуло. Сам-то Аббаккио был в курсе этого? Судя по его угрюмому выражению лица, он почти примирился с этой головной болью в лице одного-единственного человека. И тут зелёным глазам предстала Виттория вблизи. Она выглядела раздражительной, пускай её холодные серые глаза не выказывали и долю этой эмоции, оставаясь такими же мёртвыми, как и всегда. — Поговорим? — в кои-то веки Марино решила пойти на контакт с ней, и это очень сильно удивило обладателя Spice Girl. Они сидели на скамейке в небольшом заднем дворике, откуда открылся неплохой вид на город и часть моря. Возникшая тишина между девушками была невыносимой, однако она была нужна, чтобы обе могли собрать мысли в кучу. — И как давно такое напряжение? Ты же не просто так позвала меня поговорить без лишних глаз, Ви, — Триш называла мафиози кратким именем, видя в нём что-то очаровательное, однако это очарование шло вразрез со строгим и мрачным внешним видом оной. — С того момента во Флоренции. Пару-тройку дней уж точно, — она ненавидела запах сигарет, он навевал неприятные воспоминания, связанные с отчимом. Однако это было всего лишь отголоском, к тому, что Аббаккио, к примеру, иногда курил она уже давно привыкла. Виттория всё ещё бежала от того, что произошло в прошлом, хотя некоторые моменты принимала с честью и давала им бой, но даже сейчас она бы выпустила едкий синеватый дым в воздух, чтобы успокоить шаткие нервы. — Я из-за её выходки чуть не погибла в тот вечер, Уна. Однако, это, скорее, похоже на россказни ревнующей женщины. — Тяжело выдохнула Марино, прикрывая глаза. На заднем дворе было так спокойно, не было странного ощущения, что кто-то с силой пытается держать на одном месте. — У тебя к Буччеллати какое-то дело или ты просто пришла проверить как у нас дела?       Триш ещё раз внимательно осмотрела свою собеседницу. Ранее ей не удавалось увидеть ожоги на её теле, поскольку та их прятала, не желая являть миру травму прошлого, но теперь её укороченный камзол был расстёгнут, и ничего уже не мешало увидеть весь тот ужас, который прятался под ним. Марино была сильнее, чем казалось, раз пережила все мучения и не наложила на себя руки. Теперь певице мафиози не казалось такой уж стервой, как было при первой их встрече. Вполне приятный человек, не без своих странностей, но у кого их нет. — Как обстоят дела я уже вижу, — прозвучало довольно резко, и сама синьора Уна не думала даже это как-то скрывать. Однако за резкостью была некоторая раздосадованность. То, что творилось в штабе банды, было кошмарно, не лезло ни в какие рамки. — Ты не думаешь, что эта Алесса много себе позволяет?       Девушка была права, однако Виттория ничего не могла поделать с распоряжением Бруно, о чём сообщила своей… теперь подруге? За короткий промежуток, в котором они обе спокойно общались, Марино заметила, что компания Триш ей начинала нравиться. По крайней мере, это было куда лучше, чем выслушивать Моретти, которая всё ещё мнила себя жертвой, пользуясь своим статусом на данный момент. Она была ценным свидетелем махинаций Синдиката, и потому должна была находиться под защитой мафии, пока все не будут уверены, что ей ничего не грозит.       К дуэту присоединилась и Шейла, которая решила сделать себе чай. Теперь три девушки сидели на кухне, обсуждая план, который смог бы, наконец, усмирить Алессу с её бьющим через край стремлением извести Марино. И все заметили, что Моретти не особо-то была в восторге, что её соперница делит одну комнату с предметом воздыхания. Это был идеальный момент, однако Ви поспешила вразумить своих союзниц, что это плохая идея, и выставлять свои чувства на всеобщее обозрение ни она, ни сам Аббаккио не станут, даже если от этого будут зависеть их жизни. — А я так и думала, — с задором проговорила Три, широко улыбаясь, — вот ты и проговорилась, Ви. А говорила, что свернёшь ему шею. — Так и было… раньше, — она не отказывалась от своих слов, акцентируя внимание, что с того момента прошло достаточно времени, и сама мафиози переосмыслила всё, что между ними происходило, приходя к выводу, что оба от чего-то бегут. И это оказались взаимные эмоции, не те, при которых они бросались проклятиями и последними словами друг в друга, изрядно нервируя Бруно, куда трепетнее и нежнее, хоть и громко. — Сейчас не об этом нужно думать. Так что прекращай смеяться, Уна.       А Триш и не думала скрывать, что всё сказанное было забавным для неё. Она была убеждена, что между ними есть что-то большее, чем стремление убить друг друга. Это было понятно всем, поскольку их скандалы были громкими, будто бы оба пытались доказать себе же, что ненавидят. Прицепиться к какой-то мелочи, попрекать за неё, капая на мозг, и, в итоге, получить долгожданную реакцию. Вот только оба не могли спать после очередной ссоры — было тяжело. Девушка рассказала о том, что подозревала подобное, что вогнало Марино в краску ещё больше. Теперь уже и до Шейлы дошло, что ей явно не показалось, будто Аббаккио не было до фонаря состояние напарницы. — Заткнитесь обе! — взвилась Виттория, понимая, что такого давления не выдерживает. Это было слишком, но было чересчур очевидно, и, как по иронии, только до них обоих доходило слишком долго, пока остальные, по сути, уже тыкали их носом. Смущающаяся Виттория, та самая Виттория Марино, которая в первый день прибытия в штаб, умудрилась измордовать своего потенциального напарника, поскольку тот в упор игнорировал странное рвение к личному пространству, наплевав на предупреждения, была отдельным произведением искусства. Подумать только: серьёзный и суровый боевой юнит итальянской мафии стала похожа на тех же обычных гражданских. В голове не укладывалось, но факт — есть факт.       Все трое посмеялись какое-то время, но в чём-то Ви была права: нужно возвращаться к теме. Неподобающее поведение нельзя было спускать с рук, а уж тем более, когда прогремел тревожный звоночек в виде пулевого ранения. Но всё упиралось в яростное нежелание Марино показывать то, что у неё за душой. Это было ни к чему, и поймёт далеко не каждый; только проблем будет больше, а Гирга и Миста не угомонятся. Эти два полоумных и бесноватых придурка никогда не воспринимали вещи серьёзно, если дело не касалось чего-то действительно важного, но даже в такие моменты они умудрялись выворачивать всё так, будто это какой-то цирк. Поэтому Ви не любила работать ни с одним из них.       Был вариант просто попытаться поговорить с Алессой, но идея показалась крайне провальной, потому Марино оставалось только пройти пять стадий принятия неизбежного. Она не хотела афишировать лично то, что и без того лежит на поверхности и известно каждому в резиденции, но методом исключения был выбран именно этот вариант. Никому не хотелось создавать конфликт, особенно учитывая обозначенный статус нагловатой свидетельницы. «Это необходимо», — о, Тория прекрасно понимала, что это нужно было сделать, нужно было обозначить границы дозволенного для этой брюнетки, но, чёрт подери, это очень сложно. Сложно просто взять и прилюдно заявить «Леоне Аббаккио мой».       И в голову сразу лезло воспоминание из Рима, когда оба дали некое обещание. А всё из-за чего было? Всё было из-за заискивающего взгляда той девушки на ресепшене в отеле. Тогда Виттория позволила себе лишнего, чем только позабавила Леоне. Тогда он подметил, что она уж очень угрюмая, запросто разглядев её ревность, пускай девушка и говорила, что это не так. «В таком случае я тоже… Тоже только твоя», — то, что она сказала ему тогда, не смея поднимать на него глаза, будто школьница какая-то. Ей стыдно было признавать такие простые вещи, но теперь всё воспринималось куда проще. Так почему же в этой ситуации сначала нужно было отпираться, втыкаться пятками в землю по самое «не хочу», а после — просто принять как факт? — Он явно не будет этому рад, — и в первую очередь Ви думала о том, что будет испытывать Леоне. До неё ей никогда не было особого дела. Триш лишь пожала плечами; она пыталась понять Аббаккио в прошлом, пыталась узнать его истинные мотивы, почему он так не любит кого-то из вне, пуская в свой круг общения только нескольких людей, но не могла найти ответа. Но что точно она знала, так это то, что и он, и Марино были похожи характерами. Оба ужасно грубые, говорящие прямо пускай и не самые приятные вещи, не заботясь о чужих чувствах. И у обоих явно есть причины прятать что-то очень сокровенное и болезненное.       Идея, по скромному мнению Ви, была обречена на провал, в основном, из-за Аббаккио, поскольку тот не будет в восторге от неё. С другой стороны, если же это сработало бы даже в теории… он бы всё равно ворчал, что все трое занимаются ерундой. Аббаккио — таков Аббаккио. Но всё лежало на плечах мафиози, именно ей предстояло в очередной чёртов раз шагнуть навстречу первой. Как тогда в ту ночь за чашкой чая. Тогда она первая подняла тему того, что творится между ними, чтобы поставить жирную точку. Она первая пришла извиняться… даже за его ошибки. Он был обескуражен тем, с какой лёгкостью ей это давалось, не зная того, насколько сильно ей приходилось наступать себе же на горло ради всеобщего спокойствия. Она блефовала тогда, соврала, что делает это ради того, чтобы Буччеллати не сожалел о своём решении. И дёрнул её тогда чёрт поцеловать его. Голова шла кругом, будто того эпизода и не было, будто не было ничего раньше. Сложный шаг к тому, чтобы раз и навсегда поставить точку в истории и внести ясность, хоть и было всё проще некуда. — А… Леоне, есть разговор, — она едва не назвала его по фамилии, как привыкла, когда в помещении был ещё кто-то, кроме них. И это не осталось без внимания, но единственная реакция, которая последовала от самого бывшего полицейского — изогнутая в жесте вопроса тёмная бровь. «В общем-то, ничего нового», — она успела уже привыкнуть к такому, когда дело касалось посторонних. Он не был кем-то, кто мог запросто общаться с ней, как делал это на заданиях. То работа, она не считается, в остальное же время Аббаккио предпочёл бы изрядно делать вид, будто всё ещё ненавидит Марино, пускай уже и не было в этом никакой нужды.       Обычно с её «Есть разговор» начинались не самые приятные вещи. Он это хорошо помнил, хорошо помнил тот поздний вечер после задания, когда она получила ту злосчастную царапину на её щеке, оставшейся шрамом. Мужчина всё ещё не прощает себя за это, ведь это он отправил Витторию прикрывать его, он подверг её жизнь опасности, сам же боясь повторить ту же ошибку из прошлого. — Прямо здесь? Обычно, ты забиваешься со мной в угол, лишь бы никто не видел, Марино, — ох, и как же ей хотелось дать ему по лицу в этот момент, пускай она и понимала, что он делает это не со зла. По крайней мере, она это знает, у них больше нет причин ненавидеть друг друга, они уже внесли ясность в причины их неприязни. Но его грубость для многих была больше похожа на настоящую, чем на притворную. Хороший актёр из него бы получился. Мужчина вздохнул, окончательно снимая наушники и выключая музыку в проигрывателе. И, как назло, в наушниках была та самая песня, которую он слушал каждый раз, едва только угрюмый образ синьоры Марино виделся ему в каждой тени кабинета. Каждый. Чёртов. Раз. Она напоминала ему о ней, о её холодных глазах, которые, если бы это было возможным, прожгли в его голове дыру. Напоминала о её леденящем спокойствии и тонкой нотки печали во взгляде мёртвых глаз. Она была, словно призрак по ночам, сидя в кухне с чашкой чая или кофе. Её руки всегда подрагивали, а глаза… лучше бы ему не смотреть в них — её страх перед чем-то, её отчаяние овладевали и им тоже. Он почти явственно ощущал мерзкий могильный холод по спине, руки Костлявой на своих плечах, осторожно подбирающиеся к шее, чтобы сдавить её. — Валяй. О чём ты хотела поговорить?       И всё же Аббаккио — это Аббаккио, и ничего этот факт не исправит. Что ж, это ей даже нравилось; это куда лучше, чем постоянно привыкать к постоянному изменению эмоционального состояния. Наранча грешил подобным, но ему это было дозволено ввиду возраста, он был ещё юн. А вот если бы Леоне был более импульсивным, были бы проблемы. И как назло все правильные мысли и слова, которые она так отчаянно подбирала в голове, просто улетучились, будто по щелчку пальцев. «Очередная импровизация, да? Почему всегда так?» — хотелось страдальчески простонать, закидывая голову. Это было просто невыносимо, невыносимо было терять свои мысли в холодной безжизненной синеве напротив каждый чёртов раз. Будто Вселенная над ней издевалась. С горем пополам Виитория собрала свои мысли в кучу, хотя глухое биение сердца она слышала даже в своих ушах. С ним всегда так, с ним иначе не получается, и девушка уже ненавидела себя за это. Как же до этого вообще дошло? Как же так получилось, что одна посиделка за чашкой чая, пассивная агрессия в сторону друг друга смогли расставить по полочкам то, что не получилось за несколько месяцев работы спина к спине? Как Ви вообще до такого докатилась? — Ну, и? У нас нет много времени, — решил напомнить ей мафиози, всё ещё сверля её глазами. Под таким взглядом становилось неуютно, Марино даже поёжилась. И ведь как назло теперь на неё смотрят все присутствующие. Что же за наказание… Пальцы чуть дрогнули, но темноволосая бестия сделала тихий вдох и выдох, устремляя холодные серые глаза прямо на Леоне. Сейчас или никогда. — Я решила расставить всё по полочкам. Так сказать: «Расставить все точки над «i», — Аббаккио слукавил бы, если ответил, что не понимает о чём говорит его напарница, но всё лежало на поверхности, и отпираться было просто невозможно. Алесса тоже решила смотреть на Витторию, и по её выражению лица, становящемуся с каждой минутой этого не очень-то содержательного диалога только мрачнее, становилось ясно: то, что задумали Уна, Е и Марино и правда могло бы выгореть. И это лишь сильнее подталкивало продолжать, — знаешь, произошло много всего за последнее время, я не раз вверяла тебе свою жизнь, пускай и готова была остаться на поле боя, если потребуется.       Тёмная бровь изогнулась в жесте вопроса, мол, «к чему ты клонишь?» Но все уже начинали понимать: Виттория решила озвучить то, что ни за что не показала бы на людях. Да, она сильный юнит мафии, отрицающий необходимость помощи даже когда всё летит к чертям. Если ей уж и было суждено погибнуть в пылу перестрелки или просто боя на ножах, пусть так оно и будет. И, казалось, сам Леоне уже начинал понимать, что происходит, потому-то он и поднялся со своего места. А Тория стояла неподвижно, будто зашуганная жертва, наблюдающая за ползущей в её сторону змеёй. «Сейчас опять будет высмеивать мои слова. Козлина», — она уже примирилась с тем, что все попытки нормально поговорить сводились к обычному пожеланию друг друга сдохнуть где-то в ближайшей луже. Леоне и вовсе был мужчиной, по глазам которого точно нельзя было сказать: зол он или просто издевается. Мгновения молчания казались бесконечными, время тянулось, будто резина, и это выводило из себя. — Дура, — беззлобно усмехнулся Аббаккио, кладя широкую ладонь на её макушку. И это совсем не та реакция, которой она ожидала, ведь колкости и грубость в её адрес были постоянно, а тут что-то большее, чем просто желание её прикончить. И после последовали крепкие объятия, и весь мир, будто провалился. Спокойствие. — Если хотела сказать, что чувствуешь, я это и сам знаю. Я всегда готов прикрыть тебе спину, и дело далеко не в том, что мы с тобой напарники. Думал, ты и сама это знаешь, не маленькая уже.       И как хорошо, что он не видит её лица, иначе Марино себе этого не простила. Всегда стоик, которая никогда не дрогнет, чья рука не задрожит нажать на спусковой крючок, если от этого зависят жизни других. Она доказывала это каждый раз, защищая спину товарищей, защищая саму себя, ведь ей ещё есть что терять, ей есть к кому возвращаться. Вот только даже у такой сильной духом могут, всё-таки, дрогнуть руки.       Алесса смотрела на всю эту картину с явным отвращением, понимая, что проиграла. Да и не было у неё шансов с самого начала, не зная человека от слова «совсем», а Марино и Аббаккио работали вместе долгое время, чтобы вот так запросто сказать, что творится у них в голове. И лучше это, всё же, делать. Триш и Шейла, наблюдающие из-за угла, тихо пищали от восторга — план сработал, эти двое, наконец, прекратили ходить вокруг да около, действуя всем на нервы. — Я люблю тебя, моя невыносимая ведьма, — ему очень тяжело давались эти слова, ведь бывший полицейский — человек дела в любой ситуации, и слова ему не нужны, но сейчас озвучивание чувств внутри было просто необходимо. И эти слова закрались девушке в самое сердце, почти разразившись слезами.