* * *
Долгий звонок возвестил начало большой перемены, и почти все ученики покинули класс вслед за учителем, чтобы сходить в столовую, покурить и погулять. И на сей раз в помещении, помимо Иноуэ, остались Джун и шестеро его друзей. — Разговор есть, — сказал он им, подходя к дальней парте у окна под хмурым взглядом сидевшего за ней парня. — Разговор серьёзный. Садитесь лучше. — Зря ты, всё же, — попытался снова воспротивиться его решению Шинобу, но умолк, видя, что отступать тот не намерен. — Другого выхода нет, я всё обдумал, — подождав, пока его ребята возьмут ближайшие стулья и сядут полукругом, Оносэ присел на край парты. — Ситуация такая: на днях я стал свидетелем того, как моего одноклассника пытались ограбить трое пацанов нашего же возраста, из другой школы. Моё появление с битой их спугнуло, но вчера они уже вшестером пытались напасть на нас обоих. Мы же были безоружны и поэтому спрятались, но смогли услышать, как ихний главарь запланировал новое нападение на эту пятницу. Ино слушал так же внимательно, как и остальные, но только он знал истинное положение дел и видел, к чему привело лёгкое искажение фактов: дружбаны Джуна гневно засопели, хмурясь и сжимая кулаки. А ещё он понял, что теперь не сможет ничего изменить — даже если сейчас расскажет, как было на самом деле. Не сможет выставить своего защитника лжецом при его же друзьях. Может быть, потом, с глазу на глаз он выскажет ему всё, что думает о таком самоуправстве… но и в этом он уже не был уверен. Лидерские качества Оносэ не подлежали сомнению: нарочно или спонтанно, но он умел вести за собой людей, заражать их своей убеждённостью в правоте своих же решений. Шинобу почувствовал, что скоро и сам попадёт под власть его природного обаяния, ведь всё сильнее проникался дружескими симпатиями к этому неотёсанному и грубоватому, но такому искреннему в своих поступках парню. Тем временем, Джун легко сумел убедить своих ребят в необходимости ответного хода и даже разработал нехитрый, зато вполне осуществимый план. Увлёкшись стратегией, он не сразу обратил внимание на то, что его приятель молчит, глядя куда-то перед собой. — Что скажешь, Шин-кун? — решился спросить лидер, предчувствуя новую волну возражений. — Моё мнение не изменилось, — негромко отозвался тот. — Силой мы ничего не решим. Если мы их покалечим, то полиция быстро возьмёт нас за яй… кхм. Ну, в общем, вы поняли. А если они покалечат кого-то из нас — будет ещё хуже. Оносэ не смог сдержать улыбки, блеснув торчащими из общего ряда клыками, когда услышал невольную оговорку этого воспитанного «ботана». Но потом снова насупился. — Ну, и что ты предлагаешь, в таком случае? Раскланяться с ними и попросить прощения за то, что сбежали, не заплатив? — Дипломатию. Нас может спасти только дипломатия, подкреплённая доказательством силы. В классе снова воцарилось молчание. Одноклассники Иноуэ не очень-то поняли, что тут на самом деле происходит, но за миг до того, как кто-либо решился выразить недовольство, он поднялся на ноги и посмотрел прямо в лицо лохматого верзилы. — Ты ведь хороший актёр, Джун. Это может пригодиться. Давай, представь, что мы и есть те самые отморозки. Встань вон там, — он указал рукой на противоположную от окна стену и дал знак остальным подняться на ноги. Сам встал среди них и продолжил свою мысль: — Вот, мы выскочили из засады и подошли к тебе. Да, за твоей спиной столько же человек, сколько и за моей. Что ты будешь делать? Первым молча кинешься в драку? Или, всё же, сперва что-то скажешь? — Я скажу… я… да, я скажу! Я им всё выскажу! Я скажу, чтоб они проваливали, чтоб не смели даже приближаться к тебе и твоему дому! Я им скажу, что это мой район, вот! Джун так разошёлся, что едва не начал размахивать попавшим под горячую руку стулом, но его парни рассмеялись и сбили нужный настрой. — Ну, собственно, это и был пример дипломатии с позиции силы, — слегка улыбнулся Шинобу, снова садясь за свою парту. — Пусть и не очень корректный, но пример. Единственное, что тебе нужно — это подобрать точные слова и произнести их так же уверенно, как ты сейчас рассказывал нам о прошедших событиях. Тонко намекнув приятелю о чуть подогнанных фактах, Ино спокойно достал свой бенто и собрался пообедать, но тут на его плечо легла тяжёлая рука Оносэ. — Идём на улицу, хватит сидеть тут, как лунноликая принцесса в тенёчке. Такое солнце, а ты, — легонько потормошив этого заупрямившегося зануду, он ехидно ухмыльнулся и добавил: — Пойдём с нами, покуда мне не пришлось применять эту твою чёртову «дипломатию с позиции силы». Его дружбаны, уже стоявшие у дверей, негромко посмеялись, видя, как их дорогой лидер конвоирует покорившегося своей участи «ботаника». Но на самом деле, они уже успели оценить своего нового приятеля, и смех был не обидным. Покинув здание, они нашли относительно свободное место на низкой трибуне залитого солнцем овального стадиончика, где в сухую погоду иногда проходили занятия физкультурой. Иноуэ решил не париться в пиджаке, последовав примеру одноклассников, остался в рубашке, только рукава закатывать не стал. Некоторое время парни молча ели то, что принесли с собой, потом принялись вполголоса обсуждать новости, услышанные от своего вожака. А тот молчал, задумчиво жуя, и по его сосредоточенному лицу Шинобу догадался, что он уже пытается сочинить складную речь для тех гопников, которым собрался противостоять всерьёз. Тема спора за территорию была чистым блефом: только двое из компании жили в этом районе, а остальные шестеро — немного дальше. К тому же, могла существовать банда из парней постарше, державших эти кварталы всерьёз, проблем от которой могло стать больше, чем от этих подростков. — Оносэ-кун, — решился прервать молчание Ино, но тот не услышал, задумавшись. Убрав бенто в сумку, он протянул руку и легонько коснулся приятеля между лопаток. — Джун. — Что? — вскинулся тот. — Доедай и пошли обратно, урок скоро, — мягко посоветовал Шинобу. — Время ещё есть, успеешь всё обдумать. — Угу. Вздохнув, быстро покидал в рот то, что ещё оставалось, допил холодный чай, щёлкнул крышкой коробки и поднялся на свои бесконечные «ходули» — во всяком случае, снизу его ноги смотрелись именно так. — Как думаешь, наш район держит кто-нибудь, ну, по-серьёзному? — спросил Оносэ, шагая к школе. — Я не слышал, если честно, — отозвался Иноуэ и пожал плечами. — Что, планируешь заполучить вакантное местечко, хулиган? — усмехнулся без особой издёвки и добавил: — Ну, а что, ты у нас парень видный, репутацию себе уже наработал на местном уровне… пора на повышение. — Скажешь тоже, — отмахнулся дылда, пытаясь не улыбаться. — Я ведь не из-за власти это делаю. — Значит, ради славы, нэ? Джун молчал до самого класса, но потом всё же признался: — Я просто хочу, чтобы они от тебя отстали, — покусал губу и добавил совсем тихо: — Чтобы ты мог чаще улыбаться. И быстрым шагом зашёл в помещение, чтоб занять своё место и достать учебник с тетрадью по географии. На прошедшего мимо Шинобу он не посмотрел, поэтому не увидел, сколько тепла было в его взгляде в этот момент. Ничем больше не выдав себя, тот ушёл к своей парте, в то время как его соседи с ворчанием разбирали по местам свои стулья, стоявшие полукругом у дальней стены класса. Они косились на тихоню Иноуэ, но не могли предъявить ему свои претензии, поскольку догадывались, что это сделал не он, а, скорее всего, его новые друзья-хулиганы. Урок прошёл в спокойном режиме, поскольку на этот раз Оносэ не вызывали к доске, и ему не пришлось блеснуть актёрским талантом. Преподаватель просто собрал тетради с домашней работой и продолжил лекцию о географических особенностях Южной Америки. А Джун внезапно понял, что ему стало интересно, что он теперь понимает больше, благодаря справочнику и вчерашним объяснениям его личного сэнсэя: с помощью двух толстых учебников Ино легко продемонстрировал ему движение и взаимодействие тектонических плит.* * *
После основных занятий семеро одноклассников дружно посетили столовую, протолкавшись в очереди минут десять всего, слегка перекусили, а потом отправились в раздевалку спортзала, чтобы не опоздать к началу тренировки бейсбольной секции. Лидер компании негромко объяснял новичку требования мистера Питерса к разминке и прочие мелочи, а в итоге просто посоветовал держаться поближе к себе и делать то же самое. Занятие началось со знакомства. Шинобу вызвали вперёд, чтобы все, посещающие секцию, могли его рассмотреть и запомнить, как его зовут. Выслушав имя-фамилию новенького, тренер почесал подбородок и сказал: — Я могу называть тебя просто Ино? Мне немного сложно помнить все имена. Люблю короткие имена и клички. Парень пожал плечами и кивнул, хотя, конечно же, не считал своё имя длинным. Чай, не Ямамото Цунэтомо. А сэнсэй не обманул и выдал ему две биты, комплект наколенников и налокотников, перчатку-ловушку для правой руки, шлем с коротким козырьком и бейсболку с логотипом школьной команды. После чего скомандовал: — Сегодня тренировка на поле. Бежать разминку туда, не отставать! Ведущий — Head. Go! Сэмпай-третьекурсник по кличке Голова отозвался коротким «хай!» и повёл колонну из двадцати человек на улицу через боковой выход. Иноуэ хотел сперва пристроиться последним, но верзила Оносэ уступил ему место впереди себя, чтобы тот не потерялся случайно во время пробежки по узким улочкам. Всю амуницию и биты Питерс вёз за учениками в специальной двухколёсной тележке, прицепленной к его велосипеду, чтобы подростки могли спокойно бежать до самого поля, расположенного в паре километров от школы, возле речки. Там они проделали несколько дополнительных упражнений, потом разобрали свои вещи из тележки и разбились на три группы, согласно курсам. Поскольку школьной команде нужно уметь работать и в защите, и в нападении, то каждая группа отрабатывала одинаковый набор базовых движений: перекидывание мяча, взмахи битой, броски питчера. Джун, как всегда, взял на себя руководство в младшей группе, уделив особое внимание новому приятелю, стараясь объяснять ему всё так же понятно, как он растолковывал ему решение задач. Шестеро остальных с трудом прятали улыбки, глядя на это — они прекрасно знали, что было бы, опереди Шинобу тот парень, что бежал с ним последние 50 метров в споре за место в команде. Однозначно, его бы ожидал весьма холодный приём или даже бойкот, и вполне возможно, что он это понял, видя, как переживал за этого «ботана» сам Оносэ. Теперь и его дружбаны постепенно проникались симпатией к тихоне Ино, который оказался весьма ловок с мячом и с битой, а к концу тренировки даже перестал хмуриться, чем ещё больше воодушевил их лидера. — Hey boys, — посмотрев на часы, Питерс окликнул смеющихся над чем-то сэмпаев-второкурсников и скомандовал: — Давайте-ка, как обычно, два innings. Первые нападают старшие. Джей, сегодня ты выбирай защиту. Шестеро первокурсников дружно вскинули руки, улыбаясь — мол, не забудь меня взять в команду! Шинобу даже сделал шаг чуть в сторону, чтобы его случайно не вызвали быть ловцом, но взгляд Оносэ первым делом упёрся в него. — Ино. — Что? С ума сошёл? Я же только… — Иноуэ-кун. — Ну, точно, на солнце перегрелся, — ворча вполголоса, тот не посмел бунтовать под ехидными взглядами сэмпаев и тренера. Пожав плечами, подошёл и встал за спиной долговязого парня, тихо добавив, чтобы он услышал: — Тоже мне, сэйи-тайсёгун Оносэ-сан. — Не бухти, как старый дед, — отозвался тот, не оборачиваясь. — Для тебя же стараюсь. Самая крутая практика — это игра. Из своих друзей он взял ещё четверых, а недостающих троих — из парней второго курса, которым тоже пришлось повиноваться временному лидеру, а все, кто остался, заняли места судей возле баз. Пока третьекурсники решали, кто будет играть в нападении, Джун быстро расставил свою команду, закрепив третью базу за Иноуэ. — Не подведи меня, Шин-кун, — глядя прямо в глаза, шепнул дылда, помогая ему затянуть шнурки перчатки-ловушки на правом запястье. — Смотри за остальными кэтчерами. Пока до тебя кто-нибудь добежит из нападающих, успеешь всё запомнить. — Всё-таки, ты перегрелся, — мимолётно коснувшись пальцами его горячего лба, Ино позволил себе слегка улыбнуться другу. — Но я постараюсь. Я же знаю правила. По знаку тренера, Оносэ, занявший питчерскую горку, размахнулся и вбросил мяч в «дом». Первый бросок был удачным — сэмпай даже не успел шевельнуть битой. Но второй удар пришёлся по мячу, и парни из команды младших ринулись его ловить, покуда раннер мчался к первой базе. Игра пошла своим чередом, но нападающие так не успели набрать ни одного очка за этот иннинг. Три аута — и команда Джуна получила возможность нападать, а ему самому нужно было выбрать из восьми человек тех троих, что могли бы помочь ему заработать очки удачными пробежками. Он колебался только пару секунд — и снова указал на Шинобу. — Но почему, Джун? — не в силах постичь эту тайну, тот только развёл руками. — Ты нарочно хочешь, чтобы я опозорился на первом же занятии? — Новичкам везёт, — сурово отрезал капитан их команды и вызвал к себе ещё двоих со второго курса. — Пойдёшь бить первым. Сэмпаи, к которым присоединились бывшие судьи, с любопытством наблюдали за развитием событий со стороны. Они-то хорошо знали, каково это — выбирать игроков вот так, из своих и чужих. Пускай они играли только ради тренировки, всё равно — воспоминания о неверном выборе могли потом месяцами мучить неудачливого командира. Тем более интересно было посмотреть на первокурсника, который решился взять себе в команду абсолютного новичка. Питчером у защищающихся стал сам Голова — парень с крупным черепом, обритым наголо. Он не скрываясь разглядывал Иноуэ, ожидая команды тренера, а потом со всей силы швырнул мяч. И заработал первый страйк-аут: новичок не попал по хитро закрученному мячу. С одной стороны, это было в порядке вещей, но защитники заухмылялись, переглядываясь между собой. Впрочем, им сразу стало не до смеха, когда второй мяч просто улетел за пределы поля — с такой силой ударил по нему разозлившийся Шинобу. — Home run! — крикнул тренер, не веря своим глазам: такое на его памяти случалось впервые, чтобы совсем «зелёный» игрок заработал очко автоматом на первой же тренировке. — Хоум-ран! — радостно завопили трое нападающих и продолжили дружно скандировать, покуда их бегущий последовательно пересекал все три базы и возвращался в «дом»: — Ран! Ран! Ино, ран! Оносэ был в восторге — ещё бы, его протеже сумел так показать себя сразу: и бежал быстрее одноклассников, и добыл очко для их команды. Ему хотелось крепко обнять чуть запыхавшегося после пробежки Шин-куна, поздравить его с таким важным событием, но в последний момент что-то в его взгляде заставило Джуна приберечь подобные проявления дружеских чувств на потом. Только по примеру старших хлопнул его по подставленной ладони и пошёл бить сам. Иноуэ поправил потёртый шлем на голове и встал в сторонке, чтобы попить воды и понаблюдать за действиями верзилы-однокашника. Ему было трудно осознать себя снова, вернуться в то невозмутимое состояние, которое было с ним совсем недавно — этот неожиданный успех кружил ему голову не хуже, чем майское солнце, которое, к счастью, уже не так палило, как в обеденное время. Если раньше всё было просто, и крики за спиной означали опасность, то теперь к страху примешивалось и какое-то странное удовольствие. Ведь кричали не враги, а друзья, люди, настроенные положительно, желающие ему добра. А этот высоченный самодур ещё и смотрел так странно… Тем временем, Оносэ удалось достичь второй базы, но тут его команда получила третий аут, и на этом первый иннинг был закончен. — Перерыв десять minutes! — объявил мистер Питерс и первым делом подошёл к новичку. — Хэй, Ино, ты молодец. Я такое один раз вижу. Видел сейчас. Well, если дальше будешь так играть, мы поедем на соревнования в Токио. Понятно? Шинобу молча кивнул, глядя куда-то в землю, утоптанную игроками почти до состояния асфальта. И не обратил внимания на то, как тренер подозвал к себе Джуна и велел ему по-быстрому отвести приятеля в тень. — Если ему будет очень плохо — пойдёшь с ним в аптечный пункт. Там, через дорогу есть. Прихватив с собой ещё одну бутылку с водой, этот не в меру заботливый громила поспешил выполнить указание преподавателя, поскольку и сам заметил, что друг как-то странно себя ведёт. — Куда ты меня тащишь? — вяло переставляя ноги, Иноуэ почти не сопротивлялся. Ему было всё равно, он чувствовал себя будто бы во сне, когда всё вокруг происходило без его участия, само собой. Усадив его на лавочку в тени ближайшего дома, Оносэ снял с него нагретый солнцем шлем, открыл бутылку и бесцеремонно вылил часть на затылок Шин-куна. — Эй, ты что творишь? — сразу вскинулся тот, схватившись рукой за шею, по которой стекали прохладные капли, забираясь под ворот футболки и неприятно щекоча разгорячённую кожу на спине. — И что мы тут делаем? — Тебе стало плохо на солнцепёке, — серьёзно сказал стоявший рядом дылда. — Тренер велел тебе отдохнуть. Пощупав свой лоб мокрой рукой, Ино промолчал, чувствуя, как дурман отступает. Также молча взял протянутую ему бутылку, выпил половину, а остальное целенаправленно вылил себе на голову, взъерошив непривычно короткие волосы. Вздохнул и поднял голову, чтобы посмотреть в лицо приятелю. — Спасибо за заботу. Знаешь, я просто ненавижу жару. Поэтому сижу, обычно, всю перемену в классе, поскольку окна там выходят на север. Совсем не привык так долго торчать на улице, да, — усмехнулся и добавил: — Как лунноликая принцесса. — Ну, что, тебе получше? — Джун даже не улыбнулся, в его голосе была слышна тревога за друга, но сам он не замечал этого. — Да, всё в порядке, отпустило. Перерыв скоро закончится, пойдём обратно. — Нет, — сдвинул брови капитан. — Посиди в запасе сейчас. Ты мне нужен в нападении, а ловца я возьму из остальных. Шинобу попытался было встать, чтобы вернуться на поле, но Оносэ усадил его снова, положив обе руки ему на плечи. — Сиди, я кому сказал. — Мне нельзя сидеть сейчас, — покачал головой Иноуэ. — Тренер может решить, что я не пригоден к игре, и выгонит меня обратно. — Не выгонит. Если что, я скажу, что ты просто мало поел перед тренировкой. И ушёл, чтобы снова играть в защите. А Ино вдруг ощутил, что ему нравится, когда решения принимают за него другие. Со своего места он следил за ходом игры и видел, что его приятель уже не столь уверенно действует в обороне: соперники сумели взять одно очко раньше, чем получили три аута, и общий счёт сравнялся. Оносэ подошёл к кромке поля и махнул другу, чтобы тот возвращался в игру. Натянув шлем и закрепив ремень на подбородке, Шинобу прихватил оставленную в стороне биту и занял место бьющего. С первого же раза отбил мяч далеко в поле и помчался на базу, стараясь успеть до того, как мяч возьмут ловцы соперника. «Ран! Ран! Ран!» — дружно кричали его соратники — и громче всех Джун. И было отчего кричать: их раннер занял сразу же и вторую базу. Воодушевлённый таким началом, капитан отправился бить следующим, как и в прошлый раз. И тоже сумел добежать до базы, пока летел мяч. А во время третьего удачного броска Иноуэ вернулся в «дом», заработав ещё одно очко, выведя свою команду вперёд. Но больше им не удалось ничего выиграть, потому что четвёртый «бьющий» случайно попал мячом в питчера — и это был третий аут в этом иннинге. Но это была победа для маленькой команды «сёгуна» Оносэ — и победу эту сделал его новый друг, практически, самостоятельно, поэтому никто уже не мог помешать ему крепко обнять в край смущённого похвалами Шин-куна. — Ты крут, я верил в тебя с самого начала, — потом пару раз хлопнул по шлему и отпустил, чтобы попить воды и поблагодарить соперников за игру. Сэмпай Голова не стал делать трагедию из тренировочной игры, хотя было немного обидно проиграть первокурсникам. Скинув амуницию обратно в тележку тренера, он снова повёл колонну бейсболистов в сторону школы, как ни в чём ни бывало.* * *
— Ты ж мне так и не ответил: откуда ты знаешь про незапертую дверь того сарая? Джун неспешно шагал рядом с приятелем мимо той улочки, куда они убежали в прошлый раз. Из приоткрытого рюкзака за его спиной воинственно торчала рукоять его собственной биты — казённый инвентарь приходилось сдавать тренеру, а свои вещи можно было носить домой, при желании. Поэтому Ино шёл налегке, если не считать учебников в сумке. — Там недалеко жила моя бабушка, — негромко ответил он, чуть улыбнувшись этому воспоминанию. — Когда мне было пять лет, мы какое-то время гостили у неё, пока отец подыскивал свободный дом поблизости. Я успел облазить там всё в радиусе нескольких дворов: чердаки и подвалы, сараи и огороды, поскольку делал это один и осторожно. Никто не замечал меня. Ну, или делали вид, что им всё равно, даже если я свалюсь с крыши. Потом мы переехали, а вскоре уже мама родила братика, и мне стало не до вылазок по чужим дворам. Оносэ слушал внимательно, понимая, что молчун Шинобу, наконец-то, доверяет ему немного больше, раз говорит о таких вещах. — Тебя часто отпускали гулять одного? — Не совсем. Просто у бабушки было слабое зрение, и она не успевала следить за мной, поскольку возилась по дому и в маленьком огороде. Она не заставляла меня ей помогать, я сам иногда вызывался, чтобы сделать ей приятно, хотя вовсе не любил ковыряться в земле, выпалывая сорняки. Она угощала меня чем-нибудь вкусным и отпускала погулять в парк, — мы проходили мимо него вчера. Да, она же не знала, что я не в парке, а шастаю по чужим дворам. Мне было так интересно смотреть, как люди живут здесь, в Хадано. Так открыто, спокойно, и все друг другу доверяют, знают всех соседей вокруг. — А там, где ты раньше жил, не так? — решился спросить Джун, боясь спугнуть этот момент откровений. — Нет, — чуть вздохнул Иноуэ. — Я не помню дом, где я родился, но помню, как мы жили в префектуре Токио. Там очень много больших домов, где люди теснятся в маленьких квартирках и офисах, и всегда было очень шумно из-за машин, а зелени на улицах гораздо меньше, чем тут. Зато рядом стояла Токийская телевышка — такая огромная, что я её боялся сперва. Мне казалось, что она обязательно упадёт на тот дом, где мы жили, — усмехнувшись детским воспоминаниям, он поправил лямку на плече. — Я сказал об этом папе, а он решил сводить меня на экскурсию туда. И мы даже дошли до самой вышки, но там была такая очередь уже, что наверх мы так и не попали. Зато я увидел вблизи эти толстые мощные опоры и успокоился, решив, что на таких «ногах» можно устоять в любом землетрясении. К тому же отец сказал мне, что башню эту не дураки строили, что сперва много умных людей долго думали и высчитывали, как построить правильно, и чтоб я не переживал, да. — А на море ты был? — Нет ещё. — А я был. Там здорово. Хочешь, съездим туда на выходных? — Не знаю. — Не хочешь? — Я не знаю, как можно хотеть то, чего даже никогда не видел, — пожал плечами Шинобу. — Ано, — слегка смутился Оносэ, почесал затылок и улыбнулся снова. — Тогда просто поедем, потому что этого хочу я. — Ишь, какой, — фыркнул Ино, дёрнув уголками губ. — А уроки кто учить будет? — Тогда так, — не сдавался верзила. — Если я сделаю всё за субботу, то в воскресенье повезу тебя на залив. Договорились? — Знаешь, — помрачнел его друг. — Я пока что могу думать только о ближайшей пятнице, которая будет послезавтра. Пол квартала они прошли в молчании, но потом Джун вдруг спросил: — А твоя мама любит сладости? — Что? — не сразу понял вопроса Иноуэ, но, заметив вывеску кондитерского магазина, кивнул. — Да, особенно, ёкан. Хочешь угостить её? — Угу, — долговязый парень свернул к магазинчику. — Она так вкусно готовит. И вообще, я не могу так просто есть у вас в доме, я тоже должен угостить вас. — Как хочешь, но мне ничего не покупай, я не ем сладкого. — Ага, кроме мороженого, — лукаво ухмыльнулся Оносэ и с удовольствием понаблюдал за смущением на лице приятеля. Потом пошарил по всем карманам, посчитал наличность и купил небольшой набор разноцветных кубиков ёкана. А заодно заприметил, на что дольше всего смотрел Шин-кун, задержавшись возле пёстрой витрины со сладостями. До его дома дошли уже побыстрее, почти не разговаривая, но оба невольно оглядывались на перекрёстках улочек, не снижая бдительности. — Тадаима, я не один! — вполне привычно крикнул Ино, разуваясь. Едва переступив порог, Джун услыхал приглушённые выкрики и возню сверху, а Иноуэ-сан позвала сына в комнату, но было слышно, что она говорит. — Скажи им, чтобы прекратили орать и сели за уроки. У меня болит голова, я не могу их приструнить. Еда на плите, возьмите сами, хорошо? — Да, мамочка. Я сейчас. И бегом поднялся на второй этаж, чтобы призвать младших братьев к порядку. Через полминуты в доме воцарилась тишина, и, пользуясь моментом, гость постучал и осторожно вошёл к хозяйке. — Добрый вечер, Иноуэ-сан, позвольте выразить вам своё восхищение: вы очень вкусно готовите, — рассыпался в любезностях Оносэ, стараясь произвести благоприятное впечатление. Протянул коробочку со сладостями. — Вот, примите, пожалуйста, от всего сердца. Надеюсь, это поможет поднять вам настроение. Гостиная была обставлена по-европейски, и женщина лежала на длинном диване, укрытая покрывалом до плеч. Увидев гостинец, она слабо улыбнулась и кивнула. — Спасибо, Оносэ-кун, ты очень любезен. Право, не стоило так переживать, — ей пришлось сесть и принять коробочку, но, разглядев через прозрачную крышку, что там, она улыбнулась теплее. — Признайся, это Шинобу сдал меня, да? — О, нет, что вы, — лукаво ухмыльнулся гость. — Я сам догадался. — Джун, ты где? — Ино успел удивиться тому, что приятеля нет ни в коридоре, ни на кухне, но обнаружил его в гостиной. — А, ты тут. Извини, мам, я честно пытался ему запретить, но он такой упрямый, просто ужас, — тоже чуть слукавил он, улыбаясь, а его одноклассник расцвёл так, будто его круто похвалили. — Идите ужинать уже, — женщина махнула на этих заговорщиков рукой и снова легла на подушку, отдыхая. На этот раз они решили поесть прямо на кухне, Шин-кун положил в пиалы тонкацу с рисом и сел напротив гостя. Кинул в рот кусочек мяса и вдруг спохватился. — Я сейчас. Ты ешь, не жди меня. И вышел, оставив Оносэ в некотором недоумении. Впрочем, через несколько минут всё выяснилось: Ино привёл туда же обоих братьев, которые не послушались мать, когда та звала их обедать, и чуть не остались голодными. Перезнакомив всех, быстро положил еду и младшим, только после этого сел есть сам, привычно хмуря брови. А Джун вдруг подумал о том, каким разным бывает его новый знакомец, словно бы в нём уживаются несколько различных сущностей. Сейчас, например, он с лёгкостью принял на себя функции воспитателя, поскольку его мать приболела, строго зыркал на младших, чтобы они не баловались с едой, потом налил всем чаю, дождался, пока братья попьют, и увёл в их комнату, наказав немедленно садиться за уроки. Вернувшись, он с лёгкой улыбкой посмотрел на гостя, фыркнул, явно сдерживая смех, но потом сказал, всё же: — Ты произвёл на них впечатление, да. Наш отец не такой высокий, как ты, Токё-тава. И покуда Оносэ довольно жмурился, пряча глаза и разглядывая свои руки, Шинобу ловко перемыл всю посуду — было понятно, что делал он это далеко не в первый раз.* * *
— А это ты сам рисовал, да? — внимание Джуна привлёк осенний пейзажик, что висел в углу, возле самого окна. Уроки уже были сделаны, но ему ужасно не хотелось уходить, да и время было не самое позднее, поэтому он ухватился за этот повод поговорить ещё о чём-нибудь. Подошёл и принялся разглядывать акварельный рисунок, в углу которого, на заднем плане, был виден сидящий на парковой скамье человек. — Да, я немного умею, — поскромничал Иноуэ, убирая свои справочники на верхнюю полку. — А где тогда остальные? — гость вдруг понял, что не может оторваться от созерцания. Что-то смутно мерещилось ему в одинокой фигуре парня на скамейке. — Висят у мамы в спальне, ей очень нравится. А некоторые остались в средней школе, они участвовали в выставках. Что-то не так? — Шин-кун, наконец, заметил, как пристально Джун всматривается в пейзаж. — Нет… хм, — почесав переносицу, этот дылда снова чуть нагнулся, чтобы посмотреть ближе. — А где это? Где ты рисовал? — Это на западной окраине, рядом с дорогой в горы. Там как бы парк, переходящий в настоящий лес. — А когда? Прошлой осенью? В октябре, да? — Да, в конце октября где-то. Ты откуда знаешь? Постой, — распахнув глаза, Ино шагнул ближе к другу. — Так это был ты? Ты там сидел, да? — Это я, точно, — обычно громкий голос Оносэ стал глухим и немного хриплым, он вдруг ссутулился и сел на пол, мимо своей подушки. Тяжело вздохнул пару раз и постарался взять себя в руки, видя, как разволновался его приятель. — Ничего, ничего. Всё нормально. Просто… это был не самый весёлый день в моей жизни. Шинобу опустился рядом на колени, осторожно коснулся его плеча, стараясь поддержать этого крутого хулигана, который оказался таким чувствительным в глубине души. Он припомнил тот прохладный воскресный день, который он провёл в парке, рисуя свою любимую осень. Потом очень ясно вспомнил парня, который сел на скамейку и сидел больше часа, почти не меняя позы, явно погружённый в свои переживания, поэтому нарисовать его было легко. К тому же его грустная поза очень хорошо сочеталась с увяданием природы, что сделало эту акварель одной из самых любимых для Иноуэ. — Расскажи, — почти шёпотом попросил он, чувствуя, что другу просто необходимо выговориться. — Да что там рассказывать, — снова шумно вздохнул Джун, пытаясь вернуться в свою броню из пофигизма. — В тот раз я купил билеты в кино, чтобы пойти с подружкой, и, между нами, рассчитывал затащить её в лав-отель, наконец. А она именно в то утро сообщила мне, что не хочет иметь дело с таким отморозком, как я, и, мол, нашла себе порядочного парня — на пять лет её старше, кстати. Ух, как я разозлился! — он криво усмехнулся и снова прикрыл глаза, позволив себе погрузиться в воспоминания. — Проследил за ней и набил этому сэмпаю морду. Он потом две недели из дома не выходил, говорят. А я вдруг ощутил такую пустоту в душе, ты не представляешь. Полдня где-то ходил, сам не очень помню, где был. А теперь, вот, вспомнил, как сидел там, на скамейке, пока не окоченел весь. Тогда только немного пришёл в себя, поехал домой. Тёплые ладони на плечах немного согрели сердце Оносэ, отравленное той несправедливостью, что случилась полгода назад. Он поднял руку и легонько коснулся шершавыми пальцами запястья Ино, запоминая этот момент. — Так ты что же, ни с кем не встречался больше? — это был не очень хороший вопрос, но сложно было удержаться. — Нет, — тихо отозвался гость. Помолчал, думая о чём-то, но потом опять повторил, уже более решительно: — Нет. Шинобу так и сидел рядом, боясь убрать руки с плеч друга, не решаясь напомнить ему о времени, о том, что ему пора домой. А ещё он опасался, что Джун спросит его о чём-нибудь на ту же тему, но он молчал — и это было так непривычно, что парень забеспокоился даже. — Ну, что ты, в самом деле, — слегка потормошив этого верзилу, Иноуэ попытался заглянуть в его глаза. — Нашёл, из-за чего убиваться. Она была дурой и не понимала, от чего отказывается. Какие твои годы — успеешь ещё подыскать себе кого получше. — Ты так думаешь? — оттаял падкий на лесть Оносэ, снова улыбаясь. — Как жаль, что мы тогда ещё не были знакомы. Ты бы подошёл и утешил меня, вместо того, чтобы сидеть там и рисовать, пока меня плющило. — Если честно, я даже сперва испугался тебя тогда, — Шинобу покачал головой, чуть отодвинулся и сплёл пальцы в замок, вспоминая. — Я разглядел, что у тебя разбиты в кровь руки, и ухо распухло, видно, от удара. Я хотел уйти, пока ты не засёк меня, но потом понял, что ты вообще ничего не замечаешь, и подумал, что твоя печальная фигура хорошо впишется в грустный осенний пейзаж. Закончив, я, помню, даже хотел вызвать тебе скорую, пока ты не окочурился на этой скамейке, но тут ты сам ушёл. — Да, мне ведь пора, — спохватился гость, поднимаясь с пола, чтобы снова вглядеться в маленькую фигурку на фоне осенних деревьев. — Спасибо, что сохранил это. Знаешь, мне почему-то стало легче теперь. Видно, правду говорят, что если выговориться, то боль поутихнет. Я раньше не верил. Спасибо за то, что выслушал всё это, Шин-кун. Доброй ночи, не провожай меня. Подхватив свой рюкзак, он почти бесшумно ссыпался по лестнице, впрыгнул в свои ботинки и, прошуршав входной дверью, унёсся к себе домой. — Доброй ночи, Джун-кун, — пробормотал ему вслед Ино, не успевший даже подняться с колен — так быстро исчез из комнаты его одноклассник. Потом всё же встал, осторожно отколупнул кнопки, удерживавшие альбомный лист на стене, поднёс его к лампе и вгляделся в едва намеченные черты лица сидящего парня. Теперь он тоже узнал эти черты, за три дня хорошо впечатавшиеся ему в память. Положив лист на столик, Шинобу машинально протянул левую руку к коробке с простыми карандашами, выбрал тонко очиненный твёрдый грифель и несколькими штрихами подправил лицо на рисунке так, чтоб портретное сходство стало ещё более заметным. Мысленно попытался представить себе, что было бы, подойди он тогда к этому бандюгану с предложением помощи — и скривился. В лучшем случае его бы проигнорировали, а в худшем — и гадать не надо. И как же хорошо, что они теперь вдруг подружились. Иноуэ, всегда трудно сходившийся с людьми, чувствовал, как этот немного грубоватый парень занимает всё больше места в его жизни, в делах и мыслях, хотя прошло так мало времени...