* * *
После сытного обеда, состоявшего из простых блюд, парни, наконец, взялись за уроки всерьёз. Джун полусидел на своём матрасе, укрывшись почти до плеч одеялом, решал задачи и примеры, а потом переписывал готовое набело в тетрадь и сосредоточенно сопел, иногда бормоча себе под нос трудные новые термины. Его гость, уже привыкший к этому звуковому фону, справился с «домашкой» гораздо раньше и теперь сидел, читая книгу, взятую в библиотеке. Оносэ-сан заглядывала пару раз, спрашивала, не нужно ли что-нибудь, но было видно, что ей просто хочется снова убедиться в реальности происходящего: её сын не только соблюдает постельный режим, но ещё и учит уроки. — Всё-таки, ты на меня плохо влияешь, — разорвал долгое молчание дылда, захлопнув тетрадь по физике. — Такими темпами я скоро стану натуральным ботаном, начну ходить в библиотеку и готовиться к поступлению в университет. Подняв голову, Ино внимательно посмотрел в лицо приятеля, словно бы взвешивал варианты: обидеться на глупую шутку? Пошутить в ответ? И решил, что старательность Джуна заслуживает поощрения, поэтому слегка улыбнулся. — Ну, а почему бы тебе и не стать ботаном, раз уж я скоро стану хулиганом из банды Оносэ? И снова сжал пальцы левой руки в кулак, чтобы продемонстрировать ему ссадины на костяшках, чем вызвал его раскатистый смех. Это стало некой разрядкой после напряжённого умственного труда, и в смехе слышалось явное облегчение. — «Банда Оносэ»! Круто звучит, правда же? Может, мне тоже примкнуть к якудза? Благо, у меня теперь есть там связи, — долговязый хулиган важно надул щёки, но потом опять рассмеялся и добавил уже тише: — Но лучше я назову так свою группу. — Группу? — не понял сперва Шинобу, но потом вспомнил, что Джун рассказывал о своём увлечении музыкой и попытках научиться играть на гитаре. — Ты хочешь быть гитаристом, я помню. Но ведь это большой риск: чтобы зарабатывать музыкой, нужен настоящий талант. Уж лучше иди в театр, в самом деле. — Не, — помотал головой его одноклассник. — Не хочу в театр. Я люблю музыку. И уже умею подбирать несложные вещи на гитаре. Но, — тут он со значением поднял палец. — Ещё больше, чем просто гитара мне нравится басуха. Ну, бас-гитара. Я ж тебе говорил, у меня сестра играет, но не позволяет брать её инструменты. А я всё равно беру, — ухмылка вышла совершенно разбойничья. — Зачем? Просто так, из противоречия, что ли? — неодобрительно нахмурился Иноуэ. — Ты не понимаешь, — глаза Оносэ загорелись каким-то внутренним огнём, он сел, откинув одеяло до пояса, принялся помогать своей речи руками. — Басуха у неё крутая, электронная, не просто тебе там, дорогущая. И усилок у нас есть — слабенький, но хороший звук даёт, не хрипит. И я сразу же понял, что хочу попробовать, когда никого дома не будет — нарочно прогулял целый день… — Я помню, — тихо поддакнул гость, но Джун его словно бы не услышал. — Это такой кааайф, — снова неопределённые движения руками. — Этот густой низкий звук… ты просто чувствуешь, как сквозь тебя проходят вибрации… и сердце стучит иначе, и сжимается так… ох… Ино не мог не улыбаться, слушая эти восторженные речи, потом протянул руку и коснулся всей ладонью горячего лба приятеля, откинув его длинную чёлку. — Кажется, у тебя опять поднялась температура, и ты бредишь, как влюблённая девчонка, — насмешка в его глазах была мягкой, а ладонь переместилась на грудь разволновавшегося парня, заставив его лечь обратно. — Лежите смирно, больной, вам вредно волноваться. На краткий миг он успел почувствовать, что сердце друга и в самом деле бьётся очень быстро, потом укрыл его одеялом снова и улыбнулся, видя, что он не торопится выныривать из своего мечтательного состояния. — Хочешь, я отдам тебе свою долю, и ты купишь себе бас-гитару? Сколько она стоит? — Э, нет, — Оносэ, наконец, вернулся с небес на землю и махнул рукой. — Этого будет мало всё равно, ведь нужно ещё взять усилитель, специальные провода, чехол. Если бы я вчера забрал все эти деньги себе, тогда, может, и хватило бы. Но спасибо за предложение, Шин-кун, мне очень приятно знать, что ты готов на такие жертвы ради меня. Джун с удовольствием пронаблюдал за смущением, проступившем на лице одноклассника, но потом настала пора смущаться ему самому. — Не такие уж и жертвы, — отозвался Иноуэ, покачав головой. — Ты вчера рискнул своим здоровьем ради моего благополучия, и я очень ценю это, поверь. Просто… у меня нет другой возможности отблагодарить тебя: только эти деньги или, вот, помощь с уроками. Кстати, — тут он кинул взгляд на маленький будильник, стоявший у изголовья. — Мы с тобой молодцы, всё сделали, и я, наверное, пойду уже домой. Вечер скоро, а у меня много домашних дел. Он прекрасно видел, что приятеля не устраивает такое развитие событий, но он не может ничего противопоставить «домашним делам». Вздохнув, Оносэ пошарил рукой возле футона, нашёл банку из толстого коричневого стекла и протянул её Шинобу. — Вот, возьми. На ночь намажь и утром ещё. А завтра я буду ждать тебя в десять на углу шоссе и нашей улицы, — голос «сёгуна» был твёрд, но потом он неуверенно добавил, заглядывая в глаза друга: — Ты ведь поедешь со мной на залив? — Если не будет дождя, — кивнул Ино. — Или землетрясения с цунами. Он любил иногда приглашать силы стихий в процесс принятия своих решений и учитывать их в своих планах. — Ну, это само собой, — ухмыльнулся Джун, наблюдая, как одноклассник кладёт в сумку банку с мазью, звякнув стеклом обо что-то железное. — О, кстати, я научу тебя им пользоваться. Ну, ножиком трофейным. — Зачем? — пожал плечами Шинобу. Он надеялся через неделю-другую незаметно избавиться от этого балласта в своей сумке. — Затем, что ты теперь в моей крутой банде, — важно ответствовал Оносэ и сам же рассмеялся. — До завтра, Шин-кун, денег на дорогу только не забудь взять. — Не забуду. До завтра, выздоравливай.* * *
Вечерняя чернота. Шорох дождя за окном. Привычное пощёлкивание будильника рядом. Странные мысли в голове. «Ты заметил, сколько родинок у него на лице?..» Лишённый привычной бурной деятельности, парень пролежал остаток дня, подложив руки под голову и уставившись в одну точку на потолке. Оживал только тогда, когда заглядывала мать или сестра, чтобы проведать его. Скупо улыбался и отвечал односложно, что всё в порядке, пугая их этим больше, чем своими хулиганскими выходками. Наконец, когда мама принесла ему вечерний чай после ужина, Джун попросил у неё денег на поездку к побережью — и женщина не смогла отказать, ведь сын был таким послушным целый день. — Только оденься потеплее, милый, на берегу моря всегда сильный ветер, а ты ещё не очень здоров, — попыталась она поставить условия, заранее зная, что упрямый подросток сделает всё по-своему. — Хорошо, мамочка, — неожиданно согласился тот. — Приготовь мне ту серую ветровку и шерстяную безрукавку тогда. А какой прогноз на завтра? — Ну, вроде бы обещали без дождя, — она улыбнулась и развела руками. — Но ты же сам понимаешь… — Угу, верить прогнозам нельзя, — поддакнул Джун, садясь, чтобы налить в свой чай немного шиповникового сиропа. — Это Шинобу-кун тебе принёс? — получив в ответ кивок, женщина вздохнула тихонько. — Такой хороший мальчик, спокойный, тихий. Не то, что твои остальные друзья-оболтусы. «Знала бы ты, как этот тихоня лупит битой по мячу, или как он расквасил нос тому гопнику», — насмешливо подумал верзила Оносэ и лёг на подушку, взъерошив свои волосы пятернёй, а вслух сказал, скривившись: — Мам, не начинай. Мои парни тоже хорошие, каждый по-своему. И я не собираюсь от них отказываться. — Ками-сама, да никто тебя и не принуждает, — мать махнула рукой, налила сыну ещё чаю, вытряхнула на блюдце таблетку из блистера. Поджала губы. — Я просто немного лучше тебя разбираюсь в людях и вижу, что твой новый друг не такой, как они все. Ты заметил, сколько родинок у него на лице? — Чего? — невольно переспросил Джун, который мысленно приготовился спорить с матерью, защищая своих дружбанов, и был сбит с толку её вопросом. Нахмурился, вспоминая, но понял, что не очень хорошо разглядывал лицо Шин-куна. — Родинки, — терпеливо повторила Оносэ-сан. — Они очень заметные и почти все легли на левой стороне. К тому же, он левша, как я поняла. — Ну и что? — недоумённо пожал плечами парень, но ощутил интерес и ждал продолжения. — Это значит, что сама Судьба отметила его, — убеждённо произнесла женщина. — А тем, кому боги много дают от рождения, тяжело жить среди обычных людей, среди таких, как мы с тобой. Они талантливы, они познают мир иначе, чем мы, они ненавидят однообразие будней, их часто преследуют и обижают окружающие. Им очень сложно быть в группе — как золотой йене времён Мэйдзи среди нынешних тусклых стойеновых монет. Я права, скажи, Джун? Тот невидящим взглядом смотрел перед собой. «Как она узнала? Я ведь ничего не говорил ей. Как?» Потом кивнул и тихо ответил: — Да, он совсем другой. Он рисует акварелью, ходит в библиотеку, пишет большие доклады по истории и экономике. И если бы не случайность, мы бы никогда не подружились. В его голове эхом пронеслись слова: «Зачем ты вмешался? Не мог, что ли, идти по другой стороне улицы…» — Но теперь я и мои ребята защищаем его от всяких придурков, а он помогает мне делать уроки, — спокойно завершил описание диспозиции «сёгун» Оносэ. — Будешь ещё чай? — после небольшой паузы спросила его мама. — Нет, спасибо, — голос парня был непривычно тихим. — Ложись тогда, я разотру тебя перед сном. Через десять минут Джун остался один, укутавшись в одеяло по шею и благоухая мазью на основе скипидара, но уснуть не смог. В голове теснились мысли, и ни одной он не мог додумать до конца, перескакивая на другую. Он вспоминал, как сидел возле расстеленной на полу самодельной карты, и палец Шинобу чертил маршрут от школы к их дому и обратно. Потом — эффектное появление парочки сэмпаев в образе якудза, потом — удар Ино по мячу там, на бейсбольном поле, принёсший команде Оносэ первое очко автоматом. Вспомнил один из вечеров, проведённый за домашним заданием вместе с другом, и то, как они вместе убегали от банды хулиганов, а потом прятались в чужом сарае, — и все события последних дней всплывали легко, врезавшись в память. Но понять причину своей новой привязанности парень не мог, как ни пытался, так что ему даже стало казаться, будто бы они с Иноуэ дружили с первого же дня знакомства. Потом Джун вдруг вспомнил вопрос матери и снова удивился тому, что не может чётко воссоздать в памяти такие детали, как расположение родинок на лице нового приятеля. «Наверное, это потому, что я не художник, как он. И я не вглядываюсь в людей так пристально, как мать. Может быть, мне это не нужно, ведь я и так могу почти с первого взгляда понять, что за человек передо мной», — полусонный дылда вдруг сел на постели, почувствовав, что поймал нужную мысль на границе сна и яви. «Да, так и есть — я просто сразу понял, что Шин-кун не такой, как все, когда только начал с ним общаться. А раньше я не замечал его, потому что он прятался на задней парте и обходил мою компанию стороной». Довольный своими умозаключениями, Оносэ снова лёг, повернувшись на бок, кинул взгляд на тускло светящиеся в темноте стрелки будильника и вздохнул: было уже почти три часа ночи. Дождь за окном утих, только ветер шелестел в листве молодого клёна. «Хоть бы к полудню распогодилось», — успел подумать Джун и моментально уснул, отринув все мысли.