Диалоги

Эта жизнь критически достала. Бывает, когда руки опускаются и становится настолько плевать на все окружение, что вот оно – закончи свои страдания и будь счастлив (или не будь, кто знает, что там дальше). С такими донельзя позитивными мыслями Хидан однажды решил повеситься. Но крюк от люстры не выдержал, отвалившись с куском потолка. Хидан сломал два ребра и запястье. Тогда он решил отравиться газом, оставив плиту и духовку включенными. Но едва он провалился в забытье, от невесть откуда возникшего сквозняка открылась незапертая входная дверь и пара окон, газ выветрился, концентрация оказалась недостаточной. Его тошнило два дня. Решив, что способы, зависящие от его усилий, не работают, он решил броситься под поезд. Но в самый ответственный момент стрелки на рельсах сдвинулись, отправляя тяжелый состав по другому пути. Он получил пиздюлей от машиниста и путевого обходчика. Намереваясь свалиться с крыши, он выбрал достаточно высокое здание, и не особенно оттягивая момент, прыгнул с разбегу вниз. Как удачно, но в точке назначения появился мусоровоз, и он приземлился прямо в гору довольно мягких пакетов, набитых мусором с мебельной фабрики – старым поролоном и тканью. Получил пиздюлей от водителя мусоровоза и испуганного мусорщика. Неудачные попытки помереть тоже критически достали. Он уже миллиард раз взвесил все «да» и «против», смирился со своей участью, принял тот факт, что в этой жизни ему никто не нужен и, что более печально, он не нужен никому. И решение закончить свое жалкое существование казалось ему самым ответственным и важным решением за всю жизнь. Но эта мерзкая жизнь даже этого ему не хотела давать. Наконец, приходя к выводу, что в этот-то раз точно не будет промашки, он решил застрелиться. Казалось бы, ну что может помешать? Если осечка, или неисправность револьвера – так это дело поправимое. И пиздюлей он хотя бы ни от кого не отхватит. Сделать он это решил прямо на работе, придерживаясь мнения, что лучше пусть его хладный труп найдут быстро, чем дома, где соседи всполошатся, только когда вонять начнет. Нет уж, хотелось сохранить хоть какое-то достоинство, даже если ему уже будет совершенно наплевать. На рабочем месте в ветеринарной клинике сегодня было тихо, посетителей нет, кроме него из врачей еще один, и тот в крыле стационара – вечер субботы довольно тихое время. Хидану предстояло дежурить в ночи, как и обычно, выбираясь из своего кабинета только если поступит вызов. Забота о зверье лежала на другом сотруднике. Так что он как бы никого и не подставит. Вроде бы. Оглядев кабинет, он подумал было, что животные – единственные заслуживающие внимания существа на этой планете. Ему нравились собаки за их любовь, не требующие за нее ничего взамен. Кошки, за их эгоизм, но чуткие и любвеобильные натуры. Попугаи за их ум. Змеи, за хладнокровие. Можно продолжать бесконечно. Когда-то он хотел стать обычным, человеческим врачом, но из меда его выперли за полное отсутствие эмпатии, жалости к людям, и садистские наклонности. А вот животные – другое дело. Спасти хотелось каждого, хоть и не всегда получалось. Сейчас, стоя у окна с револьвером в руке, он, возможно, испытывал немного сожаления, думая, что звери от его отсутствия точно пострадают. Хоть и недолго – пока не найдут ему замену. Но эта мысль неспособна перевесить его твердое желание перестать отсвечивать на этой планете. Зарядив пистолет, Хидан не особенно задумываясь поднес его к виску. Быстрые, отточенные движения серьезно настроенного самоубийцы. Закрыл глаза, нажал на курок, и… Ну конечно же, даже здесь судьба придумала, как ему поднасрать. Именно в эту секунду время будто замедлилось, он даже не успел открыть глаза. Распахнулась дверь, в кабинет внеслась безумно радостная собака, не рассчитала расстояние и заскользила по полу на лапах, нелепо пытаясь развернуться. Тяжелым мохнатым боком она врезалась Хидану в ноги, он согнулся, а рука с револьвером дернулась. Раздался выстрел, зазвенели осколки разбившегося стекла, с улицы послышался тонкий женский вскрик. Доля секунды – и все снова пошло по пизде. Хидан чертыхнулся, оглядываясь, но не смог обнаружить нарушившую его планы собаку, только черный силуэт, убегавший по коридору прочь. Провел рукой по волосам, чувствуя на них пороховую пыль, где-то волосы обожгло, на пальцах остался неприятный запах. Он стоял и ругался, бросил револьвер на пол, закрыл лицо руками, проклиная жизнь, судьбу, себя, но крики с улицы отвлекли его от процедуры самобичевания. Кажется, на пешеходном переходе напротив окна происходило что-то непонятное, и ему стало любопытно. За спинами столпившихся людей едва ли что-то можно было разглядеть, поэтому он даже вышел из здания, чтобы выяснить, что случилось. Люди собрались вокруг человека, присевшего на капот машины. Он держался за ногу и отмахивался от всех, кто пытался ему помочь. Кто-то звонил в скорую, кто-то глазел по сторонам, кто-то просто ругался на все подряд, высказывая свое недовольство «сумасшедшим миром». Хидан твердо вознамерился подойти к пострадавшему – до него начинало доходить, что здесь произошло. От своих неудачных попыток выпилиться обычно страдал только он сам. В этот раз жизнь решила поиздеваться еще сильнее, заставить его чувствовать себя виноватым. Только этого не хватало. Хидан подошел к человеку, и все расступились, прекращая галдеть и переходя на шепот. Точно, он же в белом халате. Все, видимо, думают, что он врач. Технически, конечно, да, но вот практически – не совсем тот врач, что нужен. Но в данный момент его знаний было достаточно, чтобы понять, что человеку нужно перевязать ногу, остановить кровотечение и посадить в машину скорой. Он мельком взглянул на мужчину – смуглого, высокого и очень, очень недовольного сложившейся ситуацией. По его лицу было невозможно понять, что же он испытывает в данный момент, но ни боли, ни страха там не было. Только высочайшая степень недовольства. Будто он опаздывает на важную встречу из-за этого крайне досадного недоразумения. Хидан присмотрелся, и точно – дыра в брюках в районе колена определенно от пули. Ну кто бы, черт побери, сомневался. - Вам нужно перевязать колено, - тихо сказал Хидан, сидя на корточках у раненой ноги, и потянулся к шарфу в руке мужчины. - Да что ты говоришь? Может, еще скорую вызвать? – голос сочился сарказмом и злостью, Хидан удивленно поднял брови. Так себя не ведут случайно подстреленные на улице прохожие. - Слушайте, я просто хочу помочь, я– Мужчина нагнулся вперед, опускаясь ниже, и шумно втянул носом воздух. - Помоги лучше себе, идиот. И Хидану вдруг показалось, что этот человек знает все. Что видит его насквозь. Что знает, откуда эта пуля. И что ему это все совсем не нравится. Подъехала машина неотложки, из нее выбрался врач и направился к ним. Бегло осмотрев ранение, он хотел помочь пострадавшему мужчине дойти до машины, но тот лишь отмахнулся от его руки, вставая самостоятельно. Он довольно твердо шагал к машине, тем не менее заметно хромая и лицо его едва сводило болью. Хидану стало настолько стыдно, что он бросился за ними, заскакивая в машину в последний момент. Уселся на сиденье и сложил руки на коленях, принимая максимально ненавязчивый вид. Врач замер, вопросительно глядя на него поверх очков, а мужчина, уже улегшись на каталку, излучал крайнюю степень пассивной агрессивности. - Я… ээм… Ну я как бы винов– - Он мой знакомый, пусть едет, - мужчина перебил его, откидываясь на каталку и закатывая глаза. Хидан облегченно вздохнул – не хватало еще врачам скорой объяснять, каким чертом он умудрился попасть постороннему человеку на улице в колено из револьвера, пытаясь застрелиться. Но почему этот самый человек решил его прикрыть сильно озадачило. Хидан стоял на крыльце приемного отделения, закуривая уже третью сигарету за пятнадцать минут, и в душе метались самые разнообразные мысли, в конец сбивая с толку. Он, похоже, теперь в долгу. Он виноват, он должен искупить свою вину. Он обязан. Он никогда не связывался с людьми, не заводил друзей, не знал своих родных, но сейчас он повинен в плохом самочувствии чужого человека. И ему от этого точно не отделаться. Дверь за его спиной скрипнула, зажегся автоматический свет на крыльце. Шаги тихо и неизбежно приближались, и Хидан знал – это он. Не столько по прихрамывающей походке, сколько от ощущения той самой тяжелой ауры недовольства, способной, казалось, потушить весь свет в округе и заглушить все звуки. Человек остановился рядом, тоже достал сигареты. Закурил, шумно выпустил дым. Курил он настолько красиво, будто наслаждался наконец долгожданной сигаретой, и Хидан опять почувствовал укол совести. Он причинил этому человеку неудобство. Какой же он идиот, и правда. - Слушайте, это случайность, - начал он, набравшись смелости, - Я как бы… промахнулся. Потому что там собака была, и короче… Я бы никогда… Ну как-то тупо получилось, я не знаю, как так вышло, я бы хотел, если это возможно, как-то вам помочь. Идиот. Что несет? И почему язык заплетается? Он никогда себя так не вел, никогда не чувствовал себя как провинившийся школьник. Ему никогда не было стыдно, тем более перед чужим человеком, он никогда не чувствовал себя обязанным. Какое глупое это новое чувство. И ощущения совершенно дурацкие. Хидан повернулся, чтобы посмотреть на мужчину, не решаясь смотреть ему в глаза. Тот стоял не шевельнувшись, глядя куда-то вперед, снова затянулся сигаретой. И вдруг рассмеялся, так тихо и низко, над чем-то, понятным ему одному. Он зажмурился, потирая глаза, смахнул с лица волосы и повернулся. - Не нужна мне твоя помощь, дурак. Лучше не попадайся мне на глаза, - голос серьезный и строгий, но в темных зеленых глазах Хидан увидел что-то совершенно противоположное сказанному. Просьба, или призыв, но это точно шло в разрез с услышанными им словами. И это что-то заставило Хидана глубоко вздохнуть, задержав дыхание, чтобы снизить внезапно повысившийся пульс. Он не двинулся, когда мужчина, прихрамывая, ушел. Сигарета обожгла пальцы, Хидан дернул рукой, выбрасывая ее. И резко развернулся, направляясь в приемное, чтобы узнать, как звали этого человека, и где он живет. Ему впервые не наплевать. _______________ Район отдаленный и дорогой, тут и там шикарные спорткары, люксовые тачки и невероятной красоты коттеджи. Где-то здесь. Где-то здесь его дом, того человека, Какузу – как ему удалось выяснить. Хидан не совсем понимал, как он, собственно, собирается загладить свою вину. Как собирается помочь – травма не такая, чтобы мешала жизнедеятельности. Ему хотелось, чтобы ему сказали, что делать, как и всегда. И ему было совершенно неизвестно, как действуют в таких ситуациях нормальные люди. Он постучал трижды и подумал, как вообще в таком огромном доме можно услышать, что в дверь стучат. Но звонка в поле зрения не наблюдалось, так что он решил стучать, пока ему не откроют. Настойчивости ему не занимать. Наконец за дверью послышались шаги, неровные – те самые – и Хидан снова задержал дыхание, стараясь не выпалить какую-то очередную ерунду сходу. Просто держи себя в руках, черт возьми. Попробовать-то нужно. Дверь открылась, Какузу стоял перед ним в обычных домашних штанах, опираясь на трость. У Хидана свело живот от вновь подступившего чувства вины. Да какого же черта ему так стыдно? - Мне казалось, я сказал тебе больше не появляться, - Какузу беззаботно почесал подбородок, делая вид, что сильно задумался. - Я просто хочу помочь! – возмутился Хидан, взмахивая руками, - Я же виноват! Это из-за меня ты еле ходишь! Я врач, я знаю – колено долго восстанавливается! Какузу смотрел на него долго, не говоря ни слова, будто раздумывал, стоит ли это все предприятие его времени. Хидан казался безобидным дурачком, внезапно решившим, что только он может ему помочь. Как мило. Он отошел в сторону, картинно наклоняясь и жестом приглашая Хидана войти. Не пожалеть бы об этом потом. Хидан снял черную кожанку, стянул кеды, не особенно аккуратно отбрасывая в сторону, и направился вперед. Поразительных размеров дом оказался еще больше, чем на первый взгляд, а потолки заставляли задирать голову, удивляясь, как вообще возможно здесь жить. Настолько дорого, что ощущалось совсем неуютно. - Я мог бы помогать тебе… - Хидан осекся, не понимая, а с чем собственно, помогать? Наверняка у Какузу есть стая подручных, прислуги, вряд ли он управляется с таким большим домом один. Помогать на работе? Он понятия не имеет, кем тот работает. Делать ему перевязки? Тоже глупость, явно есть кому этим заняться. Какого черт он может предложить? Зачем он здесь? Нервы начинали бить по вискам, убеждая, что делать ему здесь нечего. Лучше пойти попытаться утопиться в ближайшем озере – не обмелеет же оно за доли секунды, опять лишая возможности исчезнуть навсегда. Хидану вдруг захотелось развернуться и уйти. И как можно быстрее. Что он и решил сделать. Но, развернувшись и шагнув к двери, он наткнулся на Какузу, чуть не столкнувшись с ним носом. Тот смотрел насмешливо и неодобрительно, едва заметно покачивая головой. - Что, уже уходишь? - Я просто подумал, что тебе не нужна моя помощь. Ты ведь сам так говорил. Чем я вообще могу помочь тебе, - Хидан глупо улыбнулся, маскируя собственную нервозность. - Может, тем же, чем тебе могу помочь я. Иди, садись. Не бойся, я тебя не сожру. А Хидану вдруг захотелось, чтобы сожрал. Какузу выглядел настолько другим, опасным и хищным, но до ужаса серьезным. Казалось, что он может его сожрать одним укусом и помочь, наконец, добиться своей цели. Может, попросить? Подходя к дивану, Хидан замечает лежащую на столике винтовку – черную, такую устрашающе прекрасную, жутко опасную вещь. Нормальные люди не держат такие опасные вещи на кофейных столиках в гостиной. Послышался звон разбитого стекла и Хидан невольно вздрогнул, оборачиваясь на шум. Он рефлекторно подался в сторону кухни, шагая тихо и аккуратно, собирая в кучу всю свою сосредоточенность. Не сказать, что он готов ко всему. Он просто насторожился – привык ожидать самое худшее. Какузу стоял оперевшись на стойку и смотрел на разбитую чашку, осколками рассыпавшуюся по полу. Кажется, он хотел бы собрать осколки, но негнущееся колено не позволяло ему этого сделать, поэтому выглядел он крайне расстроенно и, кажется, злился. На самого себя. Хидан в пару шагов преодолел расстояние, наклонился и принялся собирать осколки. Острое стекло царапало пальцы, и он вспомнил, что еще не пробовал вскрывать себе вены. Довольно неплохой вариант, к слову, что может пойти не так? Какузу вздохнул, потирая переносицу – кажется, держался изо всех сил, чтобы не разразиться гневной тирадой. Стоило признать – какие-то ограничения в его жизни сейчас все-таки присутствуют, и отказываться от помощи глупо. По крайней мере в данную минуту. Он хочет сделать шаг назад, но Хидан вдруг замирает, сжимая в ладонях собранные осколки. Он сидит на коленях, склонив голову, и не двигается, будто заледенел. Это странно, и Какузу недоуменно взирает на него, не понимая, что делать. Берет трость и легко дотрагивается ею до чужого плеча. Хидан вздрагивает, раскрывает ладони, стекло снова осыпается на пол, уже испачканное алой кровью, и он протягивает руки вперед, обнимая больную ногу Какузу. - Прости меня! Я такой придурок! Я просто хотел застрелиться, просто, блядь, хоть раз сделать что-то стоящее, а в итоге только навредил чужому человеку! Сколько можно? – он поднимает взгляд, смотрит широко открытыми глазами на Какузу снизу-вверх, - Почему, черт побери, я не могу просто умереть?! - Какое совпадение, - тихо бубнит Какузу, - Брось это. Иди и сядь, я налью тебе выпить. - Но я– - Сделай, что я сказал. Как приятно, когда тебе говорят, что делать. Безапелляционно, не терпя отказов и сомнений. У Хидана, кажется, покраснели кончики ушей, пока он возвращался к дивану. Как-то все неоднозначно. Ситуация казалась ему странной со всех сторон, но винить в этом некого – он сюда сам приперся. Какузу медленно шел к нему, осторожно держа в одной руке два стакана с виски, а второй опираясь на трость. Хидан боролся со жгучим желанием подорваться с места и помочь, но по суровому взгляду понимал, что Какузу этого не оценит. Сейчас, когда они сидели друг напротив друга, Хидан сосредоточился, осматривая Какузу. Только теперь он обратил внимание на многочисленные шрамы, красивые и не очень, выглядящие абсолютно нереально и страшно – с трудом можно представить себе травмы, оставляющие такие шрамы. Особенно те, что на лице. Пожалуй, нынешняя травма колена действительно на Какузу не производила должного впечатления, судя по всему, он пережил вещи и пострашнее. Эта мысль вызвала благоговейный ужас, порождая только больше вопросов. - Что с тобой случилось? – тупо выдал Хидан, не сводя взгляда со шрамов на чужой груди. - Я шел домой, а потом мне прострелили колено, - безэмоционально ответил Какузу, сделав глоток из стакана. Хидан состроил недовольную мину, переводя взгляд к темным зеленым глазам. - Я не это имел в виду, - он тоже отхлебнул холодного виски, - Вообще – откуда это все? Тебя убить что ли пытались? - Тебе не кажется этот вопрос невежливым? – Какузу явно издевался, - Пытались, неоднократно. Как видишь, не преуспели. Хидан грустно усмехнулся, ощущая знакомое чувство. Он тоже пытался, сам себя, но как-то не срослось. - Почему ты пытался застрелиться? – Какузу спрашивал с искренним интересом, склонив голову набок и уперев на руку. Хидан опустил взгляд, смотря на стакан и плававшие в нем льдинки. - Мне просто надоело жить, наверно. Но у меня не получается, я столько раз пытался! - Видимо, плохо пытался… - Эй, не надо тут умничать! Мне просто не везет, не знаю, как это назвать. - У меня тоже не получалось, - Какузу посмотрел на черную винтовку на столике и будто прилип к ней взглядом. Хидан не верящими глазами цеплялся за образ человека напротив, снова оглядывал его с ног до головы, сопоставляя информацию. Неужели он сделал это все сам? Просто невозможно. - Нет, это не я, - будто угадав его мысли, сказал Какузу, - Это моя работа. Которая, как мне казалось, однажды приведет меня к логичному концу этой истории. Но она привела ко мне только пулю из твоего револьвера и тебя самого в мой дом. А это кажется мне очень странным совпадением. В судьбу Хидану слабо верилось. Но, если честно, очень хотелось. Судьба не давала ему умереть, судьба свела их в этом моменте, двух несчастных, неспособных решить, жить им или умереть. Почему до таких судьбоносных ситуаций постоянно приходится так долго ждать? - Ты хочешь сказать, ты тоже хочешь умереть? – Хидан не до конца верил, что ответ будет таким, каким бы ему хотелось. Но не может же в его жизни быть паршиво абсолютно все? - Именно. И я никогда не думал, что в мире есть кто-то еще неспособный это исполнить. - Но тебе-то чем не нравится жить? – Хидан развел руки в стороны, взглядом обводя огромную гостиную, - У тебя такой дом! И наверняка у тебя безумно красивая жена, как всегда и бывает, и денег валом, от чего тут хотеть умереть? - Ты знаешь ответ, он ничем не отличается от твоего. Сердце пропустило удар, глаза невольно зажмурились на миг, Хидану казалось, что он падает с американских горок, захватывающих дух. Это то, чего он искал? Искал, но сдался, поставив крест на всех попытках найти успокоение в другом человеке. Его никто не мог терпеть долго, он не хотел терпеть других людей. Но здесь – здесь он чувствовал, что этот человек часть его сути, и мысль о том, как долго пришлось его ждать, раздражала. Чертова жизнь и ее глупые шуточки. - Так я могу тебе помочь? – прищурившись, спросил он и начал мысленно молиться, чтобы Какузу не отказался на этот раз. Если он потеряет сейчас эту нить, жизнь станет еще невыносимее, с его неспособностью ее закончить. - В той же мере, в которой могу тебе помочь я. - Значит, я могу остаться? - Ты можешь не уходить. - Какого черта ты такой загадочный, - Хидан фыркнул, поднимаясь с дивана и подходя к Какузу ближе. - Не люблю спешить. Хидан хотел наклониться, ответить так тихо и интимно близко, но вдруг послышался громкий лай, и из-за угла показалась большая черная собака. Смутно знакомая. И безумно радостная. - А... Ты не возил свою собаку в ветеринарную клинику недавно? - Возил. А что? - Очень умная у тебя собака... Теперь-то Хидан будет держаться за жизнь изо всех сил, понимая, что ему есть, ради кого жить. И есть кто-то, кто живет ради него.