Диалоги

- А, да, вот еще что, - Какузу останавливается, шуршит рукавами плаща, - Прикрой этот уродский шрам. Хидан едва успевает поймать то, что Какузу резко бросает ему. Он даже округляет глаза от удивления, надо же – это же повязка, его повязка, которая, конечно же, свалилась с шеи вслед за головой. Думал, что потерял. - Это же мой протектор! Просто очаровательно, Какузу, - язвит Хидан, кривя едкую улыбочку, - Можешь же быть милым, когда захочешь. Какузу фыркает и идет вперед, продираясь сквозь густые кустарники. Они довольно далеко ушли от места сражения, и всю дорогу Какузу придумывал, что сказать. Он мог, конечно, просто бросить протектор Хидану в лицо, не говоря ни слова, и это было бы вполне… приемлемо. Ну, Хидан бы побухтел, повозмущался, но это все в пределах нормы. Зачем было говорить про шрам? И с чего он вдруг уродский? Какузу шумно выдыхает, качает головой и ведет плечом, будто спорит сам с собой. Да уж, ну и бред, придумывать какой-то повод, чтобы отдать Хидану повязку – что еще за дурь? Кинул бы, как кость собаке, и дело с концом. Нет, ляпнул про шрам. Вот же мрак. Хидан пристально пялится Какузу в спину, завязывая протектор на шее. К чему была эта ахинея про шрам? В первый раз что ли Хидан голову потерял? Да и Какузу всегда зашивает аккуратно, грех жаловаться, а тут сам же на свою работу нагнал. Повода искал что ли? Хидан щурится, замечает, что Какузу идет как-то неровно, будто ему руки девать некуда. Бормочет что-то, нервно маску поправляет. Что-то он явно не в себе. Хидан постукивает пальцем по металлической пластине на протекторе, открывает было рот, но не знает, что сказать. Он бы хотел поговорить, но где это видано, чтобы Какузу с ним разговаривал. Начнет говниться, как всегда. Жрец опускает руку и чувствует – еще кое-чего не хватает. Мысль опережает, формируясь в слова, и Хидан, набрав воздуха, выдает: - Слышь, а амулет мой ты, может, тоже нашел? Какузу вздрагивает, но не оборачивается. Черт подери, какой проницательный у него напарник. Пальцы перебирают цепочку – Какузу держит руку в кармане, сжимает в кулаке амулет, металл холодит кожу, сколько его не согревай. Да, амулет он тоже нашел. И сейчас хотел дать себе подзатыльник, потому что совершенно не понимал, что ему мешало просто отдать его вместе с повязкой. Теперь ему не хотелось этот дурацкий амулет вообще отдавать, уж если из-за протектора Хидан успел излиться ядом, то тут вообще не заткнешь этот поток сарказма. - Нет, не нашел. Хидан наклоняет голову, как любопытная собака. Странный какой-то этот Какузу, точно странный. Врожденная наблюдательность помогала Хидану понимать, когда к Какузу не стоит лезть – он, конечно, как скала выглядит в большинстве случаев, но иной раз можно заметить по выражению глаз, что он, например, злится. Или устал. Или раздражен. Но сейчас Хидану и в глаза смотреть не надо было, Какузу выдавал неровный шаг, ссутуленные плечи и то, что он даже не нагрубил в ответ. Выглядит так, будто ему стыдно или неловко. Что-то Какузу беспокоит, и он упрямо с этим борется. Как любопытно. Хидан улыбается, замечает, что Какузу держит руку в кармане, а другой придерживает ветки деревьев, отодвигает кустарники. Вот ведь вредный гад – а может, он все-таки нашел амулет? В любом случае, это отличный повод поиграть ему на нервах. Хидан потягивается, похрустывает шейными позвонками, вздрагивает, опомнившись – рана-то не зажила еще, и говорит: - Как жаль. Он очень мне дорог, Какузу. Кто знает, может, без него я лишусь своего бессмертия… Рука рефлекторно сжимается вокруг амулета, стоит услышать голос жреца. Это он что, на жалость давит? Или просто решил побесить Какузу, имея, в принципе, какой-никакой повод? Теперь сядет на уши и будет гундеть, пока ему не надоест эта тема, или пока Какузу ему язык не вырвет. Черт возьми, просто отдай это гребанный амулет, и все! Какузу хмурится. Ну он же не потерял рассудок, здравые мысли все еще присутствуют в голове, почему бы просто не отдать безделушку жрецу и успокоиться? Небо темнеет, преследователей, похоже, нет – заняты оплакиванием своего погибшего учителя. Тем лучше. Нужно найти ночлег, или пещеру какую, потому что Какузу не нравится думать на ходу. Может, если он сможет посидеть в тишине, поразмыслить, получится найти ответ, к чему вся эта хрень. Мысль о нелепости фразы про шрам так и доводит его, никак не хочет уходить на задний план, как назойливая муха жужжит. Это ж надо было, а. Всю дорогу Какузу молчит. Хидан, как ни странно, тоже. Сквозь деревья виднеются огни – похоже на небольшой поселок на равнине. Подходящее место для ночлега. Обычно Хидан сразу начинал ныть, мол, пойдем, Какузу, ночевать в гостинице, а то сил нет спать на твердой земле. И сейчас Какузу ждал, когда жрец заведет свою песню, но тот молчал. Хидан тихо хмыкает, когда видит, что Какузу сворачивает на тропу. Собирается в деревню? Просто так, без просьб, не дожидаясь, когда Хидан начнет его донимать? Получается, он действительно чем-то озабочен, ему что-то мешает. «Возможно», – думает Хидан, – «Какузу думает, что я не просто так про амулет спросил. Но я ведь ничего не имел в виду другого. Просто…». Жрец вдруг хлопает себя ладонью по лбу и улыбается, склонив голову. Значит вот оно что, Какузу действительно нашел амулет, и не отдает. Его явно что-то смущает. Но что? Позади слышится тихий смех, Какузу кусает губу. Черт, догадался, что ли? Сначала молчит, теперь хихикает. Какузу сомневается в своем здравомыслии, но его это начинает веселить. У них получается любопытная игра в духе «А знает ли он, что знаю я?» И все это может иметь благоприятный исход – Какузу отмажется, что просто хотел поиздеваться над полоумным жрецом, это же так в его духе, да? Дойдя до ворот селения, Какузу останавливается. Он оглядывается вокруг – сплошные потемки, жители уже разбрелись по домам, в большинстве построек не горит свет. Пара уличных фонарей едва справляются с освещением главной улицы, а чуть поодаль виднеется маленькая вывеска. - Останемся здесь на ночь, - резюмирует Какузу, делая шаг в поселок. И так было понятно, что они здесь останутся, и Хидан, наверняка, сам допер, но нужно было соблюсти порядок. Что б уж не совсем странно выглядело. Хидан, впрочем, медленно тянет молнию на плаще вверх. Застегнувшись до конца, он прячет половину лица за воротником и улыбается. Не может удержаться – он же понимает, что Какузу просто пытается вести себя как всегда, сохраняет видимость. Вот же старый проныра. Хидан решает принять правила и, слегка опустив молнию, чтобы расстегнуть ворот, вздыхает. - Я без амулета чувствую себя голым, Какузу! Я спать не смогу! - Можешь катиться на все четыре стороны, если хочешь вернуться за своей побрякушкой, - бубнит Какузу и больно кусает нижнюю губу. Дурацкий жрец точно догадался, теперь сомнений нет. Он нарочно треплет нервы, точнее, он делает это для вида, так же, как и Какузу. Похоже, их затянуло в какое-то нелепое противостояние. Глупость какая-то. Что мешает отдать амулет? Что мешает выбросить его к чертям? Расплачиваясь за комнату со стариком у стойки, Какузу судорожно соображает, что делать. Он ловит себя на мысли, что не хочет выбрасывать чужую вещь, так не интересно. Но и отдавать просто так тоже скучно, пожалуй, он будет делать вид, что он ни при делах, до последнего. Раз уж Хидан такой догадливый, пусть теперь придумает способ поинтереснее, чтобы добыть свою вещицу. Комната оказывается на третьем этаже, хотя Какузу и не подозревал, что в этом несчастном здании больше двух этажей. Жалкий уличный фонарь не доставал своим светом до гостиницы, а в такой темноте и не разберешь. На удивление, условия в доме весьма приятные – из окон не дует, половицы не скрипят, чисто, аккуратно, пожалуй, лучшая гостиница за последнее время. Какузу включает свет, бросает на стол карту и книгу. Собирается расстегнуть плащ… - Какузу, слушай, - Хидан тянет слова, и интонация его не предвещает ничего хорошего, - Мне кажется, ты сегодня какой-то странный. Он намеренно начал издалека. Говорить в лоб о том, что он все знает – скучно. Пока они тащились сюда, он размышлял, каков может быть мотив у его вредного напарника. Ну вот зачем вдруг Какузу зажопил его амулет, и прикидывается, что его у него нет? Конечно, можно все списать на то, что он уже старый, кукушка засвистела, маразм и все такое. Но нет, как бы Хидан не издевался, верить в это было бы глупостью. Какузу и в двести лет будет так же хитер, умен и силен, так что не катит. А значит… он либо решил Хидана проучить, либо это кажется ему забавным. О... он дразнится. Просто восторг. Хидан был совсем не против дразниться в ответ. Тем более, что ему в целом нравился такой вектор отношений. Какузу, вечно суровый и серьезный, эдакая неприступная гора камней, казался чем-то недоступным, а от того более желанным. Потому что это вызов, а Хидан большой любитель таких авантюр. Ну и в конце концов… Хидан даже поморщился, думая об этом, но не от отвращения, а наоборот, от смущения, обжигающего кончики ушей. В конце концов Какузу ему нравился. Это было какое-то извращенное обожание, Хидан как ребенок радовался, когда Какузу выходил из себя и ломал кости всем подряд, вырывал позвоночники и вовсю буйствовал, превращая целые поселения в кровавую кашу. Такое, конечно, редко случалось. Жрецу хотелось бы, чтоб почаще. И чтобы Какузу приносил к его ногам каждый вырванный с мясом позвоночник, как девушкам приносят цветы. От этой мысли у Хидана по шее мурашки бегут. Он бросает на пол косу и катушки, потягивается, ощущая, как приятно сбросить со спины такой вес. Снимает обувь, ступая босыми ногами по гладкому деревянному полу. Жрец наблюдает, но на его слова у Какузу не возникает какой-то видимой реакции. - Какузу? – снова обращается Хидан к напарнику, чтобы привлечь внимание к себе. - Ну что такое? – устало спрашивает Какузу, садясь на кровать. Он чувствует, что устал, а чертов амулет в кармане будто весит больше, чем этот дом. Должно быть, сейчас Хидан начнет утомлять глупыми разговорами, пытаясь вывести Какузу на чистую воду. Значит, нужно выбрать тактику. Стандартная тактика унижения и игнорирования казалась здесь неверной, да и Какузу не хотелось действовать так – это слишком банально. Хидан будет дразнить, изводить, как змей и нудеть, как комар, возможно, стоит ответить ему тем же. А можно, раз уж Хидан считает, что Какузу не в себе, поддержать его теорию. Жрец не будет ждать понимания и жалости, так что можно застать его врасплох. К тому же… не так уж трудно проявить симпатию к тому, кто действительно симпатичен. Хидан пробуждал в Какузу какие-то абстрактные, давно забытые чувства, когда хотелось просто полежать рядом с кем-то, с кем приятно помолчать, и попялиться на звезды. С Хиданом, правда, в тишине не побудешь, но можно вырвать ему язык. И, что самое ценное, он не помрет и не обидится. Ну разве не прелесть? Какузу смотрит Хидану в глаза. Они выдерживают эти взаимные взгляды довольно долго, словно пытаются прочесть мысли друг друга. Какузу моргает и его взгляд на миг уходит в сторону, он нервно покусывает губу под маской. Хидан садится в кресло напротив, принимает крайне задумчивое выражение, закидывает ногу на ногу и подпирает голову рукой. - Ты точно какой-то странный, старина. Ты не заболел? – заботливо говорит он, но интонация намеренно фальшивая. Хидан не сводит с Какузу взгляд и терпеливо ожидает ответа. С ответом Какузу не спешит, он небрежно стягивает капюшон и маску, не заботясь, что волосы напрочь растрепались и рассыпались как попало, встав дыбом от статического электричества. Хидан хихикает, замечая, как топорщатся наэлектризованные волосы. Какузу щелкает пальцами, высекая крохотную искру, волосы приходят в норму. - Знаешь, Хидан. Пожалуй, ты прав, - наконец говорит он смиренно, - Я паршиво себя чувствую… Они смотрят друг на друга – Хидан сочувственно, Какузу жалобно – и оба знают, что это блеф. - Я могу тебе помочь? – интересуется Хидан, проводя большим пальцем по нижней губе, будто в задумчивости. - Не знаю. У меня нет ран, хотя, может я просто их не вижу, - устало говорит Какузу, проводя по волосам руками, - Знаешь, раны от ядовитых клинков не чувствуются, но яд… - Да, я знаю, - понимающе кивает Хидан, - Могу посмотреть, если хочешь. Какузу выпрямляется и, пока Хидан не зашел к нему за спину, делает нитями пару надрезов в плаще. Раз уж он собрался дурить Хидана, надо делать это основательно. Чтобы у жреца поселились сомнения в голове. Хидан встает, забирается на кровать, подползает к Какузу со спины и, протянув руку, замирает. Черт, плащ порезан, похоже, Какузу действительно могли ранить. Он проводит кончиками пальцев по порезанной ткани, его лицо серьезнеет. Пока Какузу его не видит, он позволяет себе сомневаться, хмуря брови. Может, старику и правда хреново? Эти долбаные ядовитые иглы почти не оставляют следов на коже, а времени прошло довольно много, как определить, что это был за яд? - Ну? Что там? – обеспокоенно спрашивает Какузу, а сам улыбается, склонив голову. Видимо жрец повелся, застыл там, удивленный, молчит. - Сними плащ, - просит Хидан и, стоит Какузу стянуть плащ с плеч, начинает внимательно разглядывать кожу между масок, - На плаще были разрезы… Возможно… Он задумчиво проводит пальцем по одному из швов, но вдруг его осеняет. Нет, что за бред, какой яд? У Какузу пять сердец, он бы почувствовал яд и сразу выбросил бы зараженное сердце. Он его дурит! О, как же он коварен, этот старый говнюк, ну конечно. Что ж, нужно вернуться к первоначальной задумке. - Не вижу никаких ран, - тихо говорит Хидан, и кладет обе руки Какузу на плечи, - Но ты, похоже, очень устал. - Тогда, наверно, мне нужно просто выспаться, - так же тихо отвечает Какузу, хочет встать с кровати, но Хидан его не пускает. У него сильные руки, он давит пальцами на мышцы, но почему-то совсем не больно. - Тебя что-то беспокоит? – елейно спрашивает Хидан, а сам ведет руками по плечам к шее, кончиками пальцев давит на шейные позвонки, один за одним. - Возможно, одно из сердец исчерпало свои жизненные силы… - Какузу отвечает неопределенно, терпеливо подставляясь под чужие руки. - А мне вот очень паршиво без амулета, - грустно заявляет Хидан, зарываясь в длинные волосы пальцами, - Походу в нем все-таки что-то есть, мне кажется, я слабею. - Да что ты? – Какузу делает вид, будто ужасно удивлен, - Если в этой безделице все твое бессмертие, то твоя религия еще тупее, чем я думал. - Ну знаешь ли, у всего есть свои слабые стороны. Ты вот тоже без своих сердец ни о чем, - язвит Хидан, замирая. - Тогда тебе стоит вернуться и найти его, мне не нужен бесполезный напарник, - язвит Какузу в ответ, не оставаясь в долгу, но старается, чтобы голос звучал серьезно. - Да? А у меня есть идея получше, - Хидан выпрямляется на коленях, наматывает длинные волосы на руку, сжав их в кулаке, и тянет назад, заставляя Какузу откинуть голову, - Давай ты просто отдашь мне мой амулет? Какузу улыбается – теперь искренне – достает из кармана плаща за цепочку подвеску и поднимает в руке. - Ты проиграл, - говорит он, подбрасывая серебряный амулет на ладони, - Я думал, ты продержишься дольше. - Я просто подумал, что если мы продолжим ломать комедию, меня понесет не в ту сторону, - ехидно замечает Хидан, рывком забирая свою вещь, - Прикидываться милым у тебя, конечно, здорово получается, но, если бы я перегнул, ты бы быстро размазал меня по стенам. - Ты так уверен? – интонация у Какузу получается лукавая, Хидан не понимает, почему. Игра ведь уже закончилась, он добыл свой амулет хитростью, не нарушал правил и не переборщил. Можно больше не строить из себя змеев-искусителей, правда же? Хидан отпускает волосы Какузу, садится с ним рядом, подгибая ноги, и выглядит растерянным. Нет, он, конечно, не против завалить этого самодовольного гада прямо сейчас, но ему крайне любопытно, а что изменилось? - Какузу, а чего ты мне сразу амулет не отдал? – хмурясь, спрашивает Хидан. Его, в основном, волнует только этот вопрос, потому что это и есть корень всех проблем. Так сказать, первоисточник. Главная загадка, из которой и выросла вся эта глупая игра, которая привела, в итоге, к чему-то весьма неожиданному. - Не знаю, - пожимает плечами Какузу, и сейчас он не лукавит, он правда не знает, что за бес его попутал, - Я даже не понимаю, почему ляпнул про «уродливый шрам». Шрам как шрам, а шов я же сам и делал, не понимаю, почему так сказал. - Оу, - Хидан округляет глаза, а следом щурит их, хитро улыбаясь, - Я, хоть и не прожил девяносто лет, знаю кое-что об этом. Давай-ка… - жрец вытягивает вперед ноги, закидывая Какузу на колени, и наклоняет их набок, заставляя напарника завалиться на кровать, - …ты приляжешь для начала. Какузу удивляется самому себе, что так покорен. Как ни странно, ему, на удивление, до ужаса спокойно. Кто бы мог подумать, что такая мелочь, как потерянный Хиданом амулет, может привести к чему-то подобному. - Дорогой мой напарник, ты говоришь, что не знаешь причин, почему не отдал мне мою вещь, и не понимаешь смысла своих же слов. Решил поглумиться надо мной, поиздеваться, мм? – в голосе жреца слышится издевка, но он лишь дразнит. Улыбается, ложится на бок, подперев голову рукой, а ноги перекладывает Какузу на живот. - У тебя есть идеи, что с тобой не так? – заговорщицки спрашивает Хидан, широко раскрывая глаза. - Одна имеется. - Ты влюбился, Какузу, да? - Звучит нелепо, - Какузу морщится, кривя губы. Ему правда не нравится, как это звучит. Это как-то глупо, особенно когда тебе девяносто. Особенно, когда ты беглый шиноби-убийца. - Какая разница, как звучит, - Хидан ловко переворачивается, ложась на живот рядом, свешивает с кровати босые ноги и скрещивает их, - Ты все-таки не устоял передо мной, диву даюсь, как же я хорош. - Ты взял меня измором, - бубнит Какузу, сложив на груди руки. - Знаешь, ты первый начал, так что не пытайся переложить вину на меня. Какузу молча смотрит на жреца, не зная, что сказать. В принципе, он и не хочет ничего говорить, потому что тишину он любит больше, чем все слова на свете. Он переводит взгляд на серебристую цепочку, спутанную в бледных пальцах. Приподнявшись, Какузу ложится на бок и тянется руками к чужой шее, аккуратно развязывает ленту протектора. Сняв его, он берет у Хидана амулет и перебрасывает цепочку вокруг шеи, застегивает и аккуратно поправляет ее, чтобы она не цеплялась за нити на ране. - Беру свои слова назад, нормальный шрам. - Ой бля, Какузу. Можешь же быть милым, когда захочешь…