Диалоги

- Знаешь че, Какузу? Срань ты проклятая, вот ты кто! – Хидан хватает со стола первый попавшийся предмет – это оказывается бедолага-степлер – и бросает, целясь четко в это наглое ебало. И он бы непременно попал, если бы не забыл, что между ним и Какузу стекло конференц-зала. Несчастный степлер бьется о стекло с громким звуком и падает, возвещая миг тишины – неловкой и тупой, по мнению Хидана. Всё вообще вокруг тупое – и степлер этот, и стекло, непонятно откуда высравшееся, и Какузу, с его предъявами, а Хидан – не тупой. Нет уж, засранцы, только не Хидан. - Ты кретин, - коротко говорит Какузу, который, собственно, даже бровью не повел, когда в него полетел степлер. Потому что он – умница такая – помнил, что между ними стекло. - А ты – мудацкая собака! Какузу теряет интерес к этому разговору, тут всё, капут, аргументов не предвидится, начались оскорбления, бессмысленные и беспощадные. Все предсказуемо, как и всегда, Хидан редко выдает что-то новое, хотя, казалось бы. Непредсказуемый во всем, кроме ссор, ну надо же. Заметив, что Какузу не отвечает, и – более того! – собирается уходить, Хидан широкими шагами движется к двери, намереваясь оказаться с этим говнюком в одном пространстве. Какузу это видит и ускоряется, рассчитывая успеть в лифт, просочившись в закрывающиеся двери. Со стороны, конечно, выглядит глупо до усрачки. Дейдара, поднявшись с кресла в опен-спейсе, замирает, следя глазами за Какузу. Взрослый мужик в солидном костюме дает дёру по коридору, озираясь, а ему в след летят какие-то донельзя странные оскорбления. Ну вообще-то Дейдара не первый раз уже такое видит, так что он только усмехается, и, заимев достаточный инфоповод, идет к соседнему столу, чтобы обсудить «недостойное взрослых людей» поведение. План срабатывает, Какузу вваливается в лифт, двери закрываются, оставляя снаружи озверевшего Хидана. Дыхание слегка сбилось от беготни в туго застегнутом пиджаке, но все в пределах нормы. Какузу выдыхает, оглядывается украдкой и, не заметив среди окружающих никаких признаков начальства, расслабляется. Правда, он понятия не имеет, куда он едет. На самом деле, его это развлекает. Повод для срача Хидан себе изобрел изумительный – «Какузу, какого дьявола ты выбросил банку горчицы? Я ее не доел!». И его совершенно не убеждало, что горчица просрочена, и в ней вообще плесень завелась, он просто нашел до чего доебаться, так еще и вывернул все так, будто Какузу до него докопался с этой горчицей. Он всегда повод находил. Потому что Хидан – дай бог ему здоровья – воспылал неистовыми к Какузу чувствами, и, поскольку считал, что в такой ситуации все обычно ведут себя «как девчонки», вел себя абсолютно противоположным образом. Ну, то есть, для него вся эта ерунда типа сделать комплимент, проявить симпатию, поинтересоваться делами, улыбаться и строить глазки – означало вести себя «как девчонка», хотя это, конечно, глупости. Это можно назвать вести себя «как человек». Но в этом его, само собой, тоже не убедишь. Так что он, как эталонный школьный хулиган, выбрал стратегию «доеби ближнего своего». Какузу постоянно становился виноватым во всех бедах, даже если его в радиусе километра не было, объектом всех шуточек, насмешек и, конечно, глупых каких-то разговоров. Какузу, не будь дураком, всё отлично понимал. Для него, к сожалению, сложилось так, что признаки, по которым он понимал, что кто-то в него влюблён, были слишком похожи на признак того, что его сильно хотят наебать. А он не любил, когда его наёбывают. Особенно такие болваны, как Хидан. И, проверив свою теорию, он сделал единственный вывод – наебать его не пытаются. О, нет. Поэтому он начал воспринимать всю эту чепуху как развлечение. Он не злился слишком сильно, не обижался и всегда давал Хидану шанс извиниться. Шанс этот был использован ровно ноль раз. Но Какузу все же ждал, когда до этого дурака дойдет, что можно заканчивать со своими представлениями и просто позвать выпить пивка. Пока не доходило, а сам Какузу не испытывал никакого желания делать первый шаг, потому что потом не отмоешься – Хидан непременно изъебнется, вывернув все наизнанку, и будет гордиться, что на него сам Какузу запал. Вот еще не хватало. В один прекрасный (для Какузу) день это все закончилось. Хидан явился на работу чернее тучи. Он не был злым, но грустил настолько всеобъемлюще, что казалось вот-вот дождь пойдет прямо в офисе. Расползаясь на своем столе, он походил на бесформенную лужу. Перегрыз все ручки, скомкал салфетки, повздыхал, но к работе так и не притронулся. Какузу его из-за перегородок не видел, но эти печальные вздохи слышно было, наверно, даже на нижних этажах. Хидан тлел. Покрывался белесым пеплом, шмыгал носом, в общем, разводил в опен-спейсе плесень, чем вызывал возмущение Дейдары. Тот, вечно позитивный малый, на обеде подошел к несчастному, чтобы выяснить причину такой глубочайшей скорби – тут уж явно не любимая рыбка сдохла. Какузу навострил уши, стараясь прислушаться как следует к разговору. - Что с тобой сегодня? – тихо спрашивает Дейдара, склоняясь у стола, - Может, домой пойдешь, а? - Дома я вздернусь, - жалобно выдает Хидан, поднимая глаза. Поскольку Дейдара самый главный интриган всея офиса, от его внимательного взгляда не ускользали эти вечные перепалки между Какузу и Хиданом. И, более того, он прекрасно понимал, к чему это все. Школьник дергал девчонку за косички, не новая история. - Да что с тобой не так? – шумно шепчет Дейдара, усаживаясь на край стола, - Че ж как маленький, хватит уже сопли на кулак наматывать. Че случилось? - Кисаме вчера сказал, - Хидан озирается осторожно и понижает голос, - Что видел Какузу в кабаке. Помнишь, где Кисаме работает? Вот там и видел. Он там с какой-то девкой сидел, прикинь? Тоже мне, блядь… Ему же не нравятся девушки, ты сам говорил! Дейдара морщится, трет глаза рукой. Ну, говорил. Так то инфа не достоверная, всё слухи, которыми полнится это офисное здание. Подмигнул кому-нибудь разок – всё, до верхних этажей дойдет слух, что ты с этим кем-то уже переспал. А тут, получается, Дейдара имеет все шансы еще и виноватым выйти. Хотя… Он быстро достает телефон и пишет Сасори – одному из немногих, с кем Какузу неплохо общается. Спрашивает, а не в курсе ли он, случайно, с кем там Какузу вчера выпивал. Сам же Какузу, наблюдая за всем этим сериалом, прикрывает рот рукой и старательно держится, чтобы не заржать. Ну и Хидан и дурак. Впрочем, он очень хочет пронаблюдать эту ситуацию до самого конца и, в особенности, узнать, что Хидан будет делать. Какузу понимает, что делает Дейдара – проверяет информацию, закидывает удочки. И правда непременно придет ему в одном из сообщений. Сасори быстро отвечает, что хотел позвать Какузу вчера на выставку, но тот отморозился, что идет в бар с сестрой, которую не видел несколько лет. Сам Сасори решил, что это отмаза, и при том дурацкая, но настаивать не стал. Что ж, получается, не отмаза. - Подбери сопли, - Дейдара победоносно вскидывает руку с телефоном, - Это была его сестра. Какузу аж дыхание задерживает, так это захватывающе. Наблюдать одно удовольствие. Хидан округляет глазищи, тупо пялясь на Дейдару, втягивает носом воздух и резко выпрямляется. Он все еще молчит, у него краснеет кончик носа, а брови сводятся к переносице. Он выглядит таким возмущенным, будто Какузу его сам лично наебал со злым умыслом, хотя, по сути, он просто жил свою жизнь в свое свободное время. Но это все равно смешно. Какузу не выдерживает, с громким фырканьем начиная смеяться. Он понимает, сейчас огребет, так что встает из-за стола и сваливает. Куда угодно, надо просто убежать, пока Хидан не выдумал очередную причину для спора. Хотя причина и так есть. После этого, казалось бы, все стало очевиднее некуда. Но Хидан упрямо сохранял свою модель поведения, хоть и начал чаще краснеть. Это, конечно, весело, но уже начинало надоедать. Какузу совсем не прочь был с ним выпить и поболтать, по-нормальному, черт возьми, а не вот это вот все. И уже даже раздумывал, не стоит ли самолично положить конец этим брачным танцам. Спустя некое количество времени, его терпение закончилось, да еще и случай представился. Какузу засиделся в офисе, скрупулезно доделывая отчет. Это была необходимая жертва, которую нужно принести, чтобы не делать отчет потом – он ненавидел переносить незавершенные дела на следующий день. Изрядно задолбавшись, он решил выпить чаю в столовой, но, к своему удивлению, обнаружил там Хидана, залипшего над тарелкой растворимой лапши. - Ты тут с обеда что ли сидишь? – спрашивает Какузу, проходя к тумбочке с чайником. - Я тут сижу, потому что жду, когда ты допишешь сраный отчет, - бухтит Хидан. Ну естественно. Сейчас нарисуется причина, по которой Какузу виноват даже в этом. - Мой отчет к тебе отношения не имеет, какого хрена? – Какузу оборачивается, держа в руке пакетик чая. Хидан вздергивает брови, строя саркастичное выражение лица. - А такого, говнюк – я должен был обновить компы после завершения рабочего дня. И я обновил все, кроме твоего, за которым ты, душнила, до сих пор сидишь. Бля. Какузу даже не знает, что сказать, потому что сейчас он реально виноват. Он совсем забыл об обновлениях. Совсем забыл, что сегодня пятница, короткий день, все съеблись пораньше, а значит у Хидана есть время, чтобы обновить компы. Вот же срань. Как-то совершенно нелепо замявшись, Какузу поднимает руку с чайным пакетиком и пожимает губы. - Будешь чай? - Да в жопу твой чай, иди заканчивай свой сраный отчет и чтоб через десять минут тебя тут не было, - отмахивается Хидан и продолжает ковырять вилкой лапшу. Какузу решает, что действительно не достоин чая и возвращается к работе. Ему даже совестно становится. А вообще-то – приходит мысль – Хидан сам виноват! Он как мальчик в сказке про волков – вечно выдумывал какую-то ерунду, чтобы распалить конфликт, а когда произошло что-то реальное, само собой тяжело в это поверить. Да еще и ругаться не пришел. Чего он там сидел и ждал молча? Раздумывая над этим, Какузу быстро добивает цифры. Он не может гарантировать, что не ошибся, потому что его голову сейчас занимал совсем не отчет. Программа издает звук ошибки, когда Какузу пытается отправить файл начальству. Он резко отдергивает руки от клавиатуры и замирает. Какого черта? Что значит эта ошибка? Файл сохранился или всему пиздец? - Хидан! - Ты закончил? – Хидан лениво выходит из столовой и, раскручивая на пальце флешку на цепочке, подходит к столу Какузу. - Да, но че-то мне это не нравится, - тихо говорит Какузу, опасаясь, что вся его работа сейчас пойдет псу под хвост. - О, твою мать, ну вот! Я же говорил! – Хидану хватает одного взгляда на экран, чтобы понять, насколько все плохо. Он закрывает лицо руками и протяжно стонет от моральной боли, заколовшей в виске, как мигрень. А может, это и есть мигрень. - Я тут ни причем, - твердо говорит Какузу и встает из-за стола. - Ну конечно! Этот чертов софт, если вовремя не обновить, начинает выдавать ошибки. И, разумеется, ты ни в чем не виноват! – язвит Хидан, но лицо его донельзя несчастное. Какузу становится его жалко. Ситуация, как ни крути, дурацкая. Сам он может забить хер на отчет и уйти домой, оставив Хидана долбаться с упрямой машиной. Никто ему за отчет не предъявит – он не виноват, что компьютер затупил. Однако, если Хидан надавит на то, что он обновление не успел поставить из-за своевольного решения Какузу добить работу до выходных во что бы то ни стало… Их выебут обоих. Какузу вздыхает, задумавшись. Хидан, сдаваясь окончательно, взмахивает руками и садится за стол. Он хотел бы сохранить чужую работу, но знает, что не сможет. Эта программа – полное говно, и он неоднократно уговаривал начальство отказаться от нее в пользу более современной альтернативы. Но конечно, кто будет слушать рядового программиста. Альтернатива-то дороже, ясен хер, кому надо беспокоиться об удобстве сотрудников. - Хочешь, я тебе помогу? – спрашивает Какузу, придвигая один из стульев к своему столу и садится рядом. - Да чем ты, блядь, поможешь, - фыркает Хидан, оттягивая момент закрывания ошибки. Потому что закроется вообще все. И не сохранится. Это так больно видеть. - Ну, морально помогу. - Просто ничего не говори. Какузу молча наблюдает за работой. С грустью провожает свой отчет в последний путь и залипает на экран, совершенно, впрочем, не понимая, что там делается. Он следит за процессом, переводит взгляд на пальцы, шустро бегающие по клавишам, словно у пианиста. Щелканье клавиатуры монотонное и равномерное, Какузу даже не знает, сколько так просидел, просто слушая, подперев голову рукой. Выражение лица Хидана смягчается, он отдается процессу, забывая, что Какузу сидит поблизости. - Знаешь, - вдруг подает голос Какузу, а у Хидана от неожиданности вздрагивают плечи, - У меня в детстве был медведь плюшевый. Он говорил «я тебя люблю», если на него надавить. Но только если надавить. Пальцы замирают над клавиатурой, Хидан медленно поворачивается, вопросительно подняв бровь. - Это ты к чему? - Ты решил меня насмерть задавить, чтобы я это сказал? - Я не… никого я не давил, - Хидан ошалевши округляет глаза и поднимает руки в защитном жесте. - Ты ко мне каждый день цепляешься, достаешь какими-то предъявами, язвишь, орешь почем зря. К сведению, если тебе кто-то нравится, об этом можно просто сказать, - выводит мораль Какузу, подняв палец и постукивая им по виску, - Ты не заебался выдумывать повод, чтобы до меня докопаться? - Ниче я не выдумывал! – у Хидана ожидаемо краснеет кончик носа, и в свете вечернего солнца это выглядит еще ярче, чем под ядреными офисными лампами. Теплее как-то. - Значит, это мне все показалось? Ну тогда я пошел, – Какузу коварно улыбается и намеревается встать со стула, потянувшись за пиджаком, но Хидан резко хватает его за запястье. Он не может собрать буквы в слова, и так и зависает с полуоткрытым ртом. - Что? Сказать мне что-то хочешь? – хитро спрашивает Какузу. - Я, типа… Ты… - Хидан говорит твердо, но не осмысленно. Его гордость тянет назад, говорить как-то неудобно и тяжело, - Ну ты, короче, сам все понимаешь же, да? - Не очень, если честно, - Какузу строит крайне недоуменное выражение лица, сохраняя ядовитую улыбку, так легче сдержаться от смеха. - Слушай, не прикидывайся дураком, - раздраженно говорит Хидан, - Да, я не умею выражать свои эмоции, как все нормальные люди, но ты ж все понял и так. Какузу глядит на Хидана пару-тройку секунд, пытаясь решить, хватит мучений с этого балбеса или еще его помариновать. Но Хидан, похоже, действительно в отчаянии, и ничего приличного из него сейчас все равно не вытянешь. - Ладно, - Какузу вздыхает, - Все я понял. Давай так: ты доделываешь свою работу, и мы идем в бар. Выпьем пива, вина, рома, а потом я отправлю тебя на такси домой. Но ты откажешься уезжать один, и я поеду с тобой. Возможно, мы переспим, а возможно, ты вырубишься, потому что не умеешь пить. В любом случае, завтра тебе будет плохо, а мне нормально, потому что у меня не бывает похмелья, и я сделаю тебе кофе с лимоном. И ты перестанешь изводить меня выдуманными заскоками. Пойдет? Хидану требуется некоторое время, чтобы осмыслить услышанное. Он несколько раз кивает, пока Какузу говорит, но едва ли понимает, чему он кивает. Все, что он услышал – нравится ему запредельно, но у него как-то не находится слов, чтобы выразить свое восхищение. Глупо улыбнувшись, он кивает еще раз, а Какузу, хмыкнув, тянется к нему, чтобы щелкнуть по носу пальцами. - Вот и чудно. Давай, работай, - Какузу кивает на монитор, заставляя зависшего Хидана снова опустить руки на клавиатуру, - И чтоб через десять минут нас тут не было.