Девушка с жемчужной сережкой

— Я собрала самых важных мне людей сегодня не просто так. Я хочу, чтобы вы стали свидетелями кое-чего, — Лалиса отметила, как Розе рядом с ней замерла и задержала дыхание. Сама она тоже с лёгким волнением пережидала возникшую паузу. Дженни восторженно улыбнулась, наблюдая эффект от ее слов, нырнула рукой в карман юбки и вытащила небольшую коробочку. Сбивчиво, но радостно, она заговорила: — Джису, — ее голос подрагивал, когда она открыла коробочку, — станешь ли ты моей женой? Лалиса, в прострации, уставилась на Дженни. — Да, — уверенно и без колебаний согласилась Джису. Лалиса наблюдала за тем, как Джису потянулась обнять Дженни, как та уронила коробочку на стол, льня ближе к будущей жене, как Розе радостно всплеснула руками, чуть ли не взвизгивая от восторга. Неожиданно, Лалиса поняла, что чувство, постепенно проступающее для нее через удивление, это радость. Мягкое домашнее тепло, охватившее ее, было той самой атмосферой, которой она сама лишилась, поступив на службу в армию, но теперь, когда Дженни счастливо улыбалась, Лалиса решила, что это именно то, чего она хотела для подруги. Джису поцеловала Дженни в уголок губ, та зарделась и смущённо отстранилась, поворачиваясь к столу. Она подхватила коробочку, открыла ее и надела на палец Джису кольцо, затем позволила сделать ей то же. — Вас уже можно поздравлять? — хитро улыбаясь, протянула Розе. — Да, да, я думаю. Дженни спрятала лицо в ладонях, скрываясь от довольного смеха Розе. Джису мягко обняла ее за плечи, шепнула что-то на ухо, и Дженни убрала руки, открывая покрасневшие щеки. — Будьте счастливы, хорошо? Это очень важно — быть счастливым, — серьезно попросила Розе. Она строго заглянула в глаза Джису, будто надеясь увидеть в них согласие с ее словами, и довольно выпрямилась, найдя то, что искала. — Хван Бокён уже знает? — спросила Лалиса, в тайне надеясь, что обязанность рассказать не перепадёт на нее. Хван Бокён не относилась плохо к незнатным людям, считая, что достаточно иметь острый ум и харизму, чтобы построить карьеру, но назначение, срыв помолвки и объявление о новой за короткое время — серьезное потрясение для нее. — Хван Бокён? — Дженни болезненно поморщилась, оправила воротник. — Нет, я не согласовывала это с ней. Это только мое решение, и ей придется с ним согласиться. Джису взволнованно посмотрела на нее, и Лалиса разделяло это волнение. — Дорогая, — начала она. Дженни улыбнулась, но Лалиса видела, как тяжело далась ей эта улыбка. — Хван Бокён подождёт до утра. Или давай попросим Лису сказать ей об этом. Ты очень бледная, — Джису коснулась тыльной стороной пальцев щеки Дженни. Та и вправду выглядела нехорошо. — Я много волновалась, — пробормотала Дженни, склоняя голову. — Но я так счастлива! — Ее дыхание восторженно оборвалось в конце фразы. — Думаю, нам нужно закончить на сегодня, — серьезно произнесла Джису, и Лалиса кивнула, поддерживая ее. Им всем стоило отдохнуть. На этом и решили закончить ужин. Джису помогла Дженни подняться, заботливо придерживая ее, следя, чтобы она не споткнулась, и Лалиса немного затормозила, провожая их взглядом. Кажется, Джису действительно можно было доверить Дженни. — Я бы хотела, чтобы на их свадьбе помещения были украшены темными цветами, — сказала Розе, мечтательно прикрыв глаза, после того, как задвинула стул. — Это подошло бы им. Лалиса почувствовала, как непрошеная полуулыбка появилась у нее на лице. — Почему? — Они такие стойкие и харизматичные, — протянула Розе. — Белые цветы будут слишком простыми для них, слишком светлыми. Лалиса толкнула дверь, придерживая ее. — В этом есть что-то. — Они шагнули в темный коридор. — Я бы хотела посмотреть, как корона будет выглядеть на Джису. Все же, мамину корону не доставали с тех времен, как… — Розе запнулась. — Все в порядке, — попыталась успокоить ее Лалиса, но Розе взмахнула рукой, останавливая ее. То, что она называла покойную бывшую королеву матерью, было и трогательно, и трагично одновременно, но Лалиса боялась, что воспоминания больно кольнут Розе. — С тех времен, как она покинула нас, — закончила Розе, полная решимости, и Лалиса почувствовала гордость за нее. — Ты хорошо справляешься, — похвалила она, и Розе смущенно отвернулась. — Спасибо, — тихо шепнула она в ответ. Пару секунд они шли молча, но затем Розе заговорила вновь, заполняя тишину. — Будет здорово потанцевать, если мое платье не будет тяжелым. — Сначала тебе нужно восстановиться до конца, — со смешком ответила Лалиса. — Потом потанцуешь столько, сколько захочешь. Розе сжала ладони вместе на уровне талии, крепок прижимая локти к бокам. — Думаешь, они правда прислушаются ко мне? — Конечно, — Лалиса бросила мимолетный взгляд на нее. — Они учтут твои пожелания и будут благодарны за энтузиазм. Розе кивнула, заметно расслабляясь. — А ты? Какую свадьбу ты хочешь себе? — неожиданно спросила Лалиса, сама удивляясь своему вопросу. Она за секунду успела пожалеть, что спросила. — Скромную и красивую. И замок где-то в тихом месте, но не слишком далеко отсюда, чтобы я могла без труда навещать сестру с Джису, — лицо Розе осветилось счастливой фантазией. Лалиса почувствовала легкий укол ревности. С трудом, она спросила, стараясь не произнести это слишком быстро: — Так значит, тебе уже нравится кто-то? Розе отчаянно покраснела, резко цепляясь пальцами за верхний слой юбки. — Есть кое-кто, — призналась она тихо, почти шепотом. Лалиса что-то невнятно промычала в ответ. — Что насчет тебя? — выпалила Розе, бросая на Лалису заинтересованный взгляд. Внезапно Лалисе стало больно. — О, так мы теперь подружки, которые сплетничают по вечерам о парнях? — Она горько усмехнулась. — Я не это имела ввиду, — произнесла Розе. Плохо скрываемое разочарование звучало в ее голосе. Они замолчали, и Лалиса ощутила сильное желание уйти, чтобы немного побыть в одиночестве. Она любила компанию, разговоры, любила Розе, но сейчас ей следовало разобраться со своими чувствами прежде, чем она сделает или скажет что-то глупое. И все же, она хотела удостовериться, что Розе дойдет до своей комнаты в безопасности. — Давай закроем эту тему, — сказала Розе, и ее голос немного подрагивал. — И никогда больше не будем возвращаться к ней. Лалиса резко обернулась, чтобы убедиться, что Розе не плачет. В уголках глаз той блестела влага. Они остановились у двери Розе, и она, не с первого раза попав ключами в замок, отперла. Она приоткрыла дверь, входя, и повернулась лицом к Лалисе, собираясь закрыть дверь. — Я не буду плакать, чтобы привлечь твое внимание, и чтобы ты поняла, что некоторые твои слова ранят меня, но не делай так. Не причиняй мне боль. И Розе мягко закрыла дверь, скрывшись. Лалиса замерла, ошарашенная. Впервые она всерьез задумалась о том, чтобы оставить свои мысли о Розе, чтобы не сделать той больно своими чувствами. Той ночью Лалиса не плакала и не страдала от бессонницы, но уснуть ей удалось с большим трудом, чувствуя, как перед стеклянным взглядом бегут серые сны. *** Вечером следующего дня слуга ведет Лалису в комнату Дженни, в которой уже находятся лекарь и Лия. — Входите, — глухо пробурчал лекарь, и слуга толкнул дверь, впуская Лалису и замирая на пороге. Дженни лежала на кровати. Ее кожа была бледной и сухой, губы потрескались. Она шепнула что-то на выдохе, не просыпаясь, и Лалиса с трудом поняла, что это было имя. — А ты сходи и приведи ее, что встал, — послал лекарь слугу, и тот, поклонившись, быстро скрылся. — Проходи, — вздохнула Лия и широко махнула рукой. — Не стой на пороге. Лалиса подошла ближе, оглянулась в поисках стула и забрала один из тех, что стоял у столика. Почему-то ей не хотелось занимать тюфяк, предусмотрительно поставленный у кровати. Стоило ей сесть, лекарь заговорил негромко и серьезно, как говорят только тогда, когда королевской семье что-то угрожает: — Странная, быстропрогрессирующая болезнь, — задумчиво, и в то же время скоро молвил он. — Вирусная, может, бактериальная инфекция или магическое вмешательство — пока не ясно, но одно можно сказать точно — ее состояние стремительно ухудшается. Как часто бывает, возможно, оно стабилизируется через пару дней, когда ее организм начнет борьбу. Хорошо то, что у нее уже поднялась температура. Но анализов придется подождать, особенно если это связано с магией. Лалиса скептически скрестила руки на груди. — Дженни-Ёван, вероятно, испытывала сильные боли в груди в течение нескольких последних дней, но по какой-то причине умалчивала об этом, даже не обратилась за обезболивающим, — объяснила Лия. — Эта потеря сознания — болевая, но она предупредила нас об этом в последний момент. Мы не хотим давать ей что-либо перорально, тем более, вводить внутривенно, потому как не знаем, в чем причина боли, и, чтобы не усугубить, используем магический тип обезболивания. Я, поочередно с Юной, буду поддерживать Дженни-Ёван в состоянии обезболивания до тех пор, пока мы не получим результаты анализов, и не поймем, какой тип обезболивания лучше использовать. — Лия развела руками. — Сейчас я воздействую прямо на ее центральную нервную систему, снимая болевой синдром. Лалиса кивнула, давая знать, что услышала и поняла. — Естественно, то, чем я сейчас занимаюсь, никак не останавливать и не затормаживает прогрессирование болезни. — Лия поджала губы, расписываясь, на данный момент, в собственном бессилии. Наступило молчание, нарушаемое только сбитым и тихим дыханием Дженни. И тут Лалису настигло понимание. — А Джису знает? — встрепенулась она. — Нет? — протянула Лия неуверенно. — Она провела весь день с Юной в лаборатории. — И вы вызвали меня первой, стоило Дженни-Ёван потерять сознание? — Да, — лекарь коротко кивнул. Лалиса едко ухмыльнулась, стараясь сдержать желчь в голосе. Она хорошо представила, что почувствовала бы она сама, если бы Розе стало плохо, и никто не решился бы предупредить ее. Джису симпатизировала ей тем, что внимательно относилась к Дженни, и Лалиса сделала для себя вывод — они по одну сторону баррикад. — Похвально, что вы вызвали меня, — произнесла она негромко, выдерживая драматичную паузу. — Но, думаю, вам стоит знать. Со вчерашнего вечера Дженни-Ёван помолвлена с Джису. Как мне кажется, Джису захочет узнавать о состоянии своей невесты тот час, как что-то происходит. Примите это к сведению. Лия негромко ахнула, лекарь уставился на Лалису, широко открыв глаза. Лалиса с трудом удержала серьезное выражение лица. — Это… хорошо, — выдавила Лия. — То, что Дженни-Ёван встретилась с девушкой, с которой хочет обвенчаться. Лекарь промолчал, но Лалиса видела, как эмоции проявлялись у него на лице. Удивление, быстро перешедшее в крайнюю степень изумления, непонимание и, наконец, смирение. Дверь хлопнула. Все трое, находившиеся в комнате, синхронно обернули головы, разглядывая Джису. Та, не обращая ни на кого внимания, рванулась к постели Дженни и рухнула перед ней на колени. На ее лице застыло выражение глубочайшего шока. Только теперь Лалиса заметила Юну, бесшумно замершую на пороге. — Джису, — тихо и неразборчиво пробормотала Дженни, но на этот раз, четче, чем в прошлый. Она будто чувствовала. Джису протянула руки вверх, к ладоням Дженни, лежавшим на покрывале, и нежно, почти невесомо коснулась. Ее боль и тревога повисли в воздухе так ощутимо, что Лалисе показалось, что ей стало труднее дышать, будто грудь чем-то сдавило. Они пробыли в этой тишине недолго, лекарь прервал их деликатным покашливанием. Джису заметно вздрогнула, будто забыла, что в комнате был еще кто-то. Она быстро оглядела остальных присутствующих, кивнула, и в ее глазах Лалиса разглядела сожаление. Джису встала и подтащила тюфяк к кровати, чтобы быть ближе к Дженни. Юна оттолкнулась спиной от стены, к которой она прижалась до этого, и тоже переместилась ближе к постели Дженни, опираясь локтями на стул, на котором сидела ее сестра. Лалиса мысленно пересчитала собравшихся и отметила, что компания выглядит привычной, за исключением отсутствия Хван Бокён. — Повторите вкратце, раз уж все теперь здесь, — устало попросила она лекаря. Тот понимающе кивнул и повторил все то же, что Лалиса слышала пятью минутами ранее, но обходя объемные подробности. — Нужно дождаться возвращения Дженни-Ёван в сознание, — подытожил лекарь. — Она сможет дать нам больше подробностей. — Не нужно ничего ждать, — раздался слабый голос, и Лалиса услышала, как она сама синхронно с Джису облегченно выдохнула. — Дженни-Ёван, — негромко поприветствовала Юна. — С пробуждением, — ответила в тон ей Лия, и на Лалису накатило странное желание рассмеяться. Что-то подобное уже происходило недавно. Джису осторожно осведомилась: — Можешь говорить сейчас, дорогая? Дженни кивнула, и Лалиса отметила, как она ободряюще сжала руки Джису. — Очень хорошо, — согласился лекарь. — Расскажите про свои боли. Как давно это началось? Какого характера ощущения? Не затрудняет дыхание? Дженни неловко улыбнулась. — У меня были странные боли в груди в последнее время, но я думала, что просто простыла. Хотя кашля не было. Но теперь же все хорошо, ничего не болит. — Она сказала последнюю фразу утвердительно, но вопрос все равно повис в воздухе. — Если бы, — Лалиса печально усмехнулась. — Я контролирую Вашу боль сейчас, Дженни-Ёван, — объяснила Лия, и Дженни переменилась в лице. — Только не волнуйтесь, пожалуйста! — Лия замахала руками. — Мы со всем разберемся и все вылечим, — строго сказала Джису, но Лалисе показалась, что уверенность в ее словах звучала наигранно. Все же, она понимала, как Джису старалась быть сильной. — Так значит, я больна, — протянула Дженни, и Джису медленно кивнула, будто принимая это для себя. Они просидели еще недолго. Под конец лекарь выгнал всех, кроме Юны, сменившей Лию, и Джису, посмотревшей на него так строго, что тот, видимо, не решился отправить ее. Дженни, должно быть, было необходимо сдать кровь и сделать другие неприятные вещи, поэтому Лалиса, мысленно сочувствуя, ушла, чтобы не напрягать своим присутствием под дверью. *** — Можем провести ночь в башне, если хочешь. Пока ещё не похолодало, — предложила Лалиса, стараясь отвлечься самой и отвлечь внимание Розе от самочувствия Дженни. Розе задумалась на пару секунд и кивнула: — Давай. — Я поручу слугам принести все необходимое, — предупредила Лалиса. Она неловко улыбнулась. В назначенное время, когда на улице полностью стемнело, Лалиса встретила Розе на верху башни. Все три башни, прилегавшие к замку, были высокими и узкими в диаметре. Их функция была скорее наблюдательной, чем оборонительной, поэтому не составило особого труда договориться выделить одну, чтобы принцесса хорошо провела время. К моменту, когда Розе поднялась на площадку, Лалиса расстелила три пледа на полу, опасаясь того, что Розе может простудиться из-за холодных камней. Остальные пледы были выложены вокруг их импровизированного покрывала, создавая нечто вроде низких мягких стенок. Служанка принесла горячий глинтвейн пару минут назад, и графин с бокалами стояли на полу, избавляя Лалису от риска пролить что-то на пледы. Впрочем, яблочный пирог и груши Лалиса без опасений оставила в тарелках на покрывале. Дверь отворилась, и Розе замерла на входе, удивлённая. В последний раз они устраивали такие вечера довольно давно, и их атмосфера успела позабыться. — Розе? — позвала ее Лалиса, неуверенная, чувствует ли она сама неловкость от молчания Розе или удовлетворение, если ее молчание можно трактовать как восхищение. — Вау, — тихо выдохнула Розе, и ее голос просвистел так тихо, что его можно было принять за дуновение ветра. — Это так… Она замолчала, но пошла к Лалисе. — Ты удивительная, — пробормотала она с лёгкими обвинительными нотками, будто в том, что она на секунду лишилась дара речи, была вина Лалисы. — Я? — глупо переспросила Лалиса улыбаясь. Розе осторожно опустилась на покрывало. — Ты. Лалиса потянулась за графином. Она наполнила бокалы и протянула один Розе. Та приняла его и отпила, скрывая за ним улыбку. Лалиса тоже глотнула. Она ещё не успела замёрзнуть, но жидкость приятно обожгла горло, разливая тепло по всему телу. Ветер, изредка задувавший под крышу башни, прошёлся по спине Лалисы, создавая контраст. — Прохладно, — отметила Розе, и Лалиса молча указала на плед. Розе закуталась. Витавший в воздухе пряный аромат пьянил, хоть доля вина в глинтвейне была мала. Лалиса подняла голову и устремила взгляд наверх. Крыша была маленькой и почти не скрывавшей небо. С эстетической точки зрения, выглядело великолепно, но с практической — Лалиса не понимала, в чем была причина такого архитектурного решения. Такая крыша не спасала от дождя или града, для слива воды по краям были предусмотрены отверстия в камнях. Но сейчас такая крыша была как нельзя кстати. Звёзды, компонующиеся в созвездия, сверкали почти так же ярко, как и фонарь со стены, бывший единственным источником искусственного освещения на всю ночь. — Ты видишь это? — шепотом поинтересовалась Розе. — Что? — Созвездие Марии и Элептики, — Розе указала в небо, и Лалиса, старательно вглядываясь, согласно качнула головой. Она перевела взгляд на Розе. Та казалась немного взволнованной, собирающейся сказать что-то. — Они были влюблены, — пояснила Розе, и сердце Лалисы пропустило удар. — Как вышло, что они стали созвездиями? — спросила она слегка хрипловато. — Много лет назад, — начала историю Розе, — так много, что нашего государства ещё не существовало, жили Мария и Элептика. И все было хорошо до тех пор, пока родители Марии не решили, что ей будет лучше выйти замуж. Мария не знала, что ей делать, и со слезами рассказала об этом Элептике. Что только не придумывала Мария! Она подумала предложить родителям устроить турнир, победитель которого станет ее партнёрам, подумала о побеге вдвоем, ультиматуме, — Розе прервалась, чтобы отпить, и Лалиса поймала себя на том, что ненадолго задержала дыхание. — И она рассказала об этом Элептике, ожидая ее ответа. И Элептика сказала, что в этом нет нужды. Она взяла Марию за руку, и они пошли к родителям Марии. Рассказав обо всем, они попросили не искать Марии партнёра, а если родители хотят, чтобы Мария сыграла свадьбу с кем-то, они могут дать благословение ей с Элептикой. Родители были поражены, они не знали, что у Марии была возлюбленная. Они попросили дать им время, и девушки ушли. В страхе Мария провела всю ночь. А наутро родители вызвали их к себе и сказали, что счастье их дочери превыше для них богатства и титулов, и дали благословение. С тех пор на небе и возникло созвездие, чтобы увековечить силу человеческих разговоров, и показать, как важно порой бывает просто говорить. Розе умолкла, опустив взгляд в свой бокал, на дне которого почти ничего не осталось. — Эта история правдива? — переспросила Лалиса. Розе грустно усмехнулась: — Как знать. Может правда, может нет. Все это было так давно, — она развела руками. Лалиса почувствовала себя так, словно она пропускает что-то важное, что-то, на что Розе старалась намекнуть. Поэтому она плавно перевела тему, предлагая перекусить, и если глинтвейн был лучшим напитком для прохладных вечеров, теплый яблочный пирог был лучшей едой. — Ты привела меня сюда, чтобы я отвлеклась от Дженни? — спросила Розе, проглотив кусок. Лалиса кивнула. — Тебе нужно переключиться, нам всем нужен отдых, когда мы не будем думать о проблемах. И я хотела, чтобы ты провела хороший вечер. — Может быть, — задумчиво произнесла Розе, — я возьму перерыв ещё раз, в скором времени. Может, дней через пять, — она посчитала в уме, соглашаясь сама с собой. — Хочешь провести его в замке? — Нет, определенно нет. Розе замахала руками, активно открещиваясь от этой идеи. — В городе? Розе вновь помотала головой. — Я имею ввиду, — она прикусила губу, — я хочу оказаться подальше отсюда. — Подальше от проблем? — шутливо поддела ее Лалиса, но Розе кивнула. — Мы можем съездить в какую-нибудь деревню? Не слишком далёкую от замка, но достаточно далёкую, чтобы там было немного людей, — предложила она осторожно. — И эти люди должны быть неболтливы, и остановиться мы должны у тех, кто не растрезвонит о том, что принцесса приехала в захолустье, — добавила Лалиса, вспоминая. Воспоминания о доме, где она жила раньше, захватили ее. Луга, речка, счастливая деревенская ребятня шустро пронеслись у нее перед глазами. Когда-то она была одной их тех детей, когда звала это место домом, крепко обнимала родителей на ночь и бегала в соседнюю деревню в школу. Родителей Лалиса не видела давно и понимала, что не увидит — она была поздним ребенком, а в деревнях старики не жили долго. Когда она расставалась с родителями, уходя на службу, чтобы вернуться только через много лет, она отдаленно осознавала это. Сейчас, когда Лалисе было двадцать шесть, она вспомнила себя ребенком. — О чем думаешь? — деликатно прервала ее Розе, хотя в ее голосе звучало любопытство. — О месте, где я жила раньше. Хочу как-нибудь вернуться туда. — Можем съездить, — предложила Розе, и на ее губах возникла легкая полуулыбка. — Я бы хотела познакомиться с твоими родителями. — Нет, — коротко ответила Лалиса. Розе непонимающе посмотрела ей в глаза: — Почему? Ты не хочешь? — и — О. Кажется, она что-то увидела в глазах Лалисы. — Я не хотела, — пробормотала она. — Все в порядке. Только не расстраивайся, — попросила Лалиса. — Нет смысла грустить о смерти, лучше вспоминать ушедших и надеяться, что они в лучшем месте. Я люблю родителей, пусть я и не успела вернуть им всю свою любовь. — Мы можем, — выдохнула Розе осторожно, — ну, знаешь съездить к тебе на родину, если ты хочешь. — Да. — Лалиса кивнула. — Договоримся, чтобы тебя отпустили, получим маскирующие амулеты и обязательно съездим в ближайшее время. Важно позволять себе отдыхать. Они перешли на другую тему, плавно закрыв эту, и разговорились, доедая пирог. Розе легла на спину, чтобы понаблюдать за звездами, и Лалиса последовала ее примеру, но сидя. Они тихо перебрасывались короткими фразами, стараясь не нарушать атмосферу ночи. В один момент молчание Розе затянулось слишком надолго. — Розе, — тихо позвала Лалиса. Та не шевелилась и не открывала глаза. Она лежала, свернувшись на пледе, и спала, утопленная долгим разговором. — Розе, — ещё раз прошептала Лалиса, уже ни на что не надеясь. Она склонилась ниже, и внезапно ее охватила мягкая нежность, воздушная и светлая. От Розе ещё чувствовался легкий запах печёных яблок. — Мне нужно отнести тебя в комнату или мы можем остаться спать здесь? Задумчиво, Лалиса посмотрела вверх, на небо. Звёзды молчали. Веяло прохладой. — Если мы останемся, ты наверняка замёрзнешь, — снова озвучила она свои мысли. — Даже с этими пледами. Почти не колебаясь больше, она сдвинула в сторону графин и тарелки с остатками пирога, и села на колени. Розе шевельнулась, и ее волосы сильнее разметались по покрывалу. Лалиса испугалась, что случайно разбудила ее, но это было не так, Розе что-то беззвучно пробормотала во сне. Лалиса бережно подхватила руками ее, перенося вес себе на грудь, и медленно поднялась, стараясь не споткнуться о каменный пол. Она пошла вперёд, бросив последний взгляд на беспорядок, оставленный ими, и мысленно напомнила себе, что его нужно будет убрать самой или поручить кому-нибудь. Она подошла к двери и толкнула ее спиной. Голова Розе откинулась назад, и Лалиса, прислонившись к стене, поправила ее так, чтобы она лежала на ее плече. Спуск по лестнице был самым сложным. До нужного второго этажа было слишком много ступеней, но Лалиса не допускала мысль, о том, чтобы вернуться или даже просто разбудить Розе. И хотя вес тела ощущался не так явно, боязнь запнуться и упасть на ступенях заставляла ее продумывать каждый шаг. Тихое дыхание Розе на ее плече помогало и мешало одновременно. Лалиса неосознанно погружалось в него, прислушиваясь, и отвлекалась, вместе с этим, оно позволяло сохранять некий ритм. Через некоторое время освещение особенно ярким пятном дало понять, что до двери осталось недолго, и Лалиса облегчённо выдохнула. Дверь оказалась распахнутой, и остальной путь до комнаты Розе Лалиса преодолела быстро, быстрее, чем планировала. Розе не закрыла дверь на ключ, и сейчас это значительно облегчило задачу Лалисе, потому что найти связку ключей в кармане не представлялось возможным в ее положении. В комнате Розе было тепло и тихо. Ничего не изменилось с того раза, когда Лалиса была у нее. В закрытое окно не дул ветер, а маленький ночной фонарик, служивший единственным работающим осветительным прибором в комнате, светил приглушённо. Лалиса откинула одеяло и опустила Розе на кровать. Та, кажется, спала немного беспокойно, хоть и не просыпалась. Уставшая, Лалиса присела на стул рядом, оперлась руками на стол и положила на них голову, наблюдая за спящей Розе. Она не собиралась оставаться в комнате. Розе не имела бы ничего против, а значит никто бы не сказал ей ничего, но все бы подумали. По статусу было не положено. Давая себе обещание сделать что-то со своей трепетной влюбленностью, она на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь тем временем, в течении которого Розе находилась в безопасности и комфорте, а она сама могла находиться рядом. Лалиса уснула. *** Тук. Тук. Лалиса открыла глаза, стараясь сориентироваться. Она встала, стремясь к двери, и охнула от боли, от сна за столом. Она приоткрыла дверь. Встретившись взглядом с Юной, Лалиса тут же выскользнула в коридор. — Который час? — спросила она. Юна взглянула на наручные часы. — Полседьмого. — Пусть спит, — Лалиса кивнула головой на дверь, имея ввиду Розе. — Как ты нашла меня здесь? — Служанка рассказала, что видела, как ты уносила ее. — Юна пожала плечами. — Не обвиняй меня, — заранее попросила Лалиса. Юна хмыкнула: — Мне без разницы, какие отношения между тобой и принцессой, и я не буду трепаться об этом, если это то, что волнует тебя. Я с новостями о Дженни-Ёван. Вернемся к ним, думаю, ты бы хотела присутствовать. Они зашагали в сторону спальни Дженни. На ходу Лалиса постаралась привести себя в порядок, но получалось плохо. Юна сочувственно кивнула ей, понимая, что Лалиса не захочет распространяться о том, где провела сегодняшнюю ночь. Юна деликатно постучала, дождавшись знакомого «Войдите», и толкнула дверь, проходя. Лалиса следовала за ней. Дженни, бледная и болезненная, лежала на кровати. Рядом сидела усталая Джису. Какой-то лысый мужчина очень низкого роста собирал чемоданчик. — Здравствуйте, — кивнул он Лалисе, почти не поворачиваясь. — Я специалист по заболеваниям, не связанными с магическими вмешательствами. Сегодня утром я прибыл сюда по поручению королевского лекаря, и провел кое-какие анализы, показавшие, — он выпрямился, — показавшие, что здесь есть место магии. Сейчас прошу меня простить, вынужден удалиться. Помочь я вам больше ничем не смогу, а меня ждут другие больные. Мужчина вышел. — И что теперь будет? — прошептала Дженни. — А теперь мы вызовем к Вам специалиста по магическим заболеваниям, он должен прибыть не позднее сегодняшнего дня, — пояснил лекарь. — У Вас есть такой знакомый специалист? — уточнила Лалиса, и лекарь развел руками. — Не у меня, но врач, приходивший ранее, сказал, где его найти. Воцарилось молчание. Лалиса не знала, что сказать. — Можете… можете оставить меня? — тихо попросила Дженни. — И Вы тоже, — она кивнула лекарю. — Я позже заменю Лию, — хмуро попросила Юна, обращая внимание на сестру. Никто не воспротивился. Одни за другим люди покидали комнату, и уже в коридоре лекарь остановил Юну и Лалису. — Дойдем до Хван Бокён, — сказал он и, не дожидаясь согласия, устремился вглубь коридора. Юна молчаливо последовала за ним, и Лалиса, простояв с секунду в ступоре, бросилась догонять их. — Не иначе как проклятье поразило род Пак, — прокомментировал лекарь, когда Лалиса поравнялась с ним. На секунду ее накрыло желание стукнуть его по макушке. — Хватит, — попросила она. — Не нагнетайте. *** — Магическое вмешательство явно повторное. Миниатюрная девушка с глубоким голосом пожала плечами, откладывая какое-то устройство. В этот раз в комнате находились только Дженни, Лалиса, Юна и врач со специалисткой. — Первое было очень грубым, совершенно кустарным. Возможно, у автора не было достаточно времени, а возможно, способностей. — И что можно сделать? — осторожно уточнила Юна. Заговорила только она одна, остальные лишь потихоньку приходили к пониманию происходящего. — В вашем случае, найти автора болезни, подселившего ее в тело Дженни-Ёван, а затем варианты расходятся. Можно казнить, лучше через повешение. К этому методу чаще прибегают, когда происходит нападение на королевскую семью или приближенных. Он проще, чем второй, хоть и немного жестокий. Впрочем, разве оставлять Вас мучиться не жестоко? — Специалистка развела руками. — Да и не думаю, что Вы решите просто так отпустить виновного. Это все же нападение! Попытка убийства, если хотите. Во втором случае нужно заставить автора изготовить противоядие. Это может быть как заклинание, так и зелье, зависит от того, чем пользовался автор при создании болезни. Только автор может создать противоядие, только он может понять, что нужно сделать. Я имею ввиду, он не знает и не сможет назвать вам, но его разум подскажет ему в процессе. Но в этом случае есть проблема — если вы просто отпустите автора, он может сбежать, и тогда противоядия вы не увидите точно. Времени у вас немного, не больше, чем полтора месяца, поэтому советую поторопиться. Просто повесьте его, не усложняйте себе жизнь.  — Так как мы должны найти его? — спросила Лалиса. В ней зарождалась смутная догадка. — О, — Специалистка хмыкнула. — Вам придется подумать, может, вытрясти признание. Но, судя по анализам, это кто-то, находившийся рядом с Дженни-Ёван постоянно, во всяком случае, в последнее время, чтобы иметь возможность влиять на нее. И с минимальными магическими способностями. Помните про мотив, он очень важен. Иначе вы рискуете повесить не того. Рука Лалисы тут же взметнулась к ее рту, чтобы накрыть губы. Ее охватило невероятно сильное желание закричать от бессилия и осознания собственной глупости. Она посмотрела в округлившиеся глаза Юны. Потом на доктора. И, наконец, встретилась с опустошенным стеклянным взглядом Дженни. В нем, кажется, не осталось даже боли. Лалиса вскочила на ноги, чертыхаясь. — Где сейчас Джису? Дверь приоткрылась, внутрь комнаты вошел слуга, и Лалиса рявкнула: — Найти ее, быстро! Сию минуту! Тот побледнел и выбежал. Лекарь тоже поднялся. — Спасибо, — пробормотал он, потрясенный, кивая специалистке. Та не стала ничего комментировать. Лалиса бежала по коридору так быстро, что лекарь еле успевал за ней, запыхаясь. Она рванула на себя дверь кабинета, предсказуемо находя так Хван Бокён, и судорожно изложила ей вкратце слова специалистки, прерываясь на сиплые вдохи. — И где она? — серьезно переспросила Хван Бокён, и Лалиса резко развела руками. — И след простыл, — пробормотал лекарь, стоявший позади. — Оставим Дженни-Ёван пока что в неведении о наших догадках, — потребовала Хван Бокён, не сводя с Лалисы встревоженного взгляда. — Все же, это только догадки. Лалиса вынужденно кивнула. Раздался короткий, неуверенный, но громкий удар в дверь, и Лалиса устало позволила: — Входите. Джису вошла в кабинет, и Лалиса с трудом удержала себя на месте. Позади нерешительно замерла служка. — Из тебя силком информацию вытрясать или сама расскажешь? — предложила Лалиса, щурясь. Джису не поддалась на провокацию. Она нахмурилась. — Сначала скажи, в чем обвиняешь меня. — В покушении на убийство члена королевской семьи, — сказала Хван Бокён, опередив Лалису. — Как объяснишься? — На каких основаниях? — пожала плечами Джису. — Дженни обо всем узнает, сейчас же, — хмыкнула Лалиса, не сдержавшись. — Тебе придется рассказать обо всем. Пыточная в катакомбах давно не используется, но я могу и открыть ее для тебя. — Правильно, — кивнула Джису. — И Дженни, как королева, решит, что делать. Так быстро меняешь свое мнение, Лалиса, я думала, ты разумнее. Лалиса фыркнула, криво улыбнувшись. — Я ставлю жизнь подруги выше, чем слова девушки, с которой знакома совсем недавно, удивительно, правда? — скептично бросила она. — Прекратили! — потребовала Хван Бокён, останавливая начинавшуюся перепалку. Все умолкли, дожидаясь ее решения. — Сейчас Дженни-Ёван придется узнать о наших подозрениях, — произнесла она. Заметно было, как тяжело ей давались слова. — Джису, какого бы не было мое мнение о Вас, последнее решение за Дженни-Ёван. Но не заставляйте меня разочаровываться в Вас. Джису кивнула. — Лалиса, — продолжила Хван Бокён, — твоя импульсивность не к месту. Не говори того, о чем будешь сожалеть, и не разбрасывайся пустыми угрозами. Лалиса склонила голову, прислушавшись. — А теперь, мы должны пойти к Дженни-Ёван и поговорить с ней. Будьте мягки с королевой, она нуждается в этом как никогда сильно. Процессия вошла в комнату, вереницей. Лалиса не спускала взгляда с Джису, но та ничем не выдавала себя, поэтому пришлось признать, что угрозы были несвоевременными. — Специалистка ясно дала нам знать, что в Вашем окружении есть только один человек, способный быть причиной этому, — мягко подвела ее Хван Бокён, спустя полутораминутного вступления. — И этот человек — Джису. — Что? Дженни нервно хихикнула. — Вам так не нравится моя избранница, что вы решили избавиться от нее так грубо? Она смерила Лалису взглядом. — А ты зачем поддерживаешь это? Я думала, вы нашли общий язык. Лалиса вздрогнула. — Это ради твоего блага, — прошептала она. — Ты умираешь по ее вине! — Вы ошибаетесь, — твердо сказала Дженни. — Вы все ошибаетесь. А теперь уйдите, покиньте эту комнату до тех пор, пока я не буду вновь готова видеть вас. Джису остается. Лалиса старалась выглядеть как можно более нейтрально. Ни она, ни кто бы то ни было другой, не могли перечить королеве. Но оставлять ее наедине с Джису было страшно. Она не хлопнула дверью, когда уходила, но лишь потому, что покидала комнату не последней. На прощание Лалиса смерила Джису холодным взглядом, сквозь который случайно проскользнул страх. И Джису кивнула. Может, это и добило Лалису. Понимание, что есть низкая вероятность того, что это не вина Джису. Но вместе с этим в голове набатом звучало знание, что больше некому. Лалиса бежала по коридору. Если сначала она собиралась уйти спокойно и степенно, опасаясь, что Джису случайно почувствует ее эмоции, то за первым же поворотом это потеряло смысл, и Лалиса побежала. Ноги привели ее к спальне Розе. Она вошла, вернее, ввалилась в комнату, не дожидаясь согласия, пусть и предупреждающе стукнув в дверь. Розе читала, и когда подняла взгляд от страниц к взбудораженной Лалисе, захлопнула книгу, привставая. В этом не было нужды — Лалиса сама закрыла дверь и быстро проследовала к Розе. Она встала позади стула, на котором сидела Розе, и скрестила руки на ее животе, прижимая к себе. Розе откинула назад голову, укладывая ее на руку Лалисе, в молчании. Лалиса резко склонилась над ней, коротко касаясь губами волос, и отстранилась. Она выглядела значительно лучше, чем когда вошла, но все еще удивительно злой. И она знала это. Она отошла, садясь напротив, и откинулась на спинку стула, резко втягивая воздух. — Это сделала она, — прошептала Лалиса. — Больше некому, — бросила она в сердцах. Розе побледнела. — Подробнее, — попросила она, и ужас на ее лице застыл как никогда сильно. — Болезнь искусственная. Магическое вмешательство, чтоб его! — рыкнула Лалиса, плохо контролируя свой голос. — Авторка болезни находилась последнее время рядом с Дженни, довольно давно. Все сроки совпадают. У нее даже есть магические способности! Хорошее оправдание — прикинуться знахаркой! И никаких вопросов. В глазах Розе скопились слезы. — Не повышай голос, — пробормотала она, почти умоляюще. — Ты пугаешь меня своей агрессией. Лалиса замерла. — Солнце, — ее запал тут же пропал. — Я не… Я не хотела. Я бы никогда… Она вздохнула. — Я знаю, — так же тихо ответила Розе, и Лалисе на секунду показалась, что она поняла. По щеке Розе скатилась слеза, и она сама замерла, будто одеревеневшая. И подозрения Лалисы укрепились. — Слышишь меня? — спросила она, стараясь звучать как обычно. — Посмотри на меня. Розе перевела взгляд на нее, цепляясь за реальность. По ее щекам медленно катились слезы, Розе не моргала. — Я с тобой. Я здесь, — пауза. — Дыши, — немного тверже. Розе судорожно кивнула. И глубоко вдохнула. — Ты в порядке. Ты будешь в порядке, — пообещала Лалиса. Не понимая, что берет на себя ответственность. Взгляд Розе постепенно прояснился. — Я… — вздохнула она. — Не нужно продолжать, — Лалиса потянулась к ней, мягко вытирая слезы. Уголки губ Розе немного приподнялись. — Останься, — попросила она. Лалиса не смогла бы отказать, даже если бы хотела — так сильно чувствовала ее эмоции. Поэтому осталась на ночь вновь, на этот раз в кресле. *** — Пожалуйста, Дженни! — Розе смотрела умоляюще, ссутулилась на кресле у кровати, бережно цепляясь за руку сестры. — Не нужно, — та, казалось, тоже собиралась заплакать. — Сейчас вы ошибаетесь, но пройдет время, и вы примете это. — Но что, — Розе прикусила губу, — если ошибаешься ты? Я не прощу себе это. Дженни тяжело вздохнула. — Ты не можешь понять меня, но я объясню. Что бы ты сделала, если бы узнала, что Лалиса пыталась убить тебя? Розе отшатнулась, отпустила руку Дженни. Ее плечи напряглись, но руки безвольно опустились вдоль тела. — Нет, — прошептала она. — Она бы никогда не сделала этого. — Да, — кивнула Дженни, стараясь сдержать внутреннюю боль, ту, которую убрать нельзя было даже магией. — И Джису не сделала бы этого для меня. Понимаешь? В глазах Розе испуг смешался с осознанием. — Это не так, Дженни. Лалиса знает меня с того момента, когда я ещё была ребенком, мы прошли вместе с ней через очень и очень многое. Но даже если бы она сделала это, мне бы не хватило сил бороться, потому что я… Неважно. Но будь сильнее меня. Я умоляю. Дженни закрыла глаза. — Все ещё можно решить, — попросила Розе. Дженни кивнула. — Знаешь, — предложила она, открывая глаза и фокусируя взгляд на сестре. — Съезди куда-нибудь. На пару дней. Постарайся забыть обо всем, что происходит, отдохни от учебы и всего свалившегося. И я обещаю, что когда ты вернёшься, я решу, что сделаю с этим. — Мы хотели, — Розе повела плечами. Она не уточняла, кто «мы», потому что это было и так ясно. — Съездить туда, где прошло ее детство. Если постараемся, успеем собраться сегодня и к ночи выехать. — Хорошая идея. Только не забудь отменить занятия и предупредить преподавателей. Только намного позже Розе отметила, как Дженни мастерски ушла от ответа. Все же, они действительно успели отъехать вечером. Уже стемнело, и Юна предусмотрительно напичкала карету, которая должна была отвезти их, и сумку Розе амулетами. Двое других амулетов висели на ее шее, скрывая истинное лицо. Когда Лалиса впервые увидела маскировочный образ Розе, она потребовала у Юны что-то, что позволит ей видеть настоящее лицо, и та со смехом дала ей другой амулет. Видеть рядом с собой настоящую Розе было привычнее. Поэтому теперь, когда они уже сидели внутри кареты, и лошади мерно, но быстро бежали, цокая копытами, Лалиса позволила себе расслабиться. К утру, когда они доедут до деревни, жилье будет найти несложно — достаточно внести хорошую предоплату. Да и деревенские встают рано, поэтому им не придется ждать. С этими мыслями, чувствуя, как беспокойство рассасывается, Лалиса медленно погрузилась в сон. Сбоку к ней прижималась теплая и приятная Розе. Чуткий сон Лалисы прервал звук открывающейся дверцы. Когда она открыла глаза, проснувшись, карета уже стояла на месте. Дверцу открыл кучер. Он же вопросительно посмотрел на Лалису, прошептав: — Как вы с Розанной-Онджу доберетесь до деревни? Вы разбудите ее? Лалиса кивнула. Вероятно, было рано, даже слишком рано для обычного времени пробуждения Розе, но им следовало найти жилье. Впрочем, Лалиса могла бы и донести спящую Розе на руках, хотя это привлекло бы много ненужного внимания. — Проснись, пожалуйста, — пробормотала она, склонившись к Розе. Ресницы той затрепетали, и глаза слегка приоткрылись. Как только Лалиса поймала расфокусированный взгляд на себе, она повторила попытку. — Мы приехали. Розе жалобно пробурчала что-то, почти не открывая глаз, и Лалиса не смогла подавить улыбку. — Нет, тебе нужно проснуться, — повторила она настойчивее, и это, казалось, возымело эффект. Розе медленно села, отодвигаясь от плеча Лалисы, и сказала сонным голосом: — Доброе утро. Кучер приоткрыл дверь, и та со скрипом впустила внутрь много лучей утреннего солнца, тут же осевших на растрепанных волосах Розе и ее лице. Раздался легкий шум, и Лалиса догадалась, что кучер разгружает вещи. — Нам нужно идти. Она вылезла из кареты, предусмотрительно подавая Розе руку. Дорога, на которой они стояли, была усыпана мелкими камешками и вела к самому концу деревни. Раньше Лалиса жила немного в другом месте, поэтому идея поселиться дальше оттуда показалась ей хорошей. Пока что она не хотела видеть родительский дом, не хотела знать, живет ли там кто-то или тот давно заброшен. Лошади, везшие их, зафырчали, когда Лалиса оказалась рядом, и она хмыкнула в тон им. — Вещи здесь, — кучер махнул головой в сторону. — Донести? — Не стоит, — тут же отозвалась Лалиса. Кучер пожал плечами. — Как знаете. Он оправил подпругу лошади, видимо, не желая уезжать, пока девушки не направятся куда-то, и Лалиса не стала задерживать его. Вещей было и вправду немного, поэтому она подхватила две сумки, оставляя еще одну, небольшую, для Розе. Медленно, они пошли в сторону небольшого симпатичного домика с огородом. — Думаешь, нас захотят принять здесь? — тихо пробормотала Розе. Лалиса уверенно кивнула. — Люди любят деньги. Особенно большие деньги. — Звучит мрачно. Розе пнула камешек. За их спинами раздалось цоканье копыт. Лалиса поставила сумки и постучала в дверь. Неторопливые шаги раздались за дверью. Она медленно отворилась, вынуждая Лалису немного отступить. Сухонькая маленькая старушка с улыбкой посмотрела на них. — Девочки, вам кого? — добродушно спросила она. Лалиса вкратце объяснила, что они ищут дом на два дня, и протянула деньги. Старушка склонила голову. — Дом я предоставить могу, но спальное место, не обессудьте, только на чердаке предложить могу. Но и не холодно еще сейчас — одеяло на сено постелите, и не колется, и тепло. Только денег я с вас столько не возьму, совесть не позволяет. Мне с дедом не так уж и много осталось. — Вы что? — непонимающе переспросила Розе, высунувшись из-за плеча Лалисы. — Не говорите так! — Доченька, а отчего мне правде в глаза не глядеть? — Старушка удивленно всплеснула руками. — Не волнуйся, раньше времени не помру. Никто раньше времени не уходит, а если и уходит, значит, время-то пришло. Она толкнула дверь, чтобы та открылась шире. — Меня Солли звать. Входите, как раз к завтраку успели. Деда в огороде позовите, как сумки занесете. С этим, простите, не помогу — сила уже не та. — И не нужно, — решительно ответила Лалиса, поднимая вещи. Они последовали за Солли. Та показала им лестницу на чердак. Розе выглядела удивленной, когда оказалась там. Лалиса наслаждалась ее реакцией. Розе с любопытством ребенка, впервые коснувшегося мира за люлькой, обошла все небольшое помещение дважды, прикоснувшись к каждой стене. Она заглянула в маленькое почти подпотолочное окно, открыла и закрыла его; упала спиной в сено и звонко рассмеялась. Лалиса сгрузила сумки у стены. Дождавшись, пока первичный интерес Розе пройдет, она пообещала: — Я тебе потом еще лес покажу и речку. Розе кивнула. Ее волосы рассыпались по плечам. — В лес пойдем — волосы собери, а то соберешь листьев. — Как еж? — улыбнулась Розе. Они спустились вниз. — Деда позвали? — строго, но со смешинкой в голосе спросила Солли, и Лалиса вышла в огород, опережая Розе. Та осталась стоять на пороге, видимо, сомневаясь. — Здравствуйте? — позвала Лалиса старого мужчину с лейкой. Тот повернулся к ней. — А, постояльцы наши, Солли сказала, — он улыбнулся, выливая в вишневый куст воду. — Солли попросила позвать Вас завтракать, — пояснила Лалиса. — Меня Лалиса зовут, а Вас? — Джонхен. Дед оставил лейку на землю. — Ну, коль зовут, надо идти. Он улыбнулся. За завтраком Солли много расспрашивала их обо всем подряд, и когда узнала о том, что Лалиса жила здесь раньше, воодушевилась. — Манобан? — переспросила она. — А мы-то уж не ждали, что ты приедешь. — А родители? — с опаской переспросила Лалиса и наткнулась на печальный взгляд. После завтрака они, как и обещала Лалиса, пошли на речку. И встретились с деревенскими. Те радостно облепили Лалису, вспомнив ее. Со многими из них Лалиса была знакома с детства, поэтому тем было особенно интересно узнать, как сложилась ее судьба после того, как она уехала. На Розе тоже было обращено много внимания — в таких краях редко встретишь незнакомцев. Поэтому после купаний деревенские девушки позвали их гадать вечером. Розе с энтузиазмом согласилась, и Лалиса так же была не против. Пусть большинство результатов таких гаданий — неправда, потому что проводятся непрофессионалами без магических способностей, интересную информацию из этого тоже можно подцепить. Розе с косой выглядела точь-в-точь деревенской девушкой, и Лалиса чувствовала, будто окунулась в детство. Она никак не могла найти силы дойти до родительского дома, поэтому после купаний позвала Розе искать лесную малину. Идея надеть штаны летом хоть и казалась поначалу мазохистской из-за жары, обрела смысл постепенно, когда они пробирались через высокую траву, а потом и лезли за малиной. Штаны спасли ноги от красных царапин, которые неизменно возникли бы. Розе выглядела счастливой, когда широко улыбалась и тянулась к верхним веткам, и Лалису тянуло улыбаться тоже. Ей все время хотелось поддеть, пошутить, мол «никогда не ела малину с кустов?», но Розе, конечно, не ела. В саду в замке малиновые кусты не росли, а когда на кухню привозили ягоды, их подавали уже мытыми и аккуратно выложенными на стеклянные блюдца. Как только начало темнеть, Лалиса вспомнила про гадания. В деревне ночь наступала раньше, значит, и откладывать не было смысла. Они вернулись в дом, переоделись и предупредили старушку о том, что вернутся поздно. Солли улыбнулась: — Девицы вы молодые, что ж с вас взять? На мужей, поди, гадать будете? Розе опустила взгляд в пол. — Как знать, — Лалиса хмыкнула. — Я в это не верю. Мне решать, с кем быть, а не судьбе. — Это хорошо, — Солли кивнула. — Ваши судьбы в ваших руках. Лицо Розе озарила улыбка. — А правду говорят, что новые люди — благая весть к гаданиям? — Правду. Вы поторопитесь, а то стемнело уже. На улице действительно было темно, но еще не настолько, чтобы природа смазалась в глазах. Приходилось щуриться, чтобы лучше видеть, поэтому, когда девушки вышли на улицу, Лалиса взяла Розе за руку, оправдывая для себя это боязнью разделиться в темноте. Голоса они услышали только пройдя приличное расстояние до оговоренного места встречи. Там же был и свет от костра, вокруг которого расположились деревенские девушки. — Лалиса, Чеён! — радостно воскликнул кто-то, когда они подошли ближе. — Вы поздновато. Только сейчас Лалиса отметила, что выглядит аляповато в сравнении с окружением — большинство были в длинных просторных платьях, с заплетенными волосами. Она сама в виду практичности по привычке выбрала штаны, а ее короткие волосы можно было собрать разве что в два глупых хвостика или море тонких косичек. Такая незначительная, но в то же время разительная разница между ней и друзьями детства казалась тревожащей. Лалиса отметила, что не помнит ничего о большинстве из них — только имена. Они присели на бревна, исполняющие роль скамьи, Розе заговорила с кем-то, и Лалиса перестала вникать в суть слов. Расстояние между ней и бывшими друзьями не больше полуметра, а казалось — пропасть. — Слушаешь? — Розе прикоснулась к ее ладони, и Лалиса тряхнула головой, отстраняясь от грусти. — Хотим погадать на судьбу и на суженного, — сказала Сыльги. — Все очень просто, смотри и запоминай. Низкая девушка, кажется, Венди, протянула той моток ниток. На этом моменте Лалиса отвлеклась, вяло наблюдая за тем, что делают девушки, и не отмечая, как сменяются гадания. Порой раздавался восторженный шепот или предвкушающее хихиканье, и Розе, казалось, легко втянулась в процесс. — Не хочешь попробовать? — предложила Йери, вытягивая Лалису из отрешенного состояния. Та кивнула, не особо понимая, что предлагают. — Замечательно, — Венди хлопнула в ладоши. — А давай на суженного? Лалиса вздохнула. — Давай. Ей было все равно. — Так, — пробормотала Венди, впихивая ей в руку кусок нити. — Ну, суй в огонь! Лалиса склонила бечевку над костром и резко убрала ее назад, стоило той загореться ярким пламенем. Венди взяла ее в руки. Повертела в руках, осматривая конец, и жалобно позвала: — Сыльги, я, кажется, не понимаю. Помоги. Сыльги забрала бечевку и хмыкнула: — Неудивительно. Такая темень. Она присмотрелась к опаленному концу, приближая его все ближе, и неуверенно произнесла: — Суженный твой где-то рядом, совсем рядом. Постоянно с тобой. Любит, кажется. — Сыльги взглянула на Лалису серьезно и немного недоуменно. — Так чего ты не с ним еще, коль рядом и влюблен? Лалиса пожала плечами. — А подробнее нельзя? — вздохнула Розе, выглядывая из-за плеча Сыльги. — Тебе-то зачем про ее суженного знать? — добродушно, но поддевая, хмыкнула та. Розе зарделась, щеки ее вспыхнули ярким светом в тени костра. Инцидент тут же забылся. Следующий день они провели гуляя, только под вечер, когда до отъезда оставалось совсем недолго, Лалиса, наконец, решилась. Солнце висело низко над горизонтом, но все так же тепло светило, окутывая оранжевыми лучами деревья. Они с Розе шли вперед. Та держалась за ее руку, и Лалиса вела по знакомому маршруту. Впереди показался дом. Темный, свет в этих окнах не зажигали уже давно. Калитка не была закрыта на замок, но было ясно, что никто не вхож сюда. Небольшое пространство перед домом заросло травой и низкими кустарниками, некогда прекрасные клумбы растеряли свое былое великолепие. Лалиса замерла перед калиткой. — Войдешь? — тихо спросила Розе. Лалиса мотнула головой. — Прошлое должно оставаться в прошлом, — хрипло ответила она, шумно вдохнув запах трав. — Ты можешь попрощаться с ним, — напомнила Розе мягко. — Следовало сделать это, когда я уходила отсюда в первый раз. Сейчас прощаться уже не с кем, я не испытываю теплых чувств к мебели, — объяснила Лалиса. Воцарилась небольшая пауза. — Пойдем. Карета, должно быть, уже приехала, — прервала ее Лалиса. — Не хочу обременять это место собою. Розе ничего не сказала, хоть по ее лицу и было видно отношение к словам Лалисы. Карета действительно уже приехала. Они наскоро попрощались с Солли и перенесли вещи. Во время поездки Розе пару раз пыталась завести разговор ни о чем, но что-то не складывалось, и она бросила эти попытки. Прибыли они удивительно быстро, и хотя на улице была кромешная темнота, Лалиса предположила, что в поездке они провели не более четырех-пяти часов. Была глубокая ночь. — Спокойной ночи, — попрощалась Лалиса, закрывая дверь. Сонная Розе села на постель и помахала рукой. — Лалиса, — позвали сзади. — Вас зовет Дженни-Ёван. Лалиса обернулась, встречаясь взглядом со слугой. — Проводить? — ненавязчиво предложил он. — Не стоит, — отказалась Лалиса. Она чувствовала себя уставшей, готовой видеть рядом с собой только некоторых людей, в список которых слуги не входили. Она отправилась в спальню к Дженни, мысленно готовясь попросить Джису выйти. Лалиса была куда спокойнее, чем когда отъезжала, но говорить с Дженни в компании с Джису все еще была не готова, и не знала, будет ли готова когда-нибудь. Слуга не указал, где находится Дженни, и Лалиса с болью поняла, что даже не стала спрашивать — зачем, когда и так ясно, что она не встает с постели. Лалиса толкнула дверь, и Дженни поприветствовала ее кивком, отложив книгу. В комнате была она одна. — Можешь сесть, — сипло предложила она. Лалиса подошла ближе. Если разговор планировался короткий, она могла и постоять. — Так что? — спросила она. Дженни усмехнулась. — Хорошо провели время? — Растягиваешь паузу до того, как скажешь то, что хотела? — с пониманием взглянула на нее Лалиса. — Не нужно, я уже здесь. Если не хочешь, можем отложить это на завтра. Дженни вздохнула. — Вероятно, ты уйдешь сразу же, как я скажу это. Захочешь выговориться Розе или что-то вроде того. — Чувствую себя мячиком между вами всеми, — согласилась Лалиса. — Бегаю туда-обратно, разрываюсь в происходящем. Если это что-то плохое, то я действительно уйду. Сейчас у меня нет сил, чтобы поддержать тебя. — В таком случае, — Дженни на секунду зажмурилась, открыла глаза и резко произнесла: — Джису ушла. Лалиса застыла в ступоре. — Что? — произнесла она одними губами. И тут же зашипела: — Зачем ты отпустила ее? Дженни уронила голову себе на грудь, будто энергия в ней резко закончилась. — Я не могу, не могу, — зашептала она. — Не могу убить ее. Лалиса почувствовала, как ком застыл в горле. Она не была готова лишиться подруги и глупо верила в то, что ее нужно оставить одну ненадолго, чтобы решение, которое нужно было принять, не так ранило ее. Но вышло иначе. Слезы собрались в уголках ее глаз. Желание отречься от всех секретов неожиданно накрыло ее, окутало целиком. Боязнь потерять кого-то еще потянула ее на импульсивные поступки, но Лалиса все же выдавила: — Твое решение. Не буду осуждать, это твоя жизнь. Спокойной ночи. Она резко развернулась, вылетая из комнаты, отчаянно стремясь покинуть ее. — За что мне это? — прошептала она, шагая по коридору. Как бы это было не эгоистично, она знала, куда идет. У двери Розе она замерла и глубоко вдохнула, горько улыбаясь своим мыслями. Действительно, она разрывается, продолжая идти по кругу. Она стукнула в дверь. — Входи, — приглушенно позволила Розе, будто уже знала, кто стоит за дверью. Лалиса распахнула дверь, встречаясь с встревоженным взглядом Розе. Та сидела на полу, на ковре, подогнув под себя ноги. — Мне нужно рассказать, — выпалила она, не задумываясь о том, как выглядела сейчас. — Говори, — осторожно позволила Розе, указывая кивком головы на место рядом. Лалиса села. — Скажи, если станет некомфортно, — напомнила она, и хоть Розе молчаливо согласилась, она выглядела так, будто настроена слушать до конца все, чем готова поделиться Лалиса. — Помнишь, как я попала в лазарет после возвращения? — выпалила Лалиса, начиная. Она сжала руки в замок, чтобы контролировать жестикуляцию. — Дженни неспроста запретила тебе входить, были те вещи, которые я была не готова показать. Тебе говорили, где я была до лазарета? — Нет, — Розе прикусила губу. — Все уходили от ответа, будто это была запретная тема. Лалиса глубоко вдохнула. — Одни умные уроды додумались, что меня можно использовать как копилку полезной информации. Хорошая идея, на самом деле, я близка с королевской семьей, занимаю значимый пост, очень много времени провожу в замке, чуть ли не заделавшись твоей телохранительницей. Лалиса закрыла глаза, и рука Розе легла на ее руку. Она вздрогнула. — Я отказалась говорить. Поэтому они решили снять крышку с копилки, — она тряхнула головой, открыв глаза. — В прямом смысле. Свободной рукой Лалиса отодвинула челку со лба вверх, открывая кожу и еще розовый шрам. Розе ахнула. — Думаю, ты знаешь про технику получения доступа к памяти через прямое вмешательство. — Но это же запрещено, — пробормотала Розе. Лалиса пожала плечами. — На войне все средства хороши. — Они нелюди! — Как раз таки люди, — хмыкнула Лалиса, стараясь абстрагироваться. — Только люди и способны на такое. Только в них достаточно осознанной жестокости. Они замолчали. Розе, видимо, боялась прервать образовавшуюся тишину, а Лалиса изо всех сил удерживала себя в реальности. Боязнь соскользнуть в ушедший кошмар оказалась еще более ужасающей. — Тебе не нужно было, — прошептала Розе, подсаживаясь ближе. — Открываться, если еще так больно, — закончила мысль она. Лалиса подняла взгляд на нее, чувствуя, как растворяется в расширенных зрачках Розе. — Почему ты решила, что мне еще больно? — криво улыбнулась она, и Розе возмущенно фыркнула, тут же обнимая и притягивая к себе. — Ты забыла, — произнесла она тихо, но отчетливо, когда ее подбородок оказался на уровне ключиц Лалисы, а голова легла ей на плечо. — Я чувствую твою боль. Что-то мокрое коснулось шеи Лалисы, и она заплакала тоже, не отличая свои слезы от слез Розе. Розе всхлипнула. — Я так хочу дать тебе всю любовь, что у меня есть. Но примешь ли ты ее? Лалиса тихо вздохнула ей в макушку. — Я не могу потерять больше никого, боюсь подставить тебя под удар и вместе с этим боюсь оставить. Со мной «долго и счастливо» может не получится, но знай, я сделаю все для твоего комфорта. Розе подняла голову. — Это было признание? — она хихикнула, утирая слезы, вернее, размазывая их по лицу. Лалиса кивнула. — Недостаточно романтично? Розе фыркнула: — Мне нравится. Будет еще лучше, если поцелуешь. Лалиса склонилась к ней, замерев, когда расстояние было совсем маленьким. И Розе сама потянулась навстречу. *** — Обрати внимание на северные границы, пока они не начали представлять для нас угрозу. Мне не нравятся волнение, которые происходят в околограничных городах. Что бы там не было, это не наши проблемы, пока они не вздумают втянуть нас в это, — Дженни слабо вздохнула. — Они громко говорят, но вряд ли зайдут дальше заговоров, — поморщилась Лалиса. — Я удивлена, что власть там еще не обратила внимания на это. — Как знать. Может, как раз обратила. Лалиса кивнула: — Все еще не могу представить, как зарождающийся мятеж может сыграть на руку. Дженни закашлялась. Лалиса влила из чайника, стоявшего на столе, немного отвара в кружку. Пусть Дженни и не испытывала боли, кашель мешал ей говорить и дышать, что было критично. Дженни благодарно приняла кружку и отпила. — Следи за Розе. Что бы ты ни чувствовала, и что бы ни решила по этому поводу, я хочу, чтобы рядом с ней оставался кто-то преданный, действующий в ее интересах. Больше доверить ее некому. — И не нужно, я буду, — пообещала Лалиса. — Разберись со своими чувствами раньше, чем примешь решение. Ни я, ни она не слепые, — попросила Дженни. — И обрати на ее чувства внимание так же. Не пропусти, если она захочет сказать что-то. Дженни передала кружку Лалисе, и вовремя. В дверь раздались два последовательных удара. — Входите, — разрешила Дженни срывающимся голосом. Внутрь вошел слуга, склонился и пробормотал негромко: — Дженни-Ёван, к Вам посетительница. Сказала, что ей очень нужно попасть к Вам, сказала, что Вы ее искали. — Не представилась? — хмыкнула Лалиса. Пренеприятнейшее чувство неважю охватило ее. — Нет, — слуга помотал головой. — С темными волосами, среднего роста. Голос Дженни сорвался: — Пусть поднимется. Лалиса промолчала. Она не шевелилась. Дженни молчала так же. Она сжала кулаки, стянув в них одеяло, и тяжело дышала. В дверь коротко и слабо ударили, и она отворилась, не дождавшись разрешения. Внутрь вошла девушка. — Джису! — вхлипнула Дженни и потеряла сознание. Лалиса не шевелилась. — Ты пыталась убить девушку, сделавшую тебе предложение, — тихо начала она, чтобы сталь не звенела в голосе так явно. — И затем тебе хватило наглости вернуться после того, как тебя помиловали. Зачем в этот раз? Добьешь ее? Джису молчала. Она не сдвинулась ни на шаг от двери. — Мне стоило больших трудов не отправить никого вслед за тобой, чтобы тебя убили в темном переулке, и ее болезнь отступила бы. И она никогда бы не встретила вновь, думая, что ты просто не хочешь возвращаться. Но я знаю, как сильно она любит тебя, — любит до сих пор, что кажется мне безумством! Поэтому ты жива. Так ответь, что ты делаешь здесь вновь? Джису глубоко вздохнула. Медленно, маленькими шагами она приблизилась к постели Дженни. — Пришло время все рассказать? — она грустно улыбнулась. — Должно быть. Если Дженни не выгонит меня, когда очнется, я расскажу ей обо всем сама. Это меньшее, что я могу сделать. Я пришла исправить то, что сделала, и сказать о причинах. И, может, заслужить ваше прощение. Не ее — она простила меня в тот момент, когда я вошла в эту комнату, но ваше — я чуть не отняла у Розе сестру, у тебя — подругу, у государства — королеву. — Исправить? — с сомнением произнесла Лалиса. Джису раскрыла сумку, вытащила два прозрачных пузырька. — Антидоты, — указала она на них. — Два, — переспросила Лалиса. Джису развела руками. — Об этом я расскажу так же. Позволь мне начать. — Нет, — перебила ее Лалиса. — С чего ты решила, что я поверю в то, что это антидоты? С тебя сталось прийти, чтобы добить ее. — Лалиса, — укоризненно произнесла Джису, будто указывая на очевидное. — У тебя есть выбор? Она либо примет их, либо умрет. Я понимаю, что сложно довериться мне во второй раз, но придется. — Не оставить выбора, — хмыкнула Лалиса. — Хорошая идея, даже не к чему придраться. Джису кивнула. — Теперь я все же начну. Она вздохнула. — Я знахарка, я не соврала. Но мои способности куда выше, пусть до уровня ведьмы мне еще очень далеко. Я больше по зельям, и в этом я хороша. Если ты когда-то интересовалась о современных зельеварах и зельеварительницах, ты точно слышала о Сойе — так меня зовут коллеги. Раньше я бралась за заказы, за которые хорошо платил, даже если они казались странными. Должно быть, поэтому ко мне пришел тот человек — я не знаю имени, но с легкостью опишу внешность. Он думал, что обманет меня с помощью простых маскировок, но недооценил. Его заказ был специфичен не столько из-за суммы, которая предполагалась оплатой, сколько потому, что я должна была участвовать не только в приготовлении зелья. Он сказал, что Дженни-Ёван — тираническая королева, что ее подданные, в числе которых он находился, страдают. Я должна была понравиться ей, настолько, чтобы она пригласила меня во дворец, чтобы я могла подселить болезнь в ее тело. Джису перевела дыхание. Лалиса взглянула на нее, и на секунду ей стало жаль. Джису выглядела плохо, откровенно встревоженной и заработавшейся. Будто бессонные ночи она проводила за чем-то конкретным. И Лалисе стало ясно — так и было. Джису, должно быть, действительно собиралась все исправить. — Я сделала любовное зелье, — сказала Джису, и жалость исчезла. Лалисе не стоило забывать, что перед ней стояла не мягкая Джису — невеста подруги, а спокойная, хладнокровная зельеварительница, собиравшаяся убить Дженни. — Я встретила ее на ярмарке. Боялась, что она пройдет мимо, но я, вероятно, так сильно хотела, чтобы она обратила на меня внимание, и она сделала это. Она выглядела смущенной — я невольно любовалась ею. С трудом смогла остановить себя, напоминая, что это просто работа, что Дженни должна быть злой и жестокой. Но она не была. Я дала ей леденец из смеси карамели и любовного зелья, обязавшего ее почувствовать ко мне нежность, желание увидеть меня, влюбленность. Так и случилось, я знала, что меня будут искать, поэтому прятаться было очень тяжело — вы хорошо поработали. Одного я не рассчитала, когда пришла во дворец. Дженни оказалась другой, оговоренной злыми устами, желающими ей смерти. А я, — голос Джису задрожал. — Я влюбилась. Так глупо! — Она вздохнула. — Заказчик, должно быть, убьет меня, когда узнает, что я сдала его, но я не могу оставить ее умирать. — Джису встретилась с Лалисой взглядами. —Жизнь девушки, с которой я провела совсем немного, и которая отнеслась ко мне с любовью, пусть и навязанной мною же, стала важнее для меня, чем моя собственная жизнь. — Второй флакон отменит действие любовного зелья? — осторожно переспросила Лалиса. Джису кивнула. — Почему? — Я не могу заставить ее любить меня, мне невыносима сама мысль о принуждении. То, я сделала — отвратительно, — Джису горько улыбнулась. — Но ты здесь, чтобы исправить это, — раздался голос Дженни, и Лалиса перевела взгляд на нее, чувствуя себя лишней. — Как, — голос Джису подвел ее. — Как много ты слышала? — Все, — Дженни кивнула. — Не хотела перебивать тебя. — Я пойму, если ты откажешься от антидотов, — пообещала Джису, протянув ей оба бутылька. Лалиса тут же продолжила: — Ты не обязана пить. Мы что-то придумаем. Дженни хмыкнула. — Давайте уже покончим с этим. Нет больше сил ждать. Она вытащила пробку у одного бутылька, запрокинула голову и выпила, не морщась. Затем повторила ту же процедуру со вторым. Лалиса налила ей отвара. — Что я должна почувствовать? — спросила Дженни после того, как отпила. — Расслабление гортани, пропадут спазмы и боли. Еще, может, — она села на край кровати, — неприязнь ко мне за то, что я сделала. — Я чувствую, — кивнула Дженни. Джису, кажется, побелела, хотя Лалиса не могла быть уверенной. С открытыми шторами все казалось белее. — Не неприязнь, — продолжила Дженни. — Расслабление гортани. Она замолчала, со стороны казавшаяся неуверенной. — Как скоро я должна перестать чувствовать что-то к тебе? — спросила она, наконец, у Джису. Глаза Джису будто округлились. — Сейчас уже, — с сомнением произнесла она. — Действие должно быть мгновенное. Лалису потянуло смеяться. Ситуация выглядела на редкость глупо. — Что ты чувствуешь? — уточнила Джису. Румянец медленно возвращался на щеки Дженни. — Благодарность, — произнесла она медленно. — Радость от того, что ты здесь, желание дотронуться, чтобы убедиться в реальности происходящего. Гордость от того, что ты приняла верное решение. Самодовольство и вместе с ним волнение из-за того, что я важна тебе. — Дженни вздохнула. — Влюбленность.