Стальной венец 1: тамахаганэ

      — Исключено. Думаю, вы знали, что я так скажу.       — Естественно, однако дайте мне шанс всё растолковать, — Шисуи уже заранее обдумал, каким именно образом он постарается убедить Тэкеши, поэтому, ещё раз собрав все мысли в стройный ряд, он начал говорить. — Мы знаем цель группировки: уничтожение клана Шихоин. Их лидер внушил своим людям, что все проблемы и беды от этой семьи, и её истребление принесёт мир и спокойствие на землю. Но этот кукловод может просто использовать своих последователей, чтобы с помощью них обезоружить Коноху, а это само собой произойдёт, если убрать главного поставщика оружием. Весь этот план может быть идеей другого государства, чтобы вконец растоптать Страну Огня. Или же этот человек поистине верит в то, что говорит. Впрочем, значение это не имеет никакого. У меня есть план. Для осуществления его будет подключены силы Хокаге. Я лично отберу боевой состав. Кеншин Шихоин — глава клана, и охота идёт в первую очередь на него. С его помощью мы сможем выманить членов этой организации и узнать, где находится штаб их лидера.       — Складно говорите, но есть одна поправка: почему я должен доверять вам? Что если всё это — попытка шпиона выманить господина из безопасного убежища?       — За секунду до того, как подорвать себя, Окумура ясно дал понять, что не только Шихоин являются их целью. У Иори в отчёте вы могли это найти. Учиха, по их мнению, тоже постарались в людских несчастьях. Мы с вами в одной лодке. На волоске висит существование и моего клана.       — Касательно Иори, не могли ли вы, используя свою силу, навязать ему нужные и удобные вам воспоминания?       — Конечно мог, иначе я не был бы Учиха, Тэкеши-сан. Однако, посудите сами, какая от этого выгода моему клану? Учиха и Шихоин нужны друг другу.       — Вы в курсе, что не только предлагаете мне подвергнуть риску моего господина, которого я верой и правдой поклялся защищать, но и ещё довериться вам и вашим тайным планам больше, чем людям, с которыми я работаю не первый год.       — Окумура Сэдэо вы тоже знали давно, однако…       Шисуи не нужно было заканчивать фразу. Лицо Тэкеши на секунду приняло такой вид, словно ему дали пощёчину, но мужчина быстро успокоился. Немудрено, что этот вопрос был щепетильным для главы охраны: он упустил человека из-под носа, да и до сих пор не имел понятия, кто шпион. Поэтому он уважал и понимал желание Учиха не распространяться по поводу своих планов. Но тот факт, что этот пацанёнок решил взять всё в свои руки, ставя себя во главе и отбрасывая всех на второй план в попытке достигнуть своих целей (довольно туманных, Тэкеши плохо верил в преданность мальчика семье Шихоин), мягко говоря возмущал воина, в конце концов, кто этот ребёнок такой, чтобы себя так вести.       — Я понимаю, что недоверие друг к другу не только наша сила, но и слабость. Поэтому выслушайте основу моего плана, и в конце я предложу компромисс.       План был прост и неказист, как можно было бы подумать со стороны. Впрочем, на то Шисуи и делал упор: все детали и основные моменты он держал при себе, посвящая Тэкеши в дело лишь потому, что сам Учиха, к сожалению, не имел власти в клане Шихоин и не мог ни коим образом беспрекословно заставить людей выполнять свою волю (Шисуи даже думать не желал о гендзюцу). В общем-то, он этого и не хотел. Диалог — лучшее решение проблемы, так считал юноша. И он глубоко уважал как Тэкеши, так и других членов клана. Но обстоятельства вынуждали действовать секретно, и посвящение иного в планы могло обернуться катастрофой.       В чём же состоял план? Основа такова: Кеншин отправится на встречу с Даймё, сопровождаемый охраной, достаточно сильной, чтобы не вызвать подозрений, что это ловушка. Однако с небольшим временным разрывом будут также отправлены два других экипажа с теневыми клонами Кеншина. И в каком из этих трёх находится настоящий, не будет знать никто. В том числе и Шисуи.       — Это ваш компромисс?       — Да, Кеншин-сама сам организует маршрут, лично будет им управлять. Ни вы, ни я, ни родственники — никто не будет знать, какой из экипажей подлинный. Один из них буду сопровождать я, другой вы, третий — один из сильнейших ниндзя Листа — Какаши Хатаке. Я уверен, что Хокаге поймёт положение дел, и пошлёт его на эту миссию. Я попрошу лично.       — И вы считаете, что враги нападут на все три мишени, чтобы не ошибиться?       — Я вообще считаю, что они нападут на поместье…       — Что за…?!       — … поэтому его будут охранять как зеницу ока. Я подключу Учиха к этому. К нему будет не подобраться. Однако я лишь говорю о вариантах. К чему нашим соперникам один Кеншин-сама, если можно захватить семью и позже шантажировать его, как им заблагорассудиться? Впрочем, они не решатся. Они привыкли работать из тени, тихо и без шума. Если они совершат нападение на поместье, это будет страшная битва. Продолжим насчёт главы Шихоин. Да, скорее всего, чтобы не промахнуться, они нападут на все три.       — И вы уверены, что враг купится?       — Они очень дерзки и самоуверенны, а тот факт, что они смогли уничтожить всю делегацию посла Шихоин, поднял их уверенность в том, что солдаты клана опасности не представляют. Без обид, на каждого сильного шиноби найдётся ещё сильнее. Мы до сих пор не знаем, кто состоит в их рядах.       — Вы им в самоуверенности не уступаете.       — Я же Учиха, — добродушная улыбка появилась на лице Шисуи. — Говорят, мы в этом мастера. В любом случае, мы должны увидеть врага в лицо, проанализировать их способности, их тактики и ход мышления. Если нападения не будет, значит, мы обойдёмся в этот день без крови.       — Почему мы не можем оставить господина Кеншина в безопасности здесь, а вместо него отправить клонов?       — Давайте предположим, что кто-то из нас двоих шпион, всё равно выходит, что вы подозреваете меня, а я вас. В случае принятия решения, о котором вы говорите, один из нас, не являющийся шпионом, рискует: враг знает, что всё это подстава. Тем более, — не оборачиваясь, Шисуи указал пальцем на дверь, — неизвестно, кто сейчас слушает нас. Вот поэтому я и назвал это компромиссом: никто не знает главного.       Тэкеши, не отрывая пристального взгляда от Шисуи, пытался обдумать всё вышесказанное. Это было опасно, потому что, как заметил сам юноша, не известно, кто состоял в рядах повстанцев. Они используют простых людей для массовости и шпионажа, но основная мощь просто непредсказуема. Воины Шихоин сильны, сам посол прославился во времена своей карьеры шиноби, однако из всей делегации вернулась лишь лошадь Кэзухиро. План был хорош, стоило попробовать. Однако Тэкеши привык быть подозрительным, и эта черта не раз спасала ему жизнь. По его мнению, Шисуи что-то недоговаривал, какая-то лазейка всё ещё оставалась нераскрытой для воина.       — Это точно всё? Почему меня не покидает чувство, что что-то наиболее важное вы держите при себе?       — Потому что так и есть. Но я вам больше ни слова не скажу, и вы сами знаете почему. Я не объяснил вам лишь детали и уточнения, о которых вам волноваться не стоит. Основу вы знаете.       Шисуи развернулся к выходу, показывая этим, что разговор окончен, но не успела его рука повернуть пыльную ручку двери, как он вновь услышал голос мужчины:       — Если Кеншин-сама погибнет, от вашей руки или нет, я вас убью.       Шихоин пытался взять своё тело под контроль. Он чувствовал, как обычные его спокойствие и хладнокровие в последнее время потеряли силу. Но сейчас нужно было взять себя в руки. Поэтому, мысленно приказывая телу расслабиться, он старался унять дрожь. Глубокий вдох, выдох. Стук в дверь. Кеншин распахнул глаза, прокашлялся и спокойным голосом позволил войти пришедшему.       — Рад тебя видеть, Иори. Проходи, не стесняйся.       Парень замер в поклоне, разглядывая пальцы своих ног, потом неуверенно вошёл, закрывая дверь. Он по-детски стал озираться: Иори никогда раньше не был в этом месте. Да и никогда не был так близко к господину, никогда с ним не говорил. Всё казалось до ужаса странным, и поэтому парень начал думать, как ему корректнее узнать причину своего присутствия здесь. Впрочем, Кеншин опередил его.       — Ты, верно, думаешь, почему я пригласил тебя, — Кеншин вышел из-за стола и, подойдя к Иори, взял его руки в свои. — Я хотел выразить тебе свою благодарность. Я всем сердцем горд, что среди моих подчинённых есть такие смелые, храбрые и отважные люди. Ты почти погиб там, однако не потерял крепость духа. Ты так молод! Но твоего мужества хватит на всех нас.       — Г-господин, — парень обомлел, потеряв дар речи от неожиданности. — Это всё Шисуи-сан, господин, это всё он. Я… я ничего не сделал. Я был так напуган, а он не растерялся, и спас нас. Хотя это я должен был его спасти, я старше и… я струсил, господин.       — Ничего подобного! — Кеншин положил руку на плечо воина. — Я уже выразил свою сердечность и мою теперь вечную преданность этому мальчику. Но, знаешь ли, я бы не хотел задеть тебя, ведь ты так уважаешь Шисуи, но с тобой я должен быть честен… Я ему не доверяю, он чужак среди нас и, ох, возомнил себя, по-видимому, вторым господином! Нелепо! И я должен поделиться с тобой одной важной тайной. Иори! Я полагаюсь на тебя.       — Господин, я сделаю для вас всё возможное! — парень выглядел взволнованно, и часто сглатывал.       — Что ж, — Кеншин повернулся спиной к окну, правой рукой пододвигая Иори ближе к себе, шепча, — завтра я отправляюсь к Даймё. Не моя это инициатива, однако у мальчишки Учиха есть план. Он желает использовать меня в качестве приманки…       — Что?!       — Тише, мой дорогой. Однако есть некоторые особенности. Будет три экипажа, я должен сам выбрать, в каком буду я. Но я так напуган, Иори! Если я выберу, а там будет плохая охрана? Мне так сложно сейчас доверять кому-то, надеяться на кого-то… Я чувствую, что не могу себе такого позволить. Впрочем, — Кеншин улыбнулся и посмотрел в глаза парня, — ты доказал свою преданность. Я верю в тебя и чувствую, что не ошибусь, если сделаю это. Так вот, я, к сожалению, должен снова подвергнуть тебя опасности… и, ох, как же это тяжело, мой мальчик. Но я хочу взять тебя на это рискованное задание. Будешь ли ты сопровождать меня, храня покой старика?       — Конечно! Мой господин, — Иори снова резво поклонился, не поднимаясь, продолжил говорить, — я готов на всё ради вас. Это задание будет честью для меня.       — Я рад, мой дорогой, так рад! Я знал, что могу на тебя положиться. Однако помни, это тайна! И если кто-нибудь узнает, я мёртв.       Последовали долгие благодарности, поклоны, много сентиментальности и трогательных слов. Казалось, что ещё около двадцати минут Кеншин пытался вывести Иори из кабинета. Но как только у него это вышло, и дверь захлопнулась за воодушевлённым ребёнком, Шихоин тихо выдохнул, и с лица его упала маска всей той приторной искусственности, оголяя измождённое поникшее лицо мужчины.       — Доволен? Кажется, я должен был родиться в семье лицедеев.       — Вы отлично справились, Кеншин-сама, — на пустующем ещё секунду назад подоконнике появился Шисуи. — Остались ещё Тэкеши и командир второго отряда.       Кеншин тяжело вздохнул: весь спектакль придётся разыграть ещё дважды.       Йоруичи перестали выпускать из комнаты. Опять. Возмущённому ребёнку сказали что-то вроде «это для вашей безопасности», что, естественно, не удовлетворило принцессу. Днём и ночью комнату охраняли воины Шихоин, за окнами также велось наблюдение. Девочка не преминула покривляться и показать рожицы этим хмурым мужам.       Атмосфера в поместье опять стала напряжённой, воздух, казалось, был натянут как струна. В каждом беспокойном взгляде, в нервных перешёптываниях, в морщинах на тех же нахмуренных солдатских лицах Йоруичи чувствовала приближение опасности. Что-то надвигалось, серьёзное и решающее. И Шисуи стоял в первых рядах из тех людей, кто был в этом замешан.       Йоруичи чувствовала, что должна быть готова. Её предупреждал Шисуи, а лёгкая печаль в его чёрных глазах, которая была умело скрыта показной веселостью и озорством, говорила очень красноречиво сама за себя.       Со дня взрыва и первой тренировки девочки прошло почти пять дней. И стремление младшей Шихоин не умалилось ни на йоту. Сейчас же оно возросло стократно, потому что Йоруичи чувствовала: будет бой. И неизвестно, не нужно ли будет и ей защищать себя и свою семью. Хотя бы постараться это сделать.       Принцесса не бросала занятия. На пару с одиночеством в своих покоях она оттачивала по сотне раз те немногие приёмы, что успел ей показать Хаттори. Воины Шихоин могли позабавить себя видом бегающего из угла в угол шестилетнего ребёнка или по часу стоявшего в боевой стойке (или в некоем её подобие), поочередно выбрасывая руки и ноги в резких ударах. Однако Йоруичи было плевать на своих зрителей. Она чувствовала, как каждый удар, такой, кажется, незначительный и неправильный, наливает её хилое тело силой. А именно таким оно и должно быть сейчас: сильным.       На следующий день после тренировки Йоруичи поняла, что не может встать с кровати. Ноги сковало такой странной болью, связывающей, ноющей. Плечи и руки в неприятных ощущениях не проигрывали. Но принцесса не могла в полной мере оценить последствия занятия, пока не дошло до спуска с лестницы. Сложные обстоятельства вынудили девочку прибегнуть к своей изобретательности: Шихоин пыталась спуститься вниз, не сгибая коленей. Однако из-за определённых неудобств, связанных с этим способом, пришлось изменить тактику: Йоруичи просто легла животом на перила и поехала вниз.       Хандзо предупреждал её о подобном и добавил, что если тренировка действительно хорошо прошла, то эта боль будет ей сигналом об этом. И поэтому кричащие мышцы, залитые молочной кислотой, были подарком. Йоруичи радовалась этой боли. Такое странное, непривычное, новое чувство. Значит, она отлично постаралась. Когда-нибудь её тело к этому привыкнет, когда-нибудь она станет такой же сильной, как её братья, как Хандзо, как Шисуи.       Йоруичи так сильно задумалась, сосредоточившись на своих упражнениях, что поначалу не услышала стук в дверь. Когда же он прозвучал повторно, этот лёгкий удар руки о дерево показался музыкой. Кто-то пришёл её навестить и развеять отвратительную скуку, которой, казалось, пропахла эта комната.       За дверью оказались братья Йоруичи.       — Привет! — девочка схватила их за руки и затащила в комнату. — Я скучала! Что там происходит? Я видела, что на улице много наших солдат и ниндзя. Мы ждём нападение?       Акира и Хидеки переглянулись. Они только вернулись с тренировки и последующего после неё инструктажа. Действительно, сестра правильно думала. Однако оба мальчика заранее договорились, что не будут пугать сестру и заставлять её бурное воображение разгуливаться.       — Йору, дело в том…       — Да, на нас нападут.       — Хидеки, чёрт подери! Мы же договорились!       — Да ты опять сопли собрался разводить! Наша сестра не какая-то там пугливая девчонка. Если мы будем ходить вокруг да около, она только сильнее будет волноваться.       — Дебил.       — Дурак.       — Долбо…       — Когда на нас нападут? — Йоруичи прервала очередной спор братьев. — Сегодня? Почему на нас хотят напасть?       — Отец отправится через несколько дней к феодалу. Возможно, тогда-то это и произойдёт. Но ты не должна волноваться, сестрёнка. Мы будем защищать семью всеми силами, если потребуется. Мы пришли по важному делу, — Акира начал кусать губы и посмотрел на своего брата. Когда тот кивнул, старший из детей продолжил. — Если что-то произойдёт, ну, этого не случится, конечно… но если вдруг и случится, то ты должна быть готова ко всем случайностям.       — Да, и скажу сразу, то, что мы сделаем, не одобрит ровным счётом никто. Акира, давай.       Мальчик прошёл к кровати, сел на неё, повернувшись спиной к окнам. В руках он держал свёрток. Йоруичи, не дожидаясь, когда брат позовёт её, направилась к нему. Хидеки последовал за ней.       — Что это?       — Секрет. Сядь спиной к окнам. Это нельзя никому показывать.       Глаза всех троих устремились на то, что держал на коленях Акира.       — Что это? — повторила вопрос Йоруичи.       Старший брат без слов начал развязывать тонкую верёвочку на тканевом конверте, оголяя внутренность. Это был кинжал. Оружие, лезвие которого было немного изогнуто, в длину лишь слегка превосходило обычный кунай. Чёрная ручка, без узоров и украшений. Только на металле лезвия красовалась эмблема кузницы Хаттори Хандзо.       — Это мне?       — Да.       — Чёрт подери!       — И не говори, — Хидеки взглядом показал Акире снова закрыть оружие тканью. — Эта вещь на крайний, самый крайний случай. Не играйся с этим, не показывай никому. Надёжно спрячь и используй, если твоей жизни будет угрожать опасность. Знаешь, как им пользоваться?       — Колоть острым концом*! — без раздумий произнесла девочка.       Братья переглянулись и рассмеялись. Всё напряжение с их юных лиц будто рукой сняло от такой детской наивности и простоты. Их глаза снова стали похожи на ребяческие, без этой столь неподходящей печали и серьёзности, что они приняли за последний месяц. Обстановка разрядилась. Недоумевающая Йоруичи тоже поддалась заразительному веселью братьев.       На мальчиков в последнее время навалилось то тяготившее чувство, что наполняло собой всё вокруг. Ещё дети, однако они прекрасно осознавали (впрочем, как и их сестра), что скоро может быть бой. И осознавали также, что, если отец погибнет во время своего путешествия на встречу к феодалу, Акире придётся в свои двенадцать занять престол. Ему было страшно, он не был готов. Хидеки понимал брата, и поэтому тот факт, что смех Акиры перешёл в истерику, и двенадцатилетний мальчик начал так внезапно содрогаться от слёз, что приступом захватили его, не удивило брата. Хидеки лишь сел с правой стороны от Акиры и крепко обнял его за спину. Йоруичи испугалась такой резкой смене состояния старшего, но быстро сообразила, что следует делать. Навалившись на братьев, она постаралась руками как можно сильнее прижать их двоих к себе.       Мир замер. Существовали лишь содрогающаяся спина Акиры, колючие волосы Хидеки, что щекотали лицо, и их общее сердцебиение, что слилось в один ритм. Ритм, полный страха в ожидании будущего.       Она должна была его увидеть. Скачущее в клетке рёбер сердце говорило об этом весьма однозначно. Она должна пожелать ему удачи, должна помахать на прощание. Так ведь делают принцессы, отправляя в бой храбрых мужей? Наверное. Йоруичи подобные истории вводили в сонное состояние. Любовь любовью, но нет ничего лучше сцен захватывающих кровопролитных сражений. Однако книги про вышеупомянутых прекрасных дев её читать заставляли, настаивая на том, что ей, девочке, нужно знать, как быть таковой. Ну, теперь зафиксированные в голове сентиментальные образы навязывали ребёнку глупый обряд, который Йоруичи должна была выполнить. Иначе принц не вернётся ещё.       И теперь, лавируя между солдат и домашней прислуги в коридорах родного дома, Шихоин бежала на улицу. Ей было стыдно (как же девочке надоело постоянно чувствовать это отвратительное ощущение, которое без устали одёргивало её и говорило, что она сделала не так то и сказала не так это. Результат воспитания в дворянской семье?), что она печётся о Шисуи больше, чем о родном отце. Однако принцесса отчего-то смутно могла представить, что отец может погибнуть. А Шисуи мог, юноша почти что в этом преуспел неделю назад. В сказках воины всегда возвращались, если юная девушка отдавала им своё сердце и верность. Как сделать первое и второе, Йоруичи не имела ни малейшего понятия. Остаётся импровизировать.       Девочка, перескакивая сразу через несколько ступеней, быстро спустилась вниз, путаясь под ногами у людей. Высокая фигура Кеншина показалась в поле зрения. Отец ещё не отправился. Успела.       — Папа!       Мужчина уже наполовину забрался в паланкин, однако, услышав звонкий голос дочери, с охотой и живостью вышел из него, простирая руки навстречу ребёнку. То ли отцовский порыв нежности в сторону чада, которое он в последнее время вообще не видел (а до этого встречался с ним лишь за завтраком, обедом и ужином и в общем-то отдавал все бразды отцовства в руки Хаттори), то ли огромное нежелание отправляться в опасный путь придали вялой походке Кеншина (или его клона, кто знает) былую энергичность и повели обратно к поместью к стоящей на пороге Йоруичи.       — Ух, доченька, ты не переживай, отец вернётся, а теперь отправляйся к матери…       Йоруичи пыталась быть искренней и была в меру своих возможностей. Однако, как бы девочку ни воспитывали, какие бы «правильные» книги она ни читала, её детская прямолинейность (а, может, и истинно характерная черта самой Йоруичи Шихоин) нетерпеливо вырывала её из отцовских рук, устремляя за его спину, к нему. Девочка отца любила и отец любил дочь, но, к сожалению, какой бы весёлой, простой (по меркам других богатых семей), не так отчаянно стремящейся ко всем этим изыскам и порядкам благородных кланов не была семья Кеншина Шихоин, светский образ жизни высокопоставленных фамилий брал своё, и присущая им черта оставлять воспитание детей на многочисленных служанок и учителей создавала между детьми и родителями пропасть. Йоруичи любила отца, но в то раннее утро несколько дней назад, когда они с Шисуи говорили о важных душевных темах в свете просыпающегося дня, она провела с мальчиком времени больше, чем с отцом за несколько недель. Этот факт должен расставить всё по своим местам.       — Женщины, — Кеншин усмехнулся, когда дочь быстро поцеловала его в щёку, сухо и резво, и направилась к ждущему их Шисуи.       — Привет.       — Привет, принцесса, — Учиха почувствовал себя крайне неловко. Он ощущал на себе взгляды людей вокруг, слышал смешки. Они были в центре всеобщего внимания. Не то чтобы Учиха как-то особо сильно волновало чужое мнение и косые взгляды. Просто нынешняя обстановка была весьма напряжённая. Неизвестность предстоящих событий нервировала, а бессонные ночи и бесконечная череда дней без особого отдыха приносили Учиха лишь измождение. Хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. И желательно так, как хотел сам ниндзя.       Йоруичи могла устроить эту типичную сцену прощания, наполненную слезами, милыми шёлковыми платочками, причитаниями и сердечными обещаниями. Принцесса могла повести себя так, как подобает. И все вокруг этого ждали, даже Шисуи боялся, что она так поступит. Однако его проницательность, что потихоньку разгадывала феномен наследницы Шихоин, думала об обратном. И она была права.       — Не подведи, — лаконично, ёмко, коротко. Серьёзный взгляд девочки прошёлся по толпе охраны и слуг. — Это всех касается.       Поведение ребёнка по неизвестной никому из присутствующих причине не вызывало смех. На секунду Йоруичи стала взрослой, так внезапно надев шкуру зрелости, как умела только она. Дар перевоплощения был у неё в крови. Это станет её оружием, но сейчас всё происходило на автомате. Она должна была так сказать, поэтому она так и сказала.       Йоруичи уже шла обратно ко входу в поместье, когда, слегка обернувшись, кинула взгляд на Шисуи. Совершенно не тот, которым прекрасные гейши из книг и материнских рассказов могли поставить мужчину на колени или остановить его сердце. Йоруичи ещё пока не знала, какой силой обладали женские глаза, поэтому она сделала так, как сама понимала. Шисуи словил мгновение, на которое принцесса остановила на нём взор. И Учиха осознал, так чётко и ясно, как ничто в тот миг: на него никто и никогда так не смотрел и, скорее всего, не посмотрит. Взгляд девочки был полон подлинной нежности, печали, надежды, веры и решительности, и эта невероятная смесь жаром окатила мальчика, пробивая его до дрожи.       Никакой пошлости, романтики. Возможно, любовь, искренняя и сильная, детская и не осознанная в полной мере, а от этого чистая и невинная. Юноша ещё не знал, как в будущем будет искать этот взгляд среди тысячи лиц и как вместо него обнаружит испорченный и потрёпанный испытаниями и горем изумруд знакомых глаз.       Сердце Шисуи забилось чуть быстрее.