Стальной венец 1: тамахаганэ

      Учиха, словно ветер, нёсся через лесной массив, грубее обычного приземляясь и отталкиваясь от ветвей. В иное время этот процесс своеобразного полёта вызвал бы удовольствие. Сейчас же Шисуи лишь внутренне кричал на то, что его тело всё ещё недостаточно быстро.       Сук хлестанул по щеке, разрывая нежную юношескую кожу до крови. Из-за быстрого движения алая лента потекла к виску, а позже пару капель и вовсе попало в глаз. Шисуи моргнул лишь раз, умудряясь до этого избегать этой физической необходимости на протяжении движения, и успел пожалеть об этом. Курс сбился, и мальчика повело в сторону, вниз.       — Твою мать! — руки на автомате вытащили кунай и проволоку, метко просовывая последнее в колечко оружия. Взмах руки, треск древесины — и Учиха по инерции уже летел к ближайшему дереву. Путь продолжился.       «Надо успокоиться, надо успокоиться. Настройся, чёрт подери!»       Шисуи сделал носом пару глубоких вдохов. Лёгкие наполнились свежестью, травой и хвоей. Однако всё сверху было приправлено отвратительно-приторным запахом крови, и шиноби ощутил подкатывающий к глотке ком рвоты.       Шаринган сообщил своему хозяину о приближении к поместью. И первое, что дошло до ушей Шисуи, был плач: отчаянный, горький, будоражащий. Женский. Походивший на животный вой.       Оттолкнувшись от дерева, что завершало зелёный лесной ряд его собратьев, Учиха сделал сальто в воздухе. Не поставив полноценно стопу на землю, мальчик уже бежал дальше к воротам поместья. Запах гари и звуки стенаний становились сильнее, встречая гостя своим чудовищным объятием.       — Это Шисуи-сан! Откройте ворота!       Скрип разнёсся по округе, к большому удовольствию ниндзя, заглушая страшный женский крик. Тело напряглось до максимума, и расстояние в сотню метров Учиха преодолел за секунду.       — Он жив! Смотрите!       — Это Учиха!       — Вернулся!       Шисуи двигался вперёд, минуя возгласы вокруг. Он толком и не слышал их, и даже плач ушёл на второй план, пока он не увидел её, женщину, ту самую банши, которая накладывала саван на окружающее пространство. Учиха замер. Женщина, в окрашенном в красный кимоно, держала ребёнка, укачивая его на руках, словно своей страшной колыбельной пыталась его убаюкать. Мальчик или девочка… было не ясно. Головы ведь у ребёнка не было.       Шисуи судорожно прошёлся взглядом по этой мёртвой тряпичной кукле, которая ещё недавно была дышащим существом. Теперь же даже не ясно, как раньше оно выглядело.       Глаза пытались узнать знакомые черты, разглядеть в трупе маленькую принцессу, пытались увидеть лицо Айяно Шихоин на искажённой болью гримасе страдающей женщины. Нет, это не они, не они. Учиха продолжил движение, резко переходя на бег. Чудовищная картина осталась позади, и теперь ноги ритмично стучали по дорогому паркету поместья, перескакивая через трупы и озёрца крови.       — Йоруичи!       Глаза уже не останавливались на павших, не приглядывались к ним в попытке узнать. Шисуи чувствовал, чувствовал и бежал. А может, просто боялся распознать знакомые зелёные глаза?       Одна комната, вторая. Пусто, лишь дух смерти витал в них. Рука вцепилась в очередной косяк раздвижной двери, помогая остановиться. Учиха быстро заглянул внутрь, уже намереваясь бежать дальше, но он увидел её. И на секунду сердце, сделав отчаянный удар, будто бы замерло. Лицо девочки было белое, глаза, что сфокусировались на одной точке, казались безжизненными. И Шисуи так и решил. Решил, что Йоруичи умерла. Лишь только медленно вздымающаяся грудная клетка указывала на то, что тело живо. Насчёт души у Учиха могли возникнуть большие сомнения.       — Йоруичи?       Она не отреагировала. Шисуи медленно вошёл в помещение, стараясь делать каждый шаг мягким и бесшумным, боясь разбить эту нежную фарфоровую статуэтку, каковой предстала перед ним его маленькая подруга.       Не замечая ни мать принцессы, что с некой надеждой и страхом поглядела на мальчика, ни насторожившихся медиков и братьев девочки, ни печальное лицо Хаттори, Шисуи опустился на колени перед лицом Йоруичи, кладя ладонь на её щёку. В помещении никто не произнёс ни слова.       «Холодная».       Только когда Шисуи закрыл собой невидимую точку, от которой не отрывался взор ребёнка, Шихоин неуверенно подняла глаза на Учиха. Выражение её лица при этом не изменилось.       — Тут такое было…       — Я знаю.       — Чудовища. Они окружили нас.       — Я знаю, принцесса.       — Они убивали всех вокруг, они убили почти всех. Шисуи, у того мальчика были такие глаза…       — Знаю, знаю…       — Они не пожалели даже малыша нашей служанки… не пожалели, — девочка схватила футболку мальчика, медленно падая ему на грудь. — Я так испугалась, так испугалась!       — Знаю, моя принцесса, знаю, — Шисуи прижал девочку к себе, заглушая объятием её последние бессвязные слова. Почувствовав, как спина Йоруичи начала вздрагивать от появившейся истерики, Учиха сильнее стиснул слабое маленькое тело, стараясь этой нежностью дать Йоруичи защиту и спокойствие, которыми не смог обеспечить её в нужный момент. Стараясь убить ужас и страх, которые поселил в ней этот день. Но, чтобы сделать это, Шисуи пришлось бы вечность держать ребёнка в руках. И юноша это знал. Если бы это помогло, он бы согласился.       Казалось, что этот день не закончится никогда. Несмотря на то, что Солнце уже медленно катилось на запад, сдавая пост своей ночной сменщице; звёзды редкими стайками просыпались на небосклоне, а цвета предзакатного неба мягко проявлялись на небесном полотне, люди в поместье Шихоин спать не собирались. Единственным, кому повезло окунуться в дрёму сегодня, были погибшие. Однако в их везучести многие могли усомниться.       — Нам осталось проверить ещё человек пятнадцать, и можно закрывать лавочку до завтрашнего дня, — говорил Морино Ибики, продолжая держать брови в сведённом состоянии. — У Иноичи рабочий день затянется подольше.       — Нужно было сразу обратиться за вашей помощью, — Шисуи пяткой слегка взрыхлил землю, — и теперь те люди…       — Да, нужно было. Но ты профессионально сообразил, что у нас с Яманака и так дел хоть завались. Не хватало ещё опрашивать толпу прислуги и вояк Шихоин. Решил, что справишься сам. И не справился. Но сейчас не до угрызений совести. Пора за работу, — Морино повернулся в сторону входа в поместье для продолжения допросов. — Отстранись от вины: она сейчас также бесполезна, как попытка подоить козла. Ещё успеешь натерпеться от неё, Учиха.       Шисуи отстранённо кивнул, слушая отдаляющиеся шаги Ибики. Глаза устало обвели окружение: трупы убрали ещё днём, раненные были отправлены в госпиталь Конохи, а живые… а у живых дел было невпроворот. Кто-то горячими слезами омывал утраченных близких и родных, кто-то пытался забыться в объятиях сна, отречься от пережитых кошмаров дня. Кто-то работал, восстанавливая разрушенные участки дома и двора, или обыскивал дом на предмет печатей и ловушек. Кто-то пытался найти оставшихся шпионов Нэо (если такие были, конечно). В их число входил и Шисуи, который чувствовал, что скоро столь долгое использование гендзюцу шарингана на людях, в попытке узнать возможно сокрытую информацию, обернётся для него больничной койкой. Однако самочувствие самого Шисуи пополняло список Ибики «Бесполезных сейчас вещей» и покоряло первые пункты. Хотелось довести всё до конца или хотя бы дойти до некоей точки.       — Я подменю тебя.       Шисуи вяло повернулся, и на лице его появилась измученная улыбка.       — Итачи, это очень мило с твоей стороны, но я откажусь. Неужели ты справился со своей группой?       — Почти, — младший Учиха запястьем потёр правый глаз. — Я заранее предлагаю.       — Спасибо, друг, но нет.       Молчание. Это часто случалось на встречах двоих Учих, и, честно говоря, это никогда никого из них не смущало. В тишине было нечто правильное, и неловкой её назвать было нельзя.       Через минут пять Итачи всё же прервал безмолвие:       — Как закончу, приду помочь.       — Упёртый ты.       — Кто бы говорил.       Шисуи улыбнулся. Он был рад, что Итачи находился рядом. От этого было легче и спокойнее. Но всё-таки в первую очередь старший был благодарен другу за его взгляд. Он был без жалости, без упрёка и обвинения. Итачи смотрел так же серьёзно и сосредоточенно, как и обычно. Не жалуясь, десятилетний мальчик просто выполнял свою работу, относясь к ней со всей своей не по годам развитой ответственностью.       — Твоя мама ещё здесь?       — Да, — Шисуи помассировал шею. — Сначала помогала с раненными, сейчас с допросами. Думаю, она просто не хочет возвращаться домой. Знаешь, там слишком… пусто.       — Понимаю.       — Саске, наверное, волнуется, раз ты так долго не появляешься.       — Он привык, что я часто на миссиях. Он умница, всё поймёт.       — Да, ты прав, — Шисуи обернулся на поместье. Глаза обратились на угол родового дома Шихоин, туда, где были окна Йоруичи. Он не мог их увидеть, но точно знал, что сейчас маленькая принцесса там, с матерью. Шисуи задумчиво произнёс: — Знаешь, их бы познакомить.       — Кого? — Итачи проследил, куда были направлены глаза старшего. — Ты про Саске и принцессу?       — Ага, — Учиха улыбнулся. — Они чем-то похожи. Думаю, они бы поладили. И Саске было бы веселей. У него ведь и друзей толком-то нет.       — Поладили? Если эти оба и правда похожи, то подружатся они вряд ли.       — Ха, посмотрим. Ты его приведи сначала. Знаешь, как ты его обрадуешь? Конечно, если Микото-сан не возражает.       — Я спрошу. Хотя я уверен, что ты не так за Саске волнуешься, как за Шихоин.       — Возможно. Сам понимаешь, ей бы не мешало отвлечься от всего пережитого.       Итачи понимающе кивнул.       Мимо мальчиков медленно прошествовала кошка. Оба они проследили за ней взглядом. Животное двигалось по-хозяйски вальяжно, осматривая территорию. Мальчики переглянулись.       — Саске любит кошек.       — Да, и эти кошки будут для него лучшей защитой, чем мы… Бывает же. Помощь пришла, откуда не ждали.       — И к лучшему.       — Легенды оживают. Тебе уже рассказали?       — О кошках-хранителях Шихоин?       — Ага.       — Значит, рассказали.       Итачи с минуту думал о чём-то, а потом внезапно подошёл очень близко к другу. Мальчики стояли плечом к плечу, и Итачи заговорил:       — Нэо я видел лишь мельком, однако один факт не мог не броситься в глаза.       — Молодец, заметил, — Шисуи нахмурился. — И без шарингана можно увидеть, как он похож на Кеншина Шихоин.       Йоруичи не отрывала взгляд от окна. С появившейся темнотой голоса в поместье и на дворе стали тише, хотя последние и так были приглушены закрытым матерью окном. Даже несмотря на духоту, Айяно его не открывала. Женщина пыталась снова отгородить чадо, как тогда, отрезать все пути, по которым грубый и жестокий мир мог проникнуть в эту обитель матери и дитя.       — Не проголодалась?       — Не-а.       — Хорошо. Скажи, если захочется чего-нибудь.       Йоруичи кивнула еле заметно. Мать уже который час пыталась разговорить ребёнка, но он был полностью поглощён внутренними мыслями и чувствами, и вход в тот мир был закрыт. И, понимая это, Айяно была рада и односложным предложениям, которые выдавала её дочь. Когда же саму женщину время от времени начинали поглощать страшные мысли на тему «А что, если…», она в подавляемом ужасе задавала самые глупые вопросы, чтобы получить от дочери те немногие маленькие сигналы, что сказали бы, что у девочки ещё бьётся сердце.       — Мам?       — Да? — Айяно встрепенулась.       — Ты останешься на ночь?       — Конечно! И свет гасить не будем.       — Не надо.       — Почему же?       — Полночь любит темноту.       — Вот как. Она здесь? Я её даже не заметила.       — Она сказала, что придёт.       — Вот оно что, — шёпотом произнесла женщина, проводя ладонью по щеке девочки. Она не знала, то ли ей ликовать в честь этого маленького диалога с дочерью, то ли забеспокоиться о психологическом состоянии чада. Хотя сегодняшний день никак не мешал ей поверить Йоруичи. Даже подстрекал к этому.       Малышка сильнее прижалась к материнской груди, следя за тем, как тени приближающейся ночи, пока ещё неуверенно и медленно, выползали из углов. Следя с тревожностью и страхом. Тёмное время суток — настоящий бал для чудовищ. Нет, не для тех подкроватных, которыми пугал Хидеки. Теперь их обличье изменилось, приобретя иглы, землистый запах, маленькие безжизненные глаза-бусинки. Сказки убиты, а вот и подлинные монстры мира. Йоруичи боялась моргнуть, считая, что мгновение в темноте под веками снова унесёт её в ту комнату, в тот ужас. Как и в ситуации с Шисуи, который потерял равновесие на скорости, лишь единожды прикрыв глаза (Йоруичи об этом, конечно же, не знала), девочка чувствовала, что её может снести куда-то в пропасть, снова вниз, в котёл с варевом из жуткой беспомощности и слабости, где каждая частичка тела и души тряслась в неподдельном ужасе, не в силах контролировать себя. Какое чувство может быть ужаснее?       «Слабая».       Йоруичи дотронулась холодными пальцами до шеи, где ранее висела цепочка с кинжалом. Оружие она так и не применила, да и вовсе забыла о нём в нужный момент. Кажется, мама сняла его в ванне, когда она и служанки отмывали девочку от уже успевшей засохнуть крови. Но ребёнок был в забытье, и не особо отчётливо помнил этот эпизод.       «Слабая».       Йоруичи думала о других людях. Ведь таких, как она, много. Это сильных единицы. И как эти слабаки живут, спят, едят? Как они могут спокойно растить детей, купаться в озере или ходить по магазинам, не боясь за свою жизнь, не чувствуя, как опасность поджидает на каждом шаге, как её мерзкие когтистые лапы тянутся к ничего не подозревающим людям, чтобы сожрать. Как можно улыбаться и быть счастливыми? Как так можно? Девочка не понимала, но знала, что, лишь ощутив на себе зловонное дыхание смерти, почувствовав, как она скалит зубы в мерзкой довольной ухмылке, наконец-то поймав глупую и наивную жертву, можно было познать, как пузырь наших розовых грёз слаб и хрупок. И только надави сильнее — и обнажится суть, страшная и подлая, однако истинная.       «Слабая».       Выживут лишь сильные или удачливые. Йоруичи не хотела полагаться на случай, ведь, казалось, она уже истратила все свои золотые билеты. Сила — вот ключ, что мог вывести из проклятого круга вечной попытки убежать от беды.       «Не хочу быть больше слабой».       И Йоруичи осмелилась закрыть глаза.       Месяц горького послевкусия. Месяц реабилитации. Месяц глубокого траура, тёмных мыслей и страха перед будущим. И вот эти тридцать дней канули в Лету. Честно говоря, дышать стало легче.       Старые раны покрылись корочкой, однако столь ненадёжной, что любое упоминание о событиях тех дней могло снова оголить повреждение. Йоруичи нащупала шрам на бедре и начала водить по нему вверх и вниз. Каким-то образом эта безобразная трещина на теле ребёнка стала неким собирательным образом всего плохого, что случилось с девочкой прошедшим летом. Слишком много событий, и практически каждому неприятному можно было подобрать пару, которая была с положительным акцентом. Это лето определённо не будет забыто, и когда-нибудь, через много лет, оно откликнется в душе странной смесью противоречивых эмоций.       Шихоин закрыла глаза, облокотившись на шершавый ствол дерева. Ноги свисали с ветки и, словно маятники, качались взад-вперёд. Середина сентября была ещё тёплой, но скоро слякоть и холод вступят в свои права, обрушая на людей апатию, непогоду и жёлтые листопады.       Йоруичи приоткрыла глаза, всматриваясь в движущиеся фигуры впереди. Братья. Словно танцуя, юноши упражнялись в фехтовании, игриво и озорно, напитанные подростковой энергией, они рычали и вскрикивали каждый раз, когда кто-то попадал по своему противнику или получал от оппонента. Звон мечей, словно мелодия, разливался по двору, придавая всему той мальчишеской молодой бодрости, которая могла настроить на рабочий лад.       Машинально девочка начала потирать пальцами левой руки ладонь правой, которая была обвязана бинтом поверх лопнувших мозолей. Юная наследница клана времени зря не теряла, и тренировки продолжались, снова и снова закаляя тело девочки. Мозоли же появились, когда Хаттори вложил в руку девочки катану, не настоящую, конечно, лишь бутафорию для тренировок. Но муляж повторял тяжесть и форму настоящего оружия, поэтому рабочая правая рука и плечо пострадали больше всего.       Братья. Йоруичи вспомнился тот день, когда перед нападением на поместье они сидели вместе в её комнате, слившись воедино в жутком чувстве тревоги. Тогда они ещё были детьми. Сейчас, смотря на Хидеки и Акиру, девочка видела в их глазах нечто новое, особое, зрелое. Возможно, пока ещё совершенно небольшое, но вырвавшееся в тот самый день. И она точно знала, что её братья могли разглядеть в ней те же перемены.       Всё стало иным. И Хаттори Хандзо тоже ощутил это, когда, не пройдя и двух дней, Йоруичи явилась к нему с просьбой о тренировке. И мужчина на секунду не узнал ученицу. Ребячество, инфантильность уступили место слишком сжатым губам, синякам под глазами и потухшему взгляду. Девочка была сама не своя. Будто под гипнозом, она повторяла, что ей нужно тренироваться. И Хаттори решил, что так принцесса хочет отвлечься, и был рад ей в этом помочь.       Для троих детей мир обрёл другие очертания. Более грубые и явные. Занавес обнажил слишком безобразное представление.       «Шисуи, Итачи, Хаттори, ниндзя… все они видят этот мир именно так».       Шаги. Йоруичи, вырываемая из размышлений, лениво повернулась на шелест травы.       — А ты кто такой?       Черноволосый маленький мальчик недовольно нахмурился на такую резкую реплику.       — Брат, ты же сказал, что познакомишь меня с принцессой.       — Это и есть она.       — Не верю. Она больше похожа на мальчишку.       Йоруичи от удивления прямо рот раскрыла, однако в долгу решила не оставаться.       — Сам-то не лучше. Я уже решила, что Итачи привёл с собой сестрёнку.       Саске побагровел и отвернулся с таким серьёзным и гордым видом, каким позволял ему быть его шестилетний возраст.       Шисуи и Итачи переглянулись. Первый отчётливо мог прочитать в глазах младшего что-то вроде: «Я же говорил». Шисуи, беззвучно шевеля одними губами, немо произнёс, что «ещё не вечер, Итачи».       — Неужели это юный принц Учиха. Йоруичи, слезла бы и поприветствовала его как следует, — насмешливо проговорил Хидеки, снимая на ходу нагрудную броню. Лицо у Шихоин было красное от недавно закончившейся тренировки.       Акира же шёл сзади, пытаясь уместить в руках своё и братское оружие с обмундированием. Видимо, старший мальчик проиграл в некоем споре, и теперь нёс поклажу за двоих.       — Рад познакомиться, — Акира присел на корточки, неловко покачнувшись. — Кажется, Саске? Ты очень похож на своего братишку.       — Все так говорят.       — И не врут, — Шихоин улыбнулся. Щёчки маленького Учиха порозовели, что вызвало неминуемое умиление у юноши. Он уже хотел потрепать ребёнка по голове, что всегда делал в приступе нежности с Йоруичи, но вспомнил о своём грузе, и, грустно вздохнув, встал. — Что же, если дадите нам с Хидеки полчаса, мы покажем Саске пару симпатичных местечек.       — И «Каньон»? — Йоруичи хитро прищурилась.       — Если он не боится высоты, — Хидеки ухмыльнулся.       — Я не боюсь! — маленький Саске чуть ли ногой не топнул. Даже не зная, что его могло ждать, он по-ребячески уже соглашался на любой кипиш.       — Ну вот и славно. Итачи, Шисуи? — Акира вопросительно поднял брови. Однако его веселье быстро ушло, когда он почувствовал, что Хидеки незаметно положил на гору вещей в его руках еще и нагрудник. Тяжесть стала слишком обременительной, и Шихоин лишь бессильно произнёс: — Не кабель ты, Хидеки, а…       — Ну мы пошли! — Хидеки положил руку на плечи брата, ухудшая положение старшего, и повёл его в сторону поместья. — Молчание означало «да», а, Учиха?       — Да! — Саске ответил за всех.       Шисуи смотрел в спину идущим впереди ребятам, и в памяти возникали образы дня их знакомства. Только вот сейчас их компания пополнилась малышом Саске и Хидеки.       Младший из всех присутствующих Учих старался успевать за походкой брата и со всей внимательностью слушал его разговоры с принцами Шихоин, параллельно с большим любопытством и заворожённостью рассматривая всё вокруг. В его чёрных глазах, но при этом ярких и блестящих, горел интерес ко всему вокруг: огромному поместью, воинам, дымящей и пыхтящей кузнице, зелёным просторам территории семьи, к крестьянским домам и скоту. Всё было для ребёнка дивно и ново, и Шисуи было радостно видеть его таким.       Однако беспокоила его особа, что шествовала рядом с ним. Шисуи решил зайти издалека.       — Как тренировки?       Йоруичи ответила не сразу, не поняв, что обращаются к ней.       — Нормально, — девочка подняла правую ладонь. — Мама в ужасе.       — Её можно понять. Ты говорила, что тебе не очень нравится заниматься с мечом. А что любишь?       — Катану можно выбить из рук, а ноги или руки нет. Я больше доверяю своему телу.       — Вот как, — Шисуи задумался. — Без деталей, ты, в общем-то, права.       — Да.       Шисуи внезапно ощутил, что, возможно, его вопросы докучали Йоруичи. Или даже он сам. Учиха словно бы говорил с другим человеком. Было не по себе. Но на радость ему Шихоин прервала молчание:       — Про тебя говорят много гадостей.       — Я знаю. И… я тебе стал неприятен из-за этого, так?       Йоруичи остановилась.       — Я им не верю.       — Возможно, в них не так уж много лжи.       — Правда?       — Ага.       — Мне всё равно, — девочка как ни в чём не бывало продолжила идти.       — А мне кажется, тебя это беспокоит.       — Мне просто надоело это слышать на каждом углу. Хотя знаешь, — тут Йоруичи как-то не по-доброму ухмыльнулась, озадачивая Шисуи, — мне нравится придумывать способы, чтобы проучить этих сплетников. Вчера я сбросила с окна на двух женщин коровью лепёшку.       Теперь на месте замер уже Шисуи, и на его лице появилось полнейшее непонимание, быстро сменяемое широкой улыбкой. Через секунду, согнувшись пополам, он от всей души хохотал, краснея до ушей.       — Ну чего смешного? — Йоруичи улыбнулась, поддаваясь весёлому смеху мальчика.       — Ох, принцесса, — юноша вытер слёзы, заметив, что идущие впереди мальчики остановились и смотрели на них двоих, — вы чудо.       Озеро словно искрилось. Окружённое ореолом высоких каменных возвышений, оно представляло собой переливающийся на солнце алмаз. Шисуи дивился тому, что такое потрясающее место ещё не было им обнаружено. На каньон, конечно, оно похоже не было, однако детям присуща черта видеть невероятное в малейшем и возводить простое в абсолют, видеть магию в обыденном. Спрятавшись за густым лесом, Каньон хранил свою скромную красоту далеко от посторонних глаз. Но что можно утаить от любопытства детей, которые давным-давно нашли и сделали это место своим убежищем?       — Здесь всегда так тихо, — шёпот Акиры был мягок и тих, однако он всё равно казался непростительным криком в тот момент.       — Да, если бы ещё не одна кудрявая голова, было бы лучше, — Хидеки, не открывая глаз, кивнул.       Шисуи сощурился.       — Уточняй, пожалуйста, о какой кудрявой голове идёт речь.       Ребята рассмеялись.       — Братик, смотри! — проговорил Саске раз десятый брату на ухо, указывая на очередное диво. — Стрекоза. Да она с ладонь!       — И правда большая, — Итачи взял ручку Саске. — Однако твоя ладошка меньше.       — Что? Неправда!       Йоруичи улыбнулась и, внезапно повалившись на спину, положила голову на колени Шисуи, а ноги на Хидеки.       — Надеюсь, тебе удобно, принцесса? — Хидеки сморщился.       — Не то слово.       — Ну, тогда, — брат вытянул левую ногу, придавливая ей Йоруичи, пытаясь пальцами дотронуться до лица сестры.       — Фу, Хидеки, исчезни, — Йоруичи пыталась увернуться, ворочая головой. — Шисуи попробуй так сделать.       — Учиха на меня свои конечности на кладёт.       Внезапно Хидеки ощутил, как что-то приземлилось ему на живот.       — Учиха…       — Шихоин, — Шисуи, улыбаясь, подставил лицо солнышку, взгромоздив ногу на мальчика.       Йоруичи засмеялась, и для её братьев это оказалось таким неожиданным, но приятным событием, что они удивлённо переглянулись. И их красиво очерченные розовые губы разорвались в светлой улыбке.       — Вот бы мы смогли остаться тут навсегда, — Йоруичи внезапно погрустнела. — Тут, знаете, так хорошо, будто, ну… ничто не способно навредить.       Все притихли, переваривая сказанное. Атмосфера стала немного подавленной, из-за чего малыш Саске недоумённо посмотрел на брата, стараясь найти в его лице объяснение на странную реплику девочки. Но он увидел лишь плескавшуюся в черноте глаз задумчивость.       Все понимали, о чём говорит принцесса, которая смогла собрать вместе и выразить двумя предложениями обуревавшие ребят чувства.       — Возможно ли это? — Акира тяжело вздохнул, и в его больших янтарных глазах мелькнул страх. — Быть где-то в безопасности.       Шисуи пробила дрожь. Он повернулся в сторону Итачи, и их взгляды встретились. Оба молчали, но их вороные глаза обменялись одним лишь словом: восстание. Шисуи, работая на Шихоин, отбросил этот вопрос на второй план, оставил проблемы клана на своего друга. Сердце ёкнуло. Мгновение, прекрасное и чудесное, на котором сейчас сосредоточился весь мир; мгновение, когда наконец-то душевные терзания оставили его, дав налюбоваться прекрасным видом; мгновение, что дало ощутить себя свободным от оков долга и цепей ответственности стало распадаться на части. Время отдыха прошло. Пришла пора снова взваливать на себя непосильное бремя.       — Шихоин, — обратился Шисуи к братьям, удивляясь, каким стальным прозвучал его голос. — Надо поговорить.       — О чём?       — О безопасности. И мире.       — Так вот, слушай, — Йоруичи упёрлась руками о колени. — Пришли как-то Пупа и Лупа получать зарплату…       — Что за глупые имена, — Саске скривился.       — Не перебивай! — девочка щёлкнула мальчика по носу. — Пришли они, значит, а в бухгалтерии всё перепутали! И Лупа получил зарплату за Пупу. А Пупа… за Лупу!!! Ну, з-а-л-у-п-у, понял, а?       У Саске на лице ни один мускул не дрогнул.       — Ты такой мелкий, что даже очевидные анекдоты не понимаешь.       — Не мелкий я! Просто у тебя шутки дурацкие!       — Единственное здесь дурацкое — это твой рост, малыш.       — Руки! — Саске стряхнул со своей головы ладонь Йоруичи.       Шихоин рассмеялась, чем ещё сильнее разозлила мальчика.       — Ну так, — Саске зарделся и слегка отвернулся в сторону, — в чём была шутка?       — Можешь у брата спросить, он тебе расскажет.       — Нет у него времени на такую ерунду.       — Тогда это останется для тебя тайной.       — Ну, скажи! — Саске вскочил, ударив кулачками по своим бокам.       — А ты мне что?       Задумчивость пробежала по личику Учиха. Он похлопал руками по карманам шорт, думая, что он может предложить.       — У меня с собой нет ничего.       — Ах, ну вот беда, — девочка драматично вздохнула.       — Ну!       Итачи обернулся на голос брата. Мальчик, насупившись, что-то объяснял девочке, которая, скрестив ноги, сидела и нагло смеялась над малышом. Учиха с некой завистью поглядел на двух детей, которым сказали немного погулять в стороне, пока старшие обсудят кое-что.       «Они так непорочны и чисты. Свободны. Были бы силы сохранить это».       — Итачи, — Шисуи положил руку на плечо друга.       — Извини, отвлёкся.       Хидеки хмыкнул.       — Ну и с чего вы, ребята, решили, что мы как-то сможем наставить отца на путь истинный? Он целиком и полностью состоит из тщеславия и честолюбия.       — Нам нужна хотя бы отсрочка, — Шисуи прошёлся рукой по волосам. — По факту, пройдёт несколько месяцев, ваша семья встанет на ноги, история с Нэо забудется, и тогда ваш отец начнёт выполнять свою часть договора.       — История-то забудется, а угроза останется, — Акира нахмурился.       — Ему нужна армия. Нэо пока не представляет угрозы.       — Пока.       Хидеки скрестил руки на груди и вздохнул.       — Я так понимаю, с вашим главой клана вы не будете действовать методом разговоры-но-джуцу?       — С моим отцом мы сами разберёмся, — Итачи смерил Хидеки взглядом.       — Вот как мы запели!       — Хидеки, не начинай. Они правы. Нам бы со своим разобраться.       Мальчики притихли, опустив взгляды. Послышался смех детей вдалеке — и четвёрка, как по команде, повернулась на них. Глаза каждого были сосредоточены на двух беззаботных юных существах, чьим жизням могла в скором времени угрожать война.       — Возможно, мы единственные, кто способен их спасти, — Шисуи прикусил губу.       — И мы сделаем всё возможное ради этого, — Акира протянул руку, сжатую в кулак. — Выбора у нас нет.       — Как ты там говорил, братец, — Хидеки на секунду посмотрел на свою ладонь, а потом повторил жест брата, — «истинное соглашение между нашими кланами»?       Шисуи и Итачи переглянулись.       — Мне ещё в первый раз понравилось то, как это звучит. Что думаешь?       — Солидарен, — Итачи кивнул и протянул кулак.       Четыре руки столкнулись в мягком жесте, полном безудержного желания спасти самое ценное, что у них есть.