Квест «Выбери-Лучший-Орден» для Вэй Усяня

Во время совета кланов, когда Вэй Усянь первый раз имел возможность познакомиться с Вэнь Чао, тот предстал трусливым и слабым, сейчас же он явственно ощущал власть в своих руках и пользовался этим так широко, как только мог. Недолго думая, Вэй Усянь отдал меч Юань Дао проходящему мимо адепту и от всей души мысленно похвалил себя за решение спрятать Суйбянь. Он видел, как нехотя, но все же отдает свой Саньду Цзян Чэн, вздыхая и грозно глядя исподлобья на собирающего мечи, как будто бы тот был виноват во всех его несчастьях. И он никак не мог поверить, что и Лань Ванцзи отдаст свой меч с такой же покорностью, однако тот послушно отстегнул Бичэнь и отдал его, при этом его лицо лишь стало чуточку белее, а взгляд — равнодушнее. — В последнее время адепты других орденов начали вести себя чересчур заносчиво и развязно. В их поведении больше нет должного почтения и благоговения по отношению к ордену Цишань Вэнь. Это событие должно вас направить на верный путь, научить чтить наш орден, солнцем сияющий на небосклоне Поднебесной, — голосил изо всех сил Вэнь Чао, переживая, что в дальнем конце площади его могут попросту не услышать, или до кого-то могут не дойти его слова. — В частности, это событие касается недавно прошедшего совета кланов. Больше, чем кого-либо, сейчас я бы хотел видеть этого нахала Вэй Усяня здесь — вот кому явно не помешало бы научиться манерам и скромности. Вэй Усянь только пожал плечами и в мыслях рассмеялся, кажется, развязностью в нем Вэнь Чао назвал его стремление к победе и умение достойно показать себя перед другими — то, что на всю жизнь должно с ним остаться. Его зависть была очевидна и направлена в первую очередь на тех, кто занял первые пять мест по итогам состязаний — сам он ни разу не выиграл ни одного состязания. И хоть Лань Сичэня и «Вэй Усяня» здесь не было, оставались Лань Ванцзи, к слову, и так выглядящий неважно, Цзинь Цзысюань и Цзян Ваньинь, а также те, кто принадлежал к относительно именитым кланам, а потому поводов отыграться на них и отомстить было предостаточно. Потекли дни новой жизни в Цишань Вэнь, и Вэй Усянь не мог подумать, что будет когда-нибудь так уставать, при этом скудно есть и мало спать — с большой радостью он бы сейчас вернулся в Пристань Лотоса или даже просто на улицу без гроша в кармане. Каждому выдали по толстенной книге «Лучших произведений ордена Цишань Вэнь» — сборнику с рассказами о подвигах прославленных адептов, бывших глав ордена, пестрящих их крылатыми фразами. Этот сборник следовало вызубрить от корки до корки, навечно сохранить в памяти и в сердце. И хоть многое из того сборника действительно имело правильный смысл, воспринималось оно, как нечто непритязательное лишь потому, что относилось к ордену Цишань Вэнь, который втайне начали ненавидеть почти все. Вэй Усянь недоумевал — как со времени его прошлого визита все успело так измениться, откуда в адептах Цишань Вэнь взялось столько самомнения и наглости, что с молодыми господами из других орденов любой мог обращаться, как со слугами, если не как со скотом — он словно попал в совершенно другое место. Вэнь Чао, каждый вечер отправляясь на ночную охоту, забрасывал молодых людей вперед — те должны были отвлекать на себя добычу и расчищать путь, рискуя собственными жизнями. После появлялся Вэнь Чао и несколькими ударами добивал нежить, притом громко заявляя, что справился с целой ордой мертвецов безо всякой помощи. И никто не смел сказать слова против — пойти против Вэнь Чао непременно означало навлечь на себя его гнев, а значит, и без того неспокойная жизнь превратилась бы в сущий кошмар. Припасы от Цзян Яньли стремительно убывали, не так уж и много их на деле оказалось, а Вэй Усянь не успокоился, пока не съел их все, и на третий день от хорошей еды остались только воспоминания. Адепты на перевоспитании стали бесплатной рабочей силой, без мечей почти беззащитные, и Вэнь Чао никогда не упускал случая поиздеваться над ними и поломать их гордость. И каждый день Вэй Усяню до ужаса хотелось переодеться в свою старую одежду, сделать прежнюю прическу, прийти к Вэнь Чао и сказать: «Вот он я, не желаешь ли сказать мне в лицо те слова, какими поносил меня недавно, а после вернуть всем мечи и попробовать повторить те издевательства?». Один раз ему захотелось это сделать сильнее всего, а после яркого появления врезать Вэнь Чао, как следует, так, чтобы в лазарете у Вэнь Цин он, как минимум, месяц не мог встать с постели. Каждый день Вэнь Чао выбирал среди всех молодых людей одного, который нравился ему меньше всего, и в лучшем случае поносил его, на чем свет стоит. В какой-то мере Юань Дао даже повезло — никому он из Вэней не сдался, Вэнь Чао его и по имени-то не знал, а недоброжелателей он так и не встретил, или же они просто забыли о нем. Так однажды Вэнь Чао вздумалось извести Лань Ванцзи, и на самые отвратительно грязные работы он посылал именно его. Все имели возможность видеть, как, не теряя достоинства, тот управляется с дворовым скотом в отведенной для этого части Безночного Города или выносит помои. Вэй Усянь снова восхитился им, вот уж действительно, нефрит, упавший в грязь, остается нефритом. Один Вэнь Чао бесновался в неудовольствии и под вечер объявил, что все работы отменят для них из-за того, что он приготовил представление: рассадил всех на площади, где в первый день их приезда говорил речь и велел ждать. Ждать пришлось долго, и только когда стало достаточно темно, чтобы нужно было зажигать фонари, на постамент внесли большое белое облако изящной работы, наверняка сделанное из шерсти, и все невольно залюбовались им, при этом в душе содрогаясь, понимая, что оно символизирует, и что Вэнь Чао желает с ним сделать. Из-за пазухи вышедший на постамент Вэнь Чао вынул огненный талисман и ядовито улыбнулся, и все еще раз убедились в своей страшной догадке — для большего эффекта погасили фонари — и в кромешной темноте облако ярко вспыхнуло, взвился в небо столб пламени, повеяло гарью, спутница Вэнь Чао, стоящая за его спиной, оглушительно захлопала в ладоши и засмеялась, засмеялся и Вэнь Чао, глазами выискивая среди сидящих статную фигуру. Включили фонари, чтобы найти среди людей того, чье лицо в этот момент так хотел видеть Вэнь Чао, облако догорало, а место, в первом ряду, где должен был сидеть Лань Ванцзи, оказалось пустым — его соседи помнили, как тот садился туда, но, кажется, даже не видели, в какой момент он ушел. Никто не знал, куда делся Лань Ванцзи, но после этого на лицах адептов Гусу Лань застыло выражение глубокой скорби, кажется, даже Лань Ванцзи, найденный только под утро, с трудом удерживал на лице маску бесстрастия. У Вэй Усяня возникло стойкое чувство, что он не знал чего-то такого, что знали все, но он никак не мог улучить момента, чтобы подойти и спросить прямо. Вэнь Чао не забывал каждый день проверять, с каким усердием молодые люди учат и держат в памяти выданные сборники. В любое время время дня, даже глубокой ночью, он мог выстроить всех на площади, вывести одного и заставить пересказывать по памяти отдельные моменты, а то и весь сборник целиком. Изрядно наслушавшись о чужих свершениях, он тоже захотел увековечить свое имя подобным образом, и раз ставших обычными подвигов на ночных охотах было недостаточно, Вэнь Чао чужими руками захотел одолеть добычу покрупнее. Однажды адепты ордена Цишань Вэнь растолкали молодых людей, как обычно, на рассвете и погнали к следующему месту ночной охоты, в пути Вэнь Чао долго рассказывал, что победа над тем чудищем должна будет стать его триумфом. Место, куда они шли, называлось горой Муси. Местные жители рассказывали, как иногда слышат исходящий из пещеры в горе рев какого-то крупного зверя, а те смельчаки, что осмеливались зайти туда, никогда не возвращались. Чем глубже процессия заходила в лес, тем гуще становилась на деревьях листва, тем тише становилось вокруг, и тем ощутимее воспринимался каждый звук. Цзян Чэн с недавних пор решил пристальнее наблюдать за Юань Дао, припомнив странное поведение в день прибытия, а потому единственным возможным собеседником для Вэй Усяня становился он. Однако они оба сходились во мнении насчет Вэнь Чао и других псов из клана Вэнь, и их беседа текла весело и оживленно. Время от времени к ним подходили вставить свое слово другие адепты ордена Юньмэн Цзян, но, замечая большое скопление людей в одном месте, Вэни равномерно разгоняли их по разным концам процессии. Так Юань Дао был отослан в самый хвост, и, идя медленнее обычного, он мог больше оглядываться по сторонам и выискивать нового собеседника. Взгляд его зацепился за Лань Ванцзи. Каждый раз он пытался улучить время подойти к нему, но все время что-то ему мешало, теперь же, когда рядом почти не было ни души, Вэй Усянь, с радостью выдохнув, вознамерился подойти к нему. Когда он подходил к Лань Ванцзи ближе, все внимание обращал на его фигуру, как вдруг заметил некоторую странность — кажется, тот шел медленно не по своей воле. На землю твердо ступал он только через раз, только левой ногой, на правую же толком не опирался. Вэй Усянь поравнялся с ним, подстроился под неспешный темп ходьбы и спросил, не забывая, что обращается от имени Юань Дао: «Второй молодой господин Лань, что с вашей ногой?» Лань Ванцзи, кажется, был удивлен, вновь увидев того странного адепта из Юньмэн Цзян, но учтиво ответил, как и следовало отвечать адепту Гусу Лань: «Ничего, благодарю». Вэй Усянь, не боясь уже показаться навязчивым или невоспитанным, обошел Лань Ванцзи со спины и встал перед ним, продолжая идти спиной вперед: «Вы так уверены, молодой господин Лань? Вы говорите одно, а ваши глаза — другое, это не так сложно не заметить. Ни к чему геройствовать, если с вами и вправду случилось что-то серьезное, скажите сразу, когда это началось? Ваша нога ранена?» Конечно, он не умел ничего читать по глазам и сказал это лишь для пущей убедительности, но Лань Ванцзи и впрямь поверил и отвернулся, чтобы Вэй Усянь не прочитал чего-нибудь еще. Между тем, Вэй Усянь снова развернулся и стал идти вперед лицом — задом наперед оказалось не так-то удобно — и слегка обогнал Лань Ванцзи. Его внимание на этот раз привлек легкий, словно звон колокольчика, девичий смех — в нескольких шагах от него шло около полудюжины девушек, и все они окружали одну. — Мянь-Мянь, твой мешочек для трав просто чудесен, — щебетала одна из девушек. — Благодаря нему, мне совершенно не досаждают насекомые, а какой от него доносится чудесный аромат — и никаких благовоний не нужно. — В нем толченые лекарственные травы, — отвечала девушка, названная Мянь-Мянь. — Он может быть полезен в разных случаях. К слову, у меня осталась еще парочка, кто-нибудь хочет взять? — Дай один мне, Мянь-Мянь! — подлетел к девушке Вэй Усянь. — Ты не можешь так называть меня! — возмутилась девушка. — И как же мне тогда тебя называть? Давай ты скажешь мне свое настоящее имя, а я перестану так звать тебя, идет? — Думаешь, я должна сказать тебе свое имя только потому, что ты спросил? И вообще, тебе сперва следовало представиться самому. Вэй Усянь так увлекся беседой, что не заметил, как Цзян Чэн переместился незаметно для адептов Цишань Вэнь из середины строя в конец и слышал весь разговор от начала до конца. Подтянулся и Лань Ванцзи, при этом оставаясь достаточно далеко, чтобы можно было подумать, что ему нет дела до этих людей, и достаточно близко, чтобы слышать каждое слово. Вэй Усянь же ясно представил в своей голове шутку, которая сейчас должна была прозвучать, и, чтобы не рассмеяться раньше времени, на едином дыхании выпалил: «А меня зовут Юань Дао!» Лань Ванцзи с упреком посмотрел на него, и Вэй Усянь поспешил оправдаться: «Но это действительно мое имя. Неужели не верите, молодой господин Лань?» Лань Ванцзи посмотрел на Цзян Чэна, тот в подтверждение этих слов кивнул. Между тем Мянь-Мянь оставалась в недоумении: то, что этот человек так свободно говорил с такими знатными людьми, ясно говорило о его высоком положении в обществе, при этом она никак не могла припомнить известного молодого господина такого имени. Только когда она поняла, что Вэй Усянь имел в виду строчку из стихотворения, щечки ее зарделись розовым, и она воскликнула: «Да кто же тебя полюбит, бесстыжий?!» Вэй Усянь захохотал: «Но меня действительно так зовут! Спроси Цзян Чэ… молодого господина Цзян, если не веришь мне!» Цзян Чэн еще раз согласно кивнул, но теперь он был уже более сердит и хотел было уже оттащить Вэй Усяня в сторону, но тот начал сопротивляться: «Так что насчет мешочка с травами? Неужели так просто оставишь меня ни с чем?» Ответом ему послужил со всей силы запущенный в грудь мешочек с травами, приняв который, Вэй Усянь сделал вид, что поражен в самое сердце. Цзян Чэн, грозно шипя что-то о неподобающем поведении, оттаскивал его в сторону, Лань Ванцзи же вздохнул и продолжил путь, больше не обращая на разговоры девушек внимания. Вэй Усянь же, хитро вывернувшись, оказался на свободе, и снова поспешил к Лань Ванцзи: «Второй молодой господин Лань, не упрямьтесь, все мы уже поняли, что что-то не так с вашей ногой. Садитесь мне на спину, я понесу вас!» Цзян Чэн, окинув взглядом чуть удивленного Лань Ванцзи, схватил Вэй Усяня за рукав с твердым намерением не отпускать до тех пор, пока Лань Ванцзи не скроется у них из виду или они сами не уйдут далеко прочь, и поспешил сказать: «Простите его. Это Вэй Усянь, приехавший в Пристань Лотоса не так давно, все время трепался о вас, наверняка теперь Юань Дао, наслушавшись его, изо всех сил старается подружиться с вами.» Лань Ванцзи ничуть не выказывал особенной заинтересованности в них обоих, но Вэй Усянь явственно почувствовал, что, будь он на его месте, наверняка захотел бы узнать, что именно говорили о нем другим людям, поэтому поспешил сказать: «Молодой господин Вэй не сказал о вас ни слова плохо! Наоборот, кажется, вы очень понравились ему, он то и дело говорил о ваших достоинствах. Наверное, он бы очень хотел подружиться с вами, только вы все отталкиваете его и этим обижаете!» Лань Ванцзи словно ничуть не тронули эти слова, и он привычно отчеканил: «Мы не друзья с ним.» — Отчего же нет? Вы думаете, молодой господин Вэй недостаточно хорош, чтобы быть вам другом? Или вы таите на него какую-то старую обиду, о которой он и не знает? — Нет. Вэй Усянь, войдя в азарт, хитро прищурил глаза: «Нет, значит достаточно хорош или нет, значит, все же недостаточно хорош? Прошу вас, выражайтесь яснее, а то вот вернусь в Пристань Лотоса и не буду знать, что именно сказать молодому господину Вэю. Кстати, он просил передать вам благодарность за прощальный подарок, сказал, вы поймете, о чем речь. А ему передать что-нибудь лично от вас?» Лань Ванцзи опять же не оказался тронут и снова ответил: «Нет», — уже не зная, как избавиться от навязчивого знакомого. Все это время на лице Цзян Чэна было необычайно кислое выражение, и как только в разговоре появилась пауза, он напряг все свои силы и потащил Вэй Усяня вперед, не дав тому вставить больше ни слова. — Какого черта ты вытворяешь все это? Да в тебя этот Вэй Усянь словно вселился! Вот не пущу его в Пристань Лотоса больше — решит остаться, так всех адептов мне испортит.

***

Пригнав адептов к горе, Вэни велели искать вход в пещеру. Гора была высокой и широкой, и адепты облепили ее со всех сторон, словно муравьи, ища проход. Цзян Чэн все не прекращал отчитывать и Вэй Усяня, и Юань Дао, и Вэньских псов одновременно, а сам Вэй Усянь только посмеивался в глубине души, не воспринимая ругань в адрес двух первых людей всерьез. Как только мимо проходил кто-нибудь из Цишань Вэнь, они, не сговариваясь, замолкали, но, не заметив девушку, что была в свите Вэнь Чао с самого первого дня, оба нарвались на ругань. — Молодой господин Вэнь приказал вам искать вход в пещеру, а не языками трепаться! Немедленно принимайтесь за работу, негодные лентяи! Ван Линцзяо приходилась Вэнь Чао любовницей. Изначально она была лишь служанкой его главной жены, но стоило несколько раз ей стрельнуть в сторону Вэнь Чао глазками, как она оказалась с ним в постели и приобрела необычайно высокий статус. Юноши не знали, смеяться им или плакать — обычная служанка помыкала ими. Она не обладала достаточным количеством духовных сил, чтобы владеть мечом, зато из рук никогда не выпускала железное тавро, которое даже не нужно было нагревать — при контакте с кожей оно раскалялось и оставляло на ней незаживающий след — шрам в виде солнца. Сейчас она нарочно ходила за их спинами, поигрывая своим тавро, вынуждая молчать. Кажется, к своей речи она хотела добавить что-то еще, как вдруг в другой стороне послышался крик какого-то адепта: «Нашел!», а следом — крик Вэнь Чао: «Всем немедленно сюда!» В пещере было темно, от стен тянуло сыростью, потому свет от зажженных факелов был тусклым и освещал только небольшое пространство. Пещера же наоборот — казалась огромной: после обширной береговой линии начиналось самое настоящее подземное озеро, усеянное островками разной величины. В замкнутом пространстве даже Вэнь Чао поубавил свой пыл, а потому раздавал приказы не так громко, что, несомненно, радовало остальных; как только Вэнь Чао открывал рот, у всех вяли уши, сейчас же, когда его противный голос почти полностью поглощал пещерный свод, молодые люди могли выдохнуть спокойно и продолжать поиски неизвестной твари в относительной тишине. Страх перед неизведанным существом, темные холодные стены и адепты Цишань Вэнь, стоящие прямо за спинами, нагнетали обстановку, и после того, как центральный участок был осмотрен вдоль и поперек, Вэнь Чао приказал лезть дальше, по камням в другие гроты. Страх оказаться заваленными камнями и быть погребенными заживо сыграл свою роль, и искать все стали еще медленней и более неохотно. Вэнь Чао, сидевший на большом камне в стороне, начал терять терпение: «Так можно и не мечтать, что удастся поймать кого-нибудь. Вы можете шевелиться побыстрее? Или может быть, хотите здесь всю жизнь просидеть?» Страдавший от его нападок больше всего Цзинь Цзысюань ответил: «Как мы можем найти что-то, если даже не знаем, что ищем? Не лучше ли тебе сказать нам, что это за тварь?» Вэнь Чао нахмурился и, подойдя к выпрямившемуся Цзинь Цзысюаню, ответил: «Сказать вам? Когда я уже намертво вобью в ваши куриные головы, что приказы здесь отдаю я, а вы их исполняете? Твое дело искать вместе со всеми и молчать — я не давал тебе разрешения открывать рот!» К Цзинь Цзысюаню с обеих сторон подошли адепты Цишань Вэнь, готовые броситься на него при едином его неправильном жесте, остальные, увидев, что надзиратели пропали, оставили работу и столпились вокруг них большим неровным кругом. Почувствовав себя в меньшинстве, Цзинь Цзысюань поджал губы, тогда Вэй Усянь решил приободрить его; хоть Цзинь Цзысюань был и не лучшим человеком на его памяти, сейчас он говорил то, о чем остальные могли только думать, а значит его храбрость не должна была остаться без ответа: «Не сказав ничего, ты завязал нам глаза — не взыщи, что мы не найдем то, что тебе нужно.» Вэнь Чао резко обернулся, намереваясь вычислить наглеца, но никого примечательного в той стороне, откуда шел голос, не нашел. Допрашивать каждого было бы пустой тратой времени, а никому не хотелось по своей воле задерживаться в пещере хоть на минуту. Вэнь Чао начал браниться от досады призадумался, и вдруг в его голову пришла отличная на его взгляд мысль: «Хорошо, если вы все настолько убоги, что не можете найти зверя, он сам найдет вас. Найдите кого-нибудь, подвесьте повыше и пустите ему кровь. Ее запах выманит тварь.» Ван Линцзяо тут же оживилась и спросила: «Можно я выберу кого-нибудь? , и не дожидаясь ответа, при этом не сомневаясь, что он оказался бы положительным, ткнула пальцем куда-то в сторону: «Давай ее!» Девушкой, на которую указала Ван Линцзяо, оказалась Мянь-Мянь, та самая, которая подарила Вэй Усяню мешочек с травами. Вэнь Чао недовольно скривился: «Может быть кого-нибудь другого?» — А почему не эту? Ты будешь по ней скучать? Вэнь Чао еще раз придирчиво окинул Мянь-Мянь взглядом: ее одежды говорили о том, что она принадлежала какому-то мелкому ордену заклинателей, который не стал бы возмущаться, если бы девушка не вернулась домой. Между тем Ван Линцзяо ластилась к нему, прижималась все ближе, и тогда Вэнь Чао, подумав, сказал: «Как Цзяо-Цзяо будет угодно.» Несколько адептов Цишань Вэнь двинулись на девушку, намереваясь выполнить приказ. Мянь-Мянь некоторое время никак не могла прийти в себя, ошарашенно оглядываясь по сторонам в поисках защиты, но все, перед кем проходили Вэни, покорно расступались. Только двое остались на месте, и Мянь-Мянь поспешила спрятаться за их спинами. Этими юношами были Цзинь Цзысюань и Лань Ванцзи. Дело принимало нешуточный оборот. За Юань Дао все еще следил Цзян Чэн, поняв, что прошлая выходка в сторону Вэнь Чао была делом его рук, но Вэй Усянь больше не мог ждать. Оттолкнув Цзян Чэна в сторону, он вырвался из толпы, прошел мимо слуг ордена Цишань Вэнь и встал третьим к Лань Ванцзи и Цзинь Цзысюаню. При этом он, словно машинально, предпочел обогнуть Цзинь Цзысюаня, хоть тот стоял ближе к тому месту, откуда Вэй Усянь вышел, и встать рядом с Лань Ванцзи. Он повернул голову в сторону Вэй Усяня, прикрыл глаза и кивнул. Вэй Усянь был одновременно удивлен и обрадован. Ему не могло показаться — Лань Ванцзи так показал свое одобрение. Прежде его намерение выступить на стороне правых и так было крепко, теперь же, дополнительно подкрепленное похвалой Лань Ванцзи, оно было несокрушимым, и Вэй Усянь сомневался, сможет ли теперь кто-нибудь сдвинуть его с места. В ответ он также кивнул Лань Ванцзи, но тот либо не заметил его жеста поддержки, либо не захотел заметить. Увидев, как эти двое переговариваются, Вэнь Чао разъяренно взвыл: «Немедленно отойдите прочь!» Краем глаза Вэй Усянь выцепил фигуру Цзян Чэна: тот стоял, скрестив руки, и, хоть не одобрял такого порыва, в глубине души был с ним полностью согласен. Вэй Усянь отвернулся от Лань Ванцзи и кивнул Цзян Чэну тоже. Краем глаза он заметил, что что-то белое дернулось за его спиной — это Лань Ванцзи отвернулся от него. Тогда Вэй Усянь решил больше не кивать никому и сосредоточиться на своем положении. Вэнь Чао уже заскрежетал зубами от злости, что его приказы вдруг стали игнорировать: «Раз уж вы сами вызвались, приказываю вам собственноручно подвесить ее!» Увидев, что и на этот раз юноши проигнорировали его приказ, Вэнь Чао пришел в неописуемую ярость: «Убить их!» Мешочек Цянькунь висел у него прямо за поясом — нужно было только протянуть руку, чтобы схватить Суйбянь и вытащить его. Между тем, Суйбянь никогда не был простым заклинательским мечом, собой он словно отражал количество духовных сил обладателя, коих у Вэй Усяня было предостаточно. Вэнь Чао лишился дара речи, когда на его глазах беззащитный адепт ордена Юньмэн Цзян буквально из ниоткуда вытащил меч искусной работы. Он даже протер глаза, подумав, что в пещере от нехватки свежего воздуха у него начались галлюцинации. Воспользовавшись всеобщим шоком, Вэй Усянь стрелой подлетел к ближайшему адепту Цишань Вэнь и выбил у него из рук меч — тот даже не подумал усилить хватку или пошевелиться, только стоял и удивленно хлопал глазами. Поддев лезвие носком сапога, Вэй Усянь подкинул меч вверх и перехватил левой рукой, теперь с двумя мечами он будто бы стал в два раза опаснее, и следующему адепту, к которому направился Вэй Усянь, хватило одного его грозного взгляда, чтобы бросить меч на землю и попятиться назад. Этот меч Вэй Усянь даже не взял в руки — отопнул куда-то в ту сторону, где стояли Цзинь Цзысюань и Лань Ванцзи. Первый понял все без слов, проворно поднял меч и ломанулся навстречу адептам ордена Цишань Вэнь, Лань Ванцзи же, не имея возможности наклониться из-за ноги, остался стоять на месте в ожидании, продолжая сохранять бесстрастное лицо, словно вовсе не был удивлен появившемуся почти из ниоткуда мечу и находчивости молодого человека. Улучив момент, Вэй Усянь подбежал к нему, остановился, словно желал, чтобы все выглядело чинно, и протянул Лань Ванцзи меч, спросив того: «Неплохо сработано, а, второй молодой господин Лань? Неужели вы теперь даже словом не поощрите меня?» И, не дожидаясь ответа, Вэй Усянь вновь умчался прочь. Все заметили эту странную разницу в отношении адепта Юньмэн Цзян к молодым господам из разных орденов. Часть народа видела, как он оттолкнул будущего главу собственного ордена, так, что тот чуть не впечатался в стену, чтобы помочь девушке в беде, но все без исключения видели, как наследнику Цзинь он меч отопнул ногой, второму нефриту же подал лично в руки, о чем-то спрашивал и улыбался ему в такой непростой ситуации, которая не допускает растрату времени на пустые разговоры. Но совершенно никто не заметил, как аккуратно второй нефрит взял меч у него из рук, огладил рукоять, словно этот меч был его собственным, насколько выразительно по своим меркам посмотрел Вэй Усяню вслед, прежде чем двинуться следом. Но не успел он сделать и десятка шагов, как земля под его ногами заходила ходуном, сверху посыпались камни. Вода взволновалась; сначала по ней пошла легкая рябь, потом начали надуваться на ее поверхности пузыри. Недоумение людей смешалось с испугом. Кто-то из адептов попятился назад, остальные последовали его примеру, ступая тихо и осторожно, стараясь лишний раз не вызывать волнения земли. Слуги ордена Цишань Вэнь вдруг перестали нападать — Цзинь Цзысюань чуть не отрубил одному из них руку в момент заминки, и устремились к своему господину, а тот, вглядываясь темную глубину озера, ругал на чем свет стоит своих же адептов, что не давали ему подходить слишком близко к воде. Раздался оглушительный рев. Вэй Усянь так и застыл, стоя на берегу. Та тварь, что все так долго искали на суше, как оказалось, все это время была под водой. — Смотрите туда! — крикнул кто-то из толпы. Вэй Усянь повернул голову в указанном направлении; самый большой островок начал стремительно увеличиваться в размерах. Вэнь Чао, чуя добычу и предвкушая скорую расправу над ней, жестом отстранил свою охрану и, выйдя из кольца, встал к твари лицом, держа наготове меч. Островок, не прекращая расти, начал движение, и двигался он прямо в сторону Вэнь Чао. Когда зверь, которого он так желал победить, достиг его, Вэнь Чао оказался в несколько раз меньше его в длину и ширину. Упади такое существо на тренировочную площадку Пристани Лотоса, та оказалась бы покрыта им полностью, и еще голова и лапы, торчащие в разные стороны, заняли бы несколько чи. Уверенность Вэнь Чао несколько поубавилась, но Ван Линцзяо тут одобрительно закричала: «Смотрите внимательно, трусы, как молодой господин Вэнь одним ударом прикончит это чудовище!» От резкого шума островок прекратил расти, и Вэнь Чао уже с облегчением успел выдохнуть, как перед самим островком показался еще один. Он был угольно-черным, блестел при свете факелов и поднимался гораздо стремительнее, чем островок позади. Вэй Усянь на всякий случай сделал несколько шагов назад, Вэнь Чао, все время поглядывавший на него одним глазом, сделал то же самое, между тем второй островок все поднимался, и уже с уверенностью можно было сказать, что это была голова той самой твари. Если оглядывать только голову, округлую, черную, тварь очень напоминала змею, но если при этом также смотреть на ее туловище, достаточно сильно выступающее из мутной черной воды, то зверь скорее походил на гигантскую черепаху. Вэнь Чао, решив, что время пришло, с воинственным криком ринулся вперед, но остановился у края обрыва; дальше он не мог пройти, не замочив одежд и не оказавшись на опасно-близком расстоянии от черепахи. Черепаха решительно приблизилась к Вэнь Чао, а тот, снова ощутив себя невероятно маленьким по сравнению с ней, попятился назад. Урок пошел ему на пользу, теперь он только угрожающе шептал адептам Цишань Вэнь: «Чего вы встали, как столбы? Стреляйте в нее!» Недолго поколебавшись, они достали луки, и град стрел обрушился на черепаху, но ни одна не достигла цели — черная чешуя оказалась крепче всякой брони, стрелы только со звоном бились о нее и падали в воду. Однако черепаха все же чувствовала атаки, пусть они и не приносили ей значимых неудобств и были чем-то наподобие щекотки. Она оглушительно заревела, направив морду в сторону людей. Отвратительный запах сырого полусгнившего мяса и испортившейся человеческой крови, исходящий из огромной зубастой пасти, заполнил пещеру, и сзади что-то глухо упало на землю. Это Ван Линцзяо потеряла сознание от страха и зловония. — Цзяо-Цзяо! Моя дорогая Цзяо-Цзяо! Это место так дурно повлияло на тебя? — запричитал Вэнь Чао, бросая меч на землю и подбегая к упавшей девушке. Он сильно тряс ее за плечи, и Вэй Усянь не знал, что принесло ей больший вред: пребывание в пещере с монстром или неуклюжие объятья Вэнь Чао. В черепаху все еще продолжали стрелять, и она, разъярившись вконец, тяжело ступила на берег левой передней лапой. Увидев это, Вэнь Чао пронзительно завизжал. Он тут же позабыл про охоту: «Скорее уходим, скорее!» Поняв, что Ван Линцзяо никак не пробудится сию же секунду, он бросил ее на землю, словно мешок с вещами, подобрал свой меч, запрыгнул на него и стремительно полетел вверх, крикнув напоследок Вэнь Чжулю: «Не забудь вытащить Цзяо-Цзяо!» Вэнь Чжулю также немедля закинул Ван Линцзяо на спину и взмыл к источнику света. Остальные адепты Цишань Вэнь последовали за ним, те, кто остался без мечей, слезно просили товарищей не оставлять их на растерзание монстру, и, наконец, двое самых сердобольных адептов откликнулись на их мольбы. Вереница людей на мечах взмыла вверх в мгновение ока — каждого подгонял животный страх. Молодые люди, не имевшие мечей, бросились к выходу, однако лозы, по которым они спускались, теперь, свернувшись кольцами, как большие змеи, лежали на земле. — Бессовестные негодяи! Они обрубили лозы! Однако внизу все еще оставались три меча — пусть и не быстро, но всех еще можно будет поднять наверх. Вэй Усянь уже вскочил на Суйбянь, как вдруг яркая светящаяся дыра над их головами уменьшилась почти вполовину, а через мгновение и вовсе исчезла. Один из учеников закричал: «Они завалили вход!» Вэй Усянь, понимая, что ему не под силу будет сдвинуть заслон, медленно спустился.