Квест «Выбери-Лучший-Орден» для Вэй Усяня

В арсенале заточенных в каменную клетку адептов еще оставалось несколько факелов, однако и они должны были когда-то догореть. Группа молодых людей расположилась возле обрубленных лоз — никому не хотелось сидеть у воды в опасной близости от черепахи. — Ничего, — пытался утешить себя адепт какого-то неизвестного Вэй Усяню ордена. — Нам нужно всего лишь подождать. Наши родители обязательно придут и вытащат нас отсюда. На своих собственных родителей молодые адепты рассчитывали ровно так же, как и на знаменитых бессмертных заклинателей: кто-то, увидев знакомый меч, признал в нем Вэй Усяня и распространил слух дальше, а тот уже и не видел смысла таиться, когда все оказались в том же положении, что и он сам. Правда, разуверять остальных он тоже не стал, кто был достаточно умен и сам понимал, что Вэй Усянь был отправлен во взрослую жизнь потому, что его родители решили, что тот готов со всеми трудностями справляться самостоятельно. Несколько человек подхватили его слова, пока кто-то дрожащим голосом не попытался возразить: «Но кто им расскажет о нашем положении? Орден Цишань Вэнь ведь ни за что не сознается, Вэнь Чао придумает какую-нибудь убедительную ложь». — Так значит, никто не придет за нами? Мы навсегда будем вынуждены остаться здесь? — С чудовищем… без еды… Пока все предавались унынию, а самые стойкие ещё пытались придумать что-нибудь, Лань Ванцзи сидел в стороне ото всех, все еще зачем-то держа в руках меч и поворачивая его от скуки то одной, то другой стороной. Даже в столь ужасной ситуации, когда почти все вокруг пали духом и едва ли заранее не прощались с жизнью, он выглядел совершенно равнодушным. Он медленно окинул взглядом беспокойных молодых людей, которые на пальцах пытались подсчитать, через сколько дней может прийти помощь, и как долго они смогут обходиться без еды, встал с места и побрел к воде. Цзян Чэн, не желающий сейчас совершенно выяснять с Вэй Ином отношения и решивший, что тихая колкость в адрес Лань Ванцзи будет сейчас очень к месту, сказал: «Мы еще не успели даже попытаться выжить, а он уже отчаялся и решил утопиться?» Пожалуй, к его сожалению, Лань Ванцзи прыгать в воду не стал, только долго вглядывался куда-то в глубину. Потом повернулся и сказал: «Здесь есть выход». Вэй Усянь отошел от Цзян Чэна, который, вероятно, был недоволен тем, что тот не оценил его шутку, и спросил, напрочь позабыв обо всех правилах вежливости: «Как ты это понял?» Брови Лань Ванцзи чуть дернулись — кажется, он был удивлен таким резким переходом на «ты», но больше никак не показал этого, еще раз окинул взглядом озерную гладь и, как было привычно ему, коротко ответил: «Кленовые листья». Выстраивание оставшейся логической цепочки он оставил на Вэй Усяня. Ярко-красные кленовые листья плавали в воде, и прежде еще на них никто не обращал внимания. В пещере не было ни одного живого дерева, а над входом рос только засохший бадьян, при этом листья в воде выглядели свежими, словно попали в нее недавно. По пути на гору Вэй Усянь видел небольшой ручей, в который падали листья росших неподалеку кленов, а это могло означать… — В пещере есть лаз! Прямо под водой! — закончил вслух Вэй Усянь и поспешил поделиться этой новостью с остальными. Пока все ещё не успели до конца обрадоваться, один из учеников возразил: «Но что если этот проход окажется маленьким? Вдруг это и не проход вовсе, а маленькая щель?» — Надо, чтобы кто-нибудь проверил, — подхватил другой, но как только большая часть учеников повернула головы в его сторону, тот замолчал — никому не хотелось добровольно лезть в озеро с огромной черепахой, пожирающей людей и которую не берет никакое оружие. — Ну и пускай черепаха охраняет свои владения. Мы ее просто отвлечем, — заверил Вэй Усянь и двинулся к озеру. — Иной раз бездействие хуже вредительства. Перед тем, как отправить его в путь, матушка несколько дней подряд вбивала в его голову, так и не выучившую по сути урока, быть со всеми вежливым и почтительным, не привлекать излишнего внимания и не влезать ни в какие передряги. Конечно, тогда Вэй Усянь пообещал быть верхом послушания и почти примером для подражания, разумеется, чтобы нравоучения поскорее закончились. Прежде Цансэ Санжэнь запрещала что-то сыну очень редко — по всей видимости, она считала, что ребенок должен искать свой путь почти самостоятельно, а взрослый — наблюдать со стороны и в случае чего подталкивать в нужном направлении, однако тогда она была всерьез обеспокоена тем, чтобы доброе имя Вэй Усяня не было запятнано ничем или хотя бы почти ничем. Для странствующего заклинателя репутация очень важна, в конце концов, не было для него того ордена, что разделил бы ответственность и взял под свое крыло. Однако, стоило Вэй Усяню почувствовать свободу и значимость, как все уроки оказались забыты, а голова оказалась забита всем тем новым, что ему доводилось увидеть. — А теперь скажите, только честно, — Вэй Усяня обступили адепты ордена Юньмэн Цзян — друзья и знакомые того Юань Дао, что остался в Пристани Лотоса. — К чему был весь этот маскарад? Кого вы пытались обмануть? Кое-кто спрашивал шутливо, кто-то был верхом серьезности, а потому Вэй Усянь на миг растерялся и не знал, что можно ответить так, чтобы все остались довольны. Вэй Усянь сначала старался держать границу между своим обычным поведением и предполагаемым поведением Юань Дао, но спустя какое-то время он подумал, что все уже привыкли к некоторым странностям и причудам и не удивятся еще нескольким. Это было гораздо удобнее для него самого. С Юань Дао они толком и не общались, и Вэй Усянь выстраивал предположения о его характере только исходя из того случая в последний день его пребывания в Пристани Лотоса. Оказывается, Юань Дао не каждый день вел себя столь развязно. Теперь столь непонятному поведению «Юань Дао» каждый нашел достойное объяснение. И пусть его хитрость раскрылась в столь трудный для всех момент, когда ему следовало молчать и не привлекать внимания, Вэй Усянь не мог и не хотел действовать по-другому, когда перед его глазами происходит что-то из ряда вон выходящее. — Общение с молодым господином Вэем пошло мне на пользу, не так ли? — хохотнул Вэй Усянь, решивший уже ломать комедию до самого конца. Черепаха-таки успела сцапать нескольких адептов Цишань Вэнь — полагаясь на луки и стрелы, те были не так осторожны, что безоружные ученики, отступившие назад намного раньше. И теперь, спрятавшись в каменный панцирь, она вот уже несколько часов пировала или отдыхала, в любом случае ей было не до тех людей, что остались на берегу. На удачу, черепаха выбрала место для отдыха самое подходящее: сбоку, прямо рядом с каменной стеной, открыв тому, кто поплывет, больше возможностей найти выход. Цзян Чэн именно в такой момент, набрав в легкие побольше воздуха, бесшумно нырнул в темную глубину. Адепты ордена Юньмэн Цзян, выросшие среди озер и рек, все, как один, были отличными пловцами, поэтому Цзян Ваньинь сам вызвался найти выход. Изредка он всплывал у противоположного края озера, снова набирал воздух и погружался под воду. Через время, за которое сгорает одна палочка благовоний, он приплыл обратно и поделился радостными вестями: «В скале, действительно, есть проход, при этом довольно широкий.» Вэй Усянь уточнил: «Насколько широкий?» — За раз пройдет около полудюжины человек. — Это же отлично! — обрадовался Вэй Усянь, а затем обратился ко всем. — Каникулы в пещере отменяются — скоро вы все будете дома! Благо, ученики были достаточно разумны, чтобы не закричать от радости и не разбудить черепаху. Прежде чем адепты начали спускаться в воду, Вэй Усянь начертил огненный талисман неподалеку от того места, где расположилась черепаха, готовясь в любой момент его активировать. Конечно, никому не хотелось, чтобы пришлось его задействовать; это было бы чревато какими-нибудь непременными проблемами, но в качестве запасного плана он подходил как нельзя лучше — черепаха была подслеповата, и яркий столб пламени наверняка заинтересовал бы ее сильнее, нежели нечто темное, копошащееся в воде. Однако все проходило на удивление хорошо, и Вэй Усяню, наверное, нужно было только радоваться. На берегу вместе с ним остались несколько адептов ордена Юньмэн Цзян, которые должны были завершать колонну, и некоторые младшие адепты неизвестных ему кланов, побоявшиеся лезть в воду первыми и надеющиеся, что опытные и умелые адепты ордена Юньмэн Цзян сопроводят их. Когда те уже пересекли половину пути и почти подплыли к проходу, один из младших адептов начал тонуть. Оттого, что вода начала сильно волноваться, черепаха лениво высунула шею из панциря, и тонущий адепт от страха перед чудищем закричал еще громче — и черепаха двинулась на людей, застывших от ужаса в воде, не способных пошевелиться. Вэй Усянь немедленно активировал огненный талисман, как он и предполагал, черепаха же, увидев что-то странно яркое, поплыла к берегу. Как животное, не знающее мощи огня такой силы, она с любопытством сунула нос прямо в пламя и тут же отдернула его. Вэй Усянь только успел немного позлорадствовать, что та подпалила себе часть головы, как черепаха ужасающе громко взвыла, заметалась из стороны в сторону, попеременно окуная нос в холодную воду и пытаясь вызвать поток воздуха, чтобы охладить его еще сильней. — Что ты там возишься! — закричал Цзян Чэн, держащийся у прохода и дожидающийся его, надеясь, что черепаха не обратит на него внимания. — Пока она не пришла в себя, плыви сюда! Но было уже поздно, кончив пытаться залечить нос, черепаха набрала в рот побольше воды из озера и с ног до головы окатила костер, и то, что происходило на берегу, перестало интересовать ее. Теперь последней целью остался все еще держащийся на поверхности воды Цзян Чэн. Было видно, что тот растерялся, и Вэй Усянь изо всех сил закричал ему: «Спасайся!» На громкий звук отреагировала и черепаха, развернулась и снова подошла к берегу; теперь она почти полностью вышла из воды — только одна корявая задняя лапа еще оставалась, шея ее неестественно сильно вытянулась, а пасть распахнулась, обнажив острые клыки. Вэй Усянь только пятился назад, мысленно ища пути к отступлению, как вдруг пошатнулся и чуть не упал: слева от него в камне пролегла глубокая трещина. Черепаха, увидев заминку Вэй Ина, потянулась к нему, раскрывая пасть еще шире, чем прежде, как вдруг тело его дернулось, словно кто-то силой оттолкнул его в сторону. Вэй Усянь повалился на камни, потом его пихнули в крупную расщелину слева, достигавшую треть чжана в глубину. Потирая ушибленный затылок, он попытался встать, но что-то или кто-то уже тяжелым грузом лежал на нем, прижимая к земле и не давая пошевелиться. Черепаха яростно долбила землю своей мордой, но эта горная порода славилась своей особой прочностью, и Вэй Усянь, прикрывая глаза, понимал, сейчас черепахе ни за что не достать их. Вот только ему все казалось, что все уже успели уплыть; кто же так терпеливо дожидался, когда сам Вэй Усянь спустится в воду? Кто не пожелал спастись в первую очередь, как только представилась возможность? Устав немного, черепаха стала биться об расщелину немного реже, и после того, как лежащий на нем человек привстал, чтобы оценить обстановку и посмотреть, как далеко она отошла, Вэй Усянь смог разглядеть его. Это был Лань Ванцзи. Внезапно он с новой силой повалился на Вэй Усяня, а сверху черепашья морда ударилась о землю еще раз. В то время, как Лань Ванцзи вставал, Вэй Усянь успел развести руки в стороны и теперь, когда тот прижался к нему снова, он заколотил кулаками по его спине: «Лань Чжань, что ты делаешь? Ты сейчас раздавишь меня! Раздавишь же, слезь с меня или подвинься! Давай поменяем позу, ляжем боком, или я сверх… м-м!» Вэй Усянь не раз слышал о заклинании молчания, что практикуют в ордене Гусу Лань и сейчас впервые опробовал его действие на себе. Действительно, как бы он не старался, открыть рот не получалось, и ему оставалось только что-то неразборчиво мычать в надежде, что Лань Ванцзи устанет от постоянного шума над ухом и снимет заклинание, но тот только привстал и приложил палец к его губам: «Тише. Она реагирует на звук». Черепаха, поняв, что так просто до добычи ей не добраться, теперь пробовала сунуть в расщелину разные части своего тела, начиная от когтя и заканчивая языком. Лань Ванцзи, чувствуя, что к нему тянется нечто склизкое и длинное, перевернулся и, сконцентрировав духовную энергию в центре ладони, вслепую выстрелил. Он попал в кончик языка, черепаха взревела, убрала язык и стала долбиться головой о землю еще сильнее и с еще большей злобой. Вэй Усянь почувствовал, как сверху на них посыпались мелкие камни и каменная крошка, запылившие уже давно не белоснежные одеяния Лань Ванцзи, но, помня, как тот печется о своем внешнем виде, одной рукой убрал со спины волосы и концы лобной ленты и прикрыл голову, прижав к своей шее, другой же принялся энергично стряхивать мусор с его спины, насколько мог дотянуться. Лань Ванцзи, видимо, опешив от такого его поведения, тяжело дышал ему в шею, да и сам Вэй Ин был смущен обстоятельствами не меньше, рука, которой он хотел убрать мусор, начала жить собственной жизнью. И убирать мусор со спины получалось не очень хорошо; с языка на одеяния Лань Ванцзи успела накапать слюна, и смешавшись с землей и кусочками породы, превратилась в грязь, которую Вэй Усянь только сильнее размазал. Одно было хорошо — он чувствовал, что может говорить, поэтому, приподняв голову, он зашептал Лань Ванцзи на ухо: «Лань Чжань, Лань Чжань, не переживай, я знаю, что ты устал находиться в таком положении, потерпи, она скоро уйдет, и мы выберемся». На самом деле, он не знал, кого пытается этими словами утешить — Лань Ванцзи или себя. Как только он сказал это, черепаха ударилась о землю последний раз, особенно сильно, но, догадавшись, что добраться до добычи ей никак не удастся, ушла прочь. Могли бы сгореть две палочки благовоний за то время, пока они продолжали неподвижно лежать в расщелине, и Вэй Усянь, изрядно утомившись, легонько толкнул Лань Ванцзи в плечо и прошептал одними губами: «Она ушла?» Тот, однако уловив его слова, ответил, обдав шею Вэй Усяня горячим дыханием: «Не знаю». Вэй Усянь снова прошептал: «Тебе же ближе — встань и проверь.» Лань Ванцзи нехотя приподнялся, выглянул и лег обратно: «Она все еще рядом». — Но может быть она уснула? — с недоверием переспросил Вэй Усянь, но Лань Ванцзи покачал головой. Было похоже на то, что тот страшно не любит рисковать и планирует оставаться в таком положении подольше. Тогда он решился испробовать последнее средство. — Пожалей, Лань-гэгэ, мое тело — не подушка. Конечно, оно самое мягкое в этой пещере, но все же я могу подумать, что тебе даже нравится так бесстыдно лежать на нем. Лань Ванцзи вскочил, как ошпаренный, поправляя лобную ленту, и с осуждением посмотрел на Вэй Усяня; тот закусил край нижней губы, как это делали иногда девушки при виде его самого, и, хитро прищурившись, смотрел. Лань Ванцзи начал оценивать на прочность мелкие выступы и пробовать выбраться, а Вэй Усянь продолжал нахально ему улыбаться: «Подумать только, Лань-гэгэ решил сбежать после всего, что между нами бы… м-м!» Губы его вновь сомкнулись, и он не в силах закончить поддразнивание уставился на Лань Ванцзи — тот уже успел выбраться из расщелины и теперь сидел рядом, наблюдая за ним. Вэй Усянь обиженно нахмурился, и выбрался следом, только сейчас он понял, как сильно после лежания на камнях у него затекло все тело. Лань Ванцзи не стал надолго лишать его возможности говорить и снял заклятие, как только понял, что запал шутки прошел. Черепаха огромным островом возвышалась посередине озера, кажется, ушла отдыхать и залечивать раны. Тогда Вэй Усянь перевел взгляд на расщелину, вернее то, что от нее осталось — черепаха своей головой пробила почти половину ее глубины и, если бы продолжила в том же духе, непременно однажды расплющила бы их. Увидев Лань Ванцзи в дурном расположении духа, Вэй Усянь не мог не признать, что он сам стал этому причиной — и в том, что из-за его медлительности и решения прикрывать остальным тыл им приходилось находиться вместе, и в том, что необдуманные слова устыдили благопристойного человека, который ни о чем таком, о чем подумал он, мог даже и не догадываться. — Ты уж прости, Лань Чжань, я ведь не со зла и не в оскорбление тебе сказал это, — начал было он. — Конечно, ты ведь просто не хотел лишний раз высовываться и рисковать, но мне и правда пришлось тяжело. И как только ты смог стать таким тяжелым: в ваших Облачных Глубинах ведь даже мясом не кормят? Попытка извинения и перевода все в шутку вновь перешла в язвительный подкол, и Вэй Усянь поспешил исправиться: «Лань Чжань, Лань Чжань, не слушай меня, дурака, я не это вовсе имел в виду! Скорее, это я такой хилый, а у тебя наверняка лучшее телосложение из всех, кого я знаю». Вероятно, он еще долго мог бы подобным образом распинаться, однако Лань Ванцзи совсем не проявлял к его словам никакого интереса, и Вэй Усянь, впервые задумавшись, что в чужих глазах может выглядеть глупо, прекратил тираду. Суйбянь лежал неподалеку, и Вэй Усянь, присев на один из крупных валунов, сделал вид, что с особым усердием протирает его о край ханьфу, при этом краем глаза поглядывая на Лань Ванцзи. И свое желание наблюдать за ним он назвал совершенно естественным — как-никак, тот был единственным разумным существом, впрочем, понять которого было задачей не из легких. Протерев меч достаточно хорошо, как раз до того времени, как он услышал предложение перебраться в другую пещеру, где черепаха в случае чего не могла бы их достать, Вэй Усянь отправился на разведку и вскоре пригласил Лань Ванцзи перейти на место, которое он нашел. В той маленькой пещерке когда-то что-то росло, теперь же остались только утыканные в землю сухие ветки. Вэй Усянь с помощью огненного талисмана развел небольшой костер и, понимая, что веток в самой пещере осталось не так много, хотел отправиться в другую, как вдруг был остановлен. Лань Ванцзи схватил его сзади за рукав, и он, пребывая в некотором недоумении, спросил: «Что-то случилось, Лань Чжань?» В ответ ему строго и холодно отчеканили: «Сядь к костру. Я принесу сам». — С твоей ногой далеко не уйдешь. Мне сказали друзья из Юньмэна, что сделали Вэни с вашими Облачными Глубинами и твоей ногой. Залечи ее прежде, чем геройствовать. Впервые Вэй Усянь слышал, чтобы Лань Ванцзи злился, и хоть он понимал, что делает он это не без причины и не по глупой прихоти, все равно не мог его послушаться. — Я не инвалид, чтобы меня жалеть. Я способен ходить, а значит, и делать все с тобой наравне. — Ну конечно же, не инвалид! Но как бы сильно ты не хотел сейчас быть самодостаточным, позволь мне за тобой поухаживать. Не переживай, потом я обязательно отыграюсь на тебе, так что можешь начать готовиться, — рассмеялся Вэй Ин, аккуратно разжимая пальцы Лань Ванцзи на рукаве, и убежал прочь, пока тот не опомнился.

***

— Лань Чжань, а, Лань Чжань, знаешь, о чем я подумал? — весело спросил его Вэй Усянь, вернувшись с охапкой веток на их место. — Ты, я вижу, успел уже заскучать, давай посмотрим, завалялось ли еще что-нибудь у меня в мешочке Цянькунь. Я очень запасливый, уверен, мы отыщем немало интересных вещей!