Вкус жизни

После распавшихся объятий и кивка Панси, я молча иду к камину, ожидая рассказа Паркинсон. Взмах рукой и пламя уже весело пляшет на дощечках в очаге. Нужно было видеть лицо Паркинсон, когда я бросил это заклинание… Хотя, стоит признать, выглядело это достаточно эффектно: с моей руки срывается небольшой огонёк, точно крохотная комета устремляется в камин, расплёскиваясь, ударяется о дрова, находящиеся там, после чего они загораются в тех местах, куда попала плазма. — Ты только что сейчас что сделал? — спросила удивленно она, а затем очень тихо, я едва расслышал, добавил сама себе — И ведь я ещё не пила. — Зажёг камин, — пожимаю плечами, удивляясь её реакции — Всегда так делаю. Ничего не ответив, она присела на край ближайшего стула, после чего не менее тридцати секунд остекленевшими глазами смотрела на пляшущие языки огня. Откровенно говоря, для меня подобное было в новинку, ведь большинство других, знакомых мне женщин, явно отреагировали бы более бурно. Сейчас же, я даже предположить не мог, какие эмоции испытывала Панси. — Ты, полупьяный, уставший за день, вот так просто, без палочки и слов, призываешь пламя, и, явно повелевая им, а не используя готовое направленное заклинание бросаешь в камин… — она проговаривала каждую фразу очень чётко, делая такие паузы, что я почти что физически ощущал запятые в сказанном ею, однако уже следующее её предложение было выпалено на одном дыхании с такой скоростью, что я едва осознавал сказанное, — Нет, даже если предположить, что это твой дом, здесь твоё место силы и в целом ты здесь сильнее любого другого колдуна, то всё равно для подобного уровня контроля ты слишком не в себе, а значит контроль возмещается вложением огромного запаса сил, который не компенсировать внешней подпиткой единомоментно, что в свою очередь показывает невероятный уровень развития магических каналов. Да для такого ты должен быть просто монстром среди волшебников по уровню магической силы! — последнее предложение она выпаливает с таким пылом, что я даже не уверен, видел ли когда-нибудь такие сильные эмоции от неё. — Или пиромантом, — подсказываю иной вариант. — Не-е-ет, — тянет она, — Ты не пиромант. Вот Финниган ваш — это да! Хоть и полукровка, а горело у него всё и по любому поводу. — Да, я силён, — приходится признать очевидное. Панси трясёт головой и снова воцаряется неловкое молчание. — Расскажи… — Расскажи… Мы говорим одновременно, отчего точно так же умолкаем. Панси кивает мне, чтобы я начал. — Я не справился с задачами, что наметили мы позавчера, — простые слова, но голос всё ещё дрожит. Да, если вдуматься, наши отношения кое-как наладились и стали чуть более доверительными, но всё равно раскрыться перед Паркинсон, признать свою слабость… Страшно и неприятно. А ещё очень не хочется быть навязчивым — Панси точно подумает, что я эксплуатирую её, чего я с людьми не делаю в обычной жизни. Да и не извиняюсь я, не спрашиваю по мелким вопросам и просто о жизни — люди привыкли к моему своеобразному пофигизму и эгоизму. А вот она… Да Мерлин её знает каким она меня сейчас видит! — Мне всё ещё трудно быть в таком умственном и душевном подъёме, чтобы выстраивать нормальные диалоги, и извиняться перед людьми, — первая фраза идёт туго, но дальше легче, — Мне всё ещё трудно видеть её. И мне всё ещё стыдно смотреть людям в глаза, после тех вещей, что я творил. Панси хмыкает, как-то приосанивается, и я почти уверен, что в этот момент она мысленно отправляет на второй план ту сентиментальность, что была ещё парой минут назад, и, вслед за сентиментальностью, отправляет историю своих переживаний, вызвавших изменения в её поведении. — Ты не первый и не последний работник Министерства, бывший Наследником и ставший Лордом, ушедший в загул и заглядывавший под юбки каждой встречной красивой дамочке, — в пофигистической манере тянет фразу девушка, — Тем более у тебя был повод сорваться, о котором все знали. Тем более, что ты — грёбаный Избранный. Тем более, что ты богат и три четверти твоих «жертв» очень сильно хотели залететь от тебя. Если ты нормально ублажал всех своих партнёрш, то они, будь уверен, не пожалели даже о факте того, что просто переспали с самим Золотым Мальчиком. Ну а тот факт что у тебя проснулась совесть и ты сделал хоть пару шагов в сторону исправления и извинений — так вообще делает тебя чуть ли не святым в глазах большинства. Хмыкаю, но не отвечаю — нечем крыть, да и к логике, по большому счёту, я прикопаться не могу… — Насчёт рыжей, — тон Панси не меняется, но я ощущаю, что ей, почему-то, неприятно об этом говорить, — то скорее всего ты её вот-вот забудешь. Есть у меня такое чувство, что ещё немного и тебе станет полегче в этом плане. — Ага… — я поджимаю губы и делаю скептическое выражение лица. — Я серьёзно говорю, но ты поступай как хочешь, — одним предложением она закрывает тему. Снова тишина и эта тишина буквально рвёт мой разум, но я пытаюсь контролировать себя. Позади Панси бесшумно появляется и исчезает Кричер. Судя по тому, что мой домовик уже половину стола занял различными тарелками и блюдами, он думает что есть мы будем минимум несколько суток к ряду. — Что касается задач и… договорённостей, заключенных позавчера, то… хочу сказать, что ты, по меньшей мере, попытался, — говорит Панси рвано и так, словно тщательно подбирает слово за словом, но я решаю не прерывать её, — Да, тяжёлый день… Ты сорвался. Сделал, скорее всего не всё… Но ведь начало положено. — Я это начало закладывал уже раза три, наверное, — устало потираю глаза. — Сдашься сейчас — профукаешь хороший шанс. — И чем он хорош? — не понимаю я. — Ну… — она медлит с ответом, а указательный палец её левой руки старательно вычерчивает восьмёрки на левом же колене, — Теперь с тобой живу я и могу помогать с контролем. Вот сейчас ты пить не будешь, а завтра сделаешь ещё немного из… намеченного. — Блин, да я даже двадцатой части не выполнил за сегодня! К ритуалам не притрагивался, силы не разбирал, про политический план вообще молчу! — Ну и молчи… — она смотрит куда-то в пол, совершенно не в мою сторону, а голос у неё какой-то сдавленный и… Нет, я решительно не понимаю её эмоций. — Может, к столу? — тихо предлагаю я. *** — Давай, — соглашаюсь. Понимаю, что сейчас придётся открыться, рассказать то, что думаю и о чём переживаю, но… Забавно, что внутри должно быть сопротивление: в конце концов именно Поттер виноват в бедах моей семьи; но сопротивления нет и это, парадоксально, меня и останавливает. — Я буду стараться, — всё так же тихо, но теперь твёрдо говорит Поттер, отчего я вздрагиваю. Вот ещё одна проблема на мою голову — одна откровенность это ещё ладно, но признаться что спьяну забыла о чём мы говорили? Не-а. Только не после того, как я поняла, что забыла что-то действительно важное для Поттера — он просто не поймёт и посчитает, что я издеваюсь. Мордред его знает, не посчитает ли магия Блэков обиду Поттера как повод для того, чтобы снова душить меня своей непонятной удавкой наказаний… — Рада слышать, — как говорил мой отец: «Не знаешь что ответить — ответь вежливо и нейтрально». Жаль, что ему это не помогло против быдла из Аврората… Он ведь тоже не знал как даже отвечать на предъявы этих обезьян с палочками. — А что насчёт тебя? Что случилось? — Сомневаюсь, что ты поймёшь, — говорю это с крохотной искоркой надежды, что он поведёт себя так, как и положено Поттеру-мудаку, то есть тут же изменит тему и заговорит о себе. — Приложу все усилия, — он прикладывает руку к сердцу, и не понять: шутка это, паясничание, или он всё же говорит всерьёз. В любом случае, искорка надежды угасает, и я, прикрыв глаза, начинаю рассказывать, попутно изменяя свои мысли так, чтобы не оскорбить Поттера — спасибо, не тупая я, чтобы танцевать на одних и тех же граблях. Впрочем, мысли летят быстрее слов, они гораздо более искренни, а потому я погружаюсь в них, отстраняясь от того, что говорю вслух… *** В день, когда мы проснулись вместе, я уснула вечером, крайне уставшая, но проснулась, если верить часам, едва ли через сорок минут после того, как прилегла. Самое неприятное, что в горле стоял ком, глаза были на мокром месте, а я не понимала, почему плачу и где я вообще. Кое-как нащупав включатель светильника, села на кровати и протёрла глаза — пусть я и не понимала, почему плачу, но должна была что-то сделать с этим. В конце концов, утром рано вставать, а не выспавшись я явно буду не в духе и не смогу нормально работать. Хотя… Вряд ли на Поттера можно работать нормально. Мордредов выскочка… — Кричер! Принеси Успокоительного бальзама. Домовой эльф, возникший, едва я его позвала, молча кивает и исчезает. Его нет секунд десять и я практически успеваю возвратиться к прерванной цепочке мыслей, когда старый эльф снова появляется, на этот раз — с низко опущенной головой: — Старшая, в доме не осталось никаких зелий с успокаивающим действием. — Снотворные? Кричер, не разгибаясь, покачал головой. Мордред… А ведь я почти искренне перестала считать его исчадьем ада в личине домашнего эльфа. — Может намекнёшь… Хозяину, что следует закупить все эти зелья? — Кричер так и сделает, Старшая. Кричер предлагает госпоже немагический успокаивающий настой, взамен зелий. — Неси, — пожимаю я плечами. Мне и в самом деле всё равно, даже если успокоительное будет маггловским — лишь бы уснуть. Увы, но уснуть не удаётся. Как, впрочем, и в изменении потока своих мыслей меня настигает неудача — там всё так же продолжается тот же неопределённый танец мыслей, что и прочие из последних дней: Поттер-аристократ, Поттер-алкаш, Поттер-хитрец, Поттер-идиот, Поттер-скотина, Поттер-избранный, Поттер-аристократ… Этот г… глава Рода Блэк, каким-то образом является одновременно всеми пунктами из списка и ни одним из них. Терпеть не могу подобного: и загадок, и самого Поттера. Бесит он меня, бе-сит. И даже в редкие моменты, когда этого не происходит, он всё равно такой… такой… такой Поттер, Моргану ему в жёны! Вот, взять к примеру ту же пьянку с ним, когда мы проснулись вместе — это же уму непостижимо, чтобы я с ним.! Ведь думать даже противно! Вдох-выдох. Панси, ты взрослая девочка, закончила Слизерин, ты должна быть хитрой, прагматичной, хладнокровной. Контракт с Поттером, или, точнее, Певерелл-Блэком — единственная доступная тропка обратно к небедному существованию. Или, если быть откровенной — единственная, при которой можно возвратиться к нему не становясь шлюхой или любовницей какого-нибудь маггла. Да, Поттер может захотеть меня и приказать, но… Это же Поттер! Он ведь грёбанный герой! Если что — всегда можно надавить на его гриффиндурство и благородство — едва ли он опустится до простого насилия. Во всех остальных же аспектах придётся держать ухо востро — уж очень много хитровые… непонятных махинаций он провернул, в том числе и с девизом Блэков. И всё же, как же бесит что он — единственный вариант, единственная надежда, единственная поддержка и защита. Единственный вариант, надежда, поддержка, защита. Вариант, он, Поттер, надежда, поддержка, защита. Гарри Поттер, единственный, вариант, надежда, поддержка. Гарри, защита, поддержка, единственный… — Вот успокоительное, Старшая, — голос Кричера выводит меня из оцепенения. Кажется, организм и сам начал засыпать, впадая в некий сонный транс, но может это и к лучшему, что домовик меня разбудил — больше успею подумать. Улыбаюсь эльфу уголками губ, после чего выпиваю тот зеленоватый напиток, что он принёс в стакане, и на языке остаётся чуть горьковатый вкус полыни с небольшими сладковатыми нотками брусники. Отдаю посуду эльфу: — Спасибо. — Доброй ночи, Старшая. На чём я остановилась? Ах да, Поттер — единственный мой союзник на данный момент. Можно сказать, единственная козырная карта на моих руках, да и та средненького пошиба. С другой стороны, если помечтать, то вполне можно получить от него то, что не под силу никаким другим «королям» с «джокерами»: восстановление магии — ведь должен он знать как это сделать; восстановление репутации в магическом обществе за счёт славы и поручительства Героя; деньги — он явно не бедствует и работает… А зачем вообще он работает, с таким-то отношением к работе? Что ещё можно получить? Магия, репутация, деньги, престиж, хороший брак. Нет! Последнее это уже совсем перебор. Даром мне не сдался этот героический баран. Или баранический герой? Не разобрать. Но так и так стоит попытаться раскрутить Поттера и поднять его потенциал: вылечить от алкоголизма, поддержать в идеях и планах, рассказать всё что знаю о Визенгамоте, законах, традициях, старых политических раскладах. Уж тогда, просто из чувства долга, он начнёт мне помогать. За восстановление моей магии так и вовсе отдаться ему не жаль — всё равно он меня в процессе второй раз в душу отымеет. — Да что за чушь мне в голову лезет? — трясу головой, чтобы хоть немного прояснить сознание, но это едва ли помогает. Так, Панси, отдаться или не отдаться это, если верить Трэйсм — вопрос исключительно ситуативный. Что действительно стоит запомнить перед сном, так это размышления о ситуации и Поттере: вылечить, помочь, рассказать, узнать о восстановлении, сделать должником. Вылечить, помочь, рассказать, узнать, сделать своим должником. Вылечить, помочь, рассказать, узнать его секрет, сделать своим должником. Вылечить, помочь, рассказать своё, узнать его, сделать… сделать… сделать своим должником. Вылечить и помочь, узнать друг друга, сделать своим… своим… === Просыпаюсь снова. Предрассветный час и покрасневшее небо на востоке. В голове пульсирует одна-единственная мысль: «Где он?» Нет, всякое бывает, всякое может изменить решение взрослого неженатого мужчины о том, где, как и с кем провести ночь, но… Мне вот интересно, неужели ни он сам, ни остальная магическая аристократия не догадываются, сколько всего в Британии накроется медным тазом, если с Поттером что-нибудь случится? Колосс на глиняных, или, если быть честной, говённых ногах, под названием Министерство Магии Британии рухнет под собственной тяжестью и уже не встанет. Один пьяный маггл с ножом или пистолетом, и конец всему! Нет, я может и отдалилась от новостей, но это не значит, что я ничего не помню, не знаю, и вообще тупая корова, которыми обычно считают горничных. После войны с Тёмным Лордом никто и никому не верит: чиновники чиновникам — потому что те могут иметь на них компромат со времён Пожирателей; простые люди чиновникам — потому что те могли работать на Тёмного Лорда и отмазаться тем, что не совершали никаких преступлений и просто жили по обстоятельствам; чиновники простым людям — те уж очень сильно обозлились на власть предержащих и, наученные горьким опытом второй Магической, слишком легко могут смириться с мыслью, что очередных «аристо» нужно вынести вперёд ногами. И во всём этом вареве, бурлящем не хуже котла с зельем у незабвенного Лонгботтома, единственным стабилизирующим ингредиентом является Поттер. Ну а точнее Лорд Певерелл-Блэк. Чиновники не могут не считаться с Героем Войны, ведь тогда их точно вынесут; простые люди истово верят в то, что в случае чего Поттер начнёт обезмаживать зарвавшихся чинуш; аристократия уважает титул Лорда нескольких Родов, а газетам делать нечего — и они любое публичное действие или бездействие Избранного осветят со всех ракурсов. Как итог: он слишком неудобен, чтобы его оставили жить дальше; слишком важен и публичен, чтобы убить в ближайшие лет пять-десять; слишком слабо вмешивается в политику, чтобы искать способы его завалить здесь и сейчас, хотя даже так к нему могут придраться в любой удобный момент, чтобы ещё уменьшить его политический вес. И из этого следует вопрос: где он? Мордред! Не знаю даже, что я делать буду, если он не выживет… А может уже?! Что, если он уже ранен, а то и вовсе — убит? Да нет, бред. При таком развитии событий меня уже выбросило бы отсюда, а особняк бы законсервировался до пришествия следующего возможного Лорда. Ладно, пускай. Буду надеяться, что он жив. Но что если он ранен и истекает кровью? Или замерзает — утро холодное, а в пьяном сне можно и вовсе не заметить… Поттер, Моргану тебе в жёны, не позволю! У меня не так много шансов на спасение остаётся, чтобы и тебя бездарно профукать! — Кричер! — зову одновременно с тем, как сажусь на постели. — Да, Старшая? — эльф, даже не сонный, появляется передо мной и склоняет голову. — Где твой Хозяин? — Не знаю, Старшая, — спокойно отвечает слуга. — Что с ним? — с удивлением осознаю, что минимум на октаву повысила свой голос при этом вопросе. — Он спит, — отвечает Кричер, чуть призадумавшись, как будто прислушивается к внутренним ощущениям, — И пьяный… — О, кровавый ад, за что мне это? Точно ведь может не проснуться, — тихо бормочу, а затем, громче, всё же добавляю, — Его надобно забрать, ты же понимаешь? — Понимаю, Старшая, — да, он не поднимает головы, но я почти полностью уверена, что он скалит в ухмылке свои игольчатые зубы. — Что смешного, Кричер? — Ничего, — смотрю в его честные глаза, на его спокойное, казалось бы лишённое эмоций лицо… «Моргану тебе в жёны, мясо эльфийское…» — мысленно проклинаю его, надеясь на ту самую легендарную женскую магию искреннего бессознательного колдовства. Не срабатывает. — Отправляйся за Хозяином, — усталым взмахом руки высылаю это инфернальное создание. Лишь бы Гарри был в порядке — а уж на ноги я его поставлю… *** — Панси-и-и, — тяну в нерешительности последний звук её имени. — М? Нет, допустим я заслушался её рассказом и сложными мыслями. Допустим даже, что не замечал во время этого рассказа ничего вокруг себя. Но во имя всего святого, как я пропустил момент, когда она пересела мне на колени и обхватила руками за шею?! И ладно бы душить начала (это было бы неудивительно, с моим то списком долгов перед ней), но это ведь очень даже… да чего кривить душей, это даже не дружественные объятия. — Тебе не кажется немного странным, что даже вначале своего рассказа ты жутко злилась на меня, а теперь вот… — не уверен, что она уловила моё движение рукой, указывающее на неё, сидящую на моих коленях, и всю ситуацию в целом. — Ну это нормально, — отклонившаяся было от меня девушка снова возвращается ко мне и прижимается, кладёт голову мне на грудь, — Убеждения и идеи могут поменяться со временем. Правда ведь? Она замирает на несколько секунд, а затем уже гораздо менее уверенно повторяет: — Ведь правда, да? Она заглядывает мне в глаза, ища поддержки, но вместо там наверняка лишь сомнение и интерес. Это даже капельку забавно: видеть, как из её глаз улетучивается сладковатая дымка мечтательности, сменяясь сначала удивлением, затем пониманием, а затем — практически ужасом. Панси тут же соскакивает с моих колен. — Твою мать… — бормочет себе под нос она. Ну да, а какая ещё может быть реакция у человека, только что осознавшего, что на его мировоззрение грубо воздействует чужеродная магия?! — Твою мать! — выкрикивает Паркинсон, и её крик довольно неприятно и неожиданно сильно бьёт по моим ушам. — ТВОЮ! МАТЬ! Словно заведённая, она повторяет два слова, а я делаю то немногое, что выучил вне программы Хогвартса по взаимодействию с магией: прислушиваюсь к тому, какой магический фон сейчас в доме, пытаюсь краем глаза уловить незримые нити магии — может хоть магия места как-то поможет успокоить Панси. Довольно долго я не могу верно настроиться, а крик и мат девушки на фоне понемногу переходит в бессловесную истерику. Однако, когда я всё же начинаю видеть магические потоки, то удивлению моему нет предела: много толстых магических жгутов плотно обвязаны вокруг головы Панси, сейчас стоящей на коленях и закрывающей лицо руками, скорее всего, чтобы я не видел её слёз. Из всего этого следует два возможных вывода: либо магия уже пытается успокоить девушку, либо… Быстрый осмотр себя показывает мне ещё несколько жгутов магии, и если несколько из них идут от сердца вниз, сквозь пол, к Камню Рода, то другие, подобно жгутам Панси, уходят куда-то в потолок, и, пускай этих вторых меньше и они тоньше, чем у Паркинсон, но это всё равно нехорошо. Нехорошо, ведь, похоже, магия влияет и на мои мозги. Надеюсь, только, что эти потоки, подключенные к моей голове, не усиливают и без того не слишком приятную функцию приказов от хозяина дома к слуге. Или… Вспомнив, как больно бывает Панси от неосторожных мыслей или слов в мой адрес, я понимаю, что всё так и есть. Она в полной моей власти, чего, согласно букве контракта быть не должно. Но тогда что? Что не так? О чём я не знаю? И, самое интересное, у кого я могу это узнать? — Панси. Успокойся. Практически в одно мгновение я ощущаю как напрягаются энергетические жгуты, и вместе с тем, перестаёт дрожать, плакать и материться Паркинсон. Вот тебе, Гарри, и практическое подтверждение. — Панси, — зову я. Вместо ответа меня обжигает злой взгляд покрасневших глаз девушки, отчего я чувствую себя распоследним мудаком. — Мне кажется, что магия контракта влияет на твой разум. — Уже догадалась, — зло бросает она и тут же дёргается, будто судорогой свело часть мышц. — И влияет совершенно не так, как хотелось бы тебе, — произношу это крайне миролюбивым тоном, лишь бы показать что понимаю и принимаю её эмоции. — Да ладно? — сарказм в её голосе заметил бы даже глухой. — Мне это неприятно. Я хочу помочь тебе. — А мне нужна моя магия обратно! И свобода от контракта, а, в идеале, и от тебя тоже! — её крики, пускай и справедливы, но почему-то болезненно царапают по сердцу и бьют по ушам. — Хорошо. — Что? — кажется её выбило из колеи моё согласие. — Хорошо, — повторяю я. — И ты не будешь ничего требовать взамен? Ни моих знаний, ни… — она краснеет, а я понимаю, что чего-то не знаю про отношения аристократов и служанок в магическом мире. — Будет хорошо, если ты мне поможешь наладить жизнь, как и говорила чуть раньше. Поможешь достичь тех целей, что очертила для меня ранее. Но, в целом, я не буду иметь к тебе никаких претензий, если ты не будешь этого делать, и поможешь только с тем, чтобы освободить тебя. Панси молчит, осознавая услышанное, а я пытаюсь сглотнуть слюну внезапно пересохшим горлом. Кажется, мне не хочется отпускать её, ведь она хоть кое-как оживляла этот старый мрачный особняк, но, возможно, это просто магия уже забралась достаточно глубоко в мои мысли. — Ладно. Пусть так, — эти слова из губ Паркинсон звучат как-то уж слишком отстранённо, но пока что предпочту проигнорировать это. — Тогда… Может у тебя есть идеи что нам сейчас делать? Она смотрит на меня, точно я сморозил какую-то глупость, и точно: — Первым делом стоит прочитать наш контракт, конечно же. — Точно, — хлопаю себя ладонью по лбу, — КРИЧЕР!