Опасный полёт или к чему привела ссора из-за вазы

      — Кость, тут такое дело… — её голосок сорвался: несвойственно поведение Юли. — Ну, в общем… — опять замялась. — Пилотов больше нет.       Она уткнулась в его плечо, без слёз, но подрагивающая, а Костя увидел, как по щеке молоденькой стюардессы стекла одинокая слезинка.       Лисицын тут же инстинктивно прижал к себе Юлю, но, осознав, что на них смотрят, пересел, усадив Соколову на своё место. Она смотрела на него такими родными, но вмиг погрустневшими глазами: жадно, ненасытно, словно уже попрощалась, а сейчас запоминала напоследок родные черты. Он уже видел этот взгляд: это было в тот момент, когда Юлю ранили, и она думала, что умирает. Костя тогда впервые признался ей в любви, зажимая одной рукой рану на её животе, а другой поглаживая по растрёпанным рыжим волосам.       Сейчас она смотрела также, но с большей степенью осознания ситуации. А вот Лисицын ничего не понимал.       — Юля, что происходит? — он постарался сказать спокойным ровным голосом, не переставая поглаживать её по плечам и спине, чтобы вселить уверенность в себе.       — У пилотов отравление, — прошептала Соколова на ухо, боясь разгласить такую информацию. Костя бросил взгляд на бортпроводницу, которая дрожащей рукой потянулась к трубке, чтобы донести информацию до пассажиров.       — Не дай ей это сделать, — Костя толкнул Юлю и, видя, что она медлит, грубее добавил: — Ну же, быстро! Останови её.       Соколова подскочила, быстрым шагом направилась к девушке, но та, завидев Юлю, уже положила трубку. Лисицын тяжело вздохнул. Обычно резкость в высказываниях ему была несвойственна, но сейчас другой случай. «Блять, что я творю!» — подумал он, уже мысленно понимая, какое решение ему предстоит принять.       Он, стараясь сделать максимально спокойное лицо, подошел к стюардессе и Соколовой и увел их за шторку. Бортпроводница всё поняла верно и быстро задернула её со стороны пассажиров эконом-класса. Бизнес-класс и так сидел «изолированно», а значит разговор никто не заметит.       — Алина, что произошло с пилотами? — Костя прочёл имя бортпроводницы на бейдже, а заметив, что она испугалась, поспешил успокоить: — Я — майор Лисицын, ФЭС, вы можете мне всё рассказать.       — П… пилотам с… сегодня доставили с…спецзаказ, — голос девушки дрожал и срывался.       — Так, отставить истерику! — грубо произнёс он, но, кажется, только сильнее ту напугал.       — Костя! — укоризненно вскрикнула Юля, подбежала к Алине, обняв девушку за плечи. — Ну-ну, успокойся. Расскажи нам, а мы попытаемся помочь, — безжизненная улыбка Юли говорила об обратном: она уже записала себя и всех остальных пассажиров в число будущих жертв авиакатастрофы и увидела, как её фото в чёрной рамке стоит в коридоре ФЭС.       — У н… нас договор на поставку еды. Еда для п… пассажиров и пилотов одинаковая. А с…сегодня в н… наборе был… п… подарок, — Алина дрожала, а Соколова крепче её обнимала. — Там какой-то спецзаказ для п… пилотов. Ну они это и с… с… съееели…       — А вам в голову не пришло, что здесь что-то не так? — Костя пытался успокоиться, но злость так и рвалась наружу.       — У второго п… пилота день рождения сегодня. Они п… подумали, это подарок…       — Ясно всё с вами, — Лисицын махнул рукой.       Шторка отодвинулась, и показалась другая бортпроводница.       — Алина, почему нет объявления, мы… — она осеклась, увидев двух посторонних людей.       — Всё нормально, они в курсе. Они из Федеральной Экспертной Службы, — голос Алины разом окреп, она даже стала чуть выше ростом, отчего Костя решил, что эта Алина старший бортпроводник. «Сколько ей лет, интересно?» — мелькнуло у него в голове.       — Как жаль, что нам это уже не поможет, — грустно отозвалась она. — Мы все обречены. Разве что, вы не пилот, — она криво усмехнулась, посмотрев на Лисицына.       Тот ничего не ответил, но задумчиво смотрел куда-то в сторону. Юля тут же распознала такой взгляд любимого.       — Костя? Ты правда пилот? — она подскочила к нему, схватив за руку и заставив на неё посмотреть. — Костя?       — Юля, я летал, когда проходил службу после армии, — осторожно начал Костя. — Это было давно, всего несколько раз…       — Вы лётчик! — чуть ли не закричала Алина. — Вы нас спасёте.       Соколова также с надеждой и восхищением смотрела на Лисицына, а на душе у того скребли кошки. «Костя, что ты творишь, твою мать?!» — спросил он сам себя.       — Юля, — он заглянув в глаза любимой девушки, пытаясь найти там ответ на свои сомнения. — Я не знаком с современными средствами навигации. Я сидел за штурвалом Су-35, где размах крыла всего 15 метров, а тут… сколько? — он обернулся к Алине. — 30 метров? 32?       — 36 метров, — дрожащим голосом отозвалась девушка.       — Вот-вот, Юля! Истребитель весит 25 тысяч килограмм, боинг не менее 75-80 тысяч, как ты себе это представляешь? Я в одиночку никогда не смогу посадить такую громадину, да и не умею я. Тут двигатели совсем другие, тут конструкция другая, разбег, длина, шасси…       Костя мог сколько угодно долго перечислять Юле различия двух летательных средств, но Юля не дала ему это сделать, резко прижавшись губами к его губам. Лисицын такого не ожидал, а потом опешил, а Соколова быстро отстранилась. Но этот короткий поцелуй вселил в него уверенность.       — Костя, нельзя забыть, как летать. Навык остаётся в любом случае. Ты же не разучишься кататься на велосипеде, если не садился на него десять лет. И водить машину тоже. Прошу тебя, ты наша надежда. Без тебя самолёт рухнет, ты ведь понимаешь, — Юля положила ручки на плечи Костя, заглядывая тому в глаза.       — Одно дело водить лёгкий спортивный автомобиль по свободной трассе, а другое — сесть за баранку тяжелого грузовика и въехать в поток автомобилей. Юля, о чём ты просишь?       Но Лисицын итак понимал: выхода нет. Вряд ли в салоне найдётся ещё кто-то, способный хоть мало-мальски управлять самолётом, да и времени прошло… прошло… Костю обдало волной ужаса.       — Сколько мы уже в воздухе? — испуганно произнёс он.       — П… почти полтора часа, — выдала бортпроводница, и глаза Кости вспыхнули от злости.       — Почти полтора, почти два, — передразнил он. — Конкретнее давай! Мы вообще может уже отклонились от курса! Сколько времени идём на автопилоте?       — В воздухе мы 1 час 18 минут, самолёт на автопилоте чуть больше 10 минут, если быть точнее, то 12, — неожиданно твёрдым голосом отчиталась Алина.       — Костя, — опять прошептала Юля. — Без тебя никак. Я готова помочь, — она решительно выпрямилась.       Лисицын, грустно усмехнувшись, посмотрел на Юлю. Ему бы очень хотелось увидеть её рядом, в соседнем кресле пилота, почувствовать её поддержку. Но ему предстояло принять другое решение. Он заглянул в глаза Юли. Костя до конца не был уверен в том, что поступает верно, и что вообще его план сможет осуществиться. Возможно, сейчас он последний раз смотрит на Соколову… Повинуясь порыву, он притянул майора к себе, зарывшись рукой в волосы, наклонился к уху и прошептал:       — Я люблю тебя, Юля, — и уже чуть громче продолжил. — Не допусти, пожалуйста, панику на борту. — Затем развернулся в Алине. — Пойдём со мной. Будешь помогать.       Юля, закусив губу, проводила Лисицына глазами, видя, как они с Алиной пересекли бизнес-класс и скрылись за новой шторкой.