***
Лето баловало жителей небольшой деревеньки хорошей погодой и богатым урожаем. Не было затяжных дождей, а дни стояли солнечные и не слишком жаркие. Воздух был наполнен запахами цветущего вереска, ковром укрывающего окрестные склоны, сосновой смолы и яблок. Теплый западный ветер терялся в кронах деревьев, растущих во дворах и на единственной улице деревушки, и заставлял листву громко шелестеть. В лесу, несмотря на осень, распевались на все голоса птицы. Даже плеск воды в многочисленных ручьях, протекающих неподалеку, казался веселой мелодией. Я представлял эту красоту по словам Веньмина, сожалея, что никогда её не увижу. - Ифу, - отвлек меня от горьких мыслей Веньмин, - я насобирал грибов. - Хорошо, сварим похлебку. Думаю, мальчик улыбался на похвалу, и мне на душе стало легче. Еду нам приходилось экономить. Припасы из моего мешочка мы уже съели, а запасов в домике не было. Три месяца в этой забытой всеми деревеньке – словно три столетия для меня. Сейчас я напоминал самому себе сломанную куклу. Целыми днями я только и делал, что таскал дрова, собирал травы, грибы, ягоды, дикие яблоки за руку с Веньмином. Как заведённый, с безжизненным взглядом, тенью себя прежнего я бродил по лесам, тщетно ища что-то давно утерянное. Прошлое. Самого себя. Часто хотелось все бросить и вернуться назад, но каждый раз меня что-то останавливало. Сидя возле жаровни, я варил похлебку. Клубни дикого растения, похожие на ощупь на картошку, отправились в котелок. Потом добавил пахучую зелень и мелко нарезанную морковь. За эти месяцы я сносно научился орудовать ножом, не раня пальцы. Мог ходить по дому, не натыкаясь ни на что. Даже окрестности вокруг успел изучить, правда, за пределами дома мне приходилось использовать трость. Веньмин сидел рядом с миской в руках. С утра мы ничего не ели, и мальчишка жадно смотрел на котелок. Минут черед десять я снял похлебку с углей. Я слышал, как Веньмин оттащил жаровню в сторону и подвинул к моим ногам низенький столик. Я разлил пресную похлебку по деревянным мискам. - Спасибо, - сказал мальчик, уплетая варево за обе щеки. Я ел не спеша. Еда оставляла желать лучшего, но денег на мясо или муку у нас не было. Я уже забыл, каким на вкус бывает свежий хлеб. После скудного обеда, на котором Веньмин съел три порции, я сел медитировать. Веньмин убежал играть с детьми на улицу, я же настраивался на свой внутренний мир. Увиденное меня огорчало всякий раз. Покореженное ядро и рваные меридианы часто отдавали болью в груди. Такими ночами я просыпался в холодном поту от жуткой боли. Несколько меридианов мне удалось срастить, но видимого облегчения это не принесло. От боли спасали ежедневные медитации. Я скрестил ноги и положил руки на колени, выровнял дыхание. Я восстанавливался крайне медленно. Возможно, рядом с источником Восточной обители этот процесс ускорился бы. Я прислушался к тишине, пытаясь выловить из неё малейшие звуки и представить себе комнату. В ней потертые стены, кое-где еще видна побелка. Пол сделан из настеленных шершавых досок. В углу кровать из сена и тонкое одеяло. Ночами бывает холодно, и мы с Веньмином спим вместе. Возле окна стоит столик и жаровня. На полу лежат небольшие бамбуковые коврики, на которых неудобно долго сидеть. Скрипнула не закрытая дверь. Веньмин часто бросает её. За дверями стояли ведра с водою. С утра мы ходили за ней к ручью. Вот и все богатство небольшого домика. Дверь снова скрипнула, но звук был другой. Я умел отличать малейшие колебания воздуха. Кроме меня в домике еще кто-то был. И это не Веньмин. - Кто ты? – спросил я, не надеясь на ответ. Воровать у нас нечего. Даже меня в бедной одежде вряд ли кто узнает. Я поднялся на ноги и повернулся в сторону, где колыхнулся воздух. Мой противник находился в нескольких шагах от меня. - Здравствуй. Голос был знаком. Часто я слышал его во сне, но гнал от себя. Я отступил на шаг. - Хань Юэ. - Я рад, что смог тебя найти, - коснулся моей щеки мужчина. - Не нужно было меня искать, - отвернулся я. Во мне боролись два чувства: хотелось прижаться к мужчине, и отдать ему свои проблемы и заботы, а другое – настойчивое желание скрыться от темных глаз заклинателя. - Я скучал, - прошептал Хань Юэ, заключая меня в объятия. Я ответил, прижался к широкой теплой груди в мимолетном порыве. Я чувствовал себя защищенным, слушал стук чужого сердца — ровный, уверенный, и успокаивался сам. Одна рука Хань Юэ бережно обнимала меня за спину, а вторая гладила по волосам. Знакомый голос шептал на ухо какую-то успокаивающую чепуху. Я нежился в крепких объятиях. - Ифу, а кто это? – вывел меня из грёз Веньмин. Я отскочил от мужчины и повернул голову в ту сторону, где услышал мальчишка. - Веньмин, это Хань Юэ… мой друг. - Добрый день, - мальчик подошел ко мне и взял за руку. – Ифу, ты теперь уйдешь с ним? - Нет, - присел я к нему и взъерошил его волосы. - Я приехал за тобою, - ответил Хань Юэ. – Я не отступлю, пока ты не дашь согласие вернуться в обитель. - Мне там не место. Хань Юэ повторил, что останется со мною, пока я не передумаю. Я уже слышал эту фразу от него. Он не отступит, такой уж у него характер. Целую неделю он усердно помогал по хозяйству, охотился и рыбачил с Веньмином. Мальчишка тянулся к заклинателю, я же старался держаться подальше. Меня беспокоили внезапно проснувшиеся чувства к Хань Юэ. Если раньше это были покровительство и дружба, то теперь я ощущал нечто иное. Это необъяснимое ощущение защищенности и покоя в его объятиях не давали мне высыпаться по ночам. Хань Юэ старался чаще меня касаться, поддерживать за талию или плечи, когда я спотыкался. Конечно, необычное отношение гостя ко мне мог не заметить разве что слепой. Спустя девять дней, когда Хань Юэ ушел на охоту, Веньмин сел рядом со мною для разговора. - Ифу, Хань Юэ ваш муж? Я подавился воздухом от такого заявления. - Нет. - Он любит Вас, а Вы причиняете ему боль. Неужели ваше сердце так же слепо, как и глаза? Я понимал, что мальчик прав. Внезапное осознание собственных чувств разлилось теплом в груди. Хань Юэ никогда не был мне безразличен. Я люблю его? - Веньмин, не мог ли ты сегодня переночевать у старосты? - Хорошо, - в голосе мальчика слышалось довольство. – Хань Юэ добрый, ифу, он никогда вас не предаст. - Я знаю. Я обязан ему жизнью. На обед я приготовил запеченного кролика. Мальчишка и заклинатель хвалили мою стряпню и уплетали за обе щеки. Я улыбался им. За отсутствием зрения все остальные чувства обострились, помогая мне ориентироваться в мире. Мне легче стало смешивать травы и добиваться уникального вкуса – мясо таяло на языке. - Очень вкусно, - поцеловал меня в щеку Хань Юэ. Веньмин принес хворост и сообщил, что ночевать дома не будет. Я попросил Хань Юэ согреть мне воды. За домиком стояла старая бадья за плетеной из прутьев загородкой. Мы ходили купаться к реке, но я скучал по теплой ванне. Заклинатель принес воды и нагрел её. Я снял все одежды, услышав судорожный вздох Хань Юэ. Он не ушел, а наблюдал за мною. Он часто за мною подглядывал - вспомнил я эпизод из времен обучения. Я погрузился в теплую воду. - Юэ, - позвал я, - помоги мне с волосами. Он быстро подошел и опустился на колено. Его пальцы коснулись темной гривы волос. Мне были приятны его поглаживания. Легкий аромат мыла поплыл вокруг. Хань Юэ намыливал мои волосы и осторожно массировал голову. Я ощущал его сбивчивое дыхание и улыбался сам себе. Под горячими ладонями Хань Юэ моя кожа вспыхивала, а по телу разливалось удовольствие. Хотелось чувствовать больше, прижиматься к сильному телу и отдавать всего себя, перестать мучить и себя, и его. Хань Юэ омыл волосы от мыла чистой водой. Несколько минут мы сидели в тишине. Я извернулся и притянул Хань Юэ ближе, касаясь его губ своими. Дыхание сбилось, сердце бешено заколотилось, заставляя кровь забурлить, словно в водовороте. Рядом, под ладонью, в таком же неистовом сумасшедшем ритме билось еще одно. Да, вот так правильно, теперь все правильно… Заклинатель застонал в мои губы, оперся на край бадьи и не дал опрокинуть себя в воду. Затем отстранился, лишая меня опоры. Я с шумом плюхнулся в воду. Мужчину рядом обдало брызгами теплой воды. Хань Юэ фыркнул, отбросил в сторону мокрое полотенце и одним рывком заставил меня подняться на ноги. - Вэин, ты играешь с огнем! – тяжело дышал он, покрывая трепетными поцелуями мои лицо и шею. - Я не буду больше убегать, - коснулся я его щеки. – Наверное, ты моя судьба… Хань Юэ подхватил меня на руки и понес в сторону узкой постели. Я немного нервничал, когда Юэ опустил меня на простыни. Сегодня мы станем ближе, чем когда-либо. Постель была узковата и жестковата, но это не имело значения. Мои ладони прилипли к чужой коже, гладя, лаская, сжимаясь, когда тело пробивала очередная вспышка удовольствия. Ласки не были яростными – скорее, уверенно-неторопливыми, тягучими, словно летний мёд. Впрочем, это не мешало Хань Юэ жадничать, впиваясь в мою бледную кожу поцелуями и укусами. Наверняка останутся следы. Мужчина спустился поцелуями ниже, захватывая губами в плен мое достоинство. - Юэ… не делай этого… - я очень быстро запросил пощады, слабо отталкивая его голову и неудобно поддергивая бедрами. - Тебе нравится? – счастливо промурлыкал Хань Юэ, и воображение явственно нарисовало мне дьявольскую улыбку, сверкнувшую на его лице. Пальцы потирали влажное место. Я не мог выдавить ни слова, молча кусая губы и ошарашенно покачивая головой. Очень плохо, что мои слова и вполовину не были такими убедительными, как бурная реакция моего тела внизу. Хань Юэ переместился, поцеловал мои вспыхнувшие щеки и коснулся пухлых губ, лаская смазанными пальцами сжатую дырочку. Лишенный кислорода от поцелуя, я начал упираться в его грудь, отталкивая. Хань Юэ отстранился и снял мешающие одежды. Я коснулся руками широких плеч с мощными, прекрасно вылепленными мышцами, узкой талии. Хань Юэ перевернул меня на живот, прошелся поцелуями по спине. Его пальцы бережно растягивали и готовили меня к вторжению. Я уткнулся носом в простыни, глуша стоны. Первые мгновения было больно. Я шумно выдохнул, но уже вскоре начал плавиться от нежности, которую щедро изливал Хань Юэ. Он провел ладонью по бархатистой коже бедра, остановившись на талии. Мы начали новый танец, сладкий, упоительный танец страсти, где каждое движение дарит обоюдное удовольствие, каждое прикосновение — желание обладать еще сильнее, каждый выдох говорит о любви больше, чем самые замысловатые признания. Чувствовать запах кожи, упиваясь им, вдыхая, не в силах насытиться… Хань Юэ касался моих волос, массировал голову и спускался губами по шее. Я лежал и думал, как же долго я был без него. И как же долго я был один. А еще о том, что сейчас скорлупа вокруг моего сердца раскололась, исчезла, и теперь его переполняли эмоции, ради которых было не жалко даже умереть. Гордость? Как глупо... - Юэ, - позвал его. - Доброе утро, - прикусил кончик уха заклинатель. – Как ты себя чувствуешь? Я прислушался к своим ощущениям, ничего не болело. Немного тянула поясница и все. Я думал, что будет больше травм после первого бурного соединения. - Я в порядке. Хань Юэ все равно бережно взял меня на руки, укутав в простыни. Я вцепился в его плечи, ощущая, как чувство полного спокойствия, умиротворения и тепла разливается по всему телу и легко вздохнул, с улыбкой наполняя свои лёгкие свежим воздухом. И услышал в ответ такой же облегчённый вздох Хань Юэ. - Куда ты меня несешь? Я сам могу ходить! - У тебя все ноги в синяках. - Я слепой, за пределами дома не могу передвигаться без ушибов. - Вот поэтому я несу тебя на руках. Я рассмеялся.____
Веньмин (кит. 文明, wénmíng) - культурный Ифу (кит.) – приемный отец.