Сессия 1: Дуализм

— Хенджин! Достаточно громкое привествие раздалось на весь школьный коридор, заставляя Чимина вздрогнуть. Всю дорогу в школу мысли Пака метались как подстреленные куропатки, пытаясь дать ему подсказку, как сегодня себя вести в одном классе с Чонгуком. То, что все эти помутнения сознания были взаправду, он решил даже не пытаться отрицать: так будет гораздо проще бороться с ними. И, возможно, это поможет ему выйти на контакт с этой странной галлюцинацией. Или и не ей вовсе… не важно, важно, что сейчас ему машет рукой Чонгук, а его радостная улыбка потихонечку тускнеет. Зависнув еще на пару секунд — но уже из-за осознания внезапно рухнувшего на него счастья — Чимин неуверенно помахал в ответ. Улыбка его одноклассника (господи, он и правда теперь его одноклассник!) вновь стала шире и искреннее. Воздух в легких решил закончиться на этом моменте - впрочем, как и сам Чимин. — И чего стоишь? Может, подойдешь к нему? — раздалось за спиной. Чимин было дернулся, чтобы повернуться и посмотреть на собеседника, но вовремя остановил себя и, под недоуменный взгляд Чонгука - естественно не ожидавшего, что его проигнорируют - рванул в сторону бокового, чуть более пустого, коридора, целенаправленно вышагивая к пустому пяточку под лестницей. До урока оставалось не так много времени, однако какие к дьяволу уроки, когда с ним в одном классе будет Чонгук! Чонгук, который сегодня ему помахал! — Технически, он приветствовал меня, — вновь устало-раздраженное и вновь за спиной. Тут уж Пак, дойдя до заветного безлюдного места, резко повернулся и уставился на парня в черном, который все это время преследовал его. — Тебя зовут Хенджин? Да? — смело начал Чимин, вспоминая события до потери сознания, но под конец этого вопроса всё-таки скатился к испуганному шепоту. Вся бравада куда-то вмиг улетучилась, стоило Чимину только вспомнить, кто перед ним на самом деле. Однако парень искренне надеялся на эффект неожиданности, который вроде бы сработал, хоть нежелательный собеседник и не показал своего удивления. Только лишь на губах мелькнула непонятная усмешка. — Да. Недооценил я тебя. А ты — нет, не говори, я сам знаю — Пак Чимин, семнадцать лет, горе-изгой класса, тот-самый-странный мальчик и новый объект интереса местного альфа-недосамца. Так его продинамить! Даже я бы не смог лучше, — Хенджин пару раз хлопнул в ладоши, улыбаясь, и тут же как ни в чем ни бывало закончил. — Поправь меня, если я что-то забыл. Чимин растерялся. Он не мог придумать никакого достойного ответа на это явное втаптывание в грязь и лишь продолжал молча рассматривать свой персональный кошмар, силясь придумать, что делать дальше. Иррациональный животный страх сворачивался в животе склизкими кольцами, мешая здраво мыслить. Взгляд то и дело цеплялся за отдельные черты недо-галлюцинации, позволяя Паку в полной мере оценить масштаб своих проблем. Но вот что странно: в чертах лица этого парня Чимин угадывал нечто смутно знакомое и приятное, да и сам кошмар не выглядел как-то особенно пугающе. Не знай Мин, что перед ним стоит нереальный человек, подумал бы, что это обычный старшеклассник. Но вот во взгляде парня не было привычной подростковой нахальности и живого огонька — только что-то темное и откровенно жуткое. Хенджин вздохнул, разрушая воцарившееся оцепенение, и опёрся плечом о стену. — И правильно, что не отвечаешь. Все равно это бессмысленно. Как, впрочем, и все, что делаешь. — В смысле? — удивлённо переспросил Чимин, чувствуя, как холодеют ступни от усилившегося страха. Хенджин вновь хмыкнул и невыразительно улыбнулся, избегая ответа. Все происходящее начало попахивать каким-то безумием, от которого хотелось убежать без оглядки и спрятаться, закрыв голову руками в тщетном жесте "я в домике". Чувство было противным и липким, явно перекликалось со склизкой змеей страха в животе и множилось на что-то еще непонятное Чимину.  Будто бы впав в транс, школьник неуверенно поднял руку и потянулся в сторону Хенджина, всем своим естеством желая ощутить, что весь этот кошмар нереальный. Пак был почему-то на сто процентов уверен, что в случае удачи все его проблемы разом решатся. Глупо бояться того, чего в этом мире точно не существует. — Эй, кто там? — прозвучало удивленное откуда-то сверху, разрушая момент. Пак вздрогнул и отдернул руку, переводя расфокусированный взгляд с места, где буквально секунду назад стоял Хенджин, на ступени. Задумавшись, Чимин и не заметил, как пересек границы невидимой зоны, и теперь ему помимо всего прочего нужно было объясняться с незнакомцем — а этого ему хотелось сейчас в последнюю очередь. Вновь бросив мимолетный взгляд туда, где стоял его мнимый собседник, и убедившись, что возникать из ниоткуда он не намерен, Чимин осторожно вышел на свет и прищурился, смотря вверх. На него взирал мальчишка лет 13, напуганный до подрагивающих рук. — Привет, — неуверенно произнес Чимин, пытаясь казаться дружелюбным. Однако мальчик вздрогнул, будто бы это было не привествие, а грубый посыл отправляться далеко и надолго, и, сдавленно охнув, ломанулся по лестнице наверх. Очень лестная реакция на попытку социализации. "По крайней мере, это действительно была попытка, а не уклонение от проблем", — устало подумал Чимин и зашел обратно под лестницу. На урок идти уже не было смысла, поэтому парень решил провести остаток занятия все в этом же "чулане под лестницей", листая в телефоне бессмысленные новости и ожидая возможного появления своей не-совсем-галюцинации. Чимин старательно пытался выкинуть из головы жужжащие посторонние мысли, надоедливым роем оккупировавшие его голову, и даже в этом преуспевал, пока не прозвенел звонок на короткий перерыв. Время было встреться со своим новым страхом лицом к лицу. — Какой ужас, — выдохнул он и поднялся с пола, отряхивая портфель, который послужил ему хорошим пуфом. Уроки, все же, посещать надо было

***

— Я что-то не то сделал? — пытливо спросил Чонгук на большой перемене, наверное, раз в третий за этот день. И если до этого получалось избегать прямого ответа, увиливая как физически, так и словесно, то теперь продолжать эти кошки-мышки было совестно. Вместо того, чтобы идти вместе со всеми на ланч, Чонгук сидел перед Чимином за свободной партой и тщетно пытался заглянуть в чужие глаза, спрятанные за преградой в виде потрепанного учебника по алгебре. Весь вид новоявленного одноклассник был каким-то поникшим — насколько мог судить Чимин по отражению в оконном стекле. Наконец, мысленно дав себе пинка, Пак с трудом подобрал рухнувшее куда-то в желудок сердце, отклеил язык от нёба, выдавил более-менее вразумительное: — Да нет. …И вновь сделал вид, что кроме логарифмов для него ничего не существует. А зря. — Ну Хенджин-а, ну поговори со мной. Ты здесь единственный самый адекватный. Чимин проглотил рвущийся было наружу нервный смешок и всё-таки заставил себя отложить учебник, при этом продолжая пялиться в стол. Сил поднять глаза и посмотреть прямо на Чонгука - господи, того самого Чонгука, он так близко сидит и так потрясающе пахнет! — не хватало. — Я просто не очень хорошо себя чувствую, — выдавил он из себя первое, что пришло в голову, и мысленно вздохнул: это самое логичное и правдивое, на что он был способен, и, о чудо, он это сказал! Определенно, это прогресс в межличностных отношениях. — С самим собой, ага, — внезапное и ехидное со стороны Чонгука. Не привыкни Пак к этим вечно язвительным интонациям, то подумал бы, что это сказал сам Чонгук. Однако вздрогнуть он все равно вздрогнул, вызывая у Чона беспокойство. — Может, к врачу? Хенджин-а, я могу тебя проводить. Только не молчи. На краткую секунду Чимину показалось, что Чонгук собственноручно готов взять его на руки и отнести в медпункт, только чтобы не оставаться совершенно одному в классе. Это одновременно и льстило, и пугало. — Ну и чего ты молчишь? Опять все за тебя делать? — и вновь язвительное, только уже из-за спины. — Давай, глазки поднял, улыбнулся и отказался. Или на разговоре со мной весь лимит бравады исчерпал? — Да, пожалуй, — больше на зло себе, чем Хенджину, согласился Пак и посмотрел прямо в глаза Чону, бледнея и смелея ещё больше. — Я был бы тебе очень благодарен. — Вот и отлично, — ослепительно улыбнулся Чонгук и тут же взволновано уточнил. — Если вдруг станет тяжело идти, скажи, я поддержу, мне не сложно. — Хорошо, Чонгук, договорились. — И извини, если кажусь навязчивым, но ты и правда единственный человек, с кем мне более-менее комфортно в этом коллективе, — уже в коридоре произнес Чон, придерживая перед Чимином дверь. В обеденный час коридоры были пусты и почти что безлюдны, поэтому можно было говорить, не опасаясь, что это увидит или услышит кто-то лишний. За исключением его, конечно. — Все хорошо, — кривовато улыбнулся Пак, глядя себе под ноги. — Я просто не привык. — Да? А вчера ты… впрочем, неважно, — внезапно одернул себя Чонгук, убирая руки в карманы. Чимин не сдержал горестного стона, проклиная вчерашнее помутнение сознания, и остановился, поворачиваясь к Чону. — Что я? Договори, не стесняйся, — злость на Хенджина пересилила стеснение, и Пак даже осмелился поднять взгляд на подбородок брюнета. — Эм… ты… — замялся Чонгук, явно обескураженный таким поведением Чимина. Однако быстро взял себя в руки и довольно сухо закончил свою мысль, — ты был другим. — Каким? Чонгук на этот раз не ответил, лишь отвернул голову и как-то раздосадованно нахохлился. У Чимина же от бессилия перед обстоятельствами екнуло сердце и забилось рвано и утрировано громко. Такой Чон был… незнаком. Да он вообще был ему незнаком, этот Чон Чонгук, мальчик из параллели, который теперь учился в одном с ним классе. Это был живой человек, со своими проблемами и страхами, а Чимин… а Чимин безжалостно комкал в своем сознании остатки разорванного болью и грязью образа, выкидывая их в небытие. Даже если Хенджин и разрушительно сказывался на его психике, вечно манипулируя и подводя к краю отчаяния, в одном он был прав: Чимин любил лишь свои представления, а не самого Чонгука. И сейчас ему представилась прекрасная возможность узнать настоящего Чона, которой он одновременно и боялся, и хотел воспользоваться. О последствиях он предпочитал не думать, хоть и не мог себе этого позволить. — Извини, Чонгук. Мозги плывут из-за того, что хреново. Может, вчера я себя и вел по-другому, но я все ещё хочу подружиться с тобой. Просто... Не знаю, как себя с тобою... Не знаю, как рядом с тобой держаться. Понимаешь, у меня еще не было друзей, и я... я теряюсь, — на ходу придумывая косые оправдания своему раздвоению, с искренним раскаянием бормотал Чимин, рассматривая значки на лямке чужого портфеля. — Если ты сердишься сейчас, я пойму. Но... если хочешь, дай мне еще один шанс. Я правда, очень-очень хочу стать тебе другом, и буду стараться им быть! Но у меня совсем нет в этом опыта, так что, если ты не захочешь со мной возиться, я пойму. Только лучше скажи об этом сразу, чтобы я не тешил себя пустыми надеждами. — И всё-таки я ошибся. Ты странный, — спустя томительное мгновение хмыкнул Чонгук на это горе-откровение и передернул плечами, поворачиваясь обратно к Чимину и даже улыбаясь. — Из-за такого пустяка так себя накрутить... Не делай так больше, хорошо? И я не пассую перед трудностями, так и знай. Не веря своему счастью, Чимин протянул вперед дрожащую, чуть липкую от холодного страха ладонь, и неуверенно улыбнулся. — Тогда... Мир? Чонгук серьезно кивнул, протягивая ладонь в ответ, и осторожно обхватил пальцы Мина своими. Чимин прошибло мурашками до самых кончиков волос: это прикосновение было обжигающе ледяным и удивительно нежным одновременно. — Мир.