Сновидец (the Dreamer of Dreams)

      Поляна, на которой остались лежать остывшие тела волков, была позади. Путники вышли из леса и снова ступили на горную тропу. Богу известно, куда делись остальные выжившие чудовища, но больше Эрик и девочка не видели их следов и не слышали их воя.       Проснувшись утром, Эрик чувствовал боль во всём тебе. Раны ещё сочились кровью, а изорванная одежда почти не защищала от холода. Без надежды он смотрел на самый высокий пик гор, до которого теперь было рукой подать. Голодный и замёрзший он шёл, словно во сне, оставляя тропу для девочки, которая держалась позади него за его плащ.       На прозрачном небе сияло яркое солнце, золотившее снежный туман и снег вокруг. Все мерцало и блистало, как во владениях королевы снежной пустыни, которая собирает разбитые сердца. Идти было легко, и Эрик очень жалел о том, что, если бы не его раны, они с девочкой могли бы идти вдвое быстрее; но ему приходилось делать частые привалы. Тогда сокол слетал вниз и терпеливо ждал, пока Эрик наберется сил. Они находили место, где не было ветра, девочка садилась рядом с ним, и они укутывались его плащом. Так путники грелись друг о дружку, сохраняя последние крупицы тепла, а вместе с этим и свои жизни.       Поднимаясь вверх, они могли любоваться лесом свысока. Теперь под лучами солнца, покрытый алмазной вуалью тумана он снова казался приветливым и уютным, где не могло случиться того ужаса, который Эрик с девочкой испытали ночью. Всё вокруг казалось прекраснее в стократ, может быть, оттого, что они выжили? Даже призраки удивительно празднично сияли позади. От такой красоты Эрик заиграл на своей флейте, развлекая на привале свою маленькую подругу. С каждым днём их дружба становилась крепче, а с каждой холодной ночью, проведенной под одним плащом, росла их нежная привязанность друг к другу.       Однако, как ни радостно им было в тот день, засыпали оба путника с тяжёлым сердцем. Впереди их ждала самая высокая вершина, за которой, может быть, будет такой же трудный и тяжёлый спуск, а запас волшебных пилюль иссяк. Ночью Эрик разделил последнюю надвое, предчувствуя беду. Как они пойдут дальше, не имея ни крошки во рту? И сколько им ещё предстоит идти?       Утром Эрику пришлось нести обессилившую от холода и голода девочку на руках. Со дня, когда он нашёл её, малышка стала ещё легче, а под глазами залегли глубокие тени. Стиснув зубы, Эрик посадил её за спину, превозмогая боль и усталость. Счастливые дни во дворце вспоминались ему всё чаще, но Эрик поверить не мог, что тот наивный и беспечный юноша, был когда-то им. Он не думал ни о чём, кроме своего искусства и самого себя; ничто другое его не волновало и на его плечах никогда не лежало груза ответственности. Теперь же он был в ответе за жизнь ребёнка, который привязался к нему как к родному, и за души путников, которые не перешили эти горы. Эрик грустно улыбнулся мысли о маленькой принцессе Уне, с которой он играл за высокой каменной стеной дворца короля Ванды: она пришла бы в ужас, увидев своего друга таким изнемождённым.       Постоянными криками сокол подбадривал Эрика, пролетая совсем низко. Последний пик был всё ближе, и надо было приложить последние усилия, чтобы ступить на вершину. Это был момент, когда можно было либо преодолеть подъем, либо позволить себе умереть и призраком присоединиться к безмолвным духам гор. Эрик больше не смотрел вверх. Он и не верил в то, что дойдёт до конца, и боялся поверить.       Время, что он поднимался вверх от самого подножия горы, казалось Эрику вечностью, когда его нога ступила на открытую площадку среди облаков. Не было больше перед глазами высящихся пиков, только небо простиралось перед ним. Оно было так близко, что хотелось нагнуться, чтобы не задеть его головой. Шедшие за Эриком призраки проходили теперь мимо него, исчезая в тумане. Эрик выполнил задание, позволив несчастным душам обрести покой.       Лишь минуту он позволил себе провожать взглядом своих безмолвных спутников. Переведя взгляд на девочку, которую он теперь держал на руках, Эрик увидел, что лицо её, бледнее обычного с прошлой ночи, стало еще белее. Крошка больше не дрожала от холода, но её тонкие руки были холоднее снега. Настало время найти бы уже тёплое укрытие, снова развести огонь и раздобыть хоть сухой корешок, чтобы покормить её. Но вокруг были только облака и камни под ногами. Поняв, что малышка умирает, Эрик поднял лицо к небу и взмолился, чтобы Господь не оставил её после всего, что она смогла пережить. Вдруг из неоткуда появились белокрылые ангелы и окружили Эрика, и крылья их создали ветер, который сбил его с ног. Стоя на коленях, он продолжал молиться, а ангелы протягивали к ему свои руки. Из глаз Эрика покатились горячие слёзы, когда он передавал им замерзшую насмерть и истощённую девочку. Нежно обняв её, один из ангелов поцеловал её в лоб и воспарил вместе с ней, исчезнув в вышине.       Горе сразило Эрика сильнее, чем лишения и раны. Он упал на землю и не поднимался долгие часы. В полном отчаянии он лежал, неспособный ни двигаться, ни думать, ни даже чувствовать. Туман всё сгущался, и когда Эрик поднял голову, он увидел перед собой лицо своей маленькой спутницы. Со вскриком он протянул к ней руки и прижал её к себе. Умаляя её пойти с ним дальше, он обещал быть ей хоть отцом, хоть братом и целовал её холодные ручки. Но напрасно. Это было прощание. Едва он отпустил её, с последней улыбкой девочка исчезла.       Закрыв лицо руками, Эрик опустился на колени, и плач его с ветром донёсся до пещеры старца-отшельника. Почему он не смог сберечь её? Почему Господь, милостивый к страдальцам, не спас её? Зачем была достигнута цель, сулящая счастье, если она принесла только горе? Эрик убивался и не мог найти ответа, как вдруг он услышал взмахи крыльев прямо над собой, хотя все ангелы давно исчезли. Над ним парила его дорогая малютка, одетая в белое платье и с крыльями за спиной. Она в последний раз склонилась над ним, благословила его на дальнейшее путешествие, произнеся своё извечное «Вперёд! Вперёд!».