"Он ищет радости, что больше той, которую может дать красота всего мира", - Фиона МакЛеод.
Зорка сдержала своё обещание, и, когда они проходили через небольшой городок, она раздобыла для Эрика всё, что может понадобиться при написании картины. Табор остановился около леса, который радовал последним блеском осени. Золото было под ногами, над головой и, мягко шурша, падало на плечи. По утрам, когда дым костров смешивался с туманом, солнце острыми лучами пронизывало серебренную дымку рассвета. Призрачность пейзажа с бескрайним убранным полем, похожим на замёрзший океан, создавала особенную атмосферу спокойствия и тоски. Смех детей и песни цыган были нереальны и словно эхом долетали до Эрика, едва пробиваясь сквозь густой туман. Место их стоянки было уныло, зато лес пришёлся бы по нраву и королю. Эх, какие прекрасные часы королевской охоты можно было бы провести здесь! Лететь бы сейчас на вороном восточном коне, преследуя тонконого оленя, слышать охотничьи рожки, а потом расположиться в кругу прекрасно одетых благородных кавалеров и дам рядом с королём Вандой под большим круглым шатром с гербами. Об этом всём в голове Эрика остались смутные воспоминания и удивление, что такая жизнь когда-то могла быть у него. Он больше не отделял своей жизни от жизни табора и Стеллы. Когда он брал её за руку, она, улыбаясь, покорно следовала за Эриком. Вместе они уходили в лес, где красота природы была под стать красоте Стеллы. Эрик садил её на камень, застеленный мягким покрывалом, рядом со звонким ручьём и начинал писать её. На голове Стеллы красовался венок из красных и золотых листьев, как корона на королеве. Эрик нашёл для него дикую астру и душицу, которая особенно понравилась Стелле, и её лицо просияло ярче прежнего. Растирая краски и смешивая цвета, Эрик словно после долгого забытья возвращался к любимому занятию. Огрубевшие пальцы не слушались его, но Эрик и правда, как обещала Зорка, находил утешение. Пока он писал портрет Стеллы, она часто играла на скрипке, и тогда слёзы выступали на его глазах, падали на палитру, смешиваясь с краской. С её музыкой Эрику вспоминался его путь, воспоминания проносились перед его глазами. Он видел маленький принцессу Уну, играющую с золотым шаром на мраморных ступенях, маленький сонный город с горшками красной герани в каждом окне, слышал голос девушки, которая пела за вышивкой. Эрик будто снова шёл под луной ко дворцу королевы снежной пустыни и вновь стоял в зале с разбитыми сердцами. До него долетал запах солёных волн и песни моряков. Потом, нахмурившись, Эрик вспомнил о подземных палатах, где жила прекрасная колдунья с мёртвыми глазами. Видение разрушенного храма Богородицы ненадолго подарило покой его душе. С ним вновь говорил старик отшельник и за ним шли безмолвные призраки, плачь малютки и её смех, когда Эрик играл на флейте, донеслись до него. Блеск крыльев сокола, сверкание снега и пузыри, которые, поднимаясь от озера, уносили несчастные души. Последним он вспомнил пастушка Раду, улыбчивого и простого, который спас его сначала от собак, а потом от голодной смерти. Каждое воспоминание было пронизано верой и надеждой, желанием отыскать ту, которая теперь играет перед ним на скрипке, совершенно не замечая его. Он написал её глаза. Глубокие, зовущие, цвета надежды. Те самые, которые звали Эрика к себе из его снов. Неземные, глаза, которые не могут принадлежать смертному человеку, а только существу божественному, благословлённому самим Господом. Глаза, которые навсегда украли его сердце и разум, и которые никогда не увидят его. Стиснув зубы, чтобы не дать стону страдания сорваться с его губ, Эрик отбросил кисти. Он упал перед ногами Стеллы и обхватил голову, как если бы она желала расколоться надвое. А Стелла по-прежнему жила в своём мире. Пока лежащий на земле Эрик дрожал от беззвучного плача, она играла на скрипе, и музыка о божественном обволакивала их обоих.Глава XXI
6 июля 2020 г. в 21:11