***
Ночные похождения негативно сказались на состоянии Соколовской. Можно сказать, она практически не спала, и на работу приехала совершенно разбитая, а потому атаковала автомат с кофе и оставила там всю мелочь, чтобы получить большую порцию напитка. Занятия проходили лениво, учить никого не хотелось, а получив известие о предстоящем мероприятии, и вовсе захотела выходные. Учебная часть отправляла её на какую-то конференцию о предпринимательской деятельности, не идти на которую было нельзя. Пройдёт она завтра, и вести она должна группу бухучёта. Припоминая, что староста у двести двенадцатой так себе и наверняка ничего не передала, Алина незамедлительно зашла в сообщения известного приложения «WhatsApp» и, разыскав Викторию, отправила эту информацию ей. Однако читать сообщение девушка не спешила, поскольку была в сети в четыре утра, что не могло не удивить рыжую. Ладно она сама, но Виктория почему позволяла себе не спать в такое время? Об этом она узнала на своём занятии, на которое пришли всего двое, и заметила, что Виктория наглым образом заснула в самом начале и просыпаться, судя по всему, не собиралась. — Анастасия, что происходит с Вашей подругой? — Виктория вчера закрывала свои долги, — спокойно ответила Золотарёва, отложив карандаш и линейку. — Там всё сразу навалилось: и право, и документирование, и учёт имущества, и прочее. Я половину делать не стала, мне тройка погоды не сделает, а Виктория у нас упёртая, готова биться за каждую четвёрку. Там ещё вдобавок какое-то мероприятие кураторши, она к нему готовилась, и текст какой-то писала, для него вроде бы тоже. Вот и результат. Это ещё хорошо, что она больше не староста, а то на первом курсе подобное явление было каждый день. — Ясно… Не щадит себя девушка совсем. Ладно, пусть отдохнёт. И Вы, Настя, если всё сделали, можете отдохнуть. — Я тогда отнесу её долги, — улыбнулась брюнетка и встала, забрав с половины парты Виктории четыре папки чёрного цвета. — Кстати, Алина Юрьевна, тут, кажется, и Ваше тоже. — В смысле? — удивилась рыжая. — Я ей ничего не задавала вроде бы. А если бы и задавала, то сразу всем. — Тут просто красным маркером написано Ваше имя. Ну посмотрите, короче, — отдав ей листы формата А4, исписанные неровным почерком, Настя покинула аудиторию и направилась по разным концам техникума. Алина посмотрела сначала на спящую студентку, затем на листы, которые ей отдали, и с первого же слова поняла, что Виктория потратила своё время на то, чтобы сделать ей обещанный текст. «Зачем же ты так не щадишь себя» — подумала она и, на ходу разбирая неровный почерк, принялась за изучение. «Существует поверье, что весь мир — театр, а все люди, населяющие его — актёры. Но она никогда не верила в это, пока не испытала лично на себе», — писала Виктория, приводя Соколовскую в лёгкое недоумение, но она продолжала читать, понимая, что это снова о ней. «Всё начиналось довольно мирно и спокойно. Она жила, ни о чём не жалела, и была если не самой счастливой в мире, то хотя бы на этой волне. Но всё изменилось после одного случая, перевернувшего весь мир в совершенно обратную сторону. И теперь каждый день ей приходится роль — роль счастливой и беззаботной, когда душа кричит и разрывается от боли. Она хотела остаться свободной, бросив под ноги свои шелка и маски, но у неё это не получалось. Предательство самого близкого и родного человека — это всегда больно, до ужаса обидно, и в большинстве случаев возникает вопрос «Почему именно я?!», ответа на который, к сожалению, не может дать никто. Отчаяние прочно поселилось в её душе, вытесняя любовь, свободу, счастье, и добавляя лишь боль и безразличие ко всему, что было когда-то дорого. За маской счастья, радости и смеха каждый день таились тёмные, уставшие от бесконечных слёз, глаза без единой эмоции, кроме пустоты и холода. Она смотрела на белую луну, освещающую ночные улочки города и холодные ладони, израненные шипами колючей чёрной розы и осколками битого стекла. Она сжимала в руках сотовый телефон, который снова молчал, а также десятки записок с признаниями в любви, осознавая, что каждое слово было чистой воды ложью. — Какие бессмысленные дифирамбы… — произносила она, разрывая каждый лист бумаги на мелкие клочки, жалея лишь о том, что не замечала этого всего раньше. Заглушая в себе отчаяние, а также рвущиеся слёзы, она выбросила всё в мусорную корзину, а после разбила и собственный телефон, напоминающий о минутах и разговорах прошлого. Когда-то длинные медные волосы считались её украшением, а сейчас, падающие вниз от неровных движений ножниц, давали надежду на перемены хотя бы в себе. Она сказала себе «Стоп. Назад от финиша к исходникам». Назад от того, что есть, к тому, что было. Навстречу новой судьбе. Без театральной маски. К себе настоящей». Дочитав последние строки, которые в очередной раз едва не довели её до истерики, Алина подняла глаза на всё ещё спящую студентку, после чего встала и, подойдя к ней, осторожно погладила по длинным волосам, закрывшим бледное и уставшее лицо без единого грамма макияжа. — Что же ты делаешь… — шёпотом сказала она, продолжая перебирать сухие локоны. — Зачем ты снова меня доводишь… Ты же не экстрасенс и не эмпат, чтобы читать меня изнутри… Как же ты это делаешь?.. Прикрыв глаза, Алина вспомнила события десятилетней давности. В те времена, когда рыжая действительно была обладательницей длинных локонов в сто двадцать сантиметров, которые каждый день укладывала в разные причёски или длинную косу, а после сотого скандала самостоятельно обрезала выше плеч. Во времена, когда притворялась счастливой, а на самом деле тащила весь брак на себе. Моменты, когда даже не хотелось жить, о чём напоминали ужасные ошибки прошлого, ныне скрытые татуировкой, о которой до сих пор не знает никто. Когда решилась на развод и начать жить только для себя. Те самые ужасные слова о том, что она никому не будет нужна, тем более с семилетней Алисой. Всё, что подкосило её, и о чём она пыталась забыть все эти десять лет, вернулось в одном тексте простой студентки, спокойно видевшей десятый сон. Снова хотелось закурить, но сигарета осталась в машине, а идти за ней было слишком долго. — Виктория может радоваться, ей поставили все оценки, — объявила Настя, вернувшись в аудиторию. Заметив странное поведение Соколовской, она не могла не усмехнуться. — Алина Юрьевна, её так не разбудить, это бесполезно. Хотя в другой день она бы обложила всеми матами, какие знает, за то, что кто-то трогает её волосы. — Меня бы не обложила, не в её компетенции это делать, — сказала рыжая, переместив ладонь на плечо брюнетки и говоря настолько громко, насколько может. — Виктория, просыпаемся, солнце встало. — Я не знаю статьи ПБУ 18/02 (1), пусть кто-то другой ответит, — сквозь сон пробормотала девушка, заставив Настю рассмеяться. — Виктория, их ответит Анастасия, если Вы сейчас же не проснётесь. — Что… — голова девушки поднялась с парты, и она сонно оглядела помещение, а затем и Соколовскую. — Алина Юрьевна, Вас и во сне, и наяву передают, — заявила она, сильно моргая, чтобы проснуться. — А теперь перейдём к главному. Виктория, Вам я уже информацию отправила, потом получше ознакомитесь. В общем, завтра занятий не будет. Вместо них мы идём на какое-то мероприятие. Находится это хрен знает где, по-русски говоря, я понятия не имею, как туда ехать, но ещё узнаю. Не знаю, до кого из ваших коллег удастся достучаться, в крайнем случае, пойдём втроём. Идти обязательно, если не хотите нагоняй от администрации. Скорее всего, это на час, максимум на два, потом пойдёте домой. — Алина Юрьевна, — сонно сказала Виктория, отвлекаясь от телефона. — Я знаю, где это. Не так уж и далеко на самом деле, если жить в моём районе. — Значит завтра будете всем дорогу показывать, что я могу ещё сказать. И ради Бога, Виктория, ложитесь спать пораньше и не опаздывайте, иначе мы с Настей забредём неизвестно куда.***
Как и ожидалось, вытащить на мероприятие удалось немногих. Увидев возле техникума лишь Виталину, Викторию и Анастасию, Соколовская ничуть не удивилась и направилась за студенткой в сторону нужной маршрутки. Машину рыжая решила не трогать, потому что обязательно нашлись бы любители халявы из учебной части, которые не платят за бензин и считают, что так и должно быть. Поговорить было не с кем, а потому Алина молча шла по дороге, отмечая про себя, что таким образом можно узнать о студентах гораздо больше, чем того позволяет этика. Маршрутка номер тридцать три встретила ораву студентов из других групп, а также их преподавателей пустым салоном, а также водителем-лихачом, который, уподобляясь водителям маршрута номер «12/15», считал, что чем быстрее проедешь свой путь, тем лучше, а потому предпочитал игнорировать дорожные знаки и не тормозить на поворотах, а только сильнее набирать скорость. Виктория, которая жила в этом районе и видела подобное почти каждый день, совершенно не обращала внимания на происходящее, чего не скажешь о её подруге, которая то и дело заваливалась и материлась одновременно со смехом, называя это приключение поездкой на американских горках. Добравшись до места назначения, Алина поняла, что это только начало. В самом зале для конференций на полную мощность работал кондиционер и не щадил никого, вследствие чего половина присутствующих, имея и без того длинный рукав одежды, предпочли остаться в пальто и куртках, чтобы не замёрзнуть. Студентки Соколовской находились через ряд от неё, а Виктория, которой как обычно не досталось места около подруг, была вынуждена пристроиться рядом с ней, но вовсе не считала это чем-то обидным или досадным, тем более последний ряд всегда самый выгодный. Все надеялись, что уже через час пойдут домой. Ага, если бы. Мероприятие, как оказалось, — лекции супер предпринимателей. Зачем это нужно бухучёту — никто не знал, но молча терпел ради халявы. Прошёл час, прошло два часа, а заканчивать они не собирались. Алина перевела взгляд от своего телефона на детей, которые уже начинали сходить с ума. Виталина и Анастасия разбирали свои карточки из магазинов, гремели ключами, многочисленными брелками, неугомонно смеялись, провели инвентаризацию своих сумок и чуть не устроили драку за единственную конфету, найденную в вещах Насти. Отчасти Алина их понимала, ведь сама последний раз приняла на свою душу лишь кофе, и то это было утром. Но не до такой же степени, чтобы сходить с ума. Виктория же сначала пыталась хоть что-то понять, а затем начала играть в телефон одной рукой, положив вторую выше колена Соколовской, закрытого красным пальто. Подобный жест, естественно, не остался незамеченным. — Виктория, соблюдай дистанцию, на тебя же люди смотрят, — шикнула рыжая на довольную студентку. — Сомневаюсь, что они что-то видят, — так же тихо сказала девушка, совершенно невозмутимо продолжая держать свою руку на том же месте. — И вообще, так удобней. — Виктория, — снова сказала Алина, закрывая глаза и пытаясь унять бушующие внутри эмоции. — Перестань. Пожалуйста. Я тебе не подружка, не сестра и не мать, чтобы так делать. И вообще, я поговорить хочу. О твоём очередном произведении. Что я говорила про уход из серости и пепла? Опять в ту же степь? — Ну Алина Юрьевна, — протянула девушка, но руку всё же убрала. — Вы же сами понимаете, что так резко уйти от одного стиля к другому очень сложно. Я пыталась. — За попытку спасибо. Виктория, откуда ты берёшь свои идеи? — осторожно начала она, надеясь выяснить причину таких подробностей в тексте. — Явно же не на пустом месте. Не могу же у тебя быть только я. Пишешь же, как я поняла, явно задолго до меня. — Вы правы, задолго. Но у меня есть музыка, и есть Вы. Этого на данный момент достаточно. А там само как-то идёт. — Ясно… — пытаясь найти тему для разговора, Алина выдала: — А скажи честно, почему ты никому не разрешаешь сокращать своё имя? Неужели даже дома так и называют? — Мне просто не нравится, вот и всё, — ответила девушка. — И да, дома так же с самого начала. Ну иногда, конечно, дело доходит до «Вики», но это так раздражает, честно. Будь моя воля, я бы имя сменила. Алина Юрьевна, если что, ну, насчёт тех листков, я не хотела обидеть. Чаще всего многие возмущаются, просят удалить и никогда больше не касаться их никоим образом. А Вы даже не послали. Блин, долго они ещё будут базарить? Обещали же час. — Если бы я знала… — тихо усмехнулась Соколовская, заметив, что студентка положила голову ей на плечо и прикрыла глаза, устав от бессмысленной болтовни выступающих. — Если бы я знала…***
Мероприятие закончилось около пяти часов вечера. К этому моменту все студенты окончательно сошли с ума от скуки. Виталина и Анастасия, выходя из зала, едва не сгибались пополам от смеха и пытались вытащить провода из общей портативной зарядки, называя её соединительной ведущей нитью. Другие студенты сонно осматривались по сторонам и предвещали длинный путь до дома или общежития по пробкам в час пик. Виктория же, прикинув примерное расстояние, пожелала подругам хорошей дороги и направилась в другую сторону, вызывая недоумение Соколовской. — Далеко собралась? — Домой, — удивлённо ответила девушка. — А что? — Пешком? По темноте? — Да. Я не вижу смысла тратить деньги ради того, чтобы четыре остановки толпиться в маршрутке. — Тогда я с тобой, — заявила рыжая. — И это не обсуждается. Если хочешь спросить, каким образом я поеду обратно, то не беспокойся, у меня есть деньги на такси в случае чего. А тебя одну я не отпущу. Я всё ещё несу за тебя ответственность как сопровождающий. Остальные всей толпой доедут до общежития и по домам, потому что все живут относительно близко. Прогулка выдалась удачной. Виктория и Алина шли вниз по улице, рассказывая друг другу различные истории из жизни, и не прекращали смеяться с каждой из них. Проходящие мимо считали их либо сёстрами, либо подругами, а потому не обращали никакого внимания и шли по своим делам. Пару раз Соколовская отвлекалась на свой телефон, и то ради того, чтобы увидеть сообщения от Максима, что Алиса пришла в себя, оклемалась и успешно доставлена до дома отца в полном здравии. Понимая, что одной проблемой меньше, Алина успокоилась и продолжила путь, пока не пришла в место назначения. — Спасибо, что проводили, — улыбнулась Виктория, вытащив ключи с брелком в виде огромного автомата. — Всегда пожалуйста. Кстати, ты ещё помнишь про пятницу? — Конечно. И очень жду её. Ну ладно, я побежала. Ещё раз спасибо. Девушка прошла к своему жилищу, бросив на ходу воздушный поцелуй, после чего скрылась, оставив Соколовскую на улице с довольной улыбкой и странным ощущением в самой себе. — Что же ты наделала со мной, маленькая инопланетянка…