Контроль

Лань Сичэнь коротко вздохнул и потёр глаза, расставаясь с образами из своих сновидений. За окнами ханьши моросил лёгкий дождь. Сичэнь проснулся так же легко, как и всегда, подчиняясь выработанной десятками лет привычке, но сегодня впервые за долгое время ему было непросто заставить себя тут же подняться с постели. В этот день в Гусу Лань прибудут главы других великих орденов. Совет был созван самим Сичэнем — крайне неохотно, исключительно из-за того, что на этом настоял Ванцзи. Сичэнь считал, что нет нужды привлекать кого-то ещё, поскольку проблема непосредственно касалась только его собственного ордена. Но Ванцзи проявил настойчивость, убеждая, что собрание стоит провести хотя бы ради спокойствия старейшин. После падения верховного заклинателя любой другой глава, отказываясь искать совета в непростых вопросах, мог выглядеть нежелательным образом со стороны. Даже если дело касалось только его ордена. Достаточно того, что проблема была весьма крупной и потенциально могла коснуться и других, так что заручиться чужой поддержкой для сохранения статуса кво и дружеских отношений — малая цена за хрупкий мир. После смерти Гуанъяо общество заклинателей всколыхнула волна недоверия к главам других орденов. Сичэнь как в тумане помнил первые месяцы после храма Гуаньинь, до сих пор не вполне понимая, как ему удавалось продолжать выполнять свои обязанности. Очень долгое время Сичэню казалось, что с тех самых пор, как он ощутил горячую липкую кровь названного брата на своих руках, он ни разу не смог сделать ни одного вздоха, продолжая жить без воздуха, днём и ночью ощущая жжение раздражённых лёгких. Он жил по инерции. Его тело само поднималось на рассвете, ноги направляли прочь из мягкого полумрака ханьши, руки сами брались за кисть, оставляя сдержанные штрихи на бумаге и выполняя горы работы. Машинально. Монотонно. Абсолютно бесконтрольно. Лёгкая улыбка не сходила с неподвижного лица, превратившись в любезную, но равнодушную маску. С губ по-прежнему легко, будто ничего не случилось, срывались вежливые слова извинений. Заверений. Обещаний. Увещеваний. Он оставался главой ордена. Что творилось на его душе не имело никакого значения. Гоня прочь охватившие его разум воспоминания, Сичэнь поднялся с кровати и подошёл к резному окну, вдыхая пахнущую хвоей свежесть. Нет нужды предаваться этим тяжёлым мыслям, в конце-концов, сегодняшний день действительно готовил для него не только проблемы и хлопоты. Ведь навязанный Сичэню совет стал также поводом для долгожданной встречи. Покачав головой, Сичэнь отошёл от окна и торопливо умылся, навёрстывая потраченное на праздные думы время. Покинув ханьши, он обнаружил ждущего его снаружи брата. — Приветствую тебя, Ванцзи. — Брат. Скрываясь от вездесущей мороси под крышами галерей, заклинатели вместе направились к ланьши, чтобы встретиться там с дядей перед началом его занятий с адептами и обсудить последние приготовления. — Рад, что ты успел вернуться к началу совета. — Мгм. Проблема не требовала моего присутствия и была разрешена быстро. — Удивлён слышать это. Не думал, что Сычжуй стал бы сомневаться в своих силах и беспокоить тебя зря. — Сигнальный талисман зажёг не он. — Кто-то решил обратиться за помощью без согласия на то предводителя отряда? — Этот адепт будет наказан за нарушение субординации. Сичэнь посмотрел на лицо брата, пытаясь понять его отношение к произошедшему. — Ты недоволен Сычжуем? — Мгм. Он тоже будет наказан. — Разумно ли это, Ванцзи? — Он сам просил о наказании. Если бы он этого не сделал, я был бы разочарован. Глава отряда должен нести ответственность. Сичэнь не стал спорить, поняв его позицию. Сычжуй был очень талантливым адептом и неплохим лидером, но порой мягкость его характера в повседневном общении создавала у окружающих иллюзию, что внутренний стержень в нём не так уж и твёрд. Сичэнь улыбнулся этим мыслям, невольно вспоминая свои первые месяцы в роли главы ордена. Его мягкость тоже принимали за слабость характера, но Сичэню не потребовалось много времени, чтобы доказать обратное. Он всегда принимал жёсткие решения с приятной улыбкой, не позволяя никому сесть себе на шею. Труднее всего было выстроить отношения со старейшинами, и Сичэнь до сих пор считал их достаточно натянутыми. Но это не имело значения. Он с готовностью шёл на компромиссы в не принципиальных вопросах, накапливая таким образом кредит доверия и опустошая его когда это было действительно важно. Сегодняшний совет был ещё одним таким актом доброй воли, звонкой монетой упавшим в копилку добрых дел. Оставалось надеяться, что ничего, способного заставить Сичэня вновь её опустошить, в ближайшее время не произойдёт. Встретившись с Лань Цижэнем, заклинатели обменялись приветствиями и перешли к обсуждению дел, удостоверившись, что всё готово для принятия гостей. Цижэнь, сам будучи старейшиной, как ни странно, не был в восторге от решения провести совет, хоть и не стал ему противиться. Понимая необходимость такого жеста, он всё же не переставал хмурить брови, недовольный возможным вмешательством других глав и потенциальным навязыванием нежелательной в его глазах линии поведения. Личные и должностные отношения глав великих орденов разительно отличались. Если в частной беседе Лань Сичэнь, Цзян Ваньинь, Цзинь Жулань и Не Хуайсан ещё были способны прийти к общему решению без лишних потерь, как главы они были обязаны считаться со старейшинами своих кланов, а те в кои-то веки сошлись во мнении, которое никого не радовало своим единодушием — никому нельзя доверять. Старейшины видели в каждом действии других глав подвох и без устали бросались такими словами, как «Собственные интересы превыше всего». Принять решение, которое удовлетворило бы старейшин всех четырёх орденов и оставалось при этом в границах разумного, становилось практически невозможно. Неопытность Цзинь Жуланя, в чьи уши непрестанно нашёптывали все, кому не лень, считая его несамостоятельным и незрелым мальчишкой, становилась дополнительным препятствием, а уклоняющийся от принятия любых ответственных решений Не Хуайсан и вовсе никак не помогал. Надежда оставалась только на Цзян Ваньиня и Лань Сичэня. Так, по крайней мере, видел ситуацию Лань Цижэнь, нисколько не сомневаясь в своей правоте. Проводив удаляющихся братьев глазами, он вздохнул и вернулся обратно в ланьши, чтобы завершить приготовления к занятию. Да помогут нам сегодня небеса.

— • —

Все гости прибыли вовремя, то ли уважая строгие правила принимающего ордена, то ли просто не желая тратить на совет ни минутой дольше положенного. Лань Сичэнь лично встречал прибывающих у главных ворот, обмениваясь вежливыми любезностями и передавая гостей на попечение адептов. Утренний дождь превратился в невесомую водяную пыль, похожую на густой туман и беззвучно оседающую на одеждах и коже. Тучи низко висели над павильонами, приглушая любые звуки и погружая Облачные Глубины в ватную тишину. Невольно покоряясь сонной атмосфере, многочисленные гости, даже не ступив ещё на территорию действия четырёх тысяч правил, вели себя тише, чем можно было бы ожидать. Может быть, эта всеобщая летаргия поможет решить все вопросы быстро и мирно. Первым прибыл со своим орденом Цзинь Жулань. Внутренне улыбнувшись такому рвению юного главы, Сичэнь со всем почтением поприветствовал юношу, надеясь, что после совета у них останется немного времени для разговора. Сичэню давно хотелось побеседовать с Цзинь Лином по душам, но ещё со времён сражения в храме Гуаньинь он никак не мог на это решиться. Если бы Цзинь Лин не стал главой, отношения между ними были бы менее формальными, и Сичэнь, вероятно, смог бы позволить себе проявить немного опекунства и заботы. Но теперь они были равны по статусу, и, несмотря на то, что их связывали дорогие сердцам обоих люди, как живущие поныне, так и покойные, Сичэнь не мог найти сил для преодоления этого барьера. Его искренняя забота могла быть воспринята в штыки как покровительство над несмышлёным младшим заклинателем, а беспокойство было бы похоже со стороны на назойливое вмешательство в дела чужого ордена. Невольно усмехнувшись, Сичэнь вынужден был признать, что эти барьеры не первый раз мешают ему выразить свои чувства и позаботиться о близком человеке. За столько лет пора уже было привыкнуть. Не Хуайсан прибыл следующим, несколько торопливо поприветствовал главу Лань и, сославшись на скверную дорогу, попросил его извинить и спешно проследовал за провожающим адептом в отведённые покои. Хуайсан по-прежнему оставался для Сичэня названным братом, но их отношения в последнее время стали немного натянутыми и неловкими. Сичэнь как и раньше помогал Хуайсану, когда тот просил, и они продолжали периодически встречаться для дружеской беседы, но произошедшее висело над ними, как тяжёлые облака над Гусу. Сичэнь чувствовал, что это напряжение подобно натягиваемой всё сильнее тетиве лука, которая рано или поздно лопнет. Им нужно было поговорить — откровенно, без приторной вежливости, не прячась ни за улыбкой, ни за веером. Но Сичэнь не мог. Их отношения слишком легко вернулись обратно в известную и удобную колею, и ему попросту не хватало духу разбередить эту рану. Не сейчас. Делегация Цинхэ Не ещё не скрылась из виду, а Лань Сичэнь уже всматривался вдаль, неотрывно следя глазами за поворотом, из-за которого должны были показаться заклинатели из Юньмэн Цзян. Водяные капли оседали на его ресницах, скрывающих немигающий взор. В горле внезапно пересохло. Нервно пробежав кончиком языка по губам, Сичэнь почувствовал, что ему становится жарко. Очень сильно захотелось расслабить плотный воротник ханьфу и выпить воды. Лань Сичэнь прикрыл глаза, собираясь с духом и приводя свои чувства в порядок. Медленно вдыхая прохладный воздух, наполненный влагой, он мысленно сосчитал до десяти и выдохнул. Когда Сичэнь открыл глаза, Цзян Чэн уже приближался к главным воротам.

— • —

— Саньду Шэншоу... Приветствую главу ордена Цзян в Облачных Глубинах. — Благодарю, Цзэу-Цзюнь. Рад видеть вас в добром здравии. Даже скверная погода вам нипочём! Сичэнь тепло улыбнулся, услышав замечание Цзян Чэна. Кто действительно неподвластен дождливой меланхолии, так это он. Его голос будто звенел даже в этой ватной туманной тишине, не поддаваясь ни четырём тысячам правил, ни даже законам природы. Цзян Чэн всегда действовал на Сичэня как мощный стимулирующий отвар. Казалось, что сами Облачные Глубины от одного его присутствия едва уловимо изменились: запахи дождя, земли и хвои стали острее, дразня ноздри своей свежей пряностью, цвет блестящей от влаги травы стал насыщеннее и ярче. Даже ощущения его тела обострились: мягкие одежды внезапно показались грубыми и неприятными на ощупь, резьба на ножнах меча впивалась в пальцы непривычно остро, а осевшие на лице капли дождя слово распаляли кожу своей щекочущей прохладой. — Спокойствие разума и тела, что дарит такая погода, непременно пригодятся нам сегодня на совете, глава Цзян. Хотя с вашим прибытием разве возможен в нашем ордене покой? Цзян Чэн удивлённо уставился на него, широко распахнув глаза. Сичэнь мысленно схватился за голову. Да что с ним такое, в самом деле? Откуда вообще взялись эти неподобающие слова? Слишком откровенно! Слишком! И на глазах у адептов двух орденов! Ещё раз прокрутив у себя в голове неосторожную фразу, Сичэнь стиснул зубы, продолжая улыбаться. Главное, что он не уточнил, что рядом с Цзян Чэном невозможен лишь его личный душевный покой. А так… Фраза, конечно, непочтительная, но они ведь знакомы так много лет. Сможет ли Цзян Чэн простить эту дерзость, приняв её не за откровенность, а за попытку дружески подшутить над его непростым нравом? Цзян Чэн явно провёл в своей голове не менее напряжённый анализ слов главы Лань. Помедлив мгновение, словно решая, какой стратегии лучше всего придерживаться, Цзян Чэн внезапно широко улыбнулся. — В этом вы правы. Заклинатели из Юньмэна всегда приносят в Гусу неприятности. Поняв, что Цзян Чэн выбрал перевести всё в шутку, Сичэнь улыбнулся свободнее, мысленно благодаря заклинателя за доброту. Перебросившись ещё несколькими нейтральными фразами о том, как прошло путешествие, главы уже собирались было раскланяться, разойтись и вновь увидеться лишь на совете, как Лань Сичэнь совершил ещё один необдуманный поступок. — Глава ордена Цзян! Я надеюсь, что после завершения сегодняшних дел вы сможете уделить мне немного времени и зайдёте на чаепитие. Слова прозвучали громче, чем было положено, и покинули губы быстрее, чем Сичэнь успел задуматься, что он говорит. Нервно сглотнув, он уже готов был добавить что-то вроде «Но, разумеется, глава Цзян занятой человек, поэтому отказ ни в коей мере меня не оскорбит», давая Цзян Чэну возможность со спокойной душой избежать необходимости самому говорить нет, но… — Почту за честь. Сичэнь удивлённо моргнул. Цзян Чэн ответил ему неожиданно серьёзно и очень быстро, даже поспешно, словно боялся, что приглашение отзовут. Внимательно вглядевшись в лицо мужчины, Сичэнь поражённо отметил, что прямолинейный и резкий Цзян Чэн, редко отводящий взгляд, смотрит чуть ниже и в сторону, а его щёки немного порозовели. Или они и были такими? В конце концов, заклинатели спешивались далеко от территории Облачных Глубин, он поднимался сюда довольно долго. Да, должно быть, это лишь оживление после дороги. Поклонившись, Цзян Чэн обернулся к своим сопровождающим, моментально хмурясь. Коротко махнув им рукой, чтобы поторапливались и не стояли почём зря под дождём, он проследовал за провожающим адептом по дороге, скрываясь между павильонами Облачных Глубин. Сичэнь тут же отпустил своих адептов, но сам ещё некоторое время постоял в одиночестве, успокаивая дыхание. Что ж. Это всего лишь чай.