Контроль

Чуть помедлив, Цзян Чэн вошёл, озираясь по сторонам. Внезапно ощутив себя неуклюжим и не зная, куда деть руки, он принялся нервно прокручивать на пальце Цзыдянь. Сичэнь, который зашёл вслед за ним, заметил жест и приподнял брови в мягком удивлении. Цзян Чэн тихонько кашлянул и вместо этого сцепил руки за спиной, стараясь выглядеть как можно более беззаботно. — Так это, кхм, эм-м, здесь и отдыхает глава ордена Лань? Лань Сичэнь звонко рассмеялся. Проклиная своё косноязычие, Цзян Чэн на мгновение возвёл глаза к небу, безмолвно призывая помощь. Я построю роскошный храм в самом центре Пристани Лотоса, умоляю, только не дайте мне всё испортить своей глупостью. Только не сегодня. — Разве главам орденов вообще знаком отдых? — с озорной улыбкой ответил Сичэнь. — На самом деле, когда выдаётся свободная минутка, я предпочитаю уединяться в пещерах для медитации. Это место… Я не очень люблю приходить сюда один. Оно скорее подходит для совместного отдыха, а мне нечасто кто-то составляет компанию. Произнеся эти слова, заклинатель отвернулся и принялся возиться у столика. Послышался мягкий стук аккуратно расставляемой посуды. Точно... Чай. Они же пришли сюда выпить чаю. Цзян Чэн тут же ощутил, как сильно у него пересохло в горле. До этого момента он был так сбит с толку внезапно обратившимся к нему по детскому имени Сичэнем, что даже не замечал, насколько остро отреагировало его собственное тело. Ведь он уже успел, стиснув зубы, настроиться на формальное общение, со ставшей уже привычной для него лёгкостью задвинув в дальний уголок разума все глупые надежды на большее, и всего лишь нескольких мягких и тихих слов Сичэня хватило, чтобы вдребезги разбить годами полируемую маску отчуждённости. Все подавляемые чувства, надежды и фантазии, словно почувствовав, что Цзян Чэн уже не в состоянии держать их в узде, замелькали перед внутренним взором. Мужчина вспыхнул от стыда. «Я прикасался к себе с твоим именем на губах, как же я могу теперь смотреть тебе в глаза…» — … Цзян Чэн? Ты в порядке? Резко дёрнувшись от неожиданности, Цзян Чэн машинально посмотрел на Сичэня. Кажется, тот что-то говорил ему всё это время, пока он предавался мыслям о… — Прости, я немного задумался. Что ты сказал? — Лишь что всё готово. Прошу. Цзян Чэн опустил глаза и увидел, что на столе перед ним действительно появилась чайная доска чабань* с уже прогретой исинской посудой*. Сичэнь, кажется, ничуть не обиженный невнимательностью Цзян Чэна, плавно присел напротив, аккуратно расправляя свои одежды. Придерживая рукава, он приоткрыл коробочку чахэ* и протянул её Цзян Чэну, чтобы тот мог познакомиться с ароматом. — Это байхао иньчжэнь*, — лаконично пояснил Сичэнь. Цзян Чэн прикрыл глаза, чтобы сполна насладиться лёгким цветочным запахом этого сорта, и, не удержавшись, тихонько усмехнулся. — В Гусу Лань даже чай белый? — Конечно. Это одно из четырёх тысяч правил. Цзян Чэн округлил глаза, но Сичэнь лишь рассмеялся, принимая чахэ обратно и отсыпая необходимое количество в чайник. — Прости мне эту шутку, я не удержался. Со времён твоего обучения в Гусу наш свод правил так значительно расширился, что не воспользоваться этим шансом было выше моих сил. — Это лишь справедливо, ведь я первый начал. — Совпадение действительно примечательное. Однако я выбрал байхао иньчжэнь в основном из-за того, что он лучше всего подходит для вечернего чаепития. Не потревожит наш сон. «Наш сон». Торопясь скорее заглушить превратно понятые слова, гулким эхом разнёсшиеся в опустевшей голове, Цзян Чэн лихорадочно ухватился за эту безобидную тему. — Кажется, этот сорт не растёт на близлежащих землях. — Верно. Он привезён издалека. Я хранил его какое-то время, всё никак не было подходящего случая попробовать. Но твоя компания сегодня — самый лучший повод. Цзян Чэн внутренне застонал. Как только он пытался увести разговор в более нейтральное русло, Сичэнь обязательно тут же говорил что-то эдакое. Да что с ним сегодня? Почему он внезапно ведёт себя так, будто всех этих лет и не было? Всё это давно осталось в прошлом, уже было похоронено и оплакано. Зачем же он снова… Чуть закусив губу, Цзян Чэн отвёл взгляд к окну, не зная, что сказать. Он ненавидел недомолвки и знал, что не сможет долго молчать об этом. Небольшое отверстие, не заделанное вовремя, станет большой дырой*, так есть ли смысл медлить? — Зачем ты позвал меня сюда? Сичэнь поднял на него быстрый взгляд. Губы всё ещё улыбались, но глаза стали серьёзнее. — Хотел побыть с тобой. — Побыть со мной… И всё? — И всё, что к этому прилагается. Цзян Чэн спасовал. Опустив взгляд, он молча наблюдал за тем, как Сичэнь промыл листья байхао иньчжэнь и снял с поверхности воды всплывшие чаинки и пузырьки воздуха. В то время как глава Лань с безмятежным выражением ждал, пока настоится первая заварка, Цзян Чэн дивился власти, что этот мужчина имел над ним. Только что он был готов выяснять отношения и, вероятнее всего, уйти после, чтобы не нарушать своё же обещание, но десять слов… Всего десять простых слов — и он потерял не только дар речи, но и всякую волю к сопротивлению. Он так долго удерживал контроль над всем, что было в его жизни, но перед Сичэнем оказался абсолютно беспомощен. Его сжатые в кулаки ладони невольно расслабились, а напряжение, вечно терзающее плечи и шею, постепенно исчезло. Ответ Сичэня был слишком обезоруживающе искренним. Как только он смог сказать так мало, но при этом так много? И почему Цзян Чэн так легко сдался? Разве не он сам тогда решил… Разве мог он позволить этому снова произойти? Куда же испарилась его чёртова выдержка? — Цзян Чэн… Прошу, останься. Это… это всего лишь чай. Улыбка Сичэня стала чуть напряжённой и словно умоляющей. Видимо, тяжёлые мысли отразились на лице Цзян Чэна, и от этого он выглядел так, будто готов был в любой момент сорваться с места и убежать. Виновато моргнув, Цзян Чэн тяжело вздохнул, признавая своё поражение — перед чем? — Конечно, я никуда не уйду. Как я могу? Моментально просияв, Сичэнь наклонился к столу, сливая первую заварку и аккуратно заливая новую. Цзян Чэн, пытаясь очистить гудящую от противоречивых мыслей голову, тихо наблюдал за умелыми действиями заклинателя. Он редко бывал участником чайных церемоний, поскольку ритм жизни не предполагал наличия свободного времени, но невозможно было отрицать, насколько неимоверно приятно остановиться среди безумной вереницы дней и позволить кому-то позаботиться о себе. Постепенно Цзян Чэн пришёл в то медитативное состояние разума, что в последнее время ощущал лишь в своём убежище. Рассеянно следя за прекрасными руками Сичэня, он отстранённо фиксировал в уме этапы подготовки: поверхность воды вновь очищается специальной фарфоровой ложечкой, исинский чайник накрывается крышкой, проходит положенное время, и чай наконец разлит по гайваням*. Цзян Чэн с упоением вдохнул сладкий аромат, думая о южной провинции, откуда был привезён напиток. — Этот сорт весьма требователен. Его собирают исключительно ясным утром, когда солнце находится достаточно высоко, чтобы высохли все чайные почки, — словно угадывая мысли Цзян Чэна, сообщил Сичэнь. — С его ароматом невозможно не думать о тёплых землях, где он был собран. — Неужели у ордена Лань есть тайная техника чтения мыслей? Я только что и сам об этом подумал. — Вовсе нет, просто все мысли написаны у тебя на лице. Мягко фыркнув в ответ, Цзян Чэн чуть прикрыл глаза, позволяя себе отдаться во власть этого непредсказуемого вечера. К чёрту всё. Разве он не собирался изначально позабыть хотя бы ненадолго все тревоги и не позволять ничему испортить эти мгновения? Если Сичэню так хочется сегодня вспомнить былые дни, пусть так и будет. Это всего лишь один вечер. Завтра настанет новый день, наполненный старыми заботами. А сегодня… Так уж и быть, сегодня можно отпустить себя. Всё происходящее так сильно похоже на удивительный сон, что это решение далось Цзян Чэну неожиданно легко. А когда настанет время просыпаться… Тогда он и сможет сполна отругать себя за эту слабость. А до этого… — Помнишь тот год, когда у наших орденов была совместная ночная охота? Когда мы загоняли водяных гулей на границе? — Конечно. Это была славная охота. — До сих пор не могу поверить, что всё это время у тебя было с собой запасное ханьфу! Сичэнь улыбнулся с лёгкой укоризной. Цзян Чэн вспоминал об истории, приключившейся некоторое время спустя после того, как Вэй Усянь обосновался в Илине. Тогда, как и на предстоящей им теперь охоте, твари — а были это водяные гули — тревожили местных на границе двух орденов, но не в горах, а прямо у озера. Памятуя о происшествии времён обучения в Гусу, Цзян Чэн и Сичэнь заподозрили, что проблема может быть в бездонном омуте, хоть и оставалось неясным, откуда он мог внезапно взяться в спокойных закрытых водах, если о «помощи» в равной степени могущественного и бесчестного великого ордена речи идти уже не могло. В итоге расследование показало, что бездонного омута здесь нет, а гули в таком огромном количестве в озере очутились по самой прозаичной причине на свете — из-за человеческой беспощадности.

— • —

На торговом корабле, проплывавшем по этим водам, произошёл бунт. Часть команды, изнурённая путешествием, что длилось уже на четыре с половиной месяца дольше, чем было обещано, восстала против капитана, требуя немедленно отпустить их на сушу и выплатить за переработки. Капитан с помощью лояльных к нему членов команды решил подавить бунт силой, даже не пытаясь вступить в переговоры. Чем было продиктовано такое решение и как рассчитывал он довести корабль до пункта назначения практически в одиночку — теперь уже никто не мог сказать. Так или иначе, на борту произошла кровавая резня, в ходе которой зачинщики были убиты приближёнными капитана, но те и сами оказались тяжело ранены. Озабоченные лишь состоянием здоровья, выжившие не заметили одного бунтовщика, притаившегося в трюме. Он тоже пострадал от клинка и, вероятно, не надеялся дожить до рассвета, а потому улучил момент и, разбив масляную лампу, поджёг судно, обрекая на смерть всех, кто остался на борту. Эти подробности, которые, конечно же, могли быть известны лишь непосредственному участнику событий, глава Цзян лично вытащил из самого капитана — тот, как оказалось, чудесным образом выжил, спрыгнув с горящего корабля и кое-как доплыв до берега. С тех пор он жил в прибрежном поселении под чужим именем и гнётом чувства вины. Все подробности произошедшего, впрочем, главы орденов узнали лишь после того, как уничтожили гулей, а это оказалось непростой задачей. Заклинатели надеялись выманить своим присутствием тварей днём, но те затаились, и не осталось иного выбора, кроме как охотиться на них ночью, а глубокие ночные воды — опасная территория. Даже юньмэнцы были настороже, несмотря на большой опыт в подобных зачистках. В ходе сражения Лань Сичэнь кинулся на помощь нескольким адептам, которых иначе неминуемо утянуло бы под воду. Благодаря ловкости Цзэу-цзюня никто не пострадал, однако подол ханьфу был самым бесстыдным образом надорван когтями гулей, обнажая левую ногу практически до колена. Сичэнь бесстрастно продолжил орудовать мечом, и лишь когда последний гуль был убит и компания вернулась на берег, он обратил внимание на прискорбное состояние своих одежд. Цзян Чэн бросал на него красноречивые взгляды, и Сичэнь, тонко улыбнувшись в ответ, ненадолго скрылся из виду. Цзян Чэн уже готов был последовать за ним, держа наготове сразу несколько вполне безобидных шуток, как заклинатель вернулся в абсолютно новом и чистом ханьфу. Цзян Чэн выпучил глаза, не зная даже, с чего начать, а Сичэнь лишь спокойно проследовал к своим адептам, тихонько напевая под нос. Таким образом, когда отряд вернулся в деревню, все были либо мокрыми, либо грязными, а чаще всего представляли из себя живописное сочетание и того, и другого, и только Сичэнь выглядел так, словно никакая скверна не смела его коснуться. Цзян Чэна это немного раздражало, но он был вынужден с неохотой признать, что, даже будучи порванным, старое ханьфу оставалось абсолютно чистым — настолько великолепно держался в бою его обладатель.

— • —

Распивая чай, заклинатели предавались воспоминаниям о славных приключениях, что им довелось разделить в прошлом, по молчаливому уговору затрагивая лишь события, произошедшие до определённого момента. Ароматный чайный пар свивался в причудливые узоры в вечерней прохладе. Месяц светил с каждой минутой всё ярче, будто серебряная подвеска, которую кто-то усердно полировал. Мерцающие звёзды просыпались, постепенно складываясь в созвездия. С удовольствием отдавая дань южной культуре чаепития, Цзян Чэн сделал коутоу пальцами* и кивнул в сторону улицы. — Не желаешь ли выйти посмотреть на звёзды? Уже почти час свиньи*, у нас осталось не так много времени. Повторив его жест, Сичэнь в молчаливом согласии поднялся и вышел наружу. Остановившись у скрывающего чайный домик можжевельника, он глубоко вдохнул терпкий воздух, наполненный запахами дождя и ветра из леса. Цзян Чэн встал рядом и задрал голову, чуть прищурившись, чтобы найти… — Вот оно! Смотри, уже видно пятый дом Лазурного дракона — Сердце...* Цзян Чэн счастливо улыбнулся, глядя на Сичэня. Он был рад, что ночь выдалась такой ясной. Раз это прекрасный сон, наполненный счастьем, оставшимся в прошлом, ему очень хотелось сделать то, что он так давно уже не делал — найти созвездие, которое ему когда-то показала шицзе. Упиваясь этим моментом свободы и радости, Цзян Чэн, словно пьяный, рассмеялся. Ему не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. И чем ближе было неминуемое расставание, тем веселее он становился, словно предпочитая сойти с ума, нежели отпустить этот миг… и мужчину, что стоял рядом с ним. Цзян Чэн продолжал тихо смеяться, закрыв глаза, когда внезапно ощутил лёгкое прикосновение прохладных пальцев к тыльной стороне руки. Отдаваясь мягкому, но настойчивому влиянию этого касания, уже не вполне уверенный, что всё происходит наяву, Цзян Чэн сплёл пальцы их рук, открывая глаза и глядя на Сичэня. Тот смотрел на него очень внимательно и серьёзно, словно хотел сказать что-то важное. Цзян Чэн уже собирался было пошутить, что глава Лань, кажется, совсем не умеет расслабляться, как тот вдруг поднял руку, скользнул пальцами по шее Цзян Чэна, и, мягко притянув его к себе, поцеловал.

— • —

Примечания *Чабань — широкая деревянная доска, основная подставка под всю чайную утварь (источник — http://kivahan.ru/kitajskaya-chajnaya-ceremoniya/) *Исинская посуда или посуда из исинской глины — получившая широкую известность посуда, изготавливаемая в городе Исин испокон веков (начало производству здесь было положено приблизительно за 400 лет до нашей эры). Исинская посуда стала знаменита в Китае во времена правления династий Мин и Цин — именно тогда появляется то, что мы сейчас называем китайской чайной церемонией. Особенность исинской посуды заключается в том, что она изготавливается из пяти различных видов глины, что позволяет запекать её при высокой температуре (около 1200 градусов). Это придаёт посуде такие качества, как прочность, несмотря на кажущуюся хрупкость и изящество; отсутствие посторонних запахов, позволяющее насладиться ароматом самого чая; легкость омовения и низкая теплопроводность и теплоотдача, позволяющие сохранить тепло внутри чайника без нагрева ручки. Также стенки такого чайника способны впитывать чайный настой при заваривании одного типа чая в течение продолжительного времени — со временем чайник может приобрести чудесное свойство «превращения воды в чай». Прогревание посуды — первый этап чайной церемонии: на полторы-две минуты её заливают кипятком на треть, чтобы прогреть и простерилизовать стенки (источник — https://dushinechaju.ru/tea_article/yixing_tea_pots) *Коробочка чахэ — чайная коробочка, в которую насыпают сухое чайное сырьё и пускают по кругу участников церемонии, чтобы познакомить их с сортом, видом и ароматом будущего напитка. Это второй этап чайной церемонии, третий — отсыпание необходимого количества в чайник, четвёртый — промывание высокой струёй (с высоты 50-70 см), пятый — очищение поверхности от пузырьков и всплывших листьев специальной фарфоровой ложечкой, после чего эту заварку сливают, шестой — непосредственное заваривание низкой струёй (10-15 см), седьмой — повторная очистка поверхности чая и подача. Все этапы присутствуют в тексте, но описаны здесь, а отдельные сноски даются только на термины, чтобы облегчить чтение (источник — http://kivahan.ru/kitajskaya-chajnaya-ceremoniya/) *Байхао иньчжэнь — буквально: «серебряные иглы с белым ворсом» — белый чай, производимый в провинции Фуцзянь на юго-востоке Китая. Среди белых сортов является самым дорогим, элитным и наиболее ценным. Входит в число десяти знаменитых чаёв Китая (источник — https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B0%D0%B9%D1%85%D0%B0%D0%BE_%D0%98%D0%BD%D1%8C%D1%87%D0%B6%D1%8D%D0%BD%D1%8C) *小洞不补，大洞吃苦 xiǎo dòng bù bǔ, dà dòng chī kǔ Небольшое отверстие, не заделанное вовремя, станет большой дырой, которую залатать намного сложнее. Всё нужно делать вовремя (источник — https://studychinese.ru/articles/4/206/) *Гайвань — чашка с блюдцем и крышкой. Имеет и другое название — сянь цай вань — «чаша трёх основ». Блюдце символизирует землю, указывая на укоренение, связь с предками и опору; крышка является символом неба, указывая на божественное начало и вселенскую мудрость; сама чашка обозначает человека, находящегося между небом и землёй, указывая на то, что лишь в согласии с небом и землёй можно достичь гармонии и равновесия (источник — http://teahaven.ru/wiki/china/posuda-kitajskij-chaj/gajvan/) *Коутоу пальцами — обычай благодарности за чай, характерный для ячмá — разновидности китайской чайной культуры, принятой в южных областях. По легенде обычай ввёл император Цяньлун, который, путешествуя по Поднебесной инкогнито, лично разливал чай по чашкам своих спутников. Когда переодетые чиновники, поражённые такой услужливостью, хотели пасть ему в ноги (то есть сделать коутоу), он попросил их всего лишь постучать тремя согнутыми в фалангах пальцами по столу (источник — https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%AF%D0%BC%D1%87%D0%B0) *Час свиньи — с 21:00 до 23:00 *Лазурный дракон, он же Лазоревый дракон Востока — один из четырёх китайских знаков зодиака. Символизирует восток и весну. Название «цинь» имеет богатый диапазон значений, в том числе и цветовых, основное — циан (сине-зелёный, возможно, известный вам как цвет одежд Шэнь Цинцю). Соотносится с семью домами (или стоянками) Луны: Рог, Шея, Корень, Дом, Сердце, Хвост, Корзина. В терминах европейской астрономии занимают части созвездий Девы, Весов, Скорпиона и Стрельца (источник — https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B0%D0%B7%D1%83%D1%80%D0%BD%D1%8B%D0%B9_%D0%B4%D1%80%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%BD) *Созвездие Сердце выглядит так — https://en.m.wikipedia.org/wiki/Heart_(Chinese_constellation)