Доверься мне!

Гермиона

Когда я возвращалась усталая домой, на пороге меня встретил Гарри. — Поговорим?       И я только тогда вспомнила, что так и не сочинила историю, почему я сидела на пятом этаже за коробками. Нужно было срочно что-то придумать. А тут Гарри еще спросил: — А где ты была? — По магазинам ходила, — ответила я, бросая черный пакет на кровать. Он уставился на мои серые джинсы, сморщившиеся гармошкой на коленях, и поинтересовался: — А что искала? — Это допрос? — уточнила я. — Хотела кое-что для школы юупить. — Кое-что? — недоуменно вздернул он брови. — Ну тетрадки, новый пенал. — И на это тебе понадобилось шесть часов, Гермиона? — Я еще в кино зашла. — Да? А что смотрела? Я замялась. — Ничего. Я полчаса ждала сеанса, но потом решила, что устала, и пошла домой. Гарри смотрел на меня все подозрительнее. Наконец кивнул. — Так что за история с прятками за коробками на пятом этаже? Я отвернулась, чтобы не лгать Гарри в глаза. Мне трудно лгать, больше того, ненавижу ложь! — Глупо, но мы с одноклассницами решили поиграть в прятки с девочками из младших классов. Вот я и спряталась. Мы играли на четвертом этаже. — Да уж, — фыркнул Гарри. Теперь уже я пристально взглянула на него. — Ты встречаешься с секретаршей директора? — Типа того. — И умоляюще шепнул: — Герми, никому! Я кивнула. — Только если перестанешь каверкать моё имя. — угрожающе сказала я, после чего добавила: — А у тебя проблем не будет из-за этого? Гарри засмеялся. — Только если сболтнешь маме! — Не сболтну. А Рон дома? — Нет, шатается где-то! Я покивала. — Он вроде со своим новым другом встречается. Гарри чмокнул меня в висок и, пожелав хорошего вечера, ушёл. Я медленно осела на кровать и прижала к себе пакет с пыльной одеждой. Где я на самом деле была, знать Гарри не обязательно. Он бы не одобрил. Не раздеваясь, я вытянулась на кровати, вспоминая в мельчайших подробностях весь сегодняшний день. Раздался стук в дверь вошел Рон, одетый в футболку и шорты. — Как твой новый друг? — с усталой улыбкой спросила я. — Отлично, — кивнул брат, плюхаясь рядом со мной. — Где были? — А… гуляли, — и он отвел взгляд. Я почувствовала, что он недоговаривает, но настаивать на откровенности не стала. Слишком устала. А может, мне просто самой не хотелось рассказывать о чем-то… Друг заговорил о школе и поинтересоваться, чем я занималась весь день, забыл. Это к лучшему. Конечно, он бы меня поддержал. Я не сомневаюсь! Только отругал бы… точно бы отругал! Трудно объяснить, но мне не хочется осуждения, даже от самого близкого мне человека. У меня такое чувство, что, несмотря на неправильность всего происходящего, я все делаю правильно. Непостижимо! Просто так трудно поверить, будто мой не слишком хороший поступок, который привёл к замечательным собутиям, следует трактовать как совсем уж дурной. Нет. Я не могу так думать! Рон мне что-то увлечённо рассказывал, но я не слушала его. Я думала о лжи. Мне противна ложь, но она, кажется, облетляет меня все сильнее и сильнее. Может, остановится, пока не поздно? — Ро-он, — слабо прописала я. Он умолки понимающе посмотрел на меня. А потом ещё категорично сказал: — Гермиона, если ты хочешь добиться своего, то ты должна быть решительной! — Я лишь… — Знаю, — отмахнулся он, — никакого чувства вины. Поняла меня? — Да, — покорно прошептала я. Он наклонился ко мне низко-низко, прикоснувшись лбом к моему лбу, гипнотизируя своими огромными карими глазами. — Вот и молодец!