Доверься мне!

Драко

      Она пришла, села рядом и взяла меня за руку.       В палату через окно лились солнечные лучи, и в их ясном свете ее карие глаза стали отливать медовым оттенком. И эта улыбка, словно зажигающиеся и гаснущие огни. Я видел ее в той черноте, где бессознательно блуждал, лежа на поле.       Я смотрел на свою гостью и смотрел, и вдруг сердце сжалось от необъяснимого страха. А что, если треклятый Поттер прав и она слишком хороша для меня? Мы ведь очень разные. Настолько, что трудно представить нас вместе хотя бы через пять лет. Да что там пять — через два-три года! — Ты все еще думаешь, что у нас нет будущего? — спросил и затаил дыхание, ожидая ее ответа.       Гермиона облизнула губы. — У нас может быть будущее, если мы вместе его придумаем.       Я попытался приподняться, но она коснулась моей груди. — И ты готова терпеть меня?       Девушка покачала головой. — Разбежался! Терпеть нужно тех, кто отвратительно себя ведет! А ты, я полагаю, планируешь вести себя достойно!       Я фыркнул. — Ну не знаю.       Она высвободила руку и поднялась. — Есть время подумать! После выписки мои родители приглашают тебя и твою маму к нам на ужин. — Она заметила выражение моего лица, потому что поспешно заверила: — Конечно, это не обязательно, Драко. Мы можем общаться как прежде, иногда ходить гулять вместе. Как друзья. — А если я хочу большего? — Для большего нужны серьезные намерения. — Ага, завтра ужин с родителями, а послезавтра свадьба? Бред какой-то.       Я видел, что обидел ее, и злился на себя. — Тебе нужно отдыхать. Я пойду. — Подожди-и, ся-ядь! — Не надо кричать. — Прости. Сядь, пожалуйста, — спокойнее сказал я и взял ее за руку, когда Гермиона выполнила мою просьбу. — Твоя семья ненавидит меня. Друзья хотят отправить на кладбище. Да, черт возьми, я не хочу с ними знакомиться. — Они моя семья, — отрезала девочка. — Извини, Драко, но твои поступки не говорили о тебе как о прекрасном человеке. У моей семьи есть повод не доверять тебе! Именно поэтому я и хочу, чтобы они узнали тебя лучше, как я узнала. — Как будто это что-то изменит! — Вот и увидим! Но и ты должен постараться произвести хорошее впечатление! — Бабочку на гипс повязать?       Гермиона вздохнула, и я осознал, что она сейчас может сказать: «Скорее всего, ничего не получится», и выпалил: — Ладно. Я понял. — Она улыбнулась мне, но я погасил ее улыбку, пробормотав: — Надеюсь, твоя мать не отравит меня.       Она снова поднялась. — Ты ужасен! — Я тебя люблю, — прошептал я.       Но она больше не улыбнулась, опустила глаза и сказала: — Я приду завтра. Принести тебе что-нибудь из еды или книги? — Просто сама приходи.       Когда она ушла, я тяжело вздохнул. В моем воображении все было по-другому. Никаких разговоров о семье, только о нас. Я сказал бы, что люблю ее, а она бы призналась в ответ. А все вышло по-дурацки. Если бы Поттер не испортил мне настроение своим появлением, я не испортил бы встречу с Гермионой. Виноват Поттер. Гад.       Я долго лежал и негодовал на него, пока неожиданно не вспомнил слова Гермионы: «Драко, ты всегда винишь во всем других, а себя никогда».       Вспомнил и разозлился. Ну почему нужно быть такой святошей?       Но, в конце концов, уже к вечеру я был полностью готов признать свою вину.       И написал Гермионе эсэмэску: « Уже глажу свой галстук, чтобы произвести самое лучшее впечатление на твою маму».       Она ответила: « Я тебя тоже».       Я прижал к груди, где бешено, билось сердце, мобильник, и лежал, обалдевший от счастья.