Доверься мне!

Драко

      Мы возвращались домой уже около десяти. На улице горели фонари, и прохладный ветерок гонял по асфальту песок. Я чувствовал усталость, шея нестерпимо чесалась, и хотелось поскорее рухнуть на кровать.       После ужина мы пили чай с тортом и пирожными, приготовленными Гермиониной мамой, и смотрели в гостиной старое кино.       Из всех присутствующих на ужине мне понравились спокойный и рассудительный Чарли и Рон. До чего же мальчишка похож на Гермиону, я глазам своим поверить не мог. Смазливый, но сразу видно — парень. До сих пор не понимаю, как я мог так долго заблуждаться и не распознать в липовом Роне девчонку.       Перси мне показался скучноватым, тем более что после ужина он почти сразу ушел сославшись на очень важные дела. Близнецы и Поттер не уставали меня подкалывать и ставить в неловкое положение.       Гермионины родители оказались невероятно хорошими людьми, рядом с ними я неожиданно перестал причислять себя к хорошим. Не выдержал сравнения.       В целом вечер прошел лучше, чем я представлял. И нас даже пригласили снова в гости на следующей неделе. — Знаешь, сынок, — задумчиво сказала мама, — мне немного не по себе. Эта девочка, Гермиона, она… — замолкла. — Не для меня, ты хотела сказать? — продолжил я.       Мать грустно посмотрела, и я вздохнул. — Все так думают. — А ты сам что думаешь? — Гермиона говорит, не людям судить о том, кто и чего достоин. И если человеку дается шанс, значит, он его заслуживает. Хуже, когда шанса не дается…       Мама обняла меня за плечи. — Я уже люблю эту девочку. Не упусти шанс. Друзьям ты ее не нравишься. — Да… — И я со вздохом признался: — Я плохо поступил с одной девочкой, и они знают об этом… — С Пенси? — Ага. — Ты сожалеешь? — Не знаю… наверное. — Может, тебе извинится?       Я хрипловато рассмеялся. — Нет, мам, извиняются, когда на ногу наступят или нож в гостях уронят. А Пенси… ей прощать меня не стоит. — Мы помолчали, и я негромко прибавил: — Отец ведь не извинялся за то, что бросил нас… — А тебе нужны его извинения?       Я опустил глаза, свет фонарей ослеплял. — Нет. Возможно, раньше я ждал их и даже думал, что ты могла скрывать от меня письма, ну, знаешь, как в дурацких фильмах… — нервно засмеялся. — Я просто не понимал, почему мужчина может уйти.       Мама легко коснулась моих волос и взъерошила их. — И почему же? — Потому что ему все равно, — посмотрел на мать — Я ведь его точная копия, да? — Ты лучше. — Только потому, что я люблю тебя, а он нет.       Она кивнула. — Он никогда меня не любил. А мне хотелось надеяться… — Поэтому ты не стала удерживать его, когда он уходил? — Я десять лет его держала, — призналась она, — а однажды поняла, что устала улыбаться бесконечным упрекам и за все просить прощения. И он ушел. — А ты жалела? — Только об одном: что когда-то умоляла его жениться на мне из-за беременности. Он сказал, никогда не забуду: «Ладно. Черт с тобой». А я так радовалась…       У меня перед глазами возникло заплаканное лицо Пенси, когда на ступенях школы я сказал ей, чтобы она отвязалась от меня. Сейчас, представляя на ее месте свою мать и отца, я бы хотел никогда не говорить тех злых слов. Тогда я их бросил и через пять минут забыл, мне в голову не пришло, что их слышит живой человек, который может их надолго запомнить.       До самого дома мы больше не говорили, каждый думал о своем, вспоминал, жалел…       В лифте я смущенно тронул маму за руку и сказал: — Хорошо, что его нет в нашей жизни.       Она улыбнулась. — А ты правда мыл посуду?       Я покосился на нее, со смешком предупредив: — Не вздумай кому-нибудь рассказать!