Такие разные

Кассандра гуляла, немного отставая от младшего брата, который так и не привык к прогулочному шагу, предпочитая широкий, почти бегущий. В шуме Спарты, упорядоченном и звонком, их тихая пропасть незаметна. Они не слышат друг друга, не слышат, как их шаги стучат по камню, не осознают, что все звуки, связанные с ними, пропали, потерявшись среди людского гула улиц. Они оба не могут привыкнуть к тому, что опасность теперь не подстерегает за каждым углом, что их дни проходят монотонно и скучно. Деймос не изживает свои прежние привычки. Кассандра по-прежнему принимает заказы как наёмница. Их лица задумчивы, их лица похожи – поставь зеркало и увидишь одно и то же в двух случаях. Они настолько похожи, что тянутся как магнитом друг к другу. Окружающие не замечают разницы между ними, ошибочно считают, что мужчина старший, в то время как девушка младше. Но в реальности всё с точностью наоборот, только Кассандра добровольно отдаёт бразды правления Алексиосу, который теряется в спокойной жизни и не может понять, что делать. Он был лидером и знает всё необходимое для того, чтобы привести к расцвету, чтобы распространить своё влияние и решать возникающие проблемы. Только быть таким лидером в семье да в такой необычной обстановке – для него внове, потому он не может ничего решить, отдаваясь на волю сестры. Деймос прошёл ещё немного и остановился, отчего Кассандра неловко врезалась ему в спину. Она недоумённо нахмурилась, изучая возникшее напряжение во всей фигуре брата. — С тобой всё в порядке? — осторожно спросила девушка, аккуратно дотрагиваясь до края туники. Её рука едва отрезвила мужчину: он тихо вздохнул и обернулся с непроницаемым выражением лица. — Сестра... — начало уже не понравилось Кассандре, поскольку Алексиос редко так называл её. — Ты считаешь, что всё может быть в порядке?! Я здесь уже не пойми сколько недель, но до сих пор не могу привыкнуть к такой жизни! Она не для меня – мои привычки берут вверх. Хочется за каждого здесь глупца почесать кулаки и преподавать нечестивцам пару уроков лично от меня! Как ты думаешь, всё в порядке?! Под конец сдавленный отчаянный полукрик сковал горло Деймоса, мешая ему нормально и спокойно говорить. Он продолжал изливать душу, ничуть не смущаясь того, как выглядел при этом. — Я в этой дыре живу, как какой-то раб! А ведь до этого я был почти Богом, лидером для таких, как вы! Меня боялись, меня лелеяли и возносили! А что здесь? Одна скука, тянущаяся изо дня в день... Меня здесь душит! — руки задрожали, а сам мужчина будто впал в неистовое состояние, продолжая выговаривать то, что раньше приносило ему удовольствие и спокойствие, предвкушение от будущих схваток с соперниками. Кассандра молча слушала. Её рука потянулась к предплечью брата и плавно скатилась к его запястью, увлекая горячую ладонь в переплёт с её собственной рукой. Ответное дрожащее пожатие было хорошим сигналом: Алексиос начал успокаиваться. Только в следующий миг он попытался оттолкнуть сестринскую ладонь, завыв страшным голосом: — Мне не нужна твоя жалось! Это противно... — Нет, Деймос, это не жалость – я просто хочу помочь тебе, поддержать, как это делают все родственники, — Кассандра крепко сцепила руки, не позволяя распустить переплёт пальцев брату. Её голос тоже начинал дрожать от волнения, но глаза оставались нежными и понимающими. — Я знаю, как тебе тяжело... Но мы можем начать по-другому, где-нибудь далеко отсюда, в месте, где нам будет привычно. Деймос расслабленно обмяк, словно все силы, до того бушевавшие в нём, резко покинули тело. Он прислонился к Кассандре и задышал ей в затылок, неряшливо обнимая за талию – до этого момента ему не приходилось хоть как-то проявлять семейные чувства, и он терялся в этих действиях, не находя как правильно всё сделать. Ни к Миррин, ни к Николаосу он не испытывал такого тёплого, сладкого чувства, которого мог чувствовать только к старшей сестре, вызволившей его из пропасти тьмы, в которую его окунули культисты.