Такие разные

Кассандра лелеяла детскую мечту о жизни с семьёй и, когда та разбилась об края суровой реальности, растерялась и ожесточилась поневоле. У наёмников нет семьи, нет прошлого, лишь одно сплошное будущее и смертельный миг опасности, когда смерть буквально дышит в затылок. У Кассандры всего этого было достаточно и даже больше того, что причитается обычному наёмному человеку. Но проблема как раз и была в этом: она не простая наёмница, а почти легенда, та, у которой за спиной шагает целое полчище врагов и старух с косами. Но смерть, пускай и ходила по пятам, не настигала свою жертву, вместо этого отступая. Свет надежды теплился в душе. Где-то глубоко-глубоко маленькая девочка сидела и смотрела большими карими глазами, по-детски наивными и любопытными, на мир, ожидая процветание и благополучие. Ведь иначе не могло быть. Ведь так говорила мать, успокаивая её маленькую ночью, проснувшуюся от собственных жутких кошмаров. Отец учил стойкости и чести. Но честь была давно потеряна, а стойкость едва ли не превратилась в бессмертие... Эта маленькая девочка ещё чего-то ждала, всё надеялась... Пока внезапно пришедший лучик счастья был сбит той же суровой реальностью. Кассандра чувствовала, как в ней умирают эти последние крохи прежней жизни. Наступала пора для нового человека. Кассандра видела перед собой цель, к которой шла до сих пор, преодолевая значительные преграды на пути. Эта цель была стара, как сам мир – найти свой собственный смысл существования. У наёмников это были бесконечные сражения и кровь на руках, потому что именно им доверяли самые грязные дела, как убийства, воровство, подстава и кучу других заказов, не менее плохих, чем эти. Но для девушки, у которой просто не оставалось выбора, чем зарабатывать себе на жизнь, это была не мечта и это была не необходимость. Ей хотелось гораздо большего, чем могли дать ей сражения. Возможно, мечта заключалась в мирном существовании, не зная голода и лишений, но Кассандра чувствовала, что это не то. Смысл крылся в чём-то другом. Команда ждала её на борту. Парни весело галдели и громко смеялись, а грузные мужчины осуществляли последние приготовления к плаванию. Варнава, как всегда, стоял за штурвалом, наблюдая горизонт. Его, слегка подслеповатые, глаза словно видели издалека, смотрели в самую суть дальнего путешествия и наблюдали за чем-то, невидимому глазу наёмницы. — Ты что-то видишь? — Кассандра подходит бесшумно, но старик даже не вздрагивает, давно привыкший к её незаметным шагам. Варнава указывает перстнем вдаль и жуёт губу, словно раздумывая над тем, как описать словами то, что он хочет сказать. — Мы поплывём за горизонт и доберёмся до края Земли? — наконец, выговаривает мужчина, отвечая вопросом на вопрос, отчего женщина слегка насмешливо приподнимает бровь. — Мы направимся туда, куда глаза глядят... Варнава опускает руку и смотрит на своего капитана чуть прищуренно, а Кассандра пожимает плечами и выглядит очень уверенно в своей сверкающей броне и воинственном выражении лица. Только протяни руку и почувствуешь огонь её решимости. — Уверена, что не хочешь мирно зажить рядом с семьёй? — Варнава отчего-то опускает глаза. — Уверена, приключения ждут нас впереди! — уверенный голос и повелительные нотки нетерпения. Старик улыбается и качает головой: молодая кровь всегда бушует, пока ещё может, пока не поздно. Команда заканчивает приготовления и убирает все верёвки, а также раскрывает флаг и полотно, на котором величественно парит орёл, особый знак, так пришедший по душе наёмнице. Кассандра тихо вздыхает и видит, как вдали, там, где находится дом, в котором она провела детство, раскрывается дверь и мелькает быстро спешащая фигура. Мама... Она что-то кричит, выскакивая на берег, но слова не доносятся до уха Кассандры. Миррин плачет и что-то вопит, пытаясь докричаться до дочери, очевидно, донести смысл своих чувств. Только женщине это уже не нужно. Поиски смысла жизни только начинаются, а сама она уже слишком далека от семьи, чтобы испытывать вину или сочувствие. Только... когда показывается вторая фигура, сердце Кассандры делает кульбит и замирает так странно и так непривычно трепетно. Деймос...