Подруга

      Какой-то парень рядом икнул и стукнулся головой об стойку. Сидящий левее Чес шмыгнул носом и поставил стакан с глухим звяком. Глэм пытался прийти в себя после глотка «Б-52».       Несмотря на то, что в глазах двоилось, в голове происходил штурм, а на языке всё ещё играла горечь ликёров, красный пиджак перед собой он разглядел сразу. Глэм поднял затуманенные глаза на Муху.       — Налакались всё-таки… — девушка медленно закипает. — Чес, Чес, блин.       Она пощёлкала пальцами перед его носом.       — Приём, алкаш. Вернись с планеты «хай-вея», — она затрясла его за плечи. Чес замычал.       — Н-не тргай, — невнятно произнёс парень. Глэм думал, что он сейчас разговаривал бы также, — мнья…       — Зараза… — Муха, трезвая как стёклышко, поставила руки на бока, — Я кому говорила не нажираться в хлам?       Чеснок промямлил что-то нечленораздельное и отвернулся. Глэм опустил голову на руки, скрываясь от надоедливой музыки, разъедающей мозг.       — Нельзя было доверяться Лорди… — она сказала что-то ещё, но Глэм не расслышал. — …прости, это мои ребята. Да в край натрескались, надо их в студию хотя бы отвести… А? Такси, да, давай, спасибо большое.       Её голос на секунду исчез в какофонии воскликов толпы и клуб микса. От каверов и катов мутило не меньше, чем от выпитых коктейлей. Интересно, слышит ли их Чес…       Потом он почувствовал, как его трясут за воротник. С неохотой оторвавшись от нагретой плитки бара, он с трудом раскрыл глаза, морщась от голубо-фиолетовых лучей прожекторов. На него смотрела Муха.       — Ты выглядишь трезвей, — делает вывод девушка. — Вставай, надо Боба найти.       — А Чес? — спрашивает он, поднимаясь со стула. В процессе он чуть не падает на клубный ковролин с жёлто-коричневыми застиранными пятнами от чей-то рвоты. Глэм прижимает ко рту ладонь, надеясь, что на полу не добавится новых разводов от него. Муха, поймавшая его за плечи, встревоженно щурится на него, пытаясь разглядеть его лицо в сумраке «Берлоги».       — Чеса друг заберёт. Ты сам как? Совсем плохо?       Он силится встать, однако его заносит только сильней. Он старается махнуть рукой, но кисть не поднимается выше бёдер.       — Походу да. До туалета дойдёшь?       Он снова предпринимает попытку поравняться, но терпит поражение: Муха снова ловит его перед тем, как его лицо затронет пол.       — Походу нет. Погнали, синюшник. Дотерпи до толчка…       Он блюёт в унитаз. На фоне играет приглушённая песня «Whiskey in the Jar», в уборной воняет мочой и чем-то ещё, а за его спиной стоит Муха со сжатым в ладони листом ибупрофена с последней таблеткой. После очередного позыва она кладёт ему руку на плечо и заглядывает в глаза.       — Сколько ты выпил?       — Д-два б. Би… бш-бш…       — «Б-52»? — он кивнул. — Весь? — покачал головой. — Глоток? — снова кивнул. — Кошмар… ещё и на голодный желудок, да? Тебе Чес его заказал? Чеснок получит… И ты тоже молодец! Какого чёрта ты согласился? Ты ведь ни разу не…       Его ещё раз вывернуло. И чем его рвёт? Желудок-то абсолютно пуст…       — Боже! Я тебе сейчас воды принесу, погоди…       Он слышит удаляющий стук каблуков. От усталости у него слипаются глаза и, облокачиваясь щекой об наверняка грязный и пропитанный вдоль и поперёк всякой гадостью ободок унитаза, он засыпает.

***

      Глэм просыпается от того, что его кто-то толкает в плечо. С трудом раскрывая веки, парень смотрит на пятку развалившегося Чеса перед собой, а потом оглядывает студию, пытаясь соображать. Он тянется к бутылке воды и таблетке аспирина, поставленных на невысокую тумбу, смачивая сухое горло. Головная боль не способствует мыслительному процессу. Он сидит в неудобном положении, приподнявшись на локтях, примерно семь минут, ожидая, пока проклюнется хотя бы намёк на действие лекарства.       Итак. Последнее, что он помнит, это облёванный им же унитаз, испуганные глаза Мухи и неприятный запах испражнений желудка. Эта картинка никак не вяжется с комнатой репетиций, находящейся практически на другом конце города от бара. Как он доехал, что произошло, при каких обстоятельствах он лежит на спальном мешке в студии — совсем не вяжется. Чес назвал бы это автопилотом. Глэм чешет голову, почему-то мокрую, делает ещё глоток воды. Встаёт, пошатываясь, делает маленькую разминку. Ацетилсалициловая кислота делает своё дело, и любое движение теперь не вызывает страшной боли в висках.       Когда он уже потянулся к своей ветровке с целью выйти из студии и найти Муху или ещё кого-нибудь, кто сможет прояснить ему события вчерашнего вечера (скорее ночи), открылась дверь.       — Уже очнулись? — спрашивает Муха. На ней нет макияжа и деловых туфель на каблуке, её прическа не насыщена лаком и шпильками и от неё не пахнет дешёвым парфюмом со слабыми цветочными нотками. Заместо этого на ней мешковатая футболка с какой-то эмблемой, на ногах хлипкие старые кеды, а на голове красный ободок, прятавший саморучно неровно подстриженную чёлку. Видя похрапывающего парня рядом с барабанами, она исправляется: — Очнулся.       — Э-э, д-да.       И всё. Это всё, что он смог сказать. Из горла не шло ничего более путного, кроме «арг-х-ха». Муха это поняла, и зарылась в сумке, вынимая оттуда светло-зелёную коробку.       — Поставишь чайник, а? Я чашки найду…       Он кивнул. С её приходом стало как-то легче: она не злилась, значит, вчера не было чего-то сверхъестественного. Как минимум, они не разрушили бар.       Глэм нашёл в каком-то из ящиков пятилитровый бутыль с водой. Воды там было сущее ничего, но на пару кружек хватит. Он залил оставшуюся жидкость в старый чайник, привезённый не пойми откуда когда-то давно Мухой, и нажал на кнопку. Стекло, через которое проходила небольшая трещина, озарилось бледным голубым светом. Глэм посмотрел на Муху, которая ставила новую бутылку воды и ещё одну таблетку аспирина перед Чесом. Пачка ацетилсалициловой кислоты была новой.       — Готово? — спросила девушка, когда заметила, что Глэм на неё смотрит. Он кивнул. — Хорошо. Как самочувствие? Не сильно голова болит?       Он помотал головой. Муха улыбнулась.       — Знатно вы наклюкались, конечно. Ты до этого хоть пить пробовал?       — Да, — лаконично сообщил он. Чес пару раз приносил домой флакончик «Столичной» или банки самых недорогих лагеров. Спиртное Глэму не особо понравилось — после первых двух глотков он обычно отключался. Парень не помнил, почему согласился попробовать что-то алкогольное в этот раз.       — Ну, хоть что-то.       Они посидели под негромкий шум чайника. Глэм потёр глаза. Несмотря на сонливость, парень не мог снова улечься спать. Он чувствовал вину перед Мухой.       — Прости.       — А?       — Прости, — повторил он. — Ты не должна была вчера нас развозить. Я благодарен тебе за это.       Глаза Мухи стали будто зеленей. Она недолго смотрела на него в удивлении, а потом отвернулась, улыбаясь теперь как-то по-другому.       — Да ничего, — девушка потеребила край футболки. — Должен же кто-то о вас заботиться.       Чеснок даже не думал пробуждаться. Муха заметила взгляд Глэма, повернувшись к спящему.       — Я знала, что ты проснёшься раньше, — сказала она, разрезая тишину. Парень снова обратил внимание на неё. — Чес всегда долго спит, особенно после пьянок.       Она смотрит на шатена с осуждением, но будить даже не собирается.       — Такое уже было?       — И не раз. Бессмысленно считать, я думаю…       — Вы правда знакомы с начальной школы? — Глэм старается поддержать разговор. Молчание рядом с ней почему-то угнетает.       Муха бесполезно поправляет кружки, разворачивая их ручкой вперёд. Ищет что-то на полке.       — Да, — односложно отвечает она. Он не видит её лица: Муха повёрнута спиной. Когда девушка достанет небольшую синюю коробку сахара, она дополнит: — Мы сидели за одной партой. От него так противно пахло, — слабо усмехается она. — Я тогда даже подумать не могла, что буду так плотно связана с ним через десяток лет. В те годы я его ненавидела… Нас всегда сажали вместе. Надо мной подшучивали из-за этого.       Она снова молчит, ища глазами ложку. Не найдя нужного, она продолжает:       — Но это в прошлом. Сейчас я рада, что знакома с ним. Благодаря Чесу я познакомилась со многими людьми, и вообще… Тебе сколько кубиков?       — Я пью без сахара.       Муха поворачивается и одаривает его недоумённым взглядом, но ничего не говорит. После нехитрых махинаций она протягивает ему дымящуюся кружку.       — Santé, — она стукает свой стакан с кривым смайлом «Нирваны» об его и сразу же делает глоток чая. Глэм повторяет движение и морщится от кипятка. Муха смеётся.       — Прости, я не подумала, что тебе разбавлять надо. Давай я тебе…       — Нет, — он останавливает её, придерживая за растянутый рукав футболки. Она останавливается внезапно, из-за чего парень так же резко одёргивает руку. Девушка вопросительно склоняет голову вбок после затянувшейся паузы, и Глэм всё-таки подбирает слова, — я подожду.       — Ну, как скажешь, — она робко заправляет прядь волос за ухо и отворачивается.       От его сонливости не остаётся ни следа. Глэм думает, что этот жест был лишним: Муха выглядит задумчивой. От неловкости он немного ёрзает, перебирает пальцами по своей чёрно-красной кружке. Керамика жжёт, и он ставит чай на своё колено, придерживая посуду за ручку. Парень наблюдает за тонким клубом белого дыма. Через время Муха снова начинает беседу.       — Ты, наверное, хочешь знать, что вчера было, — она ждёт его кивка перед тем, как продолжить. — Ничего особенного. Я отошла на полчаса после выступления, возвращаюсь, а вы уже в стельку. Тебя Чес споил, да? Да, признайся! Ты не выглядишь как закадычный алкаш, — он вздохнул. — Ха! Я знала, — она сделала ещё глоток. — В «Берлоге» оказался мой друг и он вызвал такси, пока я тебя в порядок проводила.       В голове всплыли воспоминания того, как он сидел перед унитазом под присмотром Мухи. Девушка усмехнулась.       — Ты помрачнел. Не переживай, я не злюсь на тебя. Скорее на Чеса…       Он скрыл улыбку за кружкой.       — А Боб? Лорди?       — Боба нашёл Роберт в другом туалете.       — Роберт это…       — Да, друг. А Лорди мы увидели на улице за мусорным баком. Он обжимался там с кем-то… Мы отвезли их по домам. В вашем фургоне никого не было, и я решила оставить вас здесь.       Сверху заиграла музыка. Клуб начал свою работу. Муха вдруг замерла.       — Ой… — она отложила кружку и встала с кресла-мешка. — Прости, Глэм, мне кое-что решить надо. Я приду, сейчас…       Муха хлопнула дверью. Глэм недолго смотрел на то место, где в последний раз мелькнула её серая футболка. Внизу зашуршало, и парень столкнулся взглядом с глазами Чеса.       — Что?       — Да ничего, — почему-то хитро ухмыльнулся Чеснок и перевернулся на другой бок. Глэм закатил глаза и вернулся к своей кружке.