Подруга

      Муха грызет ноготь большого пальца, пробегая глазами по строчкам новой песни. Она это делает в четвёртый раз. Не то чтобы Глэм хорошо с ней общался, но она смотрит будто сквозь листок, выглядя подавленно. Непривычно. Он отвлекается от замены струн, разминая руки, и спрашивает:       — Что-то случилось?       Муха вздрагивает. Она вдруг передёргивает плечами и улыбается.       — Нет. Всё в порядке.       Глэм недоверчиво щурится, но ничего не говорит. Он не будет допытываться до её тараканов.       В студии оживлённо. Боб «пробует» барабаны на новый ритм, Лорди что-то ищет в корзине с кассетами. Чес рассматривает ноты за родесом, изредка перебирая клавишами. Глэм возвращается к «Гибсон», наматывая новую струну на колок.       — Муха, дай блокнот, — просит Лорди через серию «двоек» и «баунсов». — Нет, не этот.       — Красный?       — Да, — он ловит кинутый в него ежедневник, — спасибо. С чего второй куплет начинается?       Муха двигается к нему, съезжая с мешка, и раскрывает другой блокнот примерно на середине. Лорди морщит нос.       — А полегче никак? Я не поспею за вторым вокалом.       Девушка облизывает губы, смотря на аппликатуры аккордов. Потом кивает.       — Чес, ты что-то замудрил. С динамикой переборщил. Может, на что-то более гармоничное заменим?       Чес с неохотой отрывается от дела и подходит к ним, спотыкаясь об бутылку выпитой минералки.       — Прям вообще не войдёшь? — говорит он после паузы. Глэм слушает вполуха. — Если замедлить, то надо будет и слова переделать.       — Адажио здесь не повредит, — говорит она и дополняет более недовольно: — Что?       Чес улыбается. Глэм чувствует его усмешку в воздухе.       — Да ничего, — и продолжает тише: — муха в кедах.       Муха стукнула кулаком по полу. Лорди сдавлённо прыснул.       — Что ты сказал?       — Ничего. Боб, — с ленцой переводит тему Чес, — глянь. Чё с твоей партией сделать можно?..       Девушка проводит гитариста злобным взглядом, но быстро отвлекается, увидев небольшую кучку бумаг на столе. Вздыхая, она достаёт квадратный подержанный плеер и утопает в макулатуре, скопившейся за месяц, — все её проекты, рефераты и прочее, что задают в колледже. С недавних пор она стала делать домашнюю работу в студии.       Вскоре рядом с Глэмом на место Мухи садится Чес наперевес с гитарой. Парень вертит в руках карандаш, прежде чем начать рисовать новую распальцовку в тетрадном листе. Глэм тихо спрашивает:       — А почему в кедах?       — Потому что важная, как х… Важная, короче. В школе той ещё зазнайкой была. Кичилась словами сложными. А вообще, выражение такое — муха в кедах.       — Поэтому она и Муха?       — Нет. С этим другая история.       Глэм решает не уточнять.       — А на кого она учится?       — Но юриста вроде.       — Ей подходит.       — М-м…       Чес кивает, и на этом диалог стихает. Глэм настраивает гитару, ища чистый звук.       — Лорди, мож на пол-кирпича выше?       Муха хихикает, вновь разглядывая ноты рядом с ней.       — Двадцать секунд безумного чёса…       Боб отыгрывает отбивку. Лорди давит хохот в кулак. Чес закатывает глаза, но тоже улыбается.       — Ладно, неплохо, — говорит он, но Муха уже в наушниках.       Все возвращаются к делам. Через время Глэм наконец-то находит камертон. Чес выдыхает через зубы.       — Ща-бемоль-мозоль, блять, — парень хватает со стопки бумаги и выкладывает «простынь». Она начинается от стены и доходит до барабанов. Боб без интереса наблюдает за передвижениями Чеса, — сплошное рубилово. Так не звучит…       Парень всё злобно перечёркивает. Глэм пытается его остановить, но по итогу они вместе рвут начало куплета. Муха, давно закончившая реферат, переглядывается с Бобом.       — Ну, хоть слова остались, — говорит она. — Может, по чайку?       Чес, отдышиваясь, как после драки, кивает одновременно с взъерошенным Глэмом. Лорди ставит чайник.

***

      Муха моет чашки в уборной, пока Чес придумывает за стеной аккорды. Глэм полощет в другой раковине чайник от накипи.       В их подвале есть комната с туалетом. Она едва ли меньше их студии, но унитазы не работают, да и в целом здесь необходим большой ремонт — добрая часть настенных плиток и кабинок отсутствуют, а зеркала насыщены бесчисленными трещинами и царапинами. Наверху, в коридоре, рядом с дверью их подвала есть нормальный туалет, куда ходят гости клуба.       На часах восемь вечера. Лорди и Боб ушли. Муха остаётся допоздна, оправдываясь ролью Заглавной. Чес её не гонит, будто знает о ней что-то, чего не знает Глэм.       Под мерный шум воды Муха ставит со звоном кружку Чеса рядом с другой посудой. В раковине остаётся чашка Глэма. Девушка нервничает.       — Что-то случилось? — повторяет вопрос Глэм. Муха всё также вздрагивает, только теперь не от испуга, а от досады. Теперь она точно понимает, что именно он спрашивает.       — Так заметно?       Глэм молчит. Она вздыхает, продолжая намывать посуду.       — Я… м-м…       — Я не настаиваю…       — Нет! — прикрикивает она, но сразу же себя осаждает. — Я скажу.       Некоторое время она молчит, собираясь с мыслями. Его кружка уже блестит от бесконечного намывания.       — Мой отец перебирает с алкоголем в последнее время. Ну, знаешь, — она скрывает нервозность за улыбкой. Глэм смотрит на неё через зеркало, — он и раньше часто «расслаблялся» после работы, но в этот месяц… ну…       Она неопределённо машет мокрой рукой.       — Впрочем, неважно, — она сталкивается с ним взглядом в отражении. — Я беспокоюсь, что он может влипнуть в неприятности. Или заболеть чем.       Муха улыбается своей привычной улыбкой. Глэм не знает, что сказать, поэтому только слушает, надеясь, что девушке станет легче.       — Не переживай за меня, ладно? Мой папа хороший человек. Он никак мне не навредит.       Парень кивает, прочищая носик чайника в сотый раз. Глэм вспоминает взгляд Мухи в «Берлоге», когда увидела их с Чесом в баре. Его подмывает вновь попросить прощения, но девушка уже уходит в студию, звеня кружками. Он смотрит ей вслед и вскоре тоже выходит.       Глэм не знает, чем ей помочь, поэтому решает просто не напоминать ей в лишний раз о ситуации. Когда Чес додумывает конец припева, Муха заканчивает первую часть курсовой и вспоминает про время.

      22:38

      Девушка собирается медленно, хотя они все понимают, что она жутко опаздывает.       — Ты одна пойдёшь? — спрашивает Чес, наблюдая за тем, как Муха сгребает рефераты в сумку.       — Ты же знаешь, мне недалеко.       Муха жила в квартале от клуба.       — Смотри. Здесь всякие ходят.       — Ты что, переживаешь? — буркает девушка.       — Немного.       — Я могу тебя проводить, — вызывается Глэм.       Муха останавливается и пару секунд сверлит его взглядом. В слабом мигающем жёлтом свете, исходящим от одной настольной лампы, было видно её замешательство. Глэм уже хотел перевести всё в другую тему, когда девушка всё-таки ответила:       — Ну… да, давай, если тебе не тяжело.       Глэм не может объяснить, зачем вызвался. Это произошло само собой. Будто так и надо.       Они покидают клуб в тишине. Муха смотрит на беззвёздное чёрное небо, в котором нет луны, и плотнее кутается в кофту. Глэм смотрит под ноги.       Они поворачивают налево, в спальный район. Глэм уже был в нём. Здесь словно тише и мрачней. Малое количество деревьев и домов, большие дворы и высокие заборы, вдоль которых изредка стояли люди. На проводах висела пара кед. Перед небольшим домом с бордовыми стенами Муха остановилась.       Девушка посмотрела на горящее окно и вздохнула. Она выглядела уставшей.       — Мы на месте.       — У тебя красивый дом.       Муха заправила прядь волос.       — Спасибо. Отец долго выбирал его. Мы много переезжали с места на место, пока не решили снимать дом.       Её взгляд скользнул на пустую клумбу, огороженную камнями.       — Здесь когда-то цвели пионы. После смерти мамы ни я, ни папа не трогали клумбы. У тебя ведь тоже… проблемы с родителями?       — В некотором… духе, — подбирает слово Глэм, удивлённый её откровениями. Рука потянулась скрыть шрамы на запястье.       Муха печально улыбается, подумав о своём.       — Ну, ладно, Чес тебя уже заждался.       — Спокойной ночи…       Он уже разворачивается, чтобы уйти, когда Муха вдруг его обнимает. Она льнёт к нему телом, слегка прижимая за шею. Глэм отходит от ступора, неловко приобнимая её за плечи. Спуститься ниже он стесняется.       Муха быстро отстраняется и желает хороших снов. В свете фонарей он замечает её красные щёки, зная, что у него они точно такие же.       Луна вышла из-за туч. Обратно в клуб Глэм шёл, пошатываясь.