Нас не простят

1997 г. Легче не стало. Он нацепил на лицо маску равнодушия, но дрожали пальцы. Он выворачивал запястье, но бладжер, вставший поперек гортани, мешал ровно дышать. Он пытался смотреть и не видеть. Но видел. И слышал так отчетливо. Крики. Вопли. Стоны. Мольбы. Он шептал: «Круцио», — снова и снова. Мысленно бросал аваду в свою двинутую тетку. Смех. Булькающие звуки. Подбадривания. Ор. «Темный лорд… лорд… лорд…» Драко зажмурился и одновременно с этим послышался удивительно громкий хруст. Он медленно, ругая себя за трусость, приоткрыл воспаленные глаза. Зная наперед, что увидит перед ними. Крови практически не было. Лишь тонкая алая струйка стекающая из уголка уже расслабленных бесцветных губ. Он не хотел — боялся — смотреть на ее шею. Но видел изуродованные ногти и кровоточащие пальцы, словно их обглодало дикое животное. Видел насыщенные фиолетовые синяки на открытых участках кожи и неестественно скрюченные конечности. Она была похожа на сломанную куклу. Драко со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. И посмотрел. Ее светло-зеленые глаза были широко распахнуты. На щеках замерли слезы и кровоточащие ломаные царапины. Она смотрела на него — своего мучителя — стеклянным мертвым взглядом. Ее лицо исказила гримаса боли — застыла на юном лице навечно. Шея была неестественно вывернута. Под кожей угадывались бугорки сломанных позвонков. В ушах звенел гомерический хохот Беллатрисы. Слава Салазару, что она не видела его лица в этот момент. И слава Салазару, что не поняла, сломанная шея — не случайность. Драко резко опустил палочку. Облизнул пересохшие губы, глубоко вдохнул, возвращая контроль и самообладание. И был готов к похвале. — Отличная работа, Драко. Чтоб ты сдохла. Эта неизвестная ему магла стала четырнадцатой. Его четырнадцатой жертвой. И второй, кого он убил. Наверное, он должен радоваться, что это количество все еще исчисляемо. Малфой искренне сомневался, что Беллатриса смогла бы назвать число тех несчастных, кого подвергла пыткам или кто погиб от ее руки. Вот только ни радости, ни облегчения подсчет крови на его руках не приносил. И от шага в пропасть удерживало лишь одно — миссия, дарованная ему самолично. Драко покинул подземелье чеканным шагом. Слюна отдавала кровью, что все еще сочилась из прокусанной внутренней стороны щеки. Беллатриса смеялась. Ноги казались ватными, а колени — готовыми подогнуться. Но он не может упасть, трусливо сбежать или позволить себе расслабиться хотя бы на секунду. Бремя чужих жизней, все еще не отнятых, удавкой сдавливало шею и неподъемным грузом тянуло к земле. Он нес на своих плечах ее жизнь. И этого было достаточно, чтобы держаться, покоряться и идеально выполнять свою работу. Палочка в его руках не знала осечек, в мыслях нельзя было уловить и намека на сомнения. Беспрекословное подчинение — именно этим славился юный Малфой в кругу Пожирателей. Миновав гостиную, погруженную во мрак, коридор, где портреты больше не позволяли себе шептаться — лишь смотрели: кто-то острожно, кто-то с немым укором, а кто-то с искрящейся гордостью, которая оседала тошнотой в его груди, — Драко спешно поднялся по лестнице и, стараясь не сорваться на бег, наконец, дошел до своей комнаты. Захлопнул дверь с обратной стороны и устало облокотился, ударяясь затылком о красное дерево. Дыхание срывалось. Поняв, что и в этот раз не справится, Малфой рванул в ванную комнату и склонился над унитазом, опустошая содержимое и так пустого желудка. Дрожь сковывала мышцы, по спине и вискам скользил холодный пот. Сплюнув слюну с привкусом желчи и крови, он привалился к тумбе и попытался прийти в себя. Иногда он ее ненавидел. Ненавидел до скрипа зубов, до сжатых кулаков и впившихся до крови в ладони ногтей. Ненавидел люто, беззаветно, умопомрачительно. Ненавидел также всепоглощающе, как и любил. Это случалось редко. В самые кошмарные, такие как сейчас, секунды-минуты-часы — на большее его не хватало. Когда боль не прекращалась днями, когда тошнило от себя так сильно, что хотелось вырвать из груди бесполезный кусок мяса, качающий кровь в его измотанном организме, раздавить сапогом и наконец перестать ощущать эту невыносимую отвратительную вину. Тогда он ненавидел, что она есть в нем. Что он знает, что бы ей не понравилось, что бы она осудила и что бы, конечно-это-же-Грейнджер, поняла. Он фантазировал, что если бы ее не было в нем, то ему было бы легче. Кости бы ломались тише, не оглушая, боль не скручивала бы в комок каждый нерв его тела и, может быть, ему бы даже нравилось что-то из этого. Но, конечно, нет. Даже если бы ее не было, он бы также ненавидел все это дерьмо. Возможно даже сильнее. Потому что если бы ее не было, причин бы у него тоже не осталось. Несмотря ни на что, он бы никогда не возненавидел ее всерьез. Все то, что было совершено ради нее его руками, — он ни о чем не жалел. И сделал бы гораздо больше, если бы от этого зависела ее безопасность. Черт возьми, он уже столько сделал ради нее, но все еще было недостаточно. Его всегда было недостаточно. Для Гермионы Грейнджер всегда было мало Драко Малфоя. В то время как Драко Малфою нужна была только Гермиона Грейнджер. А весь остальной мир пусть катится ко всем чертям.

* * *

— Ты отправишься на задание с Роули. На лице Драко не дрогнул ни один мускул, а ментальный кулак до рези стиснул желудок. — Мне нужно возвращаться в школу, — ровным голосом донеслось со стороны Малфоя, фигуру которого освещало кривое пламя свечей в полутьме комнаты. В пустом тоне не было ничего, он просто ставил перед фактом, хотя прекрасно осознавал, что учеба волнует и его, и Пожирателей меньше всего. Скорее приходилось рассчитывать на случайность, чем на возможность, что Хогвартс сможет стать краткой передышкой. Трэверс поднял взгляд от изучения каких-то бумаг и вальяжно откинулся на спинку стула. Плотно задернутые шторы за ним колыхнулись от слабого порыва осеннего ветра. Гостевая комната была переоборудована специально для его нужд как одного из лидеров, который руководил действиями других пожирателей и сторонников Волдеморта. — Школа подождет, мальчик. Тебе оказана великая честь способствовать планам нашего Господина в первых рядах, а не протирать штаны за партой. Сухие губы Торкуила двигались неторопливо. Его абсолютно седые волосы были зачесаны назад, но из-за густоты они приподнимались и походили на парик. Драко пытался сконцентрироваться на остром, как лезвие, носу и практически черных глазах, вместо мысли, что несколько гребаных часов ему придется провести в компании Торфинна Роули. Пальцы за спиной нервно дернулись. — Ты опоздаешь всего на день. Уверен, директор будет снисходителен к тебе, юный Малфой, — насмешливо улыбнулся Трэверс, складывая руки на животе. — Вы встретитесь в Лютном переулке у Лавки Коффина в шесть вечера, дальнейшие инструкции передаст Роули. Господин возлагает на тебя большие надежды. Драко сдержанно кивнул и покинул комнату. Ему пришлось замереть в нескольких шагах от двери, чтобы подавить очередной приступ нервной тошноты. По виску скользнула капля пота и впиталась в воротник белой рубашки. Чертов Торфинн Роули. Этот сукин сын стал первым, кто почувствовал на себе Круциатус младшего Малфоя. В ту ночь он заперся в комнате и тщетно пытался перестать трястись от ужаса, зная, что Грейнджер непременно будет где-то там рядом со своими шавками, рядом со смертельной опасностью. Тремор был настолько сильным, что у него сводило мышцы от перенапряжения, а гортань ныла из-за периодических спазмов и приступов тошноты. Он действительно полагал, что выблюет внутренние органы. Все прекратилось, когда по поместью раскатом грома пронесся гневный вскрик Темного лорда. Драко практически упал в обморок от облегчения, правда спустя несколько жалких минут его вызвали в столовую, которая превратилась в место сбора пожирателей, а чаще всего их созывали для наказания провинившихся. Участники миссии по поимке Поттера валялись на коленях перед Повелителем, жалобными голосами умоляя о снисхождении. Малфою чертовски сильно хотелось рассмеяться им в искаженные гримасами отчаяния и лизоблюдства лица. Кажется, он слышал что-то вроде: «Их было семеро». Пыточное заклинание соскальзывало с палочки Волдеморта, не переставая, лишь Беллатрисе, стоявшей поодаль от всех, да Роули, жавшемуся к мраморному полу, как последний слизняк, отчего-то удалось избежать наказания. — Юный Малфой! — воскликнул Темный лорд, отпихивая ногой скулящего Родольфуса. — Мой верный последователь, истинный наследник великой семьи! Многочисленные взгляды обратились к нему, замершему у обеденного стола. Волоски на руках встали дыбом, а испуганный взгляд матери сверлил его до боли выпрямленную спину. Он медленно опустился на колено, склонил голову и, сглотнув, поприветствовал Волдеморта: — Мой Повелитель, — голос не дрогнул. — Встань, Драко, подойди. Ноги казались деревянными, как и руки, лишь чудом все еще держащие палочку в остолбеневших пальцах. — Посмотри, Драко, — Темный лорд обвел рукой проваливших задание Пожирателей, — им было велено доставить Гарри Поттера ко мне, но они снова упустили мальчишку. Заслужили ли они свое наказание? — Да, мой Лорд, — покорно ответил Малфой, уперевшись невидящим взглядом в светловолосую макушку Роули, приникшего лбом к полу. Волдеморт сжал плечо Драко костлявыми пальцами, заставив того стиснуть челюсти до боли в деснах. — Подними палочку, Драко, — прошипел Темный лорд, склоняясь все ближе. От него несло смертью, кровью и темной магией, что забивалась в ноздри, слизью скользила по коже и душила. — Он твой, дитя. Накажи его. Ему было страшно. Но не от открывшейся перспективы. Эта возможность его воодушевляла. — Круцио, — четко произнес Драко и ухмыльнулся уголком губ, наблюдая как корчится под его ногами Торфинн Роули. Темный лорд ликовал. Малфой зажмурился и тряхнул головой, отгоняя недавние воспоминания. Он действительно испытал что-то вроде удовольствия от пыток Роули — это был единственный раз, когда непростительное заклятие не обернулось предательской тошнотой и болью в каждой жилке его тела. Все Пожиратели смерти представляли собой тварей с разной степенью помутнения рассудка. Если Беллатриса — двинутая психопатка, то Роули — конченный садист. Обычно чистокровные волшебники брезговали пачкать руки грязной кровью, Торфинн же, напротив, ей упивался. До Драко доходили слухи о выпотрошенных телах, расчлененных женщинах и детях. Для Роули война была не средством достижения цели, а оправданием его ненормальных наклонностей. Малфой хотел вырвать себе легкие от одной мысли, что ему придется дышать одним воздухом с этим ебаным ублюдком. — Сука, — выплюнул сквозь зубы и поспешил готовиться к заданию.

* * *

Лютный переулок пустовал. Иногда Драко замечал, как кучи тряпья, смахивающие на людей, испуганно жались к стенам, завидев его угольно-черную мантию и серебристый отблеск маски, скрывающей лицо. Он чувствовал вкус страха во рту и гнили в воздухе. Роули оказался на месте. Мужчина раскачивался на пятках, поигрывая в руках, облаченных в кожаные перчатки, ножом с искривленным лезвием и кроваво-красными камнями, рассыпанными по рукоятке. Абсолютно пошлая вещица, но, судя по заточке, хотя бы острая. — Малфой, — со смешком в хриплом голосе поприветствовал Роули. Его мутно-голубые глаза кололи презрением сквозь разрезы уродливой маски. — Роули. — Драко замер, возвышаясь над мужчиной на добрые пять дюймов. — Наша миссия заключается в добыче сведений о местонахождении Поттера и членов Ордена Феникса. — Пальцы продолжали теребить нож, скользили подушечками по лезвию, от чего на перчатках оставались ровные царапины. — Идем. Торфинн распахнул дверь Лавки Коффина и подпрыгивающим шагом отправился вглубь помещения, минуя ряды стеллажей с сосудами, заполненными человеческими, или нет, органами, зачарованными драгоценностями, черепами и прочими некромантическими артефактами. Хозяйка кривила старческие губы в подобострастной улыбке, потирая трясущиеся руки, испещренные глубокими морщинами. Они зашли за прилавок и очутились в тесной подсобке, которая оканчивалась еще одной дверью. За ней оказался спуск в подвал. Каменные ступени крошились под их шагами, а тьма сжирала люмос с кончиков палочек. В затхлом воздухе клубилась густая пыль, оседающая на стенках горла сдерживаемым кашлем. В подвале подземный мрак разгоняли огни факелов вдоль небольшого округлого помещения, больше похожего на яму с земляными стенами и комками грязи, прилипшими к сапогам. В центре под воздействием Инкарцеро лежал человек с черным мешком на голове. С его стороны доносилось невнятное бормотание и глухие стоны боли, видимо, ставшие последствием бесплотных попыток избавиться от веревок. Роули снял маску. — Ты, — прошипел Драко, сжимая палочку до скрипа. — Расслабься, трусишка. Перед тобой живой труп, а трупы, как ты знаешь, молчат, — высокомерно оскалился Пожиратель и двумя широкими шагами приблизился к пленнику. — Ну, здравствуй, Сэвидж, как твое ничего? Торфинн потянул за мешок и сбросил его с лица мракоборца. Драко ощутил напряжение в каждой чертовой мышце. Заросшее щетиной лицо Сэвиджа отдавало синевой, настолько оно было бледным. Ненависть в утомленном взгляде разбавлял страх, прятавшийся где-то в глубине расширенных зрачков. — Все очень просто, Сэвидж. — Роули опустился на корточки и схватил мужчину за волосы, заставляя смотреть того прямо на Пожирателя. — Ты умрешь, но у тебя есть право выбора. Легкая смерть или мучительная смерть. Выбор очень прост, не правда ли? Нам нужны сведения о местонахождении Поттера и членов Ордена Феникса. Мракоборец нахмурил густые брови и злобно прорычал: — Катись в ад, тварь! Торфинн сжал губы в тугую полоску. А Драко чувствовал, как потеют ладони. — Вы все такие тупые, — наконец, после длительного молчания, глухо рассмеялся Роули и, отпустив пленника, выпрямился. — Но это лишь приносит дополнительное удовольствие. Мне. Четкими движениями палочки Пожиратель призвал откуда-то стул и левитировал на него пленника, заодно привязав руки к подлокотникам, а ноги — к ножкам. Сэвидж закусил нижнюю губу, пытаясь скрыть предательскую дрожь, охватившую его поджарое тело. Волшебники, даже мракоборцы, не были знакомы с такими пытками. И не были к ним готовы. Роули вытащил нож. — Маглы действительно горазды на выдумки. — В лезвии отражалась пляска пламени факелов. — Железная дева, дыба, испанское кресло. Слышал о таком? Поистине занимательные изобретения. Мракоборец не отрывал застывшего взгляда от ножа, сжимая до побеления костяшек подлокотники. Внутри Малфоя крошилось стекло. — Волшебникам в этом плане явно не хватает фантазии. Не волнуйся, Сэвидж, у меня нет таких прекрасных изобретений, но есть нож. Гоблинской работы. Пропитанный одним исключительно полезным зельем. — Торфинн наклонился ближе к пытавшемуся скрыть животный страх мужчине и резко схватил его за палец, поместив кончик лезвия под ноготь. — Где Поттер? Пленник начал трясти головой. — Это зелье, мой друг, мгновенно прижигает раны, продолжая разъедать их. Ты понимаешь, что это значит? Драко видел, как округлились глаза мракоборца, а тело непроизвольно дернулось в попытке отодвинуться от Пожирателя. Он слышал прерывистое хриплое дыхание и скрип стула. — Где штаб Ордена Феникса? Сэвидж продолжал молчать, а нож двинулся дальше под ногтевую пластину. Единственная капля крови упала на землю. Малфой закрыл глаза, принявшись считать от тысячи до одного, надеясь сохранить самообладание. Стон боли прорезал воздух, осев дрожью на коже Драко. — Где Поттер, Сэвидж? — практически нежным голосом продолжал Торфинн, чьи глаза сверкали откровенным наслаждением. На лице пленника выделились желваки, пот тонкой пленкой облепил высокий лоб, а губы отказывались разжиматься. Нож скользнул дальше, отрывая ноготь полностью. Вскрик боли ударил по барабанным перепонкам. Драко казалось, что у него трескаются ребра из-за тяжелого дыхания. Кружилась голова от недостатка кислорода, а рубашка липла к мокрой спине. Он был благодарен маске, что скрывала его искаженное отвращением и обнаженной ненавистью лицо. — У тебя на руках еще девять ногтей, Сэвидж. После я приступлю к пальцам. По чуть-чуть. Начну с подушечки, потом отрежу по первую фалангу, а затем и весь целиком. Пленник задышал глубже, сглатывая слезы, уже скопившиеся в уголках глаз с полопавшимися сосудами. — Это всего лишь ноготь. Представь, какой будет боль, если отрезать палец. Где Поттер? Молчание длилось пару минут. Роули оторвал следующий ноготь. Со стороны мракоборца донесся только короткий стон. Драко не знал, сколько продолжалось истязание. Он потерялся в счете, закрыв глаза и краем сознания улавливая вопросы Роули и хриплые стоны. — А ты стойкий, Сэвидж, хорошо держишься. — Торфинн хлопнул мракоборца по плечу. — С ногтями мы закончили, перейдем к следующему этапу? Драко открыл глаза. Футболка пленника была темной от пота и четко очерчивала взбугрившиеся мышцы рук и грудной клетки, губы кровили от укусов, а некоторые не до конца оторванные ногти тряслись вместе с руками. Роули поднялся, размял шею и, твою ж мать, обратил внимание на напарника, так и не сдвинувшегося ни на дюйм. На его лице оставило отпечаток мстительное предвкушение. Невидимая рука сдавила горло Драко. — Присоединяйся, Малфой. — Торфинн вытянул руку с ножом, держа его за кончик лезвия. — Докажи свою преданность Повелителю. — Я не варвар, Роули, — тон вышел на удивление ледяным, а голос ровным, хотя внутри Драко ломались кости от напряжения. — Это и твое задание, Малфой. Возьми нож и отрежь ему палец, иначе мне придется намекнуть Лорду о твоих сомнениях. — Пожиратель был в восторге от себя и своей гениальной идеи. Его губы кривила довольная усмешка. Драко взял нож. В глазах Роули — триумф и почти детская радость. У Малфоя заканчивался кислород и иссекало терпение, а влажный воротник рубашки до мозолей натирал кожу. Он сжал рукоятку. Скользнул расчетливым взглядом по пленнику, пытавшемуся вжаться в спинку стула. — Меня тошнит от нахождения рядом с тобой, — прошипел Драко. — Я готов блевать от одной мысли, что такой, как ты, дышит одним воздухом со мной. Торфинн скрестил руки на груди, наслаждаясь представлением. — Подобных тебе тварей следует истреблять еще в утробе. Жалкий пресмыкающийся отвратительный слизняк, пытающийся добиться превосходства методами, которые противны даже Пожирателям. — Малфой перевел взгляд на мужчину напротив него, отметив вскинутые брови и подергивающийся кадык. — Я о тебе, Роули. Катись в ад, — процитировал мракоборца и мгновенным движением воткнул нож в шею Торфинна по самую рукоять. Кровь остановилась не мгновенно, успев запачкать ладонь. Драко выпустил из рук нож и с силой толкнул Пожирателя, пытавшегося ловить синеющими губами ускользающих воздух. Он грузно упал на землю и затих. Драко замер. Его не тошнило. — Ч-что ты?.. — прошептал Сэвидж, неверяще уставившись на свежий труп своего мучителя. Переведя дыхание и задвинув мысли об убийстве куда-то вглубь сознания, Малфой приблизился к мракоборцу. — Расслабься, — спокойно ответил Драко, направляя палочку в лицо пленника. — Легилименс. Через несколько минут блуждания по закоулкам памяти Сэвиджа, Малфою удалось добыть сведения лишь о каком-то доме, скрытом заклинанием Фиделиус, и нескольких планах по борьбе с Пожирателями. Раскалывалась голова. Два Обливейта с заменой воспоминаний, аппарация в пригород Лондона и исцеляющее заклятие, которое лишь стянуло открытые раны, но не избавило от ожогов изуродованные пальцы мракоборца. Осознание, что он натворил и какими будут последствия, дробило мозг. Он был исключительно талантлив в сокрытии воспоминаний, но их подмена в собственном сознании — Драко не знал, сможет ли справиться с этим под прицелом палочки Волдеморта. Он стянул маску и капюшон, убирая влажные от пота волосы с лица. У него остались тлеющая сигарета, пальцы, слипающиеся от крови, и невыносимо сильное желание закрыть глаза. Он смотрел на рассветное небо, раскраённое и распаханное кровью. Блеклые лучи солнца упирались лезвиями куда-то под ключицу. Жжение ветра раздражало воспаленные глаза. Он — огонь. Он — пепел и уголь. Он — ожоги, кровь и стоны. Он горит. Он почти сгорел.