* * *
Мышцы ног, поясница и шея ныли, вызывая желание рухнуть на землю и не двигаться ближайшие двадцать четыре часа. Гермиона шмыгнула носом, поежилась и сделала еще один шаг, чудом не споткнувшись о торчащий из земли корень. Под подошвами стоптанных ботинок хрустела пожухлая трава, покрытая изморозью, и мерзко чавкала гниющая листва. Над головами их скромной процессии, вытянувшийся вдоль на несколько десятков метров, сплетались практически голыми ветвями дубы, ясени и редкие березы, неловко примостившееся между своих более внушительных собратьев. Папоротник, росший в этой местности иррационально обильно, осунулся и пожелтел, припав листьями к холодной земле. Температура снижалась с каждым днем. Ливневые дожди сменились густым туманом, выползающим на поверхность в утренние часы и покрывающим растительность влажной пленкой. Лесные скитания становились все менее комфортными и приемлемыми для жизни. Необходимость постоянной смены локаций, блуждания по лесам, холмам и в принципе не предназначенной для прогулок местности усугубляло их и без того скверное состояние. Гермиона устала. Она мало спала, мало ела и не чувствовала себя готовой к принятию каких бы то ни было решений. А эти самые решения рано или поздно должны были быть приняты. Они не могли скрываться бесконечно. Уже сейчас, по прошествии нескольких жалких месяцев, истощение неумолимо подтачивало как общий настрой, так и веру в собственные силы. В верность выбранного пути. Невольно Грейнджер ловила себя на предательской мысли, что им не следовало действовать сломя голову, без плана, подготовки, информации. У них не было ничего кроме догадок, не уничтоженного единственного найденного крестража и их самих. Замерзших, исхудавших, потерянных подростков, которым слишком рано пришлось стать взрослыми. Закашлявшись, Гермиона все-таки споткнулась и неловким движением оперлась на ствол ближайшего дерева, расцарапав ладонь о кору. Гарри обернулся на излишне громкий звук среди царящей кругом предзимней тишины и вопросительно выгнул брови, скрывшиеся под отросшей челкой, которая неумолимо наползала на очки и нуждалась в экстренной стрижке. Губы девушки украсила кривая полуулыбка, однако не убедившая друга. Тот поправил лямки рюкзака и уверенным шагом направился к замерзшей в полусогнутой позе Грейнджер. — Пойдем, — хрипло пробормотал он, протянул руку и сжал ее ледяные пальцы, утягивая подругу за собой. Тело нехотя подчинилось внешнему воздействию и все-таки продолжило путь. Откуда-то со спины послышалось недовольное фырканье, исходившее от плетущегося позади Рона, на что Гермиона лишь обреченно закатила глаза. С Гарри, который упрямо тянул за собой, идти стало немного легче, если бы не раздраженный взгляд, прожигающий затылок, на который она честно старалась не обращать внимания, потому что знала — обратит, и очередной беспочвенной ссоры избежать не удастся. Их путь, перемежавшийся краткими передышками, продолжался еще несколько часов, пока троица не взобралась, наконец, на холм и не обнаружила свободное от деревьев пространство, позволяющее установить палатку. К тому моменту день уже клонился к вечеру, окрашивая воздух в смесь серого и черного. На возвышенности гулял холодный ветер, путал волосы, пробирался под одежду и низко свистел в ушах. Опустившись на колени, Гермиона отточенным движением палочки извлекла из сумочки палатку, пока Гарри устанавливал защитные чары, а Рон, наигранно громко пыхтящий, собирал ветки для костра. Когда с приготовлениями было покончено, гриффиндорцы, продрогшие на пронзительном ветру, укрылись за парусиной и ковыряли вилками опостылевшие мясные консервы, мяса в которых, по мнению Гермионы, не набралось бы и десяти процентов. Под ухом шипело радио. Вечерами Рон не выпускал его из рук, маниакально вслушиваясь в любой звук, исходящий из приемника, в ожидании «Поттеровского дозора». Передача выходила ненормированно, поэтому не оставалось иного выхода кроме как переключать раз за разом станции в надежде наткнуться на новый выпуск. — Тошнит уже от этих консервов, — проворчал Рон, щелкая пальцами по опустевшей банке. Гермиона с Гарри переглянулись, но промолчали. Их всех тошнило, но иного никто из них предложить не мог. — Почему вы постоянно переглядываетесь? — уже громче сказал Рон и облокотился локтями о стол, сжимая в замок обветренные пальцы. — Вы думаете, я идиот и ничего не замечаю? — О чем ты? — постаралась мягко спросить Грейнджер, которой пришлось силой воли подавить желание снова взглянуть на Гарри. — Об этих ваших переглядках и шушуканьях у меня за спиной. — Каких?.. У тебя паранойя, — нахмурился Поттер, съевший от силы пару ложек консервов и теперь лениво ковыряющий остатки. — Уж кому-кому, но не тебе мне рассказывать о паранойе. — Что ты имеешь в виду? — оторвав взгляд от многострадального ужина, Гарри серьезно посмотрел на друга. Тот теребил пальцы и постукивал носком ботинка по земле, сжимая и разжимая покрасневшие губы. Его брови практически встречались на переносице, а румянец красными пятнами выделялся на бледной веснушчатой коже. — То, что слышал. Это ты всегда всех подозреваешь и видишь врагов там, где их нет. А теперь строишь из себя святую невинность. — Рон, прекрати, — попыталась остановить разошедшегося Уизли девушка. — Не затыкай меня, Гермиона. Смотришь на меня постоянно, как на дебила или побитого щенка, а сама виляешь хвостом перед Гарри. Думаешь, я не вижу, что у вас тут происходит?! Грейнджер резко поднялась с места и ударила ладонями по столешнице, склоняясь над ней. — Рон, сними… — но осеклась, бросив взгляд на шею Поттера, где болтался кулон. — Прекрати нести эту чушь! Зачем ты опять провоцируешь очередную ссору? Тебе так хочется выпустить пар? Мы тоже на взводе, но держим себя в руках! — «Мы», — гадко усмехнулся он и коротко рассмеялся. — Не знаю, что между вами происходит, но увольте меня от этого зрелища. Там люди умирают! — практически прокричал Уизли. — А вы занимаетесь, блять, не знаю, чем вы занимаетесь, но явно не спасением мира. Мы шляемся по этим ебаным лесам уже несколько месяцев и толку-то?! Вместо того, чтобы придумывать план, вы строите друг другу глазки, когда моя семья ежедневно подвергается риску ради тебя, Гарри! А ты… — он тоже вскочил на ноги и дрожащим пальцем тыкал в сторону Поттера, — ты ни черта не делаешь ради них! — Заткнись! — практически взвизгнула Гермиона, выпрямляясь и сжимая в ярости кулаки. — Как у тебя вообще язык повернулся?! Успокойся и подумай над тем, что ты сказал, Рон! Пока не стало слишком поздно. — А что я такого сказал? Задел твоего ненаглядного? И когда ты стала такой шлюхой, Гермиона?! Пространство разрезал свистящий звук пощечины, что заставила Рона откинуть голову, а Грейнджер схватиться за саднящую руку, ту самую, которую днем оцарапала о дерево. Зло сверкнув покрасневшими от подступающих слез глазами, девушка развернулась и выскочила из палатки, врезаясь в ночной холод. Оклик Гарри утонул за границами барьера. Гермиона стояла на краю холма и подставляла лицо играм мертвого ветра, позволяя тому бездушно и непреклонно осушать слезы обиды и злости, скользящие по щекам. Его безжалостные порывы пробирали до костей, царапали, жгли и кусали открытые участки кожи. Она устала. Она так сильно устала. Но кому какое дело до смертельной усталости одной грязнокровной девчонки, когда мир трескался под их ногами. Еще немного и все они пойдут ко дну.* * *
— «Бродяга», — шепнул Драко и, облокотившись затылком о стену, подтянул колени к груди. Пружины матраса под ним глухо скрипнули. — Доброе утро всем тем, кто смог поймать нашу волну. С вами «Поттеровский дозор» и Бруно, к сожалению, сегодня в гордом одиночестве. Начнем мы как обычно с перечня тех, кто покинул этот мир по вине пожирателей смерти. После прошу вас почтить их минутой молчания… Малфой закрыл глаза, стиснул зубы и кулаки. — Ромелия Нэдшот, Элизабет Маркс, Роберт Крипси, Корнелия Крипси, Джордж Крипси, Ге… Драко вздрогнул. -…рман Солсбери, Лесли Праттчет, Стэн Мейлфорд, Ирэн Мейлфорд, Вирджиния Стайлз, Натаниэль Уилфрик. В возникшей тишине послышался шумный выдох, практически перешедший в стон. Проведя все еще подрагивающими ладонями по лицу, Драко откинул челку со лба. Дышать стало немного легче. — Также мы получили известие о смерти двух магловских семей, пораженных смертельным проклятьем. Были обнаружены следы применения круциатуса, что и помогло идентифицировать причину смерти. Напомню, что большую часть смертей среди маглов отслеживать не удается, ввиду отсутствия у нас необходимых возможностей и перешедшего под контроль Того-кого-нельзя-называть Министерства магии вместе с Авроратом. По нашим сведениям, в первую очередь пожиратели избавляются от тех семей, где рождались волшебники либо так или иначе были с ними связаны любым возможным родством. Сомневаюсь, что они видят в этом некую стратегическую ценность, скорее всего, таким образом убийцы скрашивают свой досуг и запугивают нас. Друзья, оставайтесь сильными, будьте осторожны и помните, Гарри Поттер все еще жив, а значит — мы возьмем реванш. Спасибо, что были со мной в это трудное время! До встречи в следующий раз. Пароль — «Фоукс». Невесело усмехнувшись, Драко взглянул на миниатюрный радиоприемник. Если бы о том, чем он занимается в своем дортуаре прознали Кэрроу… Он снова усмехнулся и снова провел ладонями по лицу, избавляясь от остатков паники, которая каждый раз начинала выворачивать позвоночник, стоило ему поймать нужную волну и услышать хрипловатый голос Ли Джордана. Но его возможности были ограничены. Только так с отчетами о смертях практически по расписанию и нервным срывом на кончиках пальцев он мог немного унять безвылазно сидящую в нем тревогу. Конечно, Драко знал, что вряд ли поимка или смерть одной из лучших друзей Гарри Поттера останется безызвестной, но лучше иметь несколько источников информации, чем один. Стрелка настольных стареньких часов, подаренных Блейзом на двенадцатое или тринадцатое день рождения, минула отметку «Завтрак» и приближалась к надписи «Высунь голову из задницы и отправляйся на занятия». Невербально сняв запирающие и заглушающие чары, Драко поднялся с кровати и, уменьшив радиоприемник до размеров пуговицы, спрятал его в карман одного из висящих в шкафу пиджаков. Сборы заняли не более пятнадцати минут. Облаченный в идеально выглаженную форму, с уложенными гелем волосами и сверкающим на груди значком Старосты школы Драко отправился на занятия, на которых был крайне редким гостем, но старался не пропускать сдвоенные с Гриффиндором пары. За пределами дортуара царила практически могильная тишина. Ученики передвигались по коридорам, стараясь не издавать лишнего шума. Привычный для всех обитателей Хогвартса фоновый гул портретов отсутствовал. Те угрюмо молчали, провожая студентов бессильными взглядами. Поднимаясь по лестнице, Драко невольно обращал внимание на отскакивающих от него младшекурсников, которые низко опускали головы и покорно ждали, пока самый молодой пожиратель смерти минует их. Данное обстоятельство Малфоя не смущало, напротив, избавляло от лишних разговоров. Что действительно его поразило, так это отчуждение собственного факультета, за исключением давних знакомых и самых ярых последователей идей Волдеморта. Рука неприятно зудела. Одернув рукав, слизеринец уже собрался зайти в кабинет, как заметил спешащих в противоположном направлении Винсента и Грегори, которые явно кого-то преследовали и уже практически скрылись за поворотом. Драко стиснул челюсти и отстраненно почувствовал, как правое верхнее веко нервно задергалось. — Занятие отменили. Обернувшись, Малфой наткнулся на Тео, перекатывающегося с носка на пятку со сложенными на груди руками. Его плечи были ссутулены, из-под расстегнутой мантии выглядывала измятая рубашка и съехавший в бок галстук, а бледный цвет лица разительно контрастировал с вьющимися растрепанными каштановыми волосами. Некогда холеный и выглядящий с иголочки Нотт был сам на себя не похож. — Почему? — Кто-то пробрался ночью в теплицы и стащил оттуда всего понемногу, — пожал плечами слизеринец, рассматривая однокурсника покрасневшими глазами с темными кругами под ними. — Хорошо выглядишь, Малфой. — Кто это был? — Драко проигнорировал комплимент, продолжая разглядывать Теодора и не понимая, почему его так интересует внешний вид когда-то друга. — Кэрроу считают, что гриффиндорцы, естественно. Собирают их по всему замку и сгоняют в Большой зал. Голос Нотта был спокойным и одновременно странно отстраненным, в то время как сам он откровенно пялился на Драко, продолжая все также раскачиваться на пятках. Хмыкнув, слизеринец выудил из брючного кармана измятую пачку сигарет и протянул Малфою. — Будешь? Драко молчал, уставившись куда-то в переносицу однокурсника и размышляя, стоит ли ему догнать Крэбба и Гойла, которые и раньше меры не знали, сейчас же могли и вовсе переступить черту. Не то что бы его это волновало. Но вот тот, за кем они гнались… — Тебя и не застать сейчас в школе, весь в делах? — продолжал Нотт и, вынув из пачки сигарету и сжав зубами фильтр, поджег табак невербальным «Инсендио». — У нас тут, как видишь, ни дня без веселухи. То теплицы ограбят, то в запретную секцию проберутся, то запытают кого до полусмерти, — практически прорычал напоследок Тео, выпуская дым изо рта и сминая пальцами фильтр. Драко перевел взгляд на лицо бывшего друга и приподнял левую бровь. — И что ты хочешь этим сказать? — Ничего. Констатирую факт, — Нотт снова затянулся, хмуря густые брови. Где-то вдалеке раздался приглушенный женский крик, заставивший Теодора вздрогнуть, а Малфоя сделать стремительный шаг к нему. — Осторожнее, Тео. Следи за тем, что вылетает у тебя изо рта, иначе я могу неправильно тебя понять, — склонившись к уху слизеринца, членораздельно произнес Драко низким голосом. — Здесь и у стен есть уши, — добавил он, прежде чем развернуться и быстрым шагом отправиться в сторону, из которой прозвучал крик.* * *
Старых друзей долго искать не пришлось. Те обнаружились на площадке ближайшей боковой лестницы, тонувшей в полумраке не зажженных свечей и осеннего сумрака, пробирающегося в помещение через узкие окна-бойницы. Вначале Драко заметил их широкие спины и напряженные плечи, перевел взгляд на пол и бесшумно замер от вида копны рыжих волос на сером каменном полу и капель крови, излишне ярких на общем бесцветном фоне. Предназначенность и судьба откровенно над ним смеялись. — Что вы делаете? — его голос айсбергом воткнулся в спины слизеринцев, отчего те вздрогнули и испуганно огляделись по сторонам. Кулак Гойла был красным и влажным. — Малфой? Напугал, — выдохнул Винсент, отступая от бездвижно лежащей девушки. — Я спросил, что вы делаете? — Хочешь присоединиться? — с предвкушением, от которого у Драко свело горло, открыто улыбнулся Грегори. — Наказываем воровку. — С какой стати ее наказываете вы? — Ну… — промычал Крэбб, беспомощно посматривая на друга. — Ты чего, Драко? Мы просто, как обычно, ставим на место предателей крови. Малфой силой воли удержал собственные лицевые мышцы от выражения презрительной брезгливости, что готово было сдвинуть брови и скривить губы. Стихийная магия заворочалась в нем очнувшимся после спячки драконом, посылая электрические импульсы вдоль ребер. Ему было срать на очередного отпрыска рыжеволосой семейки, как и срать на когда-то друзей. Но… Всегда было это раздражающее «но», сидящее внутри так глубоко, что избавиться от него он смог бы только после смерти. И то не факт. — Не много ли вы на себя берете? — склонив голову и засунув ладони в карманы брюк, почти ласково прошелестел Драко. — Кажется, указанием было отвести всех гриффиндорцев в Большой зал. Или вы мните себя особенными? Настолько, что считаете возможным усомниться в словах приближенных Повелителя? — он сделал паузу, приподнял подбородок и вскинул бровь. — Кто дал вам право? Краски стремительно сошли с пухлых лиц слизеринцев, задрожали губы и забегали глаза в безнадежных попытках отыскать оправдание. Если бы на их месте был кто-то другой, то этот жалкий прием обращения к имени Волдеморта не сработал бы, но перед ним стояли старые-добрые Крэбб и Гойл. Недалекие, трусливые, благоговеющие в ужасе лишь от одного упоминания Темного лорда. Все такие же жалкие сопляки. — Прочь отсюда, — выплюнул Малфой. Бывшие друзья вздрогнули, переглянулись и, виновато опустив головы, спустились по лестнице. Эхо их тяжелых шагов отскакивало от стен. Первым порывом Драко было развернуться и уйти, но ноги сами преодолели последние несколько ступеней и замерли лишь в шаге от девушки, все также не подающей признаков жизни. Он склонился вперед и прошелся взглядом по неподвижной фигуре. Кончики рыжих волос были красными от крови и скрывали лицо, рукав пиджака разошелся по шву, задралась юбка, оголяя исцарапанные худые коленки. Грудная клетка слабо вздымалась. Выпрямившись, Малфой заметил палочку у собственных ног и пнул ее носком туфли ближе к гриффиндорке. Он зажмурился и тяжело сглотнул, потому что его извращенное воображение окрашивало рыжий в каштановый, завивало прямые пряди в кудряшки и посылало мурашки вдоль позвоночника. Это не она. Она не здесь. Она в порядке. — Она в порядке, — шепотом повторил он, развернулся и практически бегом поднялся по лестнице.