* * *
Она прижималась к боку Драко, потираясь о его плечо носом, а он, держа ее ладонь, целовал каждый маленький девичий пальчик по очереди от костяшек до подушечек, и глубоко дышал, наполняя легкие родным ароматом. После взволнованных объятий и не менее взволнованных поцелуев, которые еще чуть-чуть и отбили бы желание задавать вопросы, а вместо этого заняться более интересными делами, включающими жаркие постанывания и его руку между ее бедер, они сидели, облокотившись о подушки, и наслаждались минутами тишины. — Драко. — Ммм… — промычал он, не отрываясь от своего увлекательного занятия и чертовски желая втянуть ее пальцы в рот, пробегаясь по коже языком, но не зная, как отреагирует на подобное Гермиона. Блять, он хотел облизать ее целиком. Долбанный извращенец. — Ты всегда целуешь мои ладони или пальцы, — не спрашивала, а утверждала Грейнджер, но в интонации явно прослеживались вопросительная интонация и дразнящие нотки. Усмехнувшись, он провел подушечками ее пальцев по своим губам, целуя кончики. — У тебя очаровательные ручки, — прохрипел Малфой без тщетных попыток скрыть возбужденное состояние, в котором пребывал перманентно рядом с ней. — Поцелуи пальцев означают восхищение, — смущенно шепнула она, а румянец так и не сходил с щек, заставляя кожу пылать и веснушки притягивать его потемневший взгляд. Он утвердительно хмыкнул, спускаясь ниже к центру ладони. Не сдержавшись, Драко провел по нему языком, следя за лицом девушки рядом с ним. Ее рот приоткрылся в неровном вздохе, а ресницы затрепетали, бросая легкие тени на скулы. Ей нравилось. — А в ладонь, — продолжила Гермиона, в карамельных радужках появился магнетический блеск, сбивший его дыхание, — значит подчинение, — закончила на выдохе, проглотив последние буквы. Низкий стон вырвался непроизвольно, а кровь резко хлынула к члену, натягивающему ширинку брюк. Малфой был охренеть как подчинен. Зажмурившись, он откинул опустевшую голову на стену и, стиснув худые пальцы, отвел руку ото рта, борясь с искушением. — Милая, если ты продолжишь, мне будет плевать, что там произошло с вашим отрядом или Мариэттой, — срывающимся голосом проговорил Драко и наполнил легкие воздухом. Рассмеявшись теми самыми тихими, притягательными звуками, которые зажигали клетки тела и высекали искры из сердца, Гермиона слегка толкнула его плечом. — Иногда ты такой пошлый. — Я всегда пошлый, Грейнджер, — игриво рыкнул он и, резко оторвавшись он стены, приблизился к гриффиндорке, обхватывая талию и начиная щекотать. Из ее рта стали выпрыгивать повизгивания смешанные с хохотом, а тело начало клониться к полу, съеживаясь и подергиваясь в попытках выбраться из его рук. — Очень-очень пошлый, сладкая. Настолько, что… — Пожалуйста, хватит! — сквозь смех пробулькала она, захлебываясь в словах. — Если ты не прекратишь дразнить меня, то мы воплотим все мои фантазии в жизнь. А они очень грязные, милая, — переходя на более властный тон и фиксируя ее трепыхающиеся ноги своими, с напускной серьезностью пообещал Драко. — Слишком грязные для такой хорошей девочки. Гермиона уже задыхалась и осипла, но продолжала умолять остановиться, что совершенно не способствовало ослаблению напряжения в штанах. Прервав движение пальцев, он склонился к ее уху, обдавая горячим дыханием и ощущая частое вздымание девичьей груди собственной. — Ты была такой смелой, когда просила прикоснуться к себе. Так чертовски горячо, Грейнджер, — зашептал Малфой, затрагивая губами раковину; девушка под ним едва заметно задрожала. — Тебе нравится, когда я касаюсь тебя так? Что ты чувствуешь? Ты хочешь, чтобы я избавился от этих бесполезных тряпок и коснулся кожи? Почувствовал, насколько ты горячая и… — Д-драко… — ее голос с придыханием скакал на гласных, то опускаясь, то поднимаясь. — Влажная, — опустившись на предплечье возле ее головы, он позволил себе втянуть аромат жасмина, зарываясь носом в мягкие кудряшки, а второй рукой поглаживая талию, которая все также вздрагивала в инстинктивном ожидании, что сеанс щекотки продолжится, — для меня. Он понимал, что его несло, но близость ее тела кружила голову. Последние остатки здравомыслия сконцентрировались в изнывающем без внимания члене, что только усугубляло ситуацию и отправляло какие бы то ни было джентльменские порывы ко всем чертям. Те бесчисленные сны, после которых он просыпался с каменным стояком или уже вовсе с разрядкой и убийственно шипел Очищающее; фантазии, навеянные херовыми маггловскими журналами Тео, некоторые из которых в удивительных подробностях объясняли, как доставить удовольствие женщине; она сама, ярко и крышесносно отзывчиво реагирующая на любые его действия. Все это разом полыхнуло в обескровленном мозгу, где каждая нейронная связь сверкала блядским вожделением. Стиснув ее тело, Драко опустился ниже, прижимаясь крепким членом к нежному бедру, прямо там, где задралась юбка в их катаниях по полу. — Ты хочешь этого? Ощутить мои пальцы и язык на твоих сладких складочках, почувствовать, как я ласкаю твои соски кожа к коже, и кончить мне в рот с моим именем на губах? Взять в руку мой член… Ты уже пыталась, моя милая, я заметил, как блядски сильно ты этого хочешь. Она всхлипнула и вцепилась в его плечи, начиная ерзать и скользить голым бедром по стояку. Протяжно застонав, Драко впился пальцами в упругую ягодицу, прекращая охуительные движения, которые мгновенно размягчили мышцы, практически укладывая на нее. — И довести меня до оргазма, пока не кончу в твою маленькую ладонь, а после… — он еще сильнее понизил голос, теряясь в ощущениях, запахе и опасности момента, где-то на задворках сознания понимая, что забрел слишком далеко, но уже не имея возможности притормозить, чуть ли не выстанывая ей в ухо, покрывшееся испариной из-за жара дыхания, лишь малую часть его грязных фантазий, — слижешь мою сперму с каждого пальчика. Всю, без остатка. И одновременно я буду трахать тебя пальцами, лаская клитор, пока твоя узкая маленькая дырочка не сожмет их и ты не распадешься в моих руках, моя милая и сладкая девочка. Я так сильно, Гермиона, так сильно тебя… — Пожалуйста, — хрипло простонала она. Драко замер, будто врезавшись в собственное тело из будоражащей иллюзии, которая уже почти заставила его кончить в трусы. Оттолкнувшись трясущимися руками, он стремительно сел, облокотившись на пятки, и невидяще уставился на распластанную под ним девушку с раскрасневшимися щеками, прилипшими ко лбу волосами, задравшейся юбкой, что он видел кромку белого белья, и тяжелым дыханием, расширяющим грудную клетку и со свистом вырывающимся из приоткрытых влажных и искусанных губ. Блять, что за хуйню он творил. Докатился, сука. Тупой мудак со спермотоксикозом. — Прости… — задыхаясь, почти беззвучно сглотнул он, — прости, Гермиона, я… Нахмурившись, Грейнджер поднялась также быстро и с очевидным непониманием в глазах, где зрачок заполнил шоколадную радужку полностью, оставляя лишь узкую круглую полоску по краям, воззрилась на него, кажется, близкого к паническому состоянию. — Я не хотел, я… Прости, эти вещи, это не то… — Малфой не мог подобрать слов, не знал, блять, какие подобрать, и от ужаса, что он ее напугал или, просто пиздец, вызвал отвращение, все возбуждение улетучилось, словно его и не было. Не медля, она обняла своими маленькими ладошками и притянула его побледневшее лицо ближе к себе. Еще пара дюймов и они коснуться носами. — За что ты извиняешься? — твердо спросила Гермиона, с вызовом смотря на него. — То, что я говорил, это не то, я… — Ты этого не хочешь? — Н-нет, я… Блять, это… — Он почти отвернулся от ее испытующего взгляда. — Я хочу, — ошарашила она его. — Мне все понравилось. Я хочу, слышишь? — Что? — Я не какая-то монахиня, Драко. Меня это смущает, но это не значит, что я не хочу или мне не нравится. Если мне что-то не понравится, я скажу, понял? — Как ты… — Я хочу тебя. Во всех смыслах. Все, что ты говорил. Я хочу тебя, Драко. Господиблятьбоже Пресвятой Мерлин и маггловский Иисус Он в прошлой жизни спас страну или что-то в этом роде? Потому что — невозможно. Чтобы она — Гермиона Грейнджер, эта потрясающая девушка, невъебически умная, обезоруживающе милая, умопомрачительно красивая, вся восхитительная с ног до головы, — настолько просто, будто некая прописная истина, говорила о том, что хочет его. Во всех смыслах. Хочет его. Драко-сука-Малфоя. — Я… — голос подвел, застряв где-то в трахее сиплым комком, а в следующую секунду слова полились бесконечным потоком, выныривая из-за тех заслонов, куда он их постоянно заталкивал: — Я тоже тебя хочу. Каждый твой дюйм. Каждый твой вздох. Каждую твою секунду. Всю тебя, Гермиона. Безрассудно и отчаянно. Я люблю тебя. Мне поебать на этот долбанный мир с его лордами и героями в очках. Я хочу тебя. Я невыносимо хочу тебя, любовь моя. И только когда он увидел ее округлившиеся глаза и губы, почувствовал, как девичьи ладони сильнее вдавились в его щеки, осознал, что неконтролируемо вырвалось изо рта. В чем он признался.* * *
Экзамены превратились в сплошной фарс, особенно касается тех предметов, к каким мерзкая сука Амбридж приложила свою руку. Но благодаря Грейнджер, заставляющей его с головой погружаться даже в те дисциплины, на которые ему было абсолютно все равно, Драко был уверен в результатах и с нетерпением ждал окончания всей этой нервотрепки, чтобы, наконец, по-человечески провести остаток учебного года со своей ведьмой, не отрывая ее от любимых учебников. После его импульсивного признания, которое кончилось десятками сладких поцелуев, ослепительной улыбкой и повлажневшими веками, что-то неуловимо стало меняться. И в них, и в нем самом. Усмехнувшись уголком губ и поправив сумку на плече, Драко проводил взглядом затухающие брызги фейерверка, устроенного близнецами Уизли, которые в кои-то веки вызвали отголосок уважения за нервный срыв министерской крысы, и просканировал сборище учеников, надеясь отыскать в нем знакомые медовые кудряшки. Однако попытки оказались тщетными и, решив, что Гермиона отправилась в каморку на Астрономической башне, вместе с остатками толпы повернулся к замку, но его прервали подскочившие Грег, Винс и, Малфой вскинул брови, Блейз. — Драко, ты не поверишь! Эти гриффиндорские олухи пробрались… — …в кабинет Амбридж! — …быстрее пойдем, пока они… Наперебой заговорили они, толкаясь плечами и наседая на него своими тучными телами. Озадаченно посмотрев на Забини, Драко уже открыл рот, чтобы потребовать более внятных объяснений, но его опередили. — Поттер и Грейнджер, — кратко уведомил друг, определенно не испытывая никакого маломальского желания тут находиться и участвовать в бессмысленной беготне, но почему-то вглядывающийся в него так, будто… Нет, что за глупости. Он ничего не знает. — Идем, — отрезал Малфой и поспешил внутрь. Куда тебя опять втянули твои тупоголовые увальни, милая?! Она нервно теребила ткань джинсов и старалась дышать ровнее и спокойнее, с истинным гриффиндорским упрямством встречая грязно-карие глазки женщины перед ней, впившиеся в нее с налетом надменности. Низкая, даже меньше Гермионы, которая никогда не могла похвастаться порядочным ростом и вечно терялась на фоне всех своих друзей, выделяясь только лишь благодаря буйной шевелюре, что прибавляла ей несколько дюймов; толстенькая, как пивной бочонок, обтянутый ярко-розовым твидом, от обилия которого начинала подергиваться мышца где-то в области щеки. Каштаново-мышиные волосы в мелкой завивке и убранные к затылку открывали рыхлое далекое от молодости лицо с тонкими, сжатыми в полоску губами, покрытыми, кто бы сомневался, ярко-розовой помадой. Амбридж вскидывала подбородок, слишком высоко для ее короткой шеи, что придавало ей вместо строгости комичность. Однако в палочке, нацеленной на них, и власти, что недостойная той служительница министерства присвоила, не находилось ничего смешного. Впрочем, как и выхода из этой ситуации. Взглянув на Гарри, который казался еще более неряшливым из-за стоящих дыбом волос и измятого джемпера, Гермиона медленно выдохнула, расслабила напряженные конечности и отвела плечи назад, распрямляя позвоночник. Если сконцентрироваться и подумать, то выход найдется. Как всегда. За относительно спокойное время, проведенное в учебе или встречах с Драко, — от одной мысли о нем пальчики на ногах поджались, а бабочки в животе захлопали крылышками и устроили настоящий вихрь, — она немного успела отвыкнуть от постоянно преследующей их опасности. Поэтому и план проникновения в преподавательский кабинет был, откровенно говоря, ненадежным и заведомо провальным. Им необходимо поторопиться, потому что все может кончиться потасовкой с сотрудницей Министерства, ведь Гарри сейчас очень далек от спокойствия и, нервничая, вполне мог натворить глупостей, что глубже выроют им яму. Снова обратив внимание на верещащую Амбридж, Гермиона облизала пересохшие губы и уже открыла рот, намереваясь импровизировать, как дверь кабинета распахнулась. Первое и единственное, что украло ее дыхание, — узнаваемые среди тысяч других дымчатые радужки, в каких совсем не сверкало голубоватых искорок, лишь отливающая льдистым холодом сталь. Его руки, нежные и ненасытные, сжимали горло бледного до синевы Невилла с кляпом во рту. Пропихнув парня внутрь и небрежно отпустив, отчего тот споткнулся, Драко освободил проход и целенаправленным шагом направился точно по курсу к Грейнджер. Она заметила напряженные желваки и бьющуюся в ритме с ее сердцем вену на лбу. Высокая фигура, окутавшая успокаивающим ароматом зимней стужи и пряностей мужского парфюма, заняла место прямо за ней. Почти вплотную. Так, как они не должны были стоять не наедине. — Др… Малфой, — тихо шикнула она, но захлопнула рот, ощутив легкое прикосновение кончика палочки к пояснице и мужские пальцы, невесомо погладившие тыльную сторону ладони. Короткие волосы на предплечьях встали дыбом. Спустя пару минут комната заполнилась пойманными слизеринцами друзьями, бросавшими на них с Гарри виноватые взгляды. Возможно, если они будут вести себя тихо и невинно, их отпустят. Пустая надежда, Гермиона. — Итак, Поттер, — продолжила прерванную речь Амбридж, — вы расставили вокруг моего кабинета своих наблюдателей и отправили ко мне этого клоуна с сообщением… — Что ты тут забыла? — горячий шепот скользнул ей в ухо, вызывая мурашки; теперь Грейнджер совершенно не слышала, о чем распыляется противная женщина, концентрируясь исключительно на нем. Ее до сих пор вводило в ступор то, что стоило Драко появиться в поле зрения, оказаться рядом, а тем более коснуться, как окружающий мир моментально переставал существовать, а потребность быть ближе, теснее и полностью в его руках кипятила кровь. Его влияние ужасало, но отказаться от него добровольно — ни за что. — Нужно было связаться кое с кем по каминной сети, — чуть повернув голову в сторону слизеринца, пробормотала она. — С кем? Кончиком палочки он прочертил линию на ее спине, вызывая неожиданную дрожь и иссушающую необходимость прислониться к теплому твердому телу. — С… — тряхнув волосами, Грейнджер скосила глаза на лучшего друга, препирающегося с Амбридж на повышенных тонах, — со знакомым Гарри. — Со знакомым? — едко усмехнулся Малфой. — И из-за этого вы пробрались в кабинет, наплевав на вероятность оповещающих чар? Ты же не глупая, любовь моя. От ласкового обращения, ставшего постоянным в последние дни, ее перегруженное сердце распустилось, как цветок, потянувшись к солнцу. Признание, случившееся на полу их каморки, до сих пор посылало волны обжигающего удовольствия, плавя мышцы и кости. Она почти взорвалась изнутри, не имея ни малейшего понятия, как справиться с эмоциональным смерчем, закружившем ее в водовороте смеха, слез, бесконечной нежности и признательности. И лишь спустя несколько дней Гермиона сообразила, как последняя идиотка, что ничего не сказала ему в ответ. — Это важный знакомый. И важный вопрос. — Как скажешь, — сокрушительно вздохнул он, потревожив теплым потоком воздуха волосы и заднюю поверхность шеи. — Какой план? — Это… — она переступила с ноги на ногу и вновь вцепилась ногтями в джинсы, — я пока не придумала. Мягкий смешок прозвучал совсем близко от ее уха и Гермиона напряглась от мгновенной реакции собственного тела, готовая развернуться и притянуть его в объятья. Или поцеловать. Или забраться на него, как на дерево, и повиснуть подобно мартышке. Господи, сейчас не то время и уж тем более не то место для подобных мыслей. — Я могу… Но он не успел договорить. Дверь распахнулась снова, впуская недовольного профессора Снейпа с неизменно сведенными к переносице бровями и в развевающейся за спиной черной мантии. Драко сзади подобрался, придвигаясь к ней ближе, словно готовился схватить Грейнджер в охапку и, наплевав на происходящее, гордо удалиться. — Что он здесь… Из разговора Гермиона уловила, что от мастера зелий требовали очередную порцию Веритасерума для допроса. Скривив виновато губы, она вспомнила бедную Мариэтту и поспешную вспышку гнева, вылившуюся в надпись на лбу невинной девушки, ставшей очередной жертвой безнаказанности Амбридж. Спор и нескончаемые визги министерской жабы продолжались, а Драко успокаивающе поглаживал ее ладонь. Его присутствие придавало сил и вселяло уверенность, несмотря на всю безнадежность. — Бродяга у него в плену! — внезапно крикнул Гарри, делая шаг вперед и совершенно не обращая внимания на хватку Гойла. — Его держат там, где оно спрятано! Прикусив губу, Гермиона перебирала варианты, пытаясь выудить из мозга хотя бы что-то, но силы были неравны. У них отобрали палочки, а Драко не может скомпрометировать себя перед однокурсниками и тем более перед этой отвратительной, злобной, ужасной женщ… — …Круциатус развяжет тебе язык. Она вздрогнула всем телом, не сумев вздохнуть, перед глазами на мгновение потемнело. Панический пот выступил на висках и жар где-то в области ключиц опалил внутренности. Драко, не скрываясь, схватил ее за руку, привлекая к себе. — Милая, я сейчас… — Это противозаконно! — выкрикнула Гермиона, вырывая ладонь. — Министр вам этого не позволил бы! Но этой… Этой суке было откровенно плевать! Ее не волновал ни Министр, ни Министерство, ни, черт бы ее побрал, закон! Задыхаясь от острого приступа злости, она снова высвободила руку из пальцев Драко, который каким-то образом умудрился ее снова схватить. — Гарри, нам придется ей сказать, — с удивительным спокойствием, которого от себя не ожидала, чувствуя, как злоба разъедает мышечную ткань грудины, произнесла Грейнджер. Не обращая внимания на пребывавших в шоке друзей, вопли Гарри и их бесполезные попытки ее заткнуть, она продолжила с мстительной выдержкой: — Простите все, но я не могу этого допустить. То, что вас не останавливает закон, не останется тайной, Долорес. Мы пытались связаться с профессором Дамблдором. Нам необходимо было сообщить, что оно готово. — Что готово? — воскликнула Амбридж, перекатываясь на своих коротеньких ножках к ней, на что Малфой попытался вновь оттянуть ее за руку, но Гермионе было все равно. — Оружие. Их вопросы раздались одновременно: — Что, блять, за оружие? — прошипел Драко. — Какое оружие?! — Никто из нас не знает, мы всего лишь выполняли поручение. Но мы с Гарри можем отвезти вас к нему. Одну, — она врала так уверенно и непоколебимо, несмотря на всю ее ненависть к любой лжи, а особенно к собственной, но, видимо, постоянная практика все-таки сказалась и позволила выстроить более-менее стройный обман. — Ты не в том положении, чтобы ставить условия, девочка! — Вы не захотите, чтобы его увидел кто-то, кроме вас. — Я могу вас сопровождать, мисс Амбридж, — неожиданно громко провозгласил Драко, заставив гриффиндорку практически пошатнуться. Женщина приоткрыла рот в размышлении, тряся палочкой перед ее лицом, а Малфой стоял так близко, что при вздохах соприкасался с ее спиной. — Хорошо, — наконец решила сучья жаба (неужели она переняла оскорбления от него?..). — Ведите, милочка. Давай иди, Поттер, и не посмей наделать глупостей. — Но, профессор, кто-то из дружины должен… — опять попытался Драко, стискивая ее запястье с такой силой, что на нем вполне вероятно появятся синяки. Жеманный отказ был встречен скрежетом его зубов. Обернувшись, Гермиона попыталась ободряюще улыбнуться, но наткнулась на растерянное выражение лица, которое ей еще не приходилось наблюдать. Он смотрел на нее болезненно слабо, выворачивая желудок наизнанку. — Прости, все будет хорошо, — ласково шепнула она, вытащила руку, напоследок нежно скользнув по свернувшемся в кулак пальцам, и поспешила к дверям кабинета.* * *
Гермиона не отвечала. В раздражении он чуть не запустил галеон через весь Большой зал, но удержался, попытавшись связаться с ней снова. Молчание. Молчание. Молчание. Ее не было на обеде. Не было на ужине. Ни в библиотеке, ни в их каморке. Драко уже почти отправился в гриффиндорскую гостиную, но решил подождать еще час. Если до конца трапезы девушка не объявиться, или, блять, Амбридж, Поттер, Уизли, хоть кто-то из их сбежавшей шайки, то он разнесет их блядский входной портрет в щепки и лично обследует вдоль и поперек львиную нору. С каждой проходящей секундой Малфой все глубже погружался в пески нестабильного состояния. Неизвестность перетягивала нервы в запутанный клубок. Если с ней что-то случится… Если с ней… Он судорожно вздохнул и зарылся в волосы, облокотившись локтями об обеденный стол. Из-за резкости звякнула потревоженная посуда, и жующий рядом Тео задал какой-то ненужный вопрос, который он, ебаный свет, и не пытался воспринять. Что за хуйню она несла про оружие? Какой к чертям знакомый? Ебаный, сука, Поттер, однажды он собственноручно его придушит! Сколько можно втягивать ее… — Дрейк, — позвал соизволивший явиться на ужин Забини, звуча как-то… взволнованно? — Что, блять? — прорычал Драко, пропуская сквозь пальцы пряди и проходясь ногтями по черепу. Нога под столом бесконтрольно тряслась, периодически ударяясь коленкой о столешницу. — Я видел толпу у лазарета. Гриффиндорцы. Он застыл. Медленно оторвал руки от головы и вскинул ту, нацеливаясь сверлящим взглядом на друга, будто стремясь вскрыть ему лобную долю и выудить необходимую информацию. Сейчас, сука! — Там все, кто сбежал, и профессора. Даже Дамблдор вернулся. Кажется, заучка Грейнджер без сознания. Тошнота ударила настолько резко, что его чуть не вывернуло в тарелку с нетронутым рагу. — Куча народа, — зачем-то повторил Блейз и принялся накладывать еду. Пошатываясь, Малфой поднялся со скамьи. Спертое дыхание не позволяло протолкнуть ком глубже, чтобы не выблевать к чертям собачьим внутренности вместе с непереваренный обедом. Потерев влажной ладонью не менее влажную от холодного пота шею, он отсутствующе уставился на кубок с тыквенным соком. — Я в гостиную. Устал, — проскрежетал Драко, неуверенный в способностях парализованного речевого аппарата. Ему хотелось рвануть в больничное крыло сию минуту, но в каком бы ужасе он не утопал, понимал совершенную глупость необдуманных поступков. Блейз сказал, там много народа. Значит, ночью. Да, он подождет отбоя, выберется из спален и прокрадется к ней, чтобы… Блять, если ее там не окажется, то он вознесет молитву херовому Мерлину! Потому что… Потому что — нет. Гермиона в порядке. Она сильная волшебница, поэтому в порядке. Не может быть такого, что его девочка серьезно пострадала. Да и где? Амбридж годилась разве что для своих истеричных визгов и проклятых учебников, а не для реальных сражений. Наверняка Грейнджер ее куда-то заманила и вырубила, а потом… Что потом? Почему ее так долго не было? И без сознания… Нетнетнет Все в порядке, Драко. Она в порядке. Здесь, в замке, в безопасности. Ему просто нужно немножко подождать и убедиться в этом самому. Лишь несколько часов. Блять, все это гребаное волнение хуйнуло пару-тройку тысяч его нервных клеток. Только попробуй быть не в порядке, любовь моя. Только попробуй. Минуты тянулись поганой слизью, со скоростью улитки перетекая в часы. Драко сидел на постели, уперевшись пустым взглядом в подаренный на один из прошлых дней рождения Блейзом будильник и считал секунды, одну за другой, не позволяя разуму проваливаться в бездонный панический омут. Стоило часовой и минутной стрелкам замереть на полуночи, он набросил на себя дезиллюминационные чары и, стараясь не шуметь, поспешил к выходу из комнаты мальчиков, а после из гостиной. Мертвая тишина сдавливала барабанные перепонки и собственное дыхание оглушало. Не справившись с тревогой, Драко побежал, наплевав на грохот шагов и вероятность наткнуться на мерзкого Филча с его облезлой кошкой. Путь, казалось, занял вечность, и удача улыбнулась ему, лишив препятствий и неожиданных столкновений. Когда он добрался до больничного крыла, легкие и мышцы ног горели. Уже медленнее подойдя к двери, Малфой коснулся ручки подрагивающими пальцами. Вибрация от скрипа старых петель распространилась по костяшкам и выше к ребрам. Щелчок закрывшейся за спиной створки прозвучал оглушительно. Пространство лазарета освещалось лунным светом сквозь незадернутые шторы. Повертев головой, Драко прикусил верхнюю губу и пошел вперед, разглядывая пустые кровати. Только одна была спрятана бесцветными занавесками. Непослушные пальцы уцепились за ткань со второго раза. Бровь подергивалась. Набрав полную грудь провонявшего лечебными зельями воздуха, он дернул за штору. Она была там. Гермиона не двигалась. Драко не функционировал в принципе. В футе от него — бледная и, черт возьми, просто спящая, ведь так? А он в жалком дюйме от спонтанного взрыва, потому что… Мотнув подбородком, Драко снова задвинул занавеску и аккуратно приблизился, опускаясь на примостившийся у кровати табурет. Сердце с сопротивлением качало застывшую кровь и ему до помешательства хотелось разбудить ее, чтобы убедиться — это она. Здесь. Прекрасная, раненая, но… его. И живая. Живая. На ее теле чётко вырисовывались серовато-голубыми тенями очертания ребер, кровавых подтеков, бинтов, перетягивающих грудь, правую ключицу и часть живота. В лунном свете она казалась вылепленной из стекла с трещинами и осколками в стесанных костяшках, царапинах и звездной пыли веснушек на хрупких плечах. Драко внимательно обводил взглядом каждый открывшийся ему дюйм из-за сбившегося одеяла, вырезал в памяти наборы оттенков светло-смуглого, синего и фиолетового, выводил легкими мазками воду, волны и глубину. Потому что Гермиона — океан, а Драко не умеет плавать. На ее коже не должно быть бинтов. На ее коже должна быть только одежда, а помимо нее — только его руки и его губы. Больше ничего. Маленькая ладонь, лежащая на краю постели, походила на поле, испещренное трещинами и провалами в форме впившихся в нежную кожу ногтей. Со всей нежностью, на какую только были способны его руки, он взял ее пальчики в свои и с благоговением погладил, сжав челюсти до боли в деснах из-за тепла и трепещущего пульса в девичьем запястье. Роговицу нещадно жгло. Беспомощный, Драко уже готовился пожимать кошмарам руку. Они придут и будут ей. Той, которую он не смог защитить. — Драко? — слабо прошептала она, часто моргая опухшими веками и ища сонным взглядом его лицо. Малфой наклонился ближе и дернул уголком губ. — Я здесь, любовь моя. Прости, что разбудил, — также тихо ответил он, раскладывая по карманам мелкие царапинки, смешанные с веснушками на ее щеках. Их он вытащит в одиночестве, рассмотрит и запомнит, чтобы больше не допускать до идеальной кожи. Никогда. Ни за что. — Я… Мы были в Отделе Тайн, — продолжила Гермиона, облизывая сухие губы. — Там… кое-что произошло. — Давай ты расскажешь мне потом, хорошо? А сейчас… — Пожиратели, Драко, — всхлипнула она, без усилий выкручивая ему ребра. — Они… — Шшш… Не надо, любовь моя. Все потом. Она отрицательно затрясла головой, перекатываясь по подушке. И слезы, собравшиеся в ее глазах капельками росы, сорвались с ресниц, сдирая его кожу заживо. Он натужно сглотнул. — Просто, — нахмурившись, Грейнджер всмотрелась в юношеское лицо и, словно что-то заметив, передумала, — хорошо. Ладно. Потом. Ты прав. — Ты… Это серьезно? — Нет, — ласково улыбнулась она, — буду в порядке через пару дней. — Спасибо, блять, — сокрушенно уткнувшись локтями в кровать, выдохнул он, прижимая ее ладонь тыльной стороной к губам. — Я чуть не поседел, Грейнджер. Больше никогда, слышишь? Если, блять, еще раз… — Драко, — перебила Гермиона и у нее была та самая сладкая улыбка, зажигающая звезды и его сердце, — я тебе не сказала. — Что? — напрягся Малфой, нависая над ней. — Я тоже люблю тебя. Воздуха, как будто, стало слишком много и одновременно слишком мало. Губы не знали, что им не делать, закрывались-открывались без какой-либо системы. Время остановилось, но его пульс ускорился до космических скоростей, а сердце — бой громовых барабанов по ребрам. — Повтори, — лишенный голоса пробормотал Драко, пытаясь поймать частички кислорода, чтобы убедиться — это не сон. Не фантазия. Не иллюзия. — Я люблю тебя, Драко. Люблю тебя. Его губы сами собой растянулись в широкую улыбку, а она засветилась, как одинокий маяк в объятиях бушующего шторма. Он — заплутавший корабль. И он нашел ее. — Давай сбежим, только ты и я. От всего этого, — вдруг заговорил Малфой, не ожидая и толком не понимая, что несет. — В другую страну. На другой, блять, континент. Да хоть к маглам. Давай уйдем, Гермиона. Она хрипло хихикнула на его неосторожное предложение, не приняв и слова всерьез: — Мы все больше становимся похожи на Ромео и Джульетту. Не хотелось бы закончить также. А Драко, собирая звезды с ее губ в целомудренном поцелуе, осознал, что иногда нужно поднимать палочку первым. Завтра он отправится к Снейпу и вместо самостоятельных занятий, к которым приступил еще в начале года, попросит помощи с окклюменцией у мастера. Рано или поздно она ему потребуется. И, скорее всего, рано. Тьма неуклонно наступает.