«Переговоры — самый сложный способ демонстрации силы».
Неприятный скрип разносится по темному богато обставленному помещению. Ритмичный щелчок ручки и шелест бумажных листов. Где-то в углу комнаты на небольшом черном диванчике лежит в расслабленно-разнузданной позе чье-то непривлекательно растекшееся тело, прикрытое сверху мятым больничным халатом. Немолодой мужчина слабо посапывал, время от времени переходя на откровенный храп. На правой стороне лица этого человека виднелся весьма глубокий, порез, идущий от левого глаза. Он шел довольно грубо, рассекая правую щеку и переносицу, обнажив подкожную мускулатуру. Лоскуты кожи, поддерживаемые аккуратными стежками и хирургическими скобами, собирались в одно целое, словно части некогда расколотой мозаики. Кто-то весьма искусный поработал над ней, старательно и филигранно. По кабинету разнесся глухой барабанящий стук. Некто, сидящий в дорогом раскидистом кресле, длинными пальцами отбивал дробь по столу. Белокурая кудрявая макушка кивала в такт музыке, звучащей из динамиков телефона, лежащего неподалеку. Временами выныривая из-за горы бумаг, мужчина без особого интереса осматривал рабочее место, причитая что-то себе под нос. Рабочий стол, за которым как раз и сидел светловолосый красавец, был освещен неоновой лампой и завален безразмерной кипой разнородной документации. В очередной раз цокнув языком и откинувшись на спинку стула, Есенин крутанулся вокруг своей оси, чуть задевая коленом стол. Эспер выругался, поглаживая ушибленную ногу и возводя глаза к потолку. В его голове вот уже который час крутилось лишь одно:«Я...тотально...заебался».
- Сережа? - Да-да, моя прелесть? - мужчина вмиг повеселел и слегка зарумянился, отстраняя нудные сметы и договоры от себя подальше. Скука, съедавшая его все это время отошла на второй план. На горизонте забрезжила надежда на что-то куда более увлекательное и манящее. - На нас наконец-то напали? Вошедшая в кабинет девушка недоуменно вглядывалась в приятные черты лица напротив. Что говорить, Лермонтова как никто другой могла понять нежелание Сергея заниматься бумажной волокитой. Как-никак она сама никогда не любила муторную и выматывающую работу с безынтересной подотчетной документацией. Однако, важность и ценность этих документов была неоспорима, ведь именно эти бумаги могли стать гарантом неприкосновенности филиала в Йокогаме. Сила связей - это, конечно, хорошо. Но законность и правомерность в глазах окружающих тоже не стоит недооценивать. Они, как представители кооператива, должны быть подготовлены ко всему. - Нет, - спокойно заявила Михаил, мягко присаживаясь на стул по правую руку от коллеги. - Миша погружает последнего пациента этой клиники в неотложку. Мне жаль, что все происходит именно так. Но мы же ничего не могли им предложить. Здесь практически нет медикаментов и стерильных мест. Тут все придется обустраивать заново. Реконструкция здания подобного масштаба, найм персонала, закупка оборудования… Все это - чистые расходы. Если нам не удастся получить лицензию, считай, что все было зря. - Конечно, - с усмешкой подтвердил Есенин, пожимая плечами. - Нужен квалифицированный персонал, штат профессионалов: врачей, психологов и юристов. Мы же все-таки собираемся работать с живыми людьми. Не стоит разочаровываться раньше времени. Пока не попробуем - не узнаем. Если ты решила играть на чужой территории, ничем не рискуя, то ты проиграешь в любом случае. Бизнес всегда сопряжен с риском. Тебе ли этого не знать. Эспер согласно кивнула, прикрывая черные глаза. Сегодняшний день был по-настоящему долгим. Шатенка с силой помассировала веки, тяжело вздохнув. Пока Сергей разбирался с “макулатурой” контрабандистов, вопреки закону претендовавших на частное право владения этой землей; Лермонтова с Булгаковым осматривали больницу. В течение первых двух часов молодые люди старались отыскать хоть кого-то более-менее вменяемого и здорового, но все было тщетно. Все пациенты были в той или иной степени искалечены, сильно истощены или морально уничтожены. У многих не было сил даже на то, чтобы подать голос. Выудить из изможденного сознания ряд необходимых воспоминаний было несложно. Однако, чтобы облегчить душевные переживания некоторых, девушке пришлось погрузить их в некое подобие сна на грани комы и поставить в их разумах блоки на особенно тяжелые и мучительные воспоминания. Возможно, когда-нибудь эти ограничения исчезнут. Здесь все зависело от самих пострадавших и степени их готовности принять этот фрагмент собственной жизни. Хотя сама Миша была уверена, что многие события, пережитые в этом ужасном месте, им лучше не вспоминать никогда. С тяжелым сердцем Лермонтова “читала” истории истерзанных невинных душ. Калеки, сироты, вдовы потерявшие рассудок - отголоски недавней войны между группировками эсперов; не признаваемые жестоким обществом маргиналы, наркоманы и ночные бабочки. Окажи власть своевременную поддержку пострадавшим, будь судьба к ним более благосклонной - все было бы иначе. Но времени вспять не повернуть. Оно неумолимо. И меркнут, и истончаются души пытающихся противостоять ему. Ведь время - единственно ценнейший ресурс, которым способен располагать человек. Однако в уравнении суровой реальности между жизнью и временем, которыми мы владеем, стоит жесткое “равно”. Не теряй времени, живи здесь и сейчас, борись за право владеть тем, что твое от рождения.***
Последняя скорая покинула территорию заброшенной лечебницы. Сероглазый юноша проводил ее взглядом, закрывая скрипучие ворота. От усталости у него разболелась голова и время от времени темнело в глазах. Ему хотелось поскорее прилечь и погрузиться в упоительный сладкий сон, что казался спасением от всех мирских бед. Сладко зевнув, Михаил потянулся, вдыхая свежий утренний воздух. На улице уже светало. Занималась заря. Всю минувшую ночь русское трио провело в работе. И это утро также предвещало продуктивное начало нового дня. Булгаков, не желая поддаваться усталости, решил пройтись вокруг лечебницы, надеясь, что утренняя прохлада поможет ему взбодриться. Он шел по наитию, не имея никакой конкретной цели или конечной точки. Подобное блуждание уже стало входить в привычку. Солнце все выше поднималось над горизонтом, а тени становились все гуще и темнее. Юноша запрокинул голову, вглядываясь в алеющее пунцовое небо. Сейчас, его обычно суровое лицо, не выражающее открыто положительных эмоций, смягчилось. Впадинка, залегшая меж смольных бровей, разгладилась, а льдистые серо-зеленые глаза потеплели. Мерно плывущие по небу облака успокаивали эспера. - Ах, какое личико, - томно простонал знакомый мужской голос. По спине Михаила пробежали мурашки. Юноша повел плечом, оглядываясь. Вокруг него не было ни единой души. Глаза эспера расширились от удивления, стоило лишь ему почувствовать недвусмысленное прикосновение к бедру. Крутанувшись на сто восемьдесят градусов и вновь не найдя никого, кто мог бы физически прикоснуться к нему, парень занервничал. «Это что за темное колдунство? Я отказываюсь принимать участие в таких играх!» Булгаков вновь ощутил практически невесомое прикосновение, однако, уже в области груди, медленно стекающее книзу. Он в панике распахнул свой пиджак, ощупывая те места, где только что отчетливо чувствовал чужие касания. Но вновь ничего. Мишу била крупная дрожь, он судорожно хаотично касался собственного тела, а затем и вовсе обнял себя руками за плечи, чуть сгибаясь в корпусе. - Эй, - на плечо юноши опустилась легкая рука Сергея. Поймав на себе затравленно-испуганный взгляд светлых глаз, мужчина виновато поджал губы, почти ласково щелкая Михаила по его чуть вздернутому носу. Есенин улыбнулся, в шутку пожурив мальчишку: - Не терпишь, когда тебя касаются? - Не...не терплю, - шумно выдохнул Булгаков, недоверчиво косясь на шутника. - Прошу впредь больше так не делать. - Соблазн велик, - беззлобно усмехнулся Человек-Тень. Темноволосый парнишка обиженно засопел, сложив руки на груди. Он всем своим видом хотел показать степень своего недовольства, даже не понимая, как по-детски мило смотрится в лукавых глазах Сережи. «Насупившийся разобиженный воробушек», - ласково окрестил Булгакова мужчина, щуря свои лисьи глаза. Он осторожно обступил парня, похлопывая того по плечу, как бы слегка подталкивая его по направлению ко входу. - Дам тебе совет. Хоть, честно говоря, я и не особый-то любитель их раздавать, - начал Есенин, чуть приблизив свое лицо к лицу Миши. - Не стоит оставаться во тьме, если ты ей не доверяешь. С силой подтолкнув Булгакова на освещенную рассветным солнцем дорожку, эспер скрылся в тени здания, растворяясь в темноте. Еле удержав равновесие, Михаил закусил губу, мысленно прописав себе пару подзатыльников. Зная о способности мужчины, он даже не подумал выйти на свет. Опрометчиво и глупо. Он чувствовал себя до невозможности неловко, стыдясь собственной недальновидности. «Запаниковал, словно дите малое! Разве так себя ведут члены КБ?.. Миша бы на моем месте сразу сообразила в чем дело… Черт!» Превозмогая себя, юноша все же решил оставить этот неприятный момент и вернуться к работе. Он мысленно окликнул Лермонтову так, как она его учила. Получив желанный отклик, Булгаков одними губами прошептал: «...», и исчез в черно-буром тумане, затягивающимся в алую воронку.***
Легонько покачивая ножкой, обтянутой капроновыми телесными колготками, Лермонтова с неудовольствием листала отчетный дневник Шоира Ирио. Девушка безынициативно переворачивала страницы, лениво бегая взглядом по диагонали, вычленяя основные положения. «Мерзость. В очередной раз подтверждается самое ужасное. Какими же отвратительно жестокими и алчными могут быть люди. Сколько загубленных душ… И все из-за жажды денег одного жалкого отброса. Да и к тому же недальновидного, раз он не был способен предвидеть подобный исход. Второго шанса не будет...» Их с Есениным работа по подготовке правоустанавливающих документов была практически завершена, остались сущие мелочи. Поэтому девушка решила вскользь прочесть записную книжку лжедоктора. Видимо, она сделала это зря. Михаил не любила испытывать ненависть по отношению к другим людям, даже если они того заслуживали. Она больше не хотела допускать подобной оплошности - эмоциональной зависимости. Что бы ты не чувствовал, это всегда отражается не только на твоем выборе или же действиях, но и на сознании в целом. Ты становишься зависим от испытываемых чувств и эмоций, постоянно нуждаясь в их подкреплении. И эта мания - становится чем-то само-собой разумеющимся. В погоне за старыми переживаниями, ты заключаешь себя в вечную эмоциональную петлю… Но, к сожалению, чтобы эффект от пережитого был комплементарен, каждый раз требуются все более весомые и серьезные потрясения. Яркая эмоция - своего рода наркотик. Насытиться ей сполна не получится. А вот от сиюминутного переизбытка чувств, чаще всего, становится гадко. - Сергей, ты уже видел выписку из иностранных реестров, так ведь? - Лермонтова спокойно отложила от себя дневник, проверяя лежащую недалеко скрепленную пачку документов. - Да, видел и даже распечатал, - Есенин встал позади девушки, помогая найти искомую бумагу. - Не волнуйся ты так. У нас все схвачено. К этой документации невозможно докопаться ни с одной законной стороны. Незаконные стороны мы рассматривать не будем, так как мы - часть политической структуры. Ты же помнишь. Хоть мы и занимаемся межнационализацией нашего российского проекта и сотрудничаем с другими странами, но организации эти как ни крути - детища “Совета семи”. А “Совет...”- это политическое объединение оппозиции. Мы не идеологизированы, но придерживаемся настроений общества. Эсперов угнетали слишком долго. Нашей власти… нет. Миру пора понять, что мы не люди второго сорта. Мы нечто большее, чем они могу себе вообразить. - Портовая мафия, как мне известно, поддерживает эту повестку. В ее рядах немало одаренных, - Михаил задумчиво крутила ручку между пальцев. - Но пойдут ли они на компромисс? Вот, в чем вопрос. Вероятность того, что они окажут нам поддержку не велика, но нам необходимо убедить их сохранить нейтралитет по волнующим нас политическим вопросам. Мафия - имеет большое влияние в Японии. Убедим их - считай, убедили часть правительства. Сережа утвердительно кивнул, подтверждая ранее сказанное девушкой: «Тебе следует быть очень внимательной и осторожной с мафиози. Одно некорректное слово и мы наживем себе сильных и влиятельных врагов. Как поступим?» - Я думаю, тебе следует пойти со мной. В случае чего ты сможешь меня подстраховать. Я не так часто заключаю столь долгоиграющие сделки с людьми подобного рода деятельности, - не мигая глядя на блондина, Миша продолжила. - Однако, если мы пойдем с тобой вдвоем, то привлечем нежелательное внимание. Возможно, тебе придется скрываться в тени какое-то время. Ты - будешь гарантом моей безопасности и спасательным жилетом, в случае, если Мафия решит действовать слишком агрессивно. Угрозы и шантаж я стерплю, но в физическом столкновении с профессиональными убийцами от меня вряд ли будет много толка. Конечно, я не так физически слаба, какой могу показаться. Но я все же предпочитаю дипломатическую арену. Моя задача - разрешить конфликт миром. Учитывая то, что мы здесь учудили… - Да, эта территория была подконтрольна Йокогамской мафии, - вмешался в разговор Булгаков, возникший в алом сиянии посреди комнаты. Удивление на лице Есенина сменилось хищной ухмылкой. Он кокетливо помахал Михаилу, стреляя лазурными глазками. Брюнет стойко игнорировал подначивания старшего коллеги. Подойдя ближе к столу, он непроизвольно взглянул на тело, лежащее на диванчике. За все то время, что Ирио здесь пролежал, его туловище чуть свесилось с дивана, словно даже во сне он желал поскорее сбежать из этого кабинета, из этой клиники. - Что с его лицом? - задался вопросом Булгаков, осматривая некогда целое, не скованное хирургическими скобами, мужское лицо. - Почему-то господину Шоира показалось, что влияние моей способности прервется, если он внезапно ощутит сильную боль, - не отрывая глаз от полученных документов, монотонно произнесла девушка, кивая в сторону средних размеров кровавой лужи на придиванном белом коврике. - Ему очень повезло, что мы решили начать поиски необходимых бумаг с этого этажа… Иначе...он бы уже обедал с праотцами. Отвлекаясь от бесполезной болтовни, Лермонтова вновь уточнила юридически важные детали предстоящей сделки у Сережи, который подробно разъяснил ей что и как необходимо осветить в момент заключения двустороннего соглашения. Сонно кивая, Михаил вымученно отложила юр.материалы. Все же она очень не любила заниматься столь скучными вещами. Митинги и шествия, громкие заявления с трибуны, редкие вооруженные столкновения с ФСБ и полицией - вот это было явно ее стезей. Она не жаловала насилия, но жаждала справедливости. То как они с Владимиром рьяно отстаивали интересы одаренных в правовых сферах, было невероятно. Их схемы вычисления провокаторов и психопатов в толпе протестующих - были особенно хороши. И, что немаловажно - действенны. Чего стоила только их последняя совместная акция, где им удалось отыскать и обезвредить подрывника в гражданском, затесавшегося среди митингующих. Еще одна попытка властей дискредитировать деятельность эсперов, доказать их “опасность” и несовместимость с обществом “нормальных” людей. Отчего-то правительство и провластные структуры остро критиковали все реформы и законопроекты по вопросам защиты одаренных. Выносимые на рассмотрение в Думу проекты быстро сворачивали или же не рассматривали вовсе, прикрываясь нехваткой времени заседания. Откинувшись на спинку кресла, Лерма запрокинула на нее голову, уставившись пустым взглядом в потолок. - Миша, - почти ласково протянул Есенин, растягивая гласные в имени. Булгаков поежился, с отчетливым неудовольствием переводя взгляд на Сергея, но к счастью, в настоящий момент этот назойливый мужчина обращался не к нему. - Ты же знаешь лично одного… ну, скажем так немолодого, невмеру высокого человека сучной наружности, - начал издалека Сережа, непринужденно рассматривая собственное отражение в витрине серванта. - Достаточно размытое описание, не находишь? - не открывая глаз, слабо проговорила Михаил.- Но, я поняла, кого ты имеешь в виду. - Оу, отлично… Я, с твоего позволения, не очень бы хотел называть имена, - прищурив свои искристые голубые глаза, мужчина закусил губу. - И… как он? Я слышал о том, что произошло на последней акции протеста… Где он сейчас? - Переживаешь? - Нет! С чего бы мне… - мужчина на мгновение замолк, видя недобрый ехидный блеск девичьих глаз в отражении. - У него же маленькая дочь… Я больше переживаю за ее судьбу. - И с ним, и с ней все хорошо. Кооперативу удалось вытащить Воло...того человека из Лефортово, - мягко улыбнулась Лермонтова, потирая немного замерзшие руки. - Лена еще слишком мала, чтобы посвящать ее во все тонкости, поэтому она на попечении у Анны, пока… ох, к черту! Чего мы шифруемся как шпионы, тут все свои - умеем хранить секреты. Есенин коротко кивнул, с легкой усмешкой на губах глядя через плечо на озадаченного Булгакова. - Владимир цел и невредим. В настоящий момент он назначен временно исполняющим обязанности главы Комитета Безопасности “Совета семи” по Европейскому сектору. Он в Москве, в основном отделе, занимающимся вопросами безопасности компании, - девушка вновь зевнула, замечая, что ее коллеги также как и она жутко устали. - Он как раз и курирует эту сделку из главного офиса. Так, думаю, нам всем нужен небольшой перекур. Мы же должны предстать пред мафией во всей красе. - Кстати, - начал Булгаков. - Что по вопросам заключения сделки? Как будем действовать? - О, лично ты, малыш, остаешься за бортом, - лукаво пролепетал белокурый эспер, манерно поправляя ворот песочного плаща. - Мы с Шу отправимся в змеиное логово вдвоем. Это та-ак романтично~ Михаил тяжело вздохнула, одарив Сергея раздраженно-уставшим взглядом. Она грациозно потянулась на стуле, чуть поведя туловищем, не спеша встала и, с изяществом, присущим немногим, протянула руку Булгакову. У нее не было никакого желания повторять одно и тоже по-нескольку раз, а коллега явно собирался ей перечить. Юноша нехотя потянулся к подруге, недовольно хмуря смольные брови. Он уже знал ответ, но желание оградить девушку от рискованных, откровенно опасных авантюр, было сильнее. Мягкая белая вспышка осветила помещение, стоило лишь рукам молодых людей соприкоснуться. Булгаков поспешил отпрянуть от девушки, прижимая свою ладонь к груди. Серебристые глаза с легкой обидой смотрели в темную бездну глаз напротив. Спорить с Мишей не было ни смысла, ни сил, поэтому парню осталось только молча принять ее решение. Есенин довольно хмыкнул, подходя ближе к двум юным эсперам. Взяв их обоих за руки, мужчина снисходительно взглянул на Михаила, подмигивая ему. - Ну-с, продемонстрируй, что может твоя способность, чертенок, - усмехнулся мужчина. - Пошел ты, - сдавленно прорычал Михаил, заглядывая в глаза Лермонтовой, ища ее поддержки. Девушка едва заметно одобрительно кивнула, изможденно прикрывая глаза. С ее губ слетело тихое: « Мой демон »… Будто морской волной по телам эсперов прошелся некий импульс, пробуждая дремавшие способности. От неожиданной энергетической встряски Есенин отстранился, прислушиваясь к бушующим ощущениям внутри. Способность словно преисполнилась новой мощи, приобрела новые грани. Не раздумывая слишком долго, Булгаков подхватил ослабевшую девушку и взял за руку ошеломленного Есенина, притягивая их обоих ближе к себе. Стараясь не сталкиваться взглядом с Сергеем, Миша сосредоточился. - «Дьяволиада», - едва слышно прошептал юноша. В один момент всех троих окутала темная пелена непроглядного рубиново-черного тумана. Он заполнил все помещение, просачиваясь сквозь дверь и окна. Казалось бы этот “дым” был абсолютно везде, проникал всюду. Он не имел какого-то определенного запаха или вкуса, но оседая в легких, оставлял неприятное тянущее ощущение. Воздух буквально сгущался и тяжелел. Дышать стало просто невозможно. Но вмиг все прекратилось. Непроницаемая темнота исчезла в алом водовороте, унося с собой эсперов сквозь пространство.***
- Неожиданный поворот событий, - с восхищением рассматривая возникший перед глазами гостиничный номер, воскликнул Есенин. - Мне достались невероятно одаренные детки. Как интригующе~ - Сергей… - Я же просил, малыш, - с гаденькой усмешкой протянул мужчина. - Это - не сложно. Повторяй за мной: Се~ре~жа~. - Господин Есенин! - Звучит пошловато, не находишь? - … Булгаков оскалился и что-то утробно прорычал. Его красивый не так давно сломавшийся голос звучал достаточно угрожающе и отчасти волнующе. На подобный выпад Есенин отреагировал весьма неожиданно. Сначала он попытался повторить недовольное бормотание парнишки, а затем, осознав, что звонкость родного голоса играет против него, заливисто рассмеялся. Не смотря на общую атмосферу усталости и раздражения, Сережа выглядел свежо и ясно как цветение ранней весны. Мужчина покровительственно смотрел на своих молодых коллег, невольно вспоминая свои юные годы. К слову об усталости. Мягко устроившись на плече друга, в надежной хватке его сильных рук, Лермонтова провалилась в сон от истощения. Минувший день размытым ярким пятном запечатлелся в ее памяти, оставляя после себя гнетущее ощущение неопределенности будущего. Мерно посапывая в своеобразных объятьях Булгакова, девушка полностью расслабилась, повиснув на друге. Юноше пришлось спешно подхватить шатенку на руки и аккуратно, чтобы не потревожить ее сон, донести до большой двуспальной кровати. - О, так вы в таких отношениях? - больше подначивая, нежели спрашивая, театрально задумчиво проговорил Есенин. Булгаков равнодушно проигнорировал заносчивое заявление Сергея. Единственное, что он позволил себе - раздраженно закатить глаза и цокнуть языком. Своими выходками мужчина доводил Михаила до белого каления. Желание свернуть этому человеку шею возрастало в геометрической прогрессии всякий раз, когда он позволял себе сальные шуточки или просто раскрывал рот. С момента их официального знакомства с Есениным прошло лишь полтора дня, однако парень уже к настоящему времени смог осознать всю свою “кровожадность” и нелюбовь к шумным людям. Выпроводив балагура из номера, Булгаков переодел девушку в махровый гостиничный халат и бережно уложил на кровать, укутывая в мягкое одеяло. Наблюдая за столь умиротворенным посапыванием любимой подруги, юноша и сам не заметил, как начал проваливаться в сон. Парнишка лежал поверх одеяла, устроив свою голову на уровне груди Михаила, вслушиваясь в размеренное биение ее сердца. Проснувшись через некоторое колличество часов, юноша обнаружил себя укрытым теплым персиковым одеялом и карминовым покрывалом поверх. Рядом никого не было, и даже постель успела остыть, не оставляя и эфемерного ощущения чьего-то присутствия рядом. Сонно проморгавшись, Булгаков сел на кровати, осматривая номер. Средних размеров гардероб был приоткрыт. Михаил заметил несколько вешалок на которых висели комплекты женских офисных костюмов. Там же находилось и недавно снятое маленькое черное платье с элегантным кардиганом. Видимо Лермонтова надела что-то более практичное и строгое, ведь в этом же ряду одна из вешалок пустовала. Вставая с теплой постели, парень наткнулся взглядом на лежащую на соседней подушке записку. Сердце Миши забилось быстрее, он подозревал, что так и будет. Также он практически стопроцентно знал, каково содержание это письма.« Доброго времени суток, соня. К тому моменту, как ты прочтешь это, мы вместе с Сергеем скорее всего будем уже на переговорах. Надеюсь, что все пройдет отлично. Пишу эту записку с целью предупредить твои дальнейшие действия. В лечебнице тебе лучше сегодня не появляться, излишняя активность на территории клиники вызовет ненужное внимание со стороны. Мы вернемся довольно...рано? Поэтому можешь пока заняться поиском строительных компаний или попереписываться с Аней. Компьютер на столе, Кодовое слово - “Россия Будущего”. Люблю тебя и крепко-крепко обнимаю. P.S. Если мы не вернемся к завтрашнему дню, немедленно возвращайся в Россию. (На всякий случай забронировала тебе билет на самолет). С любовью, Дорогая Подруга ».
Булгаков отложил записку, осел на кровать и всячески старался подавить рьяное желание убивать и крушить. Он понимал, что так для всех будет лучше, что так будет лучше для него самого. Но он ничего не мог поделать со взбунтовавшимися внутри эмоциями. Глубоко дыша, молодой человек с трудом отыскал свой мобильный телефон. Обувшись, он вышел из апартаментов Лермонтовой, повесив на ручку двери табличку “Уборка номера”. Отыскав в списке контактов необходимый номер, Михаил нажал на кнопку вызова абонента. Когда гудки прервались и на другом конце трубки юноша услышал произнесенное на родном языке знакомое “Алло”, он тяжело выдохнул: - Добрый вечер, Ань…***
Вновь оказавшись за облюбованным рабочим столом, Лермонтова продолжила дорабатывать концепт договора. Вместе с Сергеем они внесли ряд внеочередных правок, позволяющих им лавировать между фирмами своих партнеров. Основное положение договора для всех сподвижников “Совета” были едино: “ Первыми не нападем, однако и себя в обиду не дадим”. Всех более-менее устраивало это странное, будто бы кричащее о беззубости кооператива условие. Однако, все было как раз таки наоборот. Только глупцы заявляют о мощи и влиянии сразу, запугивая всех вокруг; о нападении истинного хищника жертва узнает лишь попав в его смертельные “объятья”. За окном уже стемнело. Однако освещение клиники Сергей предусмотрительно не включал. Лермонтова и Есенин выжидали. Этой ночью, по словам Шоира (которого, к слову, они заперли в палате недалеко от кабинета, предварительно на всякий случай пристегнув его ремнями к кровати), должен был приехать представитель исполнительного комитета Портовой Мафии, своего рода брокер или посредник из среднего звена группировки. С такими людьми не стоит шутить шутки, ведь исполком просто так не посылает представителей для мирных задушевных бесед и обмена любезностями. Русские предусмотрительно не заперли въезд на территорию лечебницы, отворяя настежь эти проржавевшие ворота, которые к слову следовало бы заменить шлагбаумом. И видимо не зря. Шум мерного автомобильного трафика за окном нарушил громкий рычащий звук мчащегося во весь опор подержанного мотоцикла. Он стремительно приближался до тех пор, пока клокочущий звук мотора не сменился звенящим лязгом тормозов. Некто заехал на территорию клиники, оставляя свой байк недалеко от блокпоста. Видимо, не обнаружив никого из охраны, этот человек ненашутку рассвирепел. Прошло всего мгновение, в ночи блеснула угрожающая алая вспышка и охранная-сторожка с “предсмертным” треском превратилась в бесформенную гору обломков. Эспер громко выругался, нелестно отзываясь о трусливых контрабандистах, попрятавшихся по своим смердящим норам, лишь бы не платить по векселям. Мафиози не стеснялся в выражениях. Он в красках описывал, что ожидает тех, кто решился “кинуть” Портовую Мафию. Едва сломавшийся мальчишеский голос раз за разом разрезал тишину больничных покоев. Громкие причитания слились в единый звеняще-рычащий крик, который не заглушил даже жуткий грохот ломающихся перекрытий потолков. - Этот какой-то психованный, - с неудовольствием заметил Сергей, допивая виноградную газировку в жестяной банке. - У них не было кого-нибудь более адекватного? - Я думала, тебе нравятся горячие парни, - кашлянув в кулачок, “скромно” подметила Лермонтова, стараясь состроить более-менее представительное лицо. - Я похожа на “большую шишку”? - Нууу~, - протянул Есенин отходя к стене около двери. - Смотря с какого ракурса разглядывать. Михаил тихо рассмеялась, мягко кивая головой: «Справедливо». Звук девичьего смеха резко затих, заглушенный треском и грохотом падающей стены и шкафов, что стояли подле нее. С потолка посыпалась штукатурка, в кабинете поднялось облако цементной белой пыли, заставившее девушку закашляться и зажмурить глаза. Она хаотично отмахивалась от сухой дисперсии, уткнувшись носом в свое плечо. Однако, внезапно возникшие холодная цепкая хватка вокруг тонкого запястья и обжигающе ледяное “дыхание” ножа на нежной коже шеи, заставили ее замереть, словно в анабиозе. До чуткого “слуха” долетели обрывки мыслей нарушителя ее спокойствия. Мафиози и правда не ожидал увидеть на месте тучного мерзкого докторишки...лжедокторишки, вполне себе привлекательную иностранку. В его сознании творился настоящий хаос, не поддающийся какой-либо сортировке. - Где этот ублюдок? - голос члена исполкома слегка рычал, то ли от гнева, то ли от испытанного связками напряжения. Михаил наконец решилась и открыла агатовые глаза, сразу же упираясь взглядов в холодные льдисто-голубые глаза мафиози. Бледное лицо с точеным подбородком обрамляла львино-рыжая грива густых волос, нетуго подвязанных резинкой и отброшенных к левому плечу. Миндалевидные глаза горели нескрываемым гневом, однако на самом их дне эспер смогла разглядеть типично мальчишеское недоумение. Лермонтова попыталась успокоить быстро бьющееся сердце, однако давящая на открытое горло холодная сталь не способствовала этому. Исполнитель вновь произнес свой вопрос, однако в конце прибавил грубовато-корректное: «Ты вообще понимаешь меня?!» Девушка взяла себя в руки и, надев на лицо маску максимальной серьезности, согласно кивнула, будто бы позабыв о том, что к ее горлу приставлен нож. Молниеносная реакция юноши позволила Мише отделаться лишь неглубокой царапиной. Он смотрел на нее как на умалишенную, предусмотрительно не отстраняя нож. С одной стороны мафиози подпирал ногой стул, вжимая его в невидимую преграду позади, с другой - крепко сжимал рукой в черной кожаной перчатке запястье Михаила, прижимая то к спинке кресле. Не сбежать. Нож, приставленный к шее, также говорил об этом. Лишь сейчас, когда пыль осела, девушка смогла увидеть ярко алое свечение вокруг своего тела, стула, на котором сидит, и эспера, сжимающего ее в попытке удержать. Она ясно ощущала сильное давление извне, потому что попытка подняться и хоть немного отстраниться не увенчалась успехом. Более того, девушку лишь сильнее вдавило в кожаную обивку кресла. Ее губы скривились в мученической усмешке, про себя она вновь отшутилась смешной (по ее мнению) шуткой про “гипертонию” и была такова. Устав ждать, рыжеволосый эспер усилил хватку. Он продолжал довлеть над темноглазой незнакомкой до тех пор, пока не услышал ее сдавленный стон. Эспер резво отскочил от Миши, иронично приподняв бровь. Запястье Лермонтовой окольцевал чуть синеющий отпечаток чужой хватки, на горле осталась едва заметная царапина. Щеки девушки чуть заалели, вследствие выброса адреналина - повышения давления. А сама она довольно улыбалась, глядя на озадаченного члена исполкома. И правда, кто же в здравом уме будет издавать мягкие стоны в момент, когда тебя едва не расплющило атмосферным давлением? Зато подобный нестандартный ход, позволил Лерме отбить частичку личного пространства. Чего она собственно и добивалась. Гордыня и отсутствие инстинкта “автосохранения” не позволили главе КБ отвечать на вопросы мафиози, находясь буквально под ним. - А теперь, - девушка взглядом указала юноше на стул перед рабочим столом.- Побеседуем как цивилизованные люди.