Её имя Эмма
Совершенно неожиданно для Дэвида вечер выдался изумительным. К его удивлению, холодная и даже немного грубая мадам мэр оказалась прекрасным собеседником, хорошей хозяйкой и весёлым человеком. Соглашаясь провести с ней этот вечер, Нолан и не представлял, что она может так раскрыться, и ни капли не жалел, что принял приглашение. Однако теперь мужчина недоумевал: почему ей не удаётся поладить с Генри? Если остальных горожан он ещё мог понять (никому не приходилось видеть её вот так «вблизи»), то неужели она не открывается даже сыну? Как мальчик не видит за маской холода эту весёлую женщину? Это произошло незаметно для обоих; он не заметил, как пролетел вечер в обществе Реджины и как в нём, оказывается, может быть уютно. Она не заметила, как похороненная где-то глубоко внутри Злой Королевы принцесса вдруг сумела воскреснуть. Та смелая весёлая девочка, обожавшая верховую езду, вдруг снова была здесь. После ужина Дэвид, как истинный джентльмен, помогал Реджине убрать со стола. — Знаете, последние недели выдались для меня настоящим испытанием, и вы всё время были рядом, — он опустил тарелки в раковину, — спасибо. Реджина, вошедшая в кухню за ним, стояла у него за спиной, и когда мужчина обернулся, они оказались лицом к лицу. — А как иначе? — улыбнулась Королева. — Я ведь за вас отвечаю, раз вы мой «найдёныш». Не моргнув глазом, она искусно врала, поддерживая версию его «проклятой личности». — Я ведь до сих пор не знаю, как всё случилось, — облокотившись спиной на раковину, он скрестил руки на груди. — Как вы меня нашли? — Просто, кроме меня, этого никто не знает. — Миллс продолжала улыбаться. — Я в тот день работала допоздна, ночь выдалась холодной... — Улыбка вдруг исчезла с её лица, в голосе возникли нотки грусти. — Помню, забыла телефон в офисе и ещё подумала, мол, ну и пусть, не так уж он мне и нужен, но что-то заставило развернуться. — Произнеся эти слова, Королева прижала ладонь к груди, туда, где, по мнению учёных, находилась душа. — А где вы меня нашли? — На обочине дороги, холодного как лёд. Врачи сказали, ещё минут десять, и вас было бы не спасти. — Её глаза будто заблестели от влаги. Её величество и впрямь расчувствовалась, говоря всё это. Она давно заучила на зубок не только свою проклятую личность, но и личности всех горожан. И внимательно следила, чтобы всё соответствовало легендам. Поэтому Реджина могла с лёгкостью расплакаться или рассмеяться, если того требовала легенда проклятия. Хотя, как знать, может, она вовсе не наказала их, а осчастливила. Что, если их проклятые жизни им куда больше по душе, и на деле здесь проклята только она? Ведь только она проживает их сразу две, только она обречена помнить не только свою реальность, но и всех горожан. Так что же это, победа или поражение? — Удивительно, правда? — вдруг после недолгого молчания заговорила Миллс. — Не забудь я телефон, меня бы на той дороге не оказалось. — Да, будто само провидение привело вас ко мне, — мужчина слегка улыбнулся. Уголки губ Нолана на секунду дрогнули в улыбке, а секунду спустя он почувствовал, как Реджина прикоснулась к его губам своими, робко и невесомо. На раздумья у него было всего несколько секунд. Он, конечно, мог отстраниться и, тактично попрощавшись, уйти, и это было бы правильно, однако вместо этого Дэвид ответил на поцелуй. Если бы кого-то из них сейчас спросили о мотивах происходящего, никто бы из них ответить не смог. Королева делала это то ли из мести, чтобы доказать в первую очередь себе неправоту Генри касательно утверждения, что Прекрасный может быть только с Белоснежкой, то ли ей просто хотелось продлить это ощущение, задержав подольше ту юную девочку, что пряталась так глубоко. У принца же даже особых вариантов не было. Возможно, он просто решил пуститься во все тяжкие, ведь за ним в городе и так закрепилась не самая лучшая репутация. Он вышел из комы и почти сразу понял, что влюблён в скромную учительницу, которая, как оказалось, частенько навещала его в больнице, пока он пребывал в коме; вместе с тем выяснилось, что у него есть жена. Правда, он уже не испытывал к ней никаких чувств, но при всём желании поступить благородно у него так и не вышло. Дошло до того, что жена пропала, и во всём обвинили Мэри Маргарет. Всё кое-как разрешилось, но смотреть на него осуждающим взглядом будут ещё долго, так почему бы не добавить к этому связь с Реджиной? Какая уже разница?.. Отогнав все мысли, словно разогнав мух от надкушенного яблока, Дэвид просто целовал её, и сейчас она была не суровая мадам мэр, которой даже в глаза смотреть некоторые боялись, а просто слабая женщина. Словно сбросив боевую шкуру, она сейчас ему доверяла; тело её было податливо, движения хаотичны, а слова иногда бессвязны. Реджина теребила воротник его клетчатой рубашки и что-то шептала на ухо, но он даже не пытался соединить в одно предложение её слова, а просто, не отрывая губ, ласкал ладонями кожу плеч, не прикрытую бретельками её синего платья. Спустя пару минут они разорвали поцелуй и просто посмотрели друг на друга. Мужчина и женщина, глаза в глаза. Во взгляде обоих одни и те же вопросы, и у обоих нет на них ответов. Да и стоит ли сейчас их искать? Утро всё равно неизбежно наступит, принеся с собой новые вопросы, но сейчас у них есть целая ночь, так не лучше ли просто отдаться порыву, не думая, что будет завтра – ведь всё равно что-то будет. — Генри точно не будет дома? — Уу, — она отрицательно покачала головой, прикусив нижнюю губу, — убежал к другу с ночёвкой, оттуда, я думаю, пойдёт к Эмили или сразу в школу. Мужчина и женщина в полумраке пустой кухни. Их силуэты освещали лампочки в потолке и луч луны. Мать-одиночка и мужчина, недавно вышедший из комы. Злая Королева и возлюбленный её ненавистной падчерицы. Они оба по-своему уникальны среди прочих. Она помнила обе свои жизни, он — ни одну из них. Что между ними возможно? И что останется, когда падёт проклятие? После нескольких минут молчания и пронзительных взглядов глаза в глаза Дэвид поднял Реджину на руки и, аккуратно выйдя из кухни, поднялся по лестнице на второй этаж, тем самым запутывая клубок их судеб ещё сильнее.***
Принцу и королеве уснуть этой ночью не пришлось. Не спалось и Голду. Все последние дни над ухом кряхтела и ворочалась его беременная жена, всё пытаясь найти удобное положение, но сегодня бессонницей маялся он, а Эмили спала, как младенец. Голду казалось, что вокруг него происходит что-то важное, но никто не говорит, что именно, а он едва ли не впервые не может догадаться сам. Это чувство маленьким ростком зародилось в нём ещё год назад, когда его жена только прибыла в город; оно то угасало, то затихало вновь, но сейчас оно разгорелось, словно огонь от ветра, и прямо жгло в груди.***
Тёмный так и не уснул до самого утра, и весь день он только и ждал чего-то, тревожно, почти болезненно реагируя на каждый звон дверного колокольчика, словно ожидал каких-то новостей, хороших или плохих, но совершенно точно способных перевернуть всю его жизнь. И за день, который он провёл в какой-то необъяснимой тревоге, наблюдалась, пожалуй, всего одна странность — мадам мэр в прекрасном расположении духа. Голд, по обыкновению, встретил её утром по дороге в лавку. Обычно, кивнув, он проходил мимо, но на сей раз даже остановился, пытаясь припомнить, видел ли он её такой когда-то раньше? Королева гордо шла по сторибрукским улицам и видела некоторое недоумение во взглядах встречных прохожих. Похоже, её радостную они опасались куда больше, чем угрюмую. От угрюмой они хотя бы знали, чего ожидать... Горожане не помнят, но вот сама Реджина помнила это ощущение: она была такой в первые дни заклятия. Она прохаживалась по городу, с улыбкой на лице оценивая плоды своих усилий, наслаждаясь безоговорочной победой. Правда, тогда ей довольно быстро наскучило это добровольное тюремное заключение, и оно стало не победой, а наказанием. Но сегодня это чувство вернулось. Она забрала у ненавистной падчерицы нечто большее, чем память — Прекрасного Принца, её истинную любовь.***
Измотанный ожиданием непонятно чего, Голд пришёл домой куда более уставшим, чем обычно. На столе был ужин, накрытый полотенцем – видно, Эмили приготовила не так давно и накрыла, чтобы не остыл. Сама она была в спальне, сидела на кровати, поджав ноги под себя, а вокруг неё лежали какие-то вещи. Мужчина подошёл, поцеловал её в макушку, а затем огляделся и спросил: — Что это? — Мои вещи, те, что были в коробке, с которой я приехала сюда, — блондинка подняла глаза. — Вот, решила их пересмотреть. Странно, но я всегда возила их с собой и почти ничем не пользовалась, разве что это пригодится для дочки. Не то чтобы Голда совсем не интересовал ностальгический порыв его супруги – нет, напротив, это даже мило, но он очень устал и был голоден, поэтому, улыбнувшись, кивнул и уже собирался идти на кухню, как вдруг взгляд зацепился за предмет в руках его жены, и по спине Тёмного пробежали мурашки. В руках Эмили было одеяло, на первый взгляд ничем не примечательное детское одеяло, связанное из белой пряжи, с пришитой к нему светло-сиреневой лентой. Такое продаётся в любой лавке, но в этом было нечто особенное. На нем была вышивка, светло-сиреневыми буквами было вышито имя «Эмма». — Дорогая, а это что? — спросил Голд, пытаясь выглядеть обыденно и не выдать дрожи ни в теле, ни в голосе. — Моё детское одеяло, меня в нём нашли, — она грустно улыбнулась, проведя по нему ладонью. — Но тут… — А, да, на нём вышито имя, которое, скорее всего, было у меня при рождении, — Эмили слегка дёрнула плечом. — Судя по всему, сначала меня звали Эмма, но потом я попала в приёмную семью, и они сменили мне имя. У них потом появился свой ребёнок, и они вернули меня в приют, но имя я менять уже не стала. Окончания этой истории Голд уже не слышал. Услышав глухие шаги в лабиринтах подземелья, Тёмный встрепенулся и подошёл как можно ближе к прутьям решётки, за которую был упрятан. Редкие посетители – развлечение так себе, но выбирать не приходилось. Свет факелов разогнал темноту, и Румпель увидел четыре фигуры в тёмных плащах. Их лица были закрыты капюшонами. — У нас к тебе вопрос, — начал было один из стражников. — Нет. Не у тебя. Вопрос у них. У Белоснежки и ее принца. Будьте добры, выйдите на свет, и закончим этот маскарад. — Тёмный просунул между прутьями свой худой палец с длинным ногтем и поманил их. Понимая, что иного выхода просто нет, чета Прекрасных скинула плащи и приблизилась. В свете факелов его золотистая чешуйчатая кожа и маленькие рыбьи глазки выглядели ещё более ужасающе. — Так куда лучше. — Мы хотели спросить тебя... – начал было говорить принц, но Румпель перебил его, громко засмеявшись. — Да! — закричал маг. — Да, я знаю, зачем вы пришли! — выпалил он на одном дыхании. — Узнать, что задумала Злая Королева. — Где-то внутри он снова засмеялся, гордясь тем, что это он взрастил всё зло в ней. — Мне есть, что рассказать, — он поднял вверх указательный палец и, вдруг перестав кричать, зашептал: — Правда, придётся кое-что сказать взамен. — Чего ты хочешь? — с вызовом выкрикнула Белоснежка, подходя вплотную к решётке. — Самую малость: узнать её имя. — Тёмный пальцем указал на живот принцессы. — Идёт, — согласилась она прежде, чем Дэвид успел возразить. — Наш мир уже проклят, расправа грядет. Вам не спастись. Скоро каждый станет пленником. Прямо как я! — он засмеялся так громко и отчаянно, что, казалось, стены подземелья затряслись. — Да не так. Нашим стражем, вечным стражем, станет время. Оно замрет, и мы начнем страдать. Нашей тюрьмой станет место, где все, что вы так любили, все, чем дорожили, отнимут у вас. Где страдания будут вечными. И счастливой будет только Королева! — он снова погрозил указательным пальцем в воздухе и засмеялся, словно сумасшедший. — Что же нам делать? — принцесса сделала еще один шаг вперед, расстояние между ними сократилось настолько, что, казалось, она ощущает зловещее дыхание мага. — Мы уже ничего не сделаем, а вот твой малыш, который вот-вот родится... — Темный просунул руку меж прутьями решётки и почти дотронулся до живота Белоснежки, но принц тут же вытащил меч и ударил того по руке рукоятью. — Еще раз, и попрощаешься с рукой, — зло пригрозил Дэвид, на что маг только поцокал, показывая, что даже в таком положении он их ни капли не боится. — Наша единственная надежда – ребенок. Малышку надо спрятать, — он говорил так, будто точно знает пол ребёнка во чреве принцессы. — А когда ей будет двадцать восемь, она вернется, она найдет вас, и начнется последняя битва! — Мы услышали достаточно. — Принц осторожно взял Белоснежку, за локоть, и они пошли к выходу. — Эй! Стой! Вы мне должны! Скажите её имя! Имя! Имя! Маг словно обезумел, он стал биться о решётку, словно пытаясь помять или погнуть прутья, но, конечно, это было невозможно. — Её имя!!! — Ошибаешься, это мальчик! — напоследок бросил принц, не оборачиваясь. — Спросим у мамули. Скажи, я прав?.. — хитро проскрипел Румпель. Белоснежка, сама не зная зачем, остановилась перед поворотом и, развернувшись к Румпельштильцхену, произнесла: — Её имя Эмма…