Любви не нужен перевод
Время от времени Голда мучило чувство вины. Особенно оно приходило ночами, когда Тёмный маг пробуждался от резкого звука или дурного сна. Каждый раз, пробудившись, он долго не мог уснуть и начинал корить себя за бездействие. С тех пор, как он очнулся от чар и вспомнил сына, прошло почти два года, но проклятие было ещё в силе, и он не особо-то пытался подтолкнуть супругу к его снятию, а без этого город не покинуть, а значит, и сына за его пределами не найти. Однако на самом деле Тёмный медлил не потому, что ему мешал незримый барьер, а как раз потому, что ничего не мешало. Ничто на сей раз ни мешало ему быть свидетелем каждого события в жизни Хоуп. Её первой улыбки, а чуть позже первого звонкого смеха. Как ложка стукнулась о её первый зубик, как она поползла, желая присвоить себе футбольный мяч старшего брата. Как сумела сама слезть с дивана и, пошатываясь, сделала свои первые шаги, позарившись на одну из ярких вещиц в отцовской лавке. Как произнесла первое «папа», однажды подбежав к нему на улице. Голд был свидетелем всего этого и боялся пропустить что-то ещё. Тёмный боялся погрузиться в поиски настолько же сильно, насколько желал вернуть сына. Боялся, что поиски займут всё его время — время, за которое дочь успеет измениться, и одновременно боялся медлить — ведь сын может его уже и не простить, если он придёт слишком поздно. Хотя стоило признать, что поздно было уже давно. Каждый день чаши весов раскачивались, и каждый день Тёмный выбирал «здесь и сейчас» Как знать, может, ошибки уже и невозможно исправить, и стоит не допустить новых. Каждую минуту он проводил с дочерью, чтобы оставить ей как можно больше воспоминаний, ведь было то, чего даже хитрый и расчётливый Румпель не знал. Что будет, когда проклятие рухнет? Может, сумев покинуть город, он не сможет в него вернуться? И, воссоединившись с сыном, навсегда разлучится с дочерью? Тёмный прожил уже не одну сотню лет, и всякое бывало, но такой невозможный выбор ему ещё не выпадал, и поэтому он под любым предлогом тянул время, только бы его не делать. Время от времени напоминая себе слова провидицы о том, что его встреча с сыном состоится, Румпель позволял себе не торопиться, ибо знал: предсказанное будущее неотвратимо исполнится. Поэтому он просто наслаждался моментом. Например, сейчас он сидел на маленьком стульчике за маленьким столиком в гостиной, а вокруг него бегала малышка, старательно подливая ему невидимый чай. Тёмный и так был неплохим актёром, а ради дочери он ещё и старался, поэтому делать вид, что ужин из пластилина на вкус отменный, у него получалось мастерски. — Идём ужинать, — из кухни в гостиную вошла Эмили. — Я уже ужинаю, — подмигнул Тёмный, в очередной раз поднося к губам пластмассовую чашечку. Женщина присела на диван и стала просто наблюдать. Белокурая малышка с завитушками на кончиках волос и немного неровной чёлкой и почти поседевший мужчина. В течении получаса они о чём-то болтали, отлично понимая друг друга. Наконец Эмили вклинилась в этот милейший диалог. — О чём вы разговариваете? Ведь даже я половины слов не понимаю, — улыбнулась она, — а провожу с ней всё время… — О любви, — мужчина тоже ответил улыбкой. — Любви не нужен перевод. Малышка болтала ногами, сидя на коленях у отца, и дёргала того за рукав, если вдруг его внимание что-то отвлекало. Эмили, забыв об ужине, что безнадёжно остывал на кухне, продолжала за ними наблюдать. Увидев Голда впервые, Эмили приняла его всего-то за хитрого и расчётливого ростовщика, который ни за что не упустит выгоды, но с течением времени он открылся ей, как умный и заботливый мужчина. В тот момент она подумала, что сюрпризы кончились, и не ожидала чего-то ещё, совершенно не подозревая, что позднее отцовство снова раскроет его совершенно по-новому. Он обожал Хоуп, кажется, больше, чем кого бы то ни было. Признаться честно, она изначально не ждала жарких чувств; их брак был спонтанным, а временами ей казалось, что нес ему какую-то выгоду, но Голд относился к ней если не с любовью, то с трепетом и теплотой, в то время как Хоуп он любил до безумия. Эмили и не думала, что он может кого-то так любить. Из мыслей женщину вырвал громкий смех дочери; Тёмный щекотал её, а та смеялась так, что, кажется, слышал весь Сторибрук.***
Дэвид с наигранно важным видом пытался прочесть и произнести незнакомые слова из учебника по французскому, который Генри бросил на диване. Реджина же в это время домывала посуду на кухне. Наконец, поставив последнюю тарелку в шкафчик, она вышла в гостиную. — Прекрати уже! — она попыталась забрать книгу. — Ты даже не знаешь, как это перевести. — Это всё о любви, Реджина, — улыбнулся мужчина, бросая книгу обратно на диван. — Любви не нужен перевод. После мужчина вовлёк её в поцелуй. Уже почти два года они были вместе и уже не скрывались. Даже Генри, который первые пару недель пытался протестовать, то ли смирился, то ли успешно делал вид, что принял ситуацию. По крайней мере, он больше не пытался внушить Нолану мысль, что его истинная любовь — это учительница начальных классов… И дело было не только в её отношениях с Чармингом. Жизнь в городке снова текла своим чередом, в ритме спокойной реки, просто стало больше радости и меньше печали — в город вернулась любовь. Вопреки даже самым худшим ожиданиям Королевы, рождение Хоуп не принесло никаких последствий — пожалуй, кроме любви, которую излучал даже тот, кто был сосредоточением тьмы. Казалось бы, это лучший момент, чтобы наконец начать наслаждаться не несчастьем других, а собственным счастьем. Но Реджине всё равно что-то мешало, и, как бы это иронично ни звучало, помехой была её память. Она слишком многое знала; знала, что любовь Дэвида — это всего лишь морок, и, стоит проклятию пасть, она исчезнет, будто её и не было. Знала, что её почти идеальный мир до безумия хрупок — стоит Спасительнице уверовать, и тогда… Впервые за все годы проклятия ей стало казаться, что беспамятством она не покарала, а наградила большинство проклятых — ведь кто знает, как много им хотелось бы забыть? Однажды ночью за окном разыгралась настоящая зимняя буря. Хотя зима в Сторибруке обычно тёплая, ветер завывал, словно зверь, что ранен и ждёт подмоги. Королеве никак не удавалось уснуть. Реджина встала и подошла к окну. Город был усыпан снегом; над лавкой Голда лениво качался скрипучий фонарь, на улице ни души. Если снег не растает до утра, то весь следующий день гномы будут, не переставая, ворчать и прятаться с другими горожанами по тёплым местам в ожидании весны. Тогда-то Реджина и поймала себя на мысли, что всё время находится в ожидании. Сначала она ждала момента, чтобы вырваться из-под влияния матери, потом годами ждала отмщения Теперь она снова ждёт дня, но уже не свершения мести, а расплаты за содеянное. Она тогда взглянула на Дэвида, что мирно спал, обняв подушку, и попыталась понять, сколько им осталось быть вместе.***
Та зимняя ночь закончилась, растаял снег, а вместе с ним — и лёд на сердце Королевы. Ледяная корка, давно покрывшая его, расходилась трещинами, словно то зеркало в прихожей, что она однажды разбила. Тьма уступала место свету, что проникал сквозь эти трещины. Она столько претерпела и стольким пожертвовала во имя мира, где она смогла бы быть счастливой, наказав всех обидчиков, а, оказалось, нужно так мало — достаточно было капли любви, которую ей давал Генри, пока она была его миром, пока он не стал считать её Злой Королевой. Любви не нужны заклятия, скрытые письмена и жертвы. Ей не нужен перевод. Теперь, глядя на то, как Дэвид играет с Хоуп в те дни, когда Генри приводит сестру, она всё больше убеждалась в том, что Кора сильно ошибалась, утверждая, что любовь — это слабость, и всё больше боялась потерять то, что исчезнет из её жизни с разрушением проклятия. Однако, если Румпель прав и любое проклятие рано или поздно будет разрушено, есть ли у неё шанс не допустить этого? Думая об этом, Королева буквально чувствовала, как трещинами исходит не только её закованное в льды сердце, но и вся её жизнь.***
Трещала по швам не только жизнь Королевы, но и почти идеальная жизнь Голдов, только они ничего не замечали. Ибо мало допустить мысль о том, что теория Генри правдива — нужно уверовать. Мало очнуться от заклятия, если в главном ты слеп. Надо признать, что, хоть их силы с ученицей были не равны, и она была использована им куда в большей степени, один раз и Реджине удалось обхитрить его, отняв то единственное, что истинно было дорого Тёмному в их прежнем мире. Пока Румпель считал свою красавицу умершей, Реджина, заточив бедняжку под замок, берегла её, как главный свой козырь. Голд, конечно, ждал разрушения проклятия, чтобы найти сына. То, что это, скорее всего, разрушит жизнь Реджины, ему было плевать, а о том, что это разрушит его собственную жизнь, он и не подозревал. Стоит его Красавице вернуться в его жизнь, как она усложнится стократ: ему придётся разрываться между обожаемой дочерью, сыном, что где-то там за чертой, и той единственной женщиной. По силам ли ему это? Сможет ли отменный игрок снова выйти победителем или на сей раз его ждёт цугцванг? Проигрыш при любом исходе? Но хуже всего придётся Эмили. Ей предстоит осознать, что её отец крутил роман с приёмной матерью её сына, пока её мать коротала вечера в одиночестве, но главное — ей, возможно, снова предстоит лишиться дома, который она так мечтала обрести. Но пока не зная всего этого, миссис Голд ползала по ковру в гостиной, собирая игрушки в пластиковый ящик. — Зачем ты это делаешь? — спросил Тёмный, скрестив руки на груди. — Она же завтра всё равно всё разбросает. — Если я не буду хотя бы пытаться поддерживать порядок, то в этом хаосе мы даже друг друга найти не сможем. — Женщина поднялась на ноги и подошла к мужу. — У самого-то в лавке идеальный порядок! — И всё же, мне кажется, есть более приятные вещи, — игриво произнёс мужчина, расстёгивая верхнюю пуговку рубашки жены. Каково это — забыть всю свою жизнь? Забыть тех, кто тебе дорог, забыть свои планы, мечты и цели? Это кара или, напротив, возможность создать что-то иное, совершенно новое, отличное от прежнего? Заполнить пустоту новым смыслом? Как знать, может, новая жизнь окажется лучше? И, будь у нас выбор, что бы мы предпочли? Вернуться в прошлое, которого не помним, или остаться в новой реальности блаженного неведения, добровольно отрекаясь от себя прежних? Такого выбора и врагу не пожелаешь, но совсем скоро всем обитателям городка придётся с ним столкнуться.