Утраченные части
Колокольчик над дверью звякнул, и Белль тут же выбежала из подсобки навстречу посетителям. Когда очередное проклятие вновь перенесло их в Сторибрук, Красавица справедливо назначила себя хозяйкой антикварной лавки Тёмного. Его жены и дочери здесь не было, сам он погиб, а с его старшим сыном у неё сложились весьма тёплые отношения, и она считала себя вправе хозяйничать в лавке. Однако горожане в лавку захаживали не особо часто. Все сейчас обсуждали личность злодейки и то, как её рассекретить. Им было вовсе не до антикварных вещей, и Красавица большую часть времени просто скучала в одиночестве. Поэтому, когда кто-то всё же заглядывал, она очень радовалась. Выбежав навстречу, Белль увидела Королеву, вернувшуюся в город вместе с супругой Голда. Хотя до неё дошли слухи, что Эмили Голд сменила фамилию и имя, и теперь она точно не знала, оставалась ли та супругой Тёмного, но совершенно точно не собиралась это выяснять. Рядом с Реджиной стояла Эмма, только маленькая, будто бы та выпила специальное зелье и снова стала ребёнком. В чёрной шапке, клетчатой рубашке, выглядывавшей из-под немного расстёгнутой куртки, в чёрных джинсах. Длинные белые волосы и огромные зелёные глаза. Она была Эммой, словно кто-то вырезал ту с детской фотографии и оживил. Белль даже растерялась и просто молча хлопала глазами, смотря на девочек в упор. Тогда Королева, не растеряв лидерского духа, взяла ситуацию в свои руки. Она улыбнулась и заговорила: — Здравствуй, Белль! Прошу тебя, познакомься — это мисс Хоуп Голд, она захотела наведаться в лавку отца. — Реджина успокаивающе погладила девочку по плечу и, легонько подтолкнув, отпустила от себя. — Да-да, конечно, — тут же засуетилась Белль, едва не начав крутиться вокруг себя как волчок. — Проходи, ты можешь здесь всё посмотреть. — Копия — Эмма, — шепнула Красавца, когда девочка немного отошла. — Зато характер — один в один, как у Румпеля, — усмехнулась Реджина. Девочка медленными шагами ходила по помещению лавки, рассматривая подолгу каждую вещицу, стоящую на полках. На некоторых совсем не было пыли, а другие давно не протирали. С неподдельным интересом в глазах Хоуп старалась подметить каждую деталь, будто бы так пытаясь понять, кем был её отец, которого она совсем не помнила. Конечно, и мама, и Реджина, и Генри, и даже книга сказок — правда, в ней он представал злодеем, — едва ли не каждый день рассказывали ей о нём. И, нужно отдать должное, никто, кроме книги, не говорил об её отце плохо, а уж, по крайней мере, Королеве было что рассказать. Однако этих рассказов всё равно было мало. Хоуп чувствовала пустоту, словно она не целая и какой-то части не достаёт. Эмма видела это и знала, что это за ощущение. Она прожила с ним всю жизнь, но, что бы она ни делала, всё было недостаточно. — Эмма тоже вернулась? — спросила Белль, наблюдая за девочкой. — Нет, Хоуп сама сюда добралась, пешком, Генри от руки нарисовал ей подробную карту, — улыбнувшись, с сарказмом произнесла Королева. Красавица тут уже опустила голову, а королева решила её подбодрить; пусть и вышло нелепо, но зато честно. — Нет, я, правда, понимаю, что она мешает тебе. Я обещала Белоснежке, и вы бы предпочли, чтобы мы никогда не появились, но без нас вам не снять проклятие. Вам придётся выбирать — либо терпеть нас, либо быть проклятыми вечность. Прежде чем Белль успела что-то на это ответить, Реджина окликнула девочку. — Детка, нам пора, — она поманила её к себе рукой. — Если захочешь, я тебя позже ещё приведу, но сейчас нам нужно идти, — объяснила женщина, когда девочка подошла. — Она может остаться, я за ней присмотрю, — тут же среагировала хозяйка лавки. — Пусть она сама решает, — дёрнула плечом Королева, попутно пытаясь предугадать, что им будет от Эммы в таком случае. — Нет, я пойду с тобой! Хочу быть с Луной, вдруг ей будет страшно без меня… Хоуп, с одной стороны, спасла её от разборок с Эммой в том случае, если бы она осталась с Красавицей, а с другой — подкинула почву для расспросов, и поэтому её величество поспешила покинуть лавку как можно быстрее, до тех пор, пока Белль засыплет её уточняющими вопросами.***
Дэвид одевал куртку, собираясь выйти из дома; он и так уже опаздывал. Глядя на него, Мэри Маргарет зачем-то глотала ртом воздух. Она была возмущена и, не в силах подобрать слов, просто молча надувала щёки, и из-за того, что, находясь в положении, она набрала вес, казалось, что она вот-вот лопнет, как проткнутый иголкой воздушный шар. — Вы идёте искать логово ведьмы, и ты предлагаешь мне остаться дома? — Её возмущению не было предела. — Мне, лучшему следопыту?! — Милая, тебе рожать со дня на день. Совсем не время бегать по лесу, — спокойно произнёс Чарминг. — И что же, ты пойдёшь один? — Нет, он пойдёт со мной и Реджиной, — вместо мужа на вопрос Снежки ответила Эмма, которая только что вошла в квартиру. — Реджина? — изумилась Мэри Маргарет, накапливая новую волну возмущения. — А её обязательно брать? — Тут такое дело… — Эмма спокойно подошла к кухонной поверхности, за которой стояла Белоснежка, и попыталась поговорить с ней, как с маленьким ребёнком — говорят, что на беременных это тоже действует. — Так вот, тут такое дело, что мы идём на поиски ведьмы. Я жила в Нью-Йорке, где нет магии, и я не практиковалась, а те азы, которым Реджина успела научить меня до отъезда, уже давно были вытеснены из моей головы счетами за квартиру и школьными собраниями. Я жила в реальной жизни, не в сказке. — Но… — Мэри Маргарет надула губы. — Без «но». Мы идём искать ведьму, и без другой ведьмы нам просто не обойтись. Но ты не волнуйся — я буду за ними следить, чтобы они опять не переспали. — Эмма!!! — вскрикнули в один голос оба родителя, но, проигнорировав их возмущение, она просто велела Дэвиду поторопиться.***
Когда Дэвид и Эмма вышли на улицу, за ними тут же увязался Крюк, что было вполне ожидаемо — с момента возвращения Свон в город он хоть раз в день, но обязательно попадался ей на глаза. А спустя ещё десять минут для пущей продуктивности было решено разделиться. Королева и Дэвид пошли в одну сторону, а пират с принцессой — в другую, договорившись сообщать друг другу, если вдруг что-то обнаружат. Около четырёх раз Дэвид безуспешно пытался возразить и поменяться с Крюком местами, ибо перспектива остаться наедине с Реджиной пугала его куда сильнее, чем столкновение со злой ведьмой Запада. Однако проворный пират обыграл его слишком быстро: вообще не слушая возражений принца, он что-то пробормотал и, ухватив Эмму за руку, утянул её за собой, а всё, что оставалось Чармингу — тяжело вздохнуть, глядя им вслед.***
Какое-то время Королева и Прекрасный принц шли молча, внимательно глядя по сторонам, и дело было вовсе не в том, что они искали какие-то детали, пытаясь найти ведьму — они просто не хотели столкнуться взглядами друг с другом. Но все короткие мгновения, когда Реджина всё-таки поворачивала голову и смотрела на Нолана, ей удавалось подметить, насколько сильно Луна походит на него. Фотокарточкой принца Миллс как-то не обзавелась, убегая из Сторибрука в Нью-Йорк, и помнила его образ по памяти, которая временами была мутной; и вот только теперь, когда она увидела его перед собой так близко, могла с уверенностью сказать: Луна — копия отца. Данное наблюдение породило у её Величества новую фобию — она стала бояться, что, если Дэвид увидит Луну, он начнёт что-то подозревать, а этого Реджине совсем не хотелось, как и того, чтобы прятать девочку всё то время, пока они будут находиться в городе. Она же не может взять и просто не выпускать трехлетнюю малышку из дома, запрещая бегать и играть. Реджине пришлось признать, что они в Сторибруке уже больше недели, но за это время не было решено ни одной проблемы — они только прибавлялись, и, казалось, каждая была хуже предыдущей. Думая об этом и пребывая в своих мыслях, она не замечала взгляд Чарминга на себе, а он смотрел… Смотрел, понимая, что однажды его жизнь разделилась на две отдельные части: на сказочную, где у него есть любовь всей жизни, с которой они прошли множество испытаний, и реальную, где у него была женщина, которую он тоже любил, ничего не смысля в сказочных законах. И как бы он ни старался просто сделать вид, что ничего не было, и жить, как прежде, семьёй со Снежкой, растить маленького принца и быть счастливым, у него это не выходило. И он не то чтобы тосковал по ней, но точно знал, что какой-то части его души до сих пор отчаянно не хватает её. Он ощущал пустоту, а нецелый человек не мог быть счастливым. Правда в том, что никто из участников этой истории не был целым — каждый из них по-своему ощущал, что в какой-то момент от души откололось что-то важное, и найти хотелось не Злую ведьму, а утраченную часть самого себя. Эту пустоту и нецелостность ощущала и Эмма. Сколько бы Спасительница не убеждала себя, что её муж — Тёмный маг и самый опасный из злодеев, ей всё равно его не хватало. Сейчас, попав в Сторибрук, она понимала, насколько сильно. Быть может, именно поэтому она избегала ходить в антикварную лавку, а вовсе не из нежелания столкнуться с Красавицей. Сквозняк в душе и в доме чувствовала и Белоснежка. Она совершенно точно знала, что теперь не она одна заполняет душу Дэвида, что где-то там, в самом потаённом уголке его сердца ещё осталась Злая Королева, и, наверное, уже никто не сможет её оттуда выселить.***
Мэн был достаточно тёплым штатом; зима здесь наступала поздно и длилась относительно недолго. Но в этот раз что-то пошло не так. Последний день октября выдался безумно холодным. Сильный завывающий ветер гнул ветки деревьев, срывал листья, пробирался под одежду, пронизывая до костей. В некоторых местах на полянах в лесу, где сейчас бродили Эмма и Крюк, уже лежал снег. Хотя, как знать, может, в остальном штате всё ещё стояла тёплая осень — просто на сказочную реальность не распространяются прогнозы синоптиков. Однако пронизывающий холод причинял Спасительнице не такой уж сильный дискомфорт — куда больше ей мешал голос Крюка. Пират шёл за ней и всё говорил о чём-то, не желая хотя бы на минуту замолчать. — Наше первое с тобой знакомство как-то не заладилось, — произнёс пират и усмехнулся. — Хотя, согласись, на бобовый стебель мы отлично слазили, да и там, в Неверленде, на корабле, из тебя вышел бравый капитан. Только ты была женой крокодила. У меня как бы уже есть крюк вместо одной руки, так что… После этих слов капитан наконец замолчал, но блаженство Эммы продлилось недолго. Словно обдумав какую-то мысль, он вновь заговорил. — Хотя, насколько я понимаю, Тёмный в прошлом, поэтому можем познакомиться заново, и, возможно, в этот раз всё сложится более удачно… Эмма, которая старалась просто идти и подмечать детали, что могли бы оказаться важными в поисках ведьмы, и не реагировала на болтовню пирата, резко остановилась. Крюк шёл за ней, и ему пришлось остановиться по инерции, иначе он бы просто врезался ей в спину, а секунду спустя Свон развернулась и посмотрела ему в глаза с ещё большим холодом, чем тот, что был на улице, и пират, пожалуй, впервые за это утро почувствовал, что замёрз. — Что значит удачнее? — не выдержав, зашипела она. — Ну, вообще-то твой муж был Тёмным магом… — уже менее уверенно проговорил Джонс. — Да, был, и что? — негодовала Спасительница, не желая принимать этот аргумент. — И что?! Ответа не последовало, и вот тут уже, словно проткнутый воздушный шарик, лопнуло терпение Эммы. Она начала кричать: — Начиная с того дня, как первое проклятие пало, мои родители как привязанные ходили за мной и всё твердили, что мне нужно расстаться с мужем, потому что он — тёмный маг! — Она всплеснула руками и втянула грудью холодный воздух. — Да, в конце концов всё разладилось, потому что он так и не смог выбрать между мной и своей Красавицей, но никому и в голову не приходит, что я любила его!!! — Эхо разлетелось по лесу, пара птиц взлетела с ветвей. — Я любила просто мистера Голда, и мне здесь, в реальности, было плевать, кем он был в вашем сказочном мире! Для меня он был просто моим мужем, отцом моей дочери, тем человеком, с которым я была счастлива три года! — Она показала пальцами цифру три. — Для меня это много, я обычно дольше двух недель счастлива не бывала, а сейчас он мёртв, и моё сердце разбито! Выплюнув всё это одним словесным потоком, Спасительница развернулась и зашагала дальше, а пират лишь развёл руками. Ему больше ничего не оставалось, кроме того, чтобы молча пойти за ней. Больше они не говорили вплоть до тех пор, пока не обнаружили на самой окраине города заброшенный дом.***
У Реджины с Прекрасным диалог тоже как-то не заладился. Он пытался задавать общие вопросы, а она — давать общие ответы, но толку от этого не было никакого, и в какой-то момент она предложила разделиться — мол, нет никакого смысла в том, что они просто ходят друг за другом по кругу, и Миллс пошла в одну сторону, а Дэвид в другую. Королева шла по одной из многочисленных лесных дорожек и думала о дочери, а ещё о том, что у Прекрасных будет сын, и о том, что, когда она найдёт злодейку, то придушит её собственными руками — ведь если бы не она со своими проклятиями, ей бы не пришлось возвращаться, видеть его и испытывать всё это. В этот момент она услышала что-то подозрительное и пошла на звук. Когда Реджина выбежала с тропы на поляну, откуда доносились звуки, она увидела, как Дэвид машет мечом в воздухе и что-то говорит сам себе. Принц отчаянно дрался с кем-то, кого видел только он. Королева тут же стала применять магию, но у неё ничего не вышло. Она поняла, что это ловушка ведьмы и Дэвид должен справиться с ней сам. Всё, что ей оставалось — это только с болью в сердце наблюдать и надеяться, что ему хватит сил. В это самое время Прекрасный Принц бился на мечах со своим умершим братом-близнецом, который доказывал ему, что сердце и разум Дэвида полны страхов, липких смердящих страхов, и что всё, что остаётся Чармингу — просто сдаться, ведь ему уже всё равно не победить. Дэвид был с этим не согласен и продолжал борьбу. — Я ничего не боюсь, я готов умереть за родных! — выкрикнул Нолан, рассекая мечом воздух. — Отвага — это не бесстрашие, смерть — не её доказательство, — криво усмехнулось его отражение. — Я чувствую твой липкий страх. Страх пастушка, что забрёл далеко от хозяйской фермы и боится не вернуться назад. Признай это, сдайся — так проще! Сказав это, призрак-близнец схватил его и сдавил шею. Воздуха было всё меньше. Чарминг выронил меч и просто открывал рот, пытаясь сделать всё, чтобы доступ кислорода не прекратился. В этот самый момент он заметил Королеву, стоящую у дерева. Весь её вид говорил о том, что она хочет помочь, но сделать ничего не может. Нолан не знал, что она видит со стороны, как и не знал, кто она для него, но совершенно точно не хотел, чтобы Реджина видела, как он умрёт, и решил, что ему действительно лучше согласиться — возможно, тогда призрак его страха отступит. — Да, я боюсь! — хрипло выкрикнул Дэвид. — Я боюсь стать для сына не лучшим отцом, потому что я не был хорошим отцом для дочери, а ещё я боюсь, — он взглянул на Реджину, — что совершил ошибку. Я боюсь, что выбрал не ту женщину просто потому, что так было нужно; я боюсь, что та жизнь под проклятием была более настоящей, чем теперь, и я боюсь, что у меня нет прав что-то изменить… Его брат-близнец, услышав это, зловеще рассмеялся, отпустил руку с его горла и растворился в воздухе, а Дэвид просто упал на холодную землю и стал делать частые глубокие вдохи. Он даже не сразу заметил, как его меч, который он выронил на землю, просто исчез. Тут к нему подбежала Королева. Она присела на корточки, помогла ему приподняться и обняла, наплевав на все против в одном моменте, о котором, возможно, она пожалеет спустя секунду. — Что это было? — спросила женщина, отстранившись. — Мой страх, — ответил Чарминг, всё ещё тяжело дыша и поднимаясь с земли. — Страх? — нахмурилась она, сильнее забеспокоившись. — Да, мой брат-близнец, одетый в длинный плащ — он знал про мои потаённые страхи, — пояснил Дэвид. — Потаённые страхи? — переспросила Спасительница. На этих словах к ним подбежали Эмма и Крюк, которым Дэвид успел позвонить за минуту до столкновения с призраком брата. — Да, те, про которые неизвестно даже Мэри Маргарет, — снова объяснил принц. Говоря это, он многозначительно посмотрел на Королеву. В это мгновение Эмме показалось, что все они здесь лишние, и этих двоих стоило бы оставить наедине, но сейчас было не место и не время. Ох уж эти ведьмы — гоняйся за ними, когда и так проблем полно! — Только признав их, мне удалось заколоть его своим мечом, — закончил Нолан. — Кстати, а где твой меч? — снова нахмурилась Королева. — Сразу после схватки он исчез, — ответил Чарминг. — И что это значит? — озадаченно произнёс пират, вообще не сведущий в магических штучках; его удел — паруса да штурвал. — Когда Дэвид заколол своего брата, рукоять меча вобрала в себя всю его храбрость, — с тяжёлым вздохом произнесла Миллс, — теперь она у ведьмы. — Ведьма украла его храбрость? И что нам теперь делать? — развела руками Спасительница, округляя глаза. — Идти к волшебнику страны Оз? — Для начала давайте вернём туда ведьму, — предложил Дэвид и, повернувшись к дочери, поинтересовался: — Нашли, где она прячется? — Да, в старом доме на окраине, — вместо Эммы ответил Крюк.***
Здесь совершенно всё было уже в снегу, и казалось, что сейчас не тридцать первое октября, а середина холодной зимы. Эмма даже получше застегнула свою чёрную кожаную куртку и натянула перчатки. — Я думала, она ведьма Запада, но такое ощущение, что Севера, — недовольно пробубнила Спасительница, кутаясь в одежду. Бравая четвёрка тщательно обыскала сам дом, в котором никого не было, и его окрестности. Вот дело наконец дошло до погреба, что был на территории дома. На его крышке висел тяжёлый амбарный замок, но, на удивление, он оказался открыт. Эмма и Дэвид достали пистолеты, которыми Чарминг теперь располагал в связи с должностью шерифа, и приготовились открыть крышку погреба. — Да вроде тихо… — констатировал Крюк, когда спустя несколько минут из подземелья не донеслось ни единого звука. — Будьте начеку, — попросила Эмма, оглядев присутствующих, и начала спускаться. Самый обычный погреб с ветхой деревянной лестницей. С одной стороны от лестницы стояла всякая хозяйственная утварь вроде мётел и швабр, и Свон даже задумалась, для чего ведьма их использует — летает или подметает? С другой стороны от лестницы был маленький столик с табуреткой, заваленный всяким хламом, несколько старых чемоданов, пыльный шкаф с пустыми склянками. Обычный погреб старого деревенского дома, если бы не одно «но»: в самой середине погреба была большая клетка. — Чёрной магией так и разит, — презрительно пробормотала Королева, поморщившись, и обратилась к Эмме: — Чувствуешь? — Да чёрт его знает… Но я совершенно точно чувствую, что мне всё это не нравится, — махнула та рукой и уставилась на клетку. — Кого она могла держать в клетке, обезьян? — с этим вопросом она повернулась к Дэвиду. Нолан нащупал у себя над головой лампочку, покрутил её, и она зажглась. Только теперь все отчётливо увидели внутри клетки старую прялку. Хотя Эмма и так её заметила, но мозг женщины решил игнорировать этот факт, приняв его за обман зрения. — Да нет, не обезьян, — после этих слов Принц поднял с пола золотую нитку, что валялась среди разбросанной по полу соломы. — Кто из наших знакомых прядёт из соломы злато? Вопрос был больше риторический и ответа не требовал, потому как его и так все знали. — Румпельштильцхен… — всё же произнесла вслух Эмма, чувствуя, как что-то сдавливает грудную клетку, а затем подступает комом к горлу, и она испытывает то ли тошноту, то ли желание зарыдать. Вот так болезненно к ней пришло осознание, что её муж может быть жив…