Несколько часов назад
Укрепив защитой квартиру Прекрасных, хотя вряд ли бы после того, как она сама себя рассекретила, Ведьма снова заявилась бы туда, Королева побежала куда-то сломя голову. Спасительница нагнала свою подругу почти у самого входа в её фамильный склеп и хотела выяснить, почему она пошла именно сюда, одновременно пытаясь отдышаться. Однако вместо оформленных слов изо рта на выдохе вылетали лишь какие-то непонятные звуки, а королева никак не реагировала на её потуги поговорить. Королева была сосредоточена на собственные действиях и совершенно не обращала внимания на то ли писк, то ли хрип вперемешку с бессмысленными словами. Миллс открыла тяжёлую крышку старого сундука, в котором, по всей видимости, хранились её самые личные вещи, и стала в нём лихорадочно копаться и что-то искать, будто бы сейчас, словно по волшебству, среди её платьев, фотографий и всего того, что было ей дорого, найдутся ответы на главные вопросы. И, по всей видимости, так и произошло — после примерно десяти минут поиска Реджина что-то подняла, кажется, с самого дна сундука. Это был маленький, потрёпанный и совсем пожелтевший конверт. Дрожащими руками её величество извлекла оттуда такой же старенький и потрепанный временем лист. Королева пробежалась глазами по строчкам, хмурилась и бледнела, не обращая никакого внимания на присутствие Спасительницы Эмма же, стоящая по правую руку от Реджины, видела, как её лицо медленно переходит с румяного на бледно-зелёный цвет. — Мы с Зелиной сёстры, — прошипела Королева, — она не лжет! После она выскочила из склепа так же стремительно, как и вбежала туда. Эмма и рта раскрыть не успела, не то что уж попытаться её догнать. Можно было, конечно, попробовать использовать магию, которая в этом городе, совершенно точно, к ней вернулась, и просто материализоваться в том месте, где сейчас Реджина, но, поскольку практики у неё было мало, она не рискнула это делать. Даже от одиннадцатилетней волшебницы Гермионы Грейнджер из книжек Хоуп толку сейчас было бы куда больше. Лишь разведя руками и попытавшись убедить себя в том, что иногда любому человеку нужно побыть одному, Эмма отправилась наверх.***
Когда Эмма вернулась с кладбища на главную улицу, часы показывали уже два часа десять минут. Спасительница огляделась вокруг и поняла, что её родители в компании Красавицы и Зелёной феи, которая предпочитала, чтобы её называли Дзинь-Дзинь, развили бурную деятельность. Дэвид уже вовсю командовал, как и кому стоит перекрыть улицы. — Поставим по человеку там, там и здесь, и улица под контролем, — произнес он, показывая руками, а остальные внимательно следили за его жестами. — Я поговорю с Голубой, — отозвалась Дзинь-Дзинь. Её голос был полон энтузиазма; лишённая крыльев и изгнанная на много лет, она так хотела быть нужной. — Пусть подключается! — Зелина чётко сказала, чтобы ей не мешали, — нахмурившись, произнесла Эмма, чувствуя, как непослушные волосы липнут к лицу, — иначе Голд разнесёт полквартала ещё до того, как она займётся сестрой. Заметив Свон, все тут же столпились вокруг неё в надежде, что она раздобыла информацию, которая им поможет. — Они точно сёстры? — послышался удивлённый голосок феи. Желая получить ответ на тот же вопрос, Белоснежка и Принц пристально посмотрели на свою дочку. — Она нашла у себя в склепе какое-то письмо, — только и смогла выдавить Эмма. — Где она? — встревоженно спросил Дэвид, уже даже не пытаясь выдать своё беспокойство за храбрость. — Где Реджина? — Ушла сразу, как прочла письмо, — так же обеспокоенно ответила Эмма. По иронии судьбы, самым близким её человеком стала женщина, когда-то желавшая ей смерти, и Эмме так хотелось помочь, но она не знала, что лучше предпринять. Около минуты Нолан смотрел то на жену, то на дочку, решая, имеет ли он право взять и так в открытую показать, что переживает за неё. Ведь главной его заботой должен быть нерождённый малыш, на которого ведьма объявила охоту. Да, в его жизни и так полно проблем, но это не отменяло того, что ему было за неё страшно. Хотя и он сам не понимал, почему — ведь всё, что было между ними, давно перегорело, да и было ненастоящим. Их любовь под заклятием вовсе не назовёшь чем-то истинным, что можно было бы навсегда вписать в Книгу Сказок. Однако что-то под рёбрами нещадно щемило и кололо, страх, наброшенный верёвкой на шею, всё сильнее стягивал удавку, и Дэвид не мог понять, чего он боится на самом деле — исхода битвы и диктатуры Ведьмы в случае проигрыша Королевы или того, что может произойти с Реджиной. Так или иначе, хотелось броситься на её поиски, но он не мог этого сделать, по крайней мере, из чувства долга. — Может, мы её поищем? — вместо него вдруг предложила фея, и, услышав это из её уст, Дэвид взглянул на неё с благодарностью. — Я думаю, что ей нужно побыть одной. Я понимаю, это непросто, когда спустя целую жизнь у тебя вдруг находятся родственники, особенно если они не желают тебе ничего хорошего, — произнесла Спасительница, заправляя за ухо непослушную прядь. — Но мы не можем стоять в стороне! — наконец, не выдержав, выпалил Дэвид. На сей раз Эмма согласно кивнула, следом сказав: — Хочет она, не хочет, а помощь Реджине будет! — Помочь, но при этом не вмешиваться? — недоумевала Красавица. Вообще в присутствии Эммы она старалась быть немногословной и ни во что не встревать, дабы не увеличивать напряжение между ними, но на сей раз не смогла молчать. — И как мы это сделаем? — У Зелины в подручных мой муж, — тяжело выдохнула Спасительница. — Надо вывести его из уравнения, иначе Реджина проиграет, без шансов. Нам нужно отобрать кинжал. После этих слов Белль отделилась от них и отошла чуть в сторону. Во-первых, фраза «мой муж» задела её, и ей нужна была передышка, а во-вторых, она пыталась переварить одну мысль. Теребя воротник фиолетового пальто, Красавица о чём-то напряжённо думала, пока другие четверо пытались понять, как отнять у Ведьмы то, что она ни при каких обстоятельствах не выпускала из рук. Затем, набрав полные лёгкие воздуха, Белль повернулась и быстро выпалила: — А если у меня получится договориться с Румпелем? Она произнесла это, и настала тишина. В это время, в середине дня, улица была достаточно оживлённой — в разные стороны то и дело сновали горожане, каждый шёл по своим делам, при этом ещё и что-то бормоча себе под нос. Но сейчас стало тихо настолько, что было слышно, как ветер перекатывает с места на место пожухлые листья. Их взгляды столкнулись. Взгляды жены хозяина лавки из реальной жизни и его истинной любви, запечатлённой на страницах Книги Сказок навечно. В воздухе вместе с осенними запахами и паутинками то и дело летал вопрос: почему идти договариваться с Тёмным должна Белль, а не его жена, мать его единственной дочери? Между этими двумя женщинами сейчас летали такие искры, что никто слова сказать не смел, все просто ждали, чем закончится этот немой поединок между двумя возлюбленными одного мужчины. И неизвестно, какой бы был у всего этого итог, если бы где-то вдалеке вдруг не раздался детский голосок, приглушённый ветром: — Давайте я попробую! Мама говорила, что он меня очень любит. Меня он может послушать! Услышав голос своего ребёнка, Спасительница сорвалась с места и двинулась на звук. Примерно в двадцати метрах от их группы у бордюрчика стояла Хоуп, которая вообще непонятно откуда здесь взялась. — Доченька, ты что! Как ты здесь оказалась и с кем сейчас Луна? — С принцессой Авророй, — дёрнула плечом девочка, — ей же можно доверять? Они берегли Луну, как зеницу ока, особенно после того, как объявилась Зелина, и старались не оставлять её с теми, кому не особо доверяли. — Можно, — выдохнула Свон. — Я искала тебя, чтобы спросить, не нашёлся ли ещё мой папа, но, раз вы идёте к нему, то я хочу с вами! Если он меня и правда очень любит, то послушает… Эмма присела на корточки и посмотрела в глаза дочери, такие же, как у неё самой. Ей стоило признать, что здравое зерно в словах девочки совершенно точно есть. Они с Белль сколько угодно могут выяснять между собой, кто из них больше значил для Румпеля и чьи слова пробьют стену магии кинжала. Они могут бесконечно спорить, но так и не прийти к единому мнению, но в чём Эмма никогда не сомневалась, так это в том, что Тёмный — прекрасный отец, по крайней мере, для их дочери, и, возможно, предложение малышки было бы самым разумным. Однако вместе с этим Эмма понимала ещё и то, что риск в данном случае не оправдан. — Послушай, детка, — она погладила дочку по голове, — может быть, ты и права, — я почти уверена, что ты права, — но мы всё равно не станем отправлять тебя туда! — Глаза девочки непонимающе расширились, и Свон тут же пояснила: — Если ведьма использует кинжал, то папа может причинить тебе вред, сам того не желая, просто по приказу злодейки. — Эмма тяжело вздохнула. — Он уже никогда не сможет себя за это простить, и всю свою вечную жизнь он будет себя ненавидеть… — Но кто-то же должен помочь Реджине! — выкрикнула Хоуп и добавила уже тише: — Одной ей не справиться… То, что Хоуп права, понимали все присутствующие.***
Пока другие пытались ей помочь, Королева забрела в лес, затем, присев на старую корягу, стала читать письмо, которое вынесла из склепа за пазухой. Не успела она дочитать хотя бы до середины, как послышались шаги и хруст веток под тяжёлыми ботинками. Реджина обернулась и увидела его — это был Робин Гуд, предводитель разбойников Шервудского леса, которого занесло сюда новым проклятием. Он поднял руки вверх, словно собираясь сдаться в плен её величеству, и бросил свой арбалет на землю. — Простите, я снова застал вас врасплох, — мужчина попытался вспомнить, сколько раз до этого он сталкивался с Королевой, которую многие именовали «злой», хотя, ему казалось, она вполне милая женщина и прекрасная мать. — Вас Прекрасный Принц прислал для моральной поддержки? — спросила она, ухмыльнувшись. — Нет, просто обхожу лес на предмет обнаружения чужаков и летучих обезьян, но, видимо, сталкиваться с тобой — моё новое хобби. Реджина натянуто улыбнулась. Да, они с Робином сталкивались друг с другом уже несколько раз при самых разных обстоятельствах, но она не придавала этому никакого значения. К тому же, их дети полюбили играть вместе. Робин один воспитывал сына. Несмотря на то, что Роланд был на три года старше Луны, они ладили прекрасно, и их родители даже перешли на «ты». Не спрашивая разрешения, разбойник присел на корягу с другой стороны, спиной к Королеве. — Как настрой? — поинтересовался Робин. — К обезьянам не подамся, если ты об этом, — в своей манере, с ноткой язвительности ответила Реджина — Можно прочесть? — мужчина кивнул на листок, который Королева выронила, испугавшись. Не то чтобы она так сильно доверяла просто знакомому, но не было сил с ним спорить. Силы ей, похоже, сегодня ещё как пригодятся. — Читай, чего уж, — дёрнула она плечом. — «Кора, здравствуй, » — разбойник стал произносить вслух всё, что было написано на листке. — «Я всё-таки заполучил твою старшую. Почему ты её прятала, понятно. Скажу одно: она чародейка, каких я ещё не встречал, куда сильнее тебя. Талант, каких больше нет…» Он сидел рядом, но с другой стороны коряги, поэтому видел королеву только в профиль. Он читал и смотрел, как, по мере того, как он произносит слова, меняется её лицо, каким печальным становится взгляд. — Вполне восторженный отзыв, — произнёс мужчина, закончив читать. — Что тебя смущает? — Я читала это письмо десятки, сотни раз, обращалась к нему, когда мне было особо тяжко, искала в нём утешение и поддержку, потому что была уверена — оно обо мне, — в глазах Реджины предательски защипало, слова давались с трудом. — А оно о Зелине, — закончил за неё Робин, тяжело выдохнув. — Румпельштильцхен считает, что она сильнее меня. — Какая разница, что он считает? — немного раздражённо проговорил разбойник, сдвинув брови. — Если тот, кто обучил меня всему, что я знаю о магии, верит в то, что она сильнее, чем я, исход предрешён — она победит меня в этой схватке, — с дрожью в голосе, чуть не плача, пояснила её величество, а затем, отвернувшись от Робина, посмотрела на бегающего неподалёку Роланда. — Каково это, когда ребёнок растёт без матери? Глаза разбойника расширились; такого вопроса он совершенно точно не ожидал, учитывая тот факт, что именно Королева в прошлом была косвенно повинна в смерти его жены, но мужчина, будучи джентльменом, решил даме в сложный момент об этом не напоминать, тем более она и впрямь изменилась с тех пор. Генри и Луна сделали её лучше. Реджина, в свою очередь, видя его удивление, пояснила: — У меня была мать. Да, она не была образцом добродетели, да и теплоты в ней было мало, но она была. Хочу понять, что ждёт Луну, если моя сестрица всё же окажется сильнее. — Но ты же у неё не одна, у неё уже есть отец… — теперь настало время Робина задавать шокирующий вопрос, но он почти сразу осёкся, подумав о том, что, в теории, с отцом Луны могла тоже приключиться беда. — Есть, — спокойно ответила она, теребя пальцами уголок письма, которое вернул ей разбойник, и не смотря ему в глаза. — Но он ничего не знает? — просто предположил Робин Гуд и попал в самую точку. — А ты достаточно умён для простого вора-карманника, — на сей раз искренне улыбнулась Реджина. — Я много лет учился похищать кошельки чародеев, пробрался даже в замок Тёмного, и, не будь во мне хоть немного ума, я бы давно уже сгинул, — в ответ улыбнулся Гуд. — Так что с отцом твоей дочки? — Вполне себе счастлив в своей личной сказке. — Когда я подошёл, ты сказала, что меня прислал Принц, — начал разбойник, — хотя, насколько я могу судить, ближе всего тебе в этом городе Эмма — вы живёте в одном доме, и, похоже, между вами нет секретов, но почему-то ты подумала о Дэвиде. Тебе просто так хотелось? — заключил он и в конце добавил, снова попав в точку: — Это он отец твоей девочки — Дэвид Нолан? На сей раз Королева подняла на него глаза и посмотрела так грозно, что, казалось, секунду спустя она сформирует в своей руке огненный шар и просто испепелит своего случайного собеседника. — Спокойно, спокойно, я никому ничего не скажу, — он снова поднял руки вверх. — Не моё это дело — лезть в чужие отношения, но, ты знаешь, если бы у меня был ребёнок, да ещё такой славный, как Луна, я бы хотел об этом знать, — проговорил мужчина и вдруг спросил: — Может быть, я могу тебе чем-то помочь? Королева задумалась о чём-то очень сильно и, кажется, даже не моргала. Она не шевелилась пару минут, а потом вдруг произнесла с восторгом, словно ей в голову пришла восхитительная идея: — Можешь! Я могу оставить кое-что у тебя на хранение…