Не в сказке

      Дэвид, в отличие от своей дочери и внуков, родился в сказочном мире и никогда его не покидал. Однако сын крестьянки ко всяким магическим штучкам привыкнуть так и не смог, хоть они и сопровождали его повсюду. Вот и сейчас мужчине понадобилось около минуты, чтобы поймать равновесие, дождаться, пока перестанет кружиться голова, и наконец открыть глаза. Чарминг огляделся, до того даже не представляя, куда именно в клубах фиолетового дыма их перенесёт Королева.       Немного осмотревшись, он понял, что они находятся в офисе мэра, в кабинете, который до разрушения проклятия всецело принадлежал Реджине. Но нынче изображать из себя главу города изо всех сил пыталась Белоснежка — однако стоило признать, что ладить с гномами ей удавалось куда лучше, чем править целым городом. А ведь именно она в своё время должна была возглавить королевство.       Бывшая мадам мэр в свою очередь тоже огляделась — вроде бы всё как прежде, как и было в момент, когда она покинула этот кабинет, сбегая из Сторибрука в большой мир. Как вдруг взгляд Королевы зацепился за яркую картину на стене, что явно выбивалась из чёрно-белых тонов: зелёный луг, птицы, голубое небо — в общем, что ни говори, жизнеутверждающий пейзаж. Её величество поморщилась, еле слышно прошептав:       — Фу, какая безвкусица.       Дэвид виновато улыбнулся, а затем они посмотрели друг на друга, глаза в глаза, не отрываясь — несколько минут, и будто каждый за эти мгновения пытался для себя решить, стоит ли окончательно переходить черту? Стоит ли совершать ещё одну ошибку, если в копилке каждого из них уже и так бесчисленное множество неблаговидных поступков?       Все аргументы, конечно же, были «против», но, чёрт возьми, она так скучала! Ведь он был первым за долгие годы, кто прикасался к ней с любовью, и думать о том, что это было всего лишь ложью, царящей под мороком проклятья, совсем не хотелось. Пусть это самый настоящий самообман, но она была готова обмануться.       Она поняла, что скучала, а он неожиданно для самого себя вдруг осознал, что всё это время жил с чувством неполноценности, будто бы от него откололся маленький кусочек, и вроде бы жить это никак не мешало, но всё же заполнить пустоту внутри никак не удавалось. Теперь, когда Дэвид смотрел на Реджину, буквально утопая в этих чёрных глазах, он вдруг понял, что впервые чувствует себя целым, что в эту секунду наконец всего хватает, и жизнь приобретает другие краски. Но вместе с этой открылась и другая истина…       Она — недостающий осколок его жизни, но если он попытается склеить всё воедино, то всё ещё больше расколется вдребезги. Он никогда не выйдет из этого поединка победителем. Это куда сложнее, чем убить дракона или победить ведьму Бо Пип.       Ему не удастся выиграть что-то, ему придётся потерять — и, конечно же, лучше потерять женщину, с которой у тебя был краткий роман, чем мать двоих своих детей. Мужчина старался рассуждать хоть сколько-то логично, не подозревая, что он теряет не просто женщину, но и дочь. Знай он о Луне, выбор стал бы равносильно невозможным.       — Дэвид, нам не…       Реджина, как и полагает настоящей королеве, взяла слово первой — видно, хотела сказать «нам не стоит продолжать», но так и не успела продолжить фразу. Он, хоть и был всего лишь принцем, всё же посмел перечить королеве, накрыв неуспевшие произнести остаток фразы губы своими. А она просто не смогла сопротивляться, почувствовав его пальцы на коже под блузкой. На её счету и так много злодеяний, так какая разница?       

***

      Утром она шла к своему дому пешком, не используя никакой магии. Город был ещё полупуст, и ей искренне повезло почти никому не попасться на глаза, хотя обычно в таких ситуациях этот закон работает совершенно иначе.       Уже подойдя к дверям особняка, Королева буквально взмолилась, чтобы все домочадцы ещё спали, и только потом вспомнила, что вчера вечером она перенесла их от крыльца с помощью магии, и у неё нет ключей.       Про себя выругавшись, Миллс уже вытянула руку, чтобы отпереть замок с помощью заклинания, но почему-то решила для начала просто попробовать открыть дверь, и та оказалась не заперта.       Видимо, не встретить почти никого из любопытных горожан было единственным подарком для королевы за это утро, ибо, как бы она не вопрошала об этом, в особняке уже не спали.       Первое, что она увидела, открыв дверь — это лицо своей дочки. Та смотрела прямо на неё, лёжа на плече у старшей сестры, а Эмма куда-то несла её.       — Мамочка! — крикнула Луна.       Реджина тут же подбежала и вытянула руки, а Эмма передала девочку маме.       — Ты забыла закрыть дверь на ночь, — сказала она ещё сонной Эмме.       — Но у тебя же не было ключей, — дёрнула плечом блондинка.       Когда завтрак был окончен, девочки убежали играть, а Реджина с Эммой остались убрать посуду на кухне.       — Послушай… — в какой-то момент Королева решила заговорить, причём сама, ещё не зная, о чём, просто надеялась, что мысли сами придут в голову.       Но продолжить Реджине так и не пришлось. Спасительница вытянула руки вперёд, как бы огораживаясь, и быстро проговорила:       — Нет, нет, не надо! Я не собираюсь тебя порицать. Мы взрослые люди, разберётесь сами. Просто предупреди, если вдруг у меня ожидается ещё сестра или брат, — повела бровью Свон.       — Здесь существует магия, а под ней я бесплодна, помнишь?       — Угу, — кивнула Эмма и тут же перевела тему: — Лучше другое мне расскажи — ты сказала ему?       — Не смогла, — обречённо произнесла Реджина, протирая полотенцем только что вымытую чашку; уточнения, кому рассказала и о чём, ей были не нужны. — Думаю, что этого делать вообще не стоит…       Услышав это, Спасительница подошла, встала напротив и заглянула в глаза Королеве, будто пытаясь в них узреть причину такого решения. Устав от этого пристального взгляда, Миллс пояснила:       — Ему трудно, он мечется между мной и твоей матерью. Так ему будет легче меня оставить. Если он узнает о Луне, то выбор станет невыносимым…       — Дело твоё, — развела руками Эмма, — но послушай: за всё своё детство я сменила множество детских домов, несколько семей, и неизменным оставалось только одно — мы всегда ищем своих родителей, свои корни, и сейчас она верит в твои сказки, но потом она вырастет и всё равно станет его искать. Знаю по своему опыту, во взрослом возрасте труднее находить общий язык с людьми, даже если они твои родители — так, может, облегчишь ей задачу?       — Но ты ведь едва не сделала то же самое! Ты же была почти готова забрать Хоуп и покинуть Сторибрук, зная, что её отец не сможет за вами отправиться…       — Ты права, — кивнула Эмма, соглашаясь. — Я тоже, как и ты, хотела избавить его от этого выбора, с каждым днём убеждаясь в том, что сам его сделать он просто не сможет. Я нашла его сына и хотела его оставить. Тогда бы ему больше не пришлось метаться и выбирать. Но, в отличие от Дэвида, Голд знал, из чего выбирает.       — Ему всё равно не удастся избежать возможности выбора, — произнесла Реджина, имея в виду Тёмного. — Проклятие падёт, и…       — И мы вернёмся в Нью-Йорк, — закончила фразу Спасительница совершенно неожиданными словами и принялась протирать столешницу.       — Не хочешь остаться с ним?       — А ты? — подняла бровь Эмма.       Королева чесала наморщенный лоб, пытаясь придумать, как избежать ответа на очень неудобный вопрос, но вдруг ей на помощь пришёл дверной звонок. Реджина помчалась открывать. Она не знала, кто стоит за дверью, какие вести он ей принёс, но уже была благодарна.       

***

      Когда Миллс открыла дверь, на пороге стоял Робин Гуд, и, судя по тому, что выглядел он виновато, весть он принёс не самую лучшую. Как оказалось, утром ведьма вместе со своим ручным Тёмным магом наведались в лес, где разбили свой лагерь разбойники, и забрали то, что оставила у Робина на хранение Реджина.       Это совсем не сулило ничего хорошего — напротив, означало, что, скорее всего, у ведьмы теперь есть все ингредиенты, чтобы воплотить в жизнь то, что она задумала. И хуже всего то, что никто из них на самом деле и не представлял, чего именно она хочет.       — Прости, я тебя подвёл. Мне своими руками пришлось отдать твоё сердце Зелине. Но Тёмный угрожал Роланду, я не мог рисковать… — проговорил Гуд, рассматривая грязные носы своих сапог и всё ещё не поднимая взгляда на королеву. Он не боялся её; ему казалось, все эти россказни о её жестокости — какая-то небылица, а на самом деле эта женщина, мама прекрасной девочки, совсем другая, и сейчас он не поднимал глаза не из страха, а из чувства вины.       — Перестань. Ты что, забыл — я тоже мама, и точно знаю, что ничто не стоит жизни ребёнка. Ты всё сделал правильно, — попыталась приободрить его Королева, хотя ей самой не помешала бы поддержка, ведь она понятия не имела, что с этим делать и кто даст ответы на очень важные вопросы.       

***

      Белоснежка тоже не имела понятия, что с этим делать и как реагировать на то, что её муж не ночевал дома. И вроде бы он давал ответы на все вопросы, но что-то её всё равно не устраивало. Дэвид говорил всё складно, и у неё не было причин не доверять ему, но воспоминания о том, как он глядел на Королеву, не давали покоя, порождая навязчивые мысли.       То, что сейчас происходило в её семье, шло в разрез с любыми канонами сказок. Они ведь идеальная пара, Белоснежка и Прекрасный принц, которые всегда найдут друг друга и преодолеют все испытания, одержав победу над каким угодно злодеем. Однако сейчас их разделяло не вселенское зло, а нечто иное, заставляя Мэри Маргарет в очередной раз убедиться в том, что Эмма была права: в реальности всё не так, как в сказке, и проблемы здесь нельзя решить с помощью волшебного меча или поцелуя истинной любви.       Белоснежка вытирала посуду. Дэвид спустился со второго этажа и подошёл к жене, обняв её за плечи.       — Нужна помощь?       — Нет, я почти закончила, — отмахнулась та, пытаясь придать голосу беззаботный тон. — Скажи, а что ты делал в лесу? — спросила она и тут же уточнила: — Ты сказал, что ночь провёл в лесу…       — Помогал разбойникам патрулировать пограничье. У нас то и дело гномы попадают, шутка ли? — ответил Дэвид, и по голосу она поняла, что муж улыбается. — Это же твои лучшие друзья, разве ты за них не беспокоишься?       — Беспокоюсь, конечно, но ведь это мог и кто-нибудь другой…       — Кто-нибудь другой уже был, и не один раз, а сейчас пришла моя очередь.       Белоснежка отложила полотенце и повернулась к мужу.       — Ладно, извини. Это, наверное, гормоны, я читала в умных книжках, что такое бывает…       — Ничего страшного, это ты меня прости. Обещаю, что больше не стану вот так без предупреждения пропадать, — улыбнулся Дэвид, поцеловав жену в кончик носа.       Он вел себя спокойно, стараясь не думать о прошедшей ночи, прежде всего для того, чтобы себя не выдавать. Единственное, неплохо было бы с Реджиной хотя бы несколько дней не встречаться. Только он успел подумать об этом, как входная дверь в квартиру распахнулась.       В помещение вошла Эмма, за ней следовала Королева, а закрыла за собой дверь Белль. Увидев, что Красавица и их дочь пришли вместе, Чарминги поняли, что случилось нечто экстренное.       — Моё сердце у ведьмы, — сообщила Королева, решив начать с главного, не дожидаясь вопросов.       — Ой! — Белоснежка подпрыгнула, схватившись за сердце.       — Спокойно, — махнула рукой Реджина, — я предусмотрела его защиту от взлома, но нам необходимо как можно скорее узнать, что она задумала.       Обсуждение шло около двух часов. Они спорили, перебивали друг друга и ссорились, но всё же пытались найти решение, которого не было на поверхности. В пылу столь жаркой дискуссии никто не обращал внимания на то, что Принц и Королева всячески избегают зрительного контакта. Они не смотрели друг другу в глаза, даже когда разговаривали между собой.       Когда пришло время кормить девочек обедом, Спасительница и Королева отправились домой, договорившись о том, что Белль будет искать в книгах всевозможные заклинания, которые содержат подобные ингредиенты. Реджина же завтра ждёт всех у себя в особняке, чтобы провести ритуал. Похоже, ей на ум приходил только один человек, который мог бы дать ответы на вопросы, но с ним придётся связываться с помощью магии.       

***

      — А что ты собираешься завтра сделать? — спросила Эмма вечером того же дня.       — Вызвать дух моей покойной матери, — сказала Миллс, причём так спокойно и буднично, будто речь шла о простых бытовых делах. — Она родила Зелину, и, похоже, она единственная, кто сможет ответить на наши вопросы. Поэтому мне нужно присутствие твоей матери — ведь она её убила, а для ритуала нужна убийца…       — Я надеюсь, ты понимаешь, что она не хотела убивать — Голд тогда обманул её. — Эмма посмотрела вниз, теребя пальцами кончик своей клетчатой рубашки. Ей так и не удалось до конца принять тот факт, что отец её дочери то и дело предстаёт не в лучшем свете.       — Понимаю, — ответила Королева, присаживаясь на диван и подпирая голову рукой. — Она в этой истории — чистый безобидный ягнёнок, а всё, что произошло — это моя вина. Я тогда была слишком молода, не смогла справиться с Корой и решила обвинить во всём того, кто слабее. Мне нужно было всего лишь быть если не матерью, то хорошей мачехой, попробовать её воспитать, вырастить, но я лелеяла только собственные обиды, в которых она была не виновата.       Эмма смотрела на подругу с искренним удивлением. Чего-чего, а подобных признаний она, кажется, совсем не ожидала. Да, рождение Луны, конечно, изменило её, но Эмма не переставала поражаться.       — И ладно бы попытаться всё исправить, но вместо этого я сплю с её мужем, делая ситуацию ещё хуже…       В ответ на это Спасительница лишь дёрнула плечом.       — Знаешь, ты сегодня спросила, хочу ли я остаться с ним… — немного помолчав, продолжила Королева. — Да, хочу… Оказывается, все эти годы я очень по нему скучала. Интересно, а он по мне — ну, хоть немного?