Найди свой Таллахасси
Подходя к дверям лавки, Эмма заметила фигуру в чёрном костюме и, кажется, кожаном плаще. Она не знала, кто это, она даже могла поклясться, что никогда раньше его не видела. Но как он здесь оказался, в город же не проникают посторонние?.. Однако секунду спустя она вспомнила, что город захватила Кора, и вопрос отпал сам собой. Приближаясь с каждым шагом, Эмма пыталась получше рассмотреть незнакомца, и вот, когда до него оставалась пара шагов, она остановилась. Высокий брюнет, волосы немного разлохмачены, поверх чёрного костюма — плащ, и нечто странное вместо одной из кистей… Спасительница подошла вплотную к мужчине, и он сделал то же самое. Смерил её долгим любопытствующим взглядом, не стесняясь, задержав его на шее и груди, а после, тихо присвистнув, произнёс: — Пусть блондинки не в моём вкусе, я готов пригласить вас на кружку пива, или что вы там, девушки, любите? — Я вообще-то замужем, и у меня есть дети, — грозно ответила Эмма, продемонстрировав обручальное кольцо, которое всё ещё украшало её палец, и, положив руку на дверной косяк, попыталась проникнуть внутрь буквально сквозь мужчину, загородившего вход. — Оу, и кто же тот счастливчик, что обладает такой красоткой? — пират решил не сдаваться так просто. Спасительница только открыла рот, чтобы ответить, но, на удивление, вместо неё заговорил Нил: — Хватит, Крюк! Помнится, когда-то ты уже увёл жену Тёмного и лишился за это руки. Вряд ли тебе хочется попрощаться со второй кистью. Только сейчас Эмма до конца осознала, что не так с его рукой, а вот Крюк, услышав эти слова, тут же изменился в лице. Не то чтобы его напугала перспектива остаться без второй конечности, однако самодовольная улыбка тут же сползла с его лица. Капитан узнал в этом взрослом мужчине, которого видел впервые, мальчика, которого когда-то приютил на своём судне, сына любимой, безжалостно убитой Тёмным на его глазах. Крюк оскалился на мгновение, вспомнив, как сильно желает Румпелю смерти, а потом осторожно проговорил: — Бэй, это ты? — Да, это я, — дёрнул плечами Нил, осознав, что уже успел отвыкнуть от своего прежнего имени. — И не то чтобы я прямо хотел встречи со своим отцом, но, раз уж Эмма меня сюда притащила, то почему бы не увидеться, — холодно бросил парень. — И потом, не только мой отец, но и отец Хоуп — не мне судить об этом, но, возможно, он имеет право с нами попрощаться. Крюк отошёл в сторону и, когда за Эммой почти закрылась дверь, крикнул: — Твоей девочке будет лучше без такого отца! Поверь, я знаю его дольше, чем ты! — донеслось эхом с улицы. — Знаешь, я не могу с этим не согласиться, — шепнул ей в ухо Нил.***
Однажды уверовавший в то, что только ведьма рода Миллс может наложить нужное ему проклятие, Тёмный намеренно окружал себя ими и даже намеревался забрать себе дитя Коры. Но сейчас в их окружении ему было особенно неуютно. Хоть рядом с ним и была Белль, пытаясь подручными средствами облегчить его лихорадку от яда, это никак не помогало. Присутствие Коры и её дочери только ещё больше нагнетало обстановку. Они ждали его смерти и кружили, как хищные птицы над падалью, ожидая удобного момента, чтобы наконец полакомиться. Поэтому, когда колокольчик на двери звякнул, сообщая о приходе кого-то ещё, Голд собрал последние силы и попытался приподняться, чтобы посмотреть на вошедших. Тёмный воодушевился, увидев, что на пороге стоит его жена. Он, не зная, зачем она уезжает, уже не надеялся, что она вернётся, и даже тот факт, что она оставила в Сторибруке дочь, не особо давал надежду на её возвращение — ведь его первая жена оставила их сына и ушла, да и сама Эмма однажды отреклась от Генри; так, если это в их жизнях уже было, почему не могло повториться снова? Она всё же вернулась, но не исключено, что как раз для того, чтобы забрать своих детей и покинуть зачарованный город уже навсегда. Белль, услышав чьи-то шаги, тоже обернулась и тут же отдёрнула руку от Тёмного, словно её обожгли, а Голд понял, что, похоже, всё исправить и доказать Эмме, что они семья, ему не удастся даже с помощью магии. Она увидела всё, что захотела, и теперь вряд ли поверит, что Красавица осталась в его сказочном прошлом, а теперь у него другая реальная жизнь. Но спустя секунду он наконец заметил за спиной своей жены молодого человека. Он, тяжело дыша, приподнялся ещё выше, чтобы лучше рассмотреть спутника супруги. Он совершенно точно видел его впервые, но мог поклясться, что откуда-то его знал. Отравленная рана кровоточила и приносила нестерпимую боль, а теперь ещё раскалилось его сознание в попытках воскресить таинственного незнакомца в памяти. Ещё минута, и Голд сошёл бы с ума, но незнакомец вдруг заговорил, и то, что он произнес, заставило Румпеля забыть о ране, о том, что его жизненные силы на исходе, и даже о том, что, если Белоснежка сейчас не придёт, ему уже никто не сможет помочь. Совершенно все мысли пропали из головы. Перебирая в уме все возможные варианты, почему жена так спешно покинула город, такого он не предполагал. — Ну, здравствуй, папа, — обронил молодой человек. Вместо того, чтобы что-то ответить, Румпель посмотрел на Белль, которая ухаживала за ним после ранения и искренне за него переживала, и на жену, которая, даже догадываясь, что он её обманывает, что он ей уже не верен, всё равно собрала чемодан и уехала — не для того, чтобы уехать, отняв его дочь, а для того, чтобы вернуть ему сына. Тёмный смотрел на жену в упор, пытаясь поймать её взгляд, чтобы та увидела, что он смотрит на неё с неподдельной благодарностью. Однако в сторону мужа Спасительница не глядела. Свой долг она выполнила — привезла к нему сына, а он, похоже, за дни её отсутствия всё же сделал свой выбор. Эмму сейчас куда больше волновал другой человек в этой комнате — Королева, которая, совершенно точно, в отличие от Румпеля, не хотела смотреть ей в глаза — Реджине было стыдно за то, что она та, кто она есть. Появление Коры будто бы пробудило в ней прежнюю злую и жестокую Королеву. Все надежды стать такой, какой она была в юности, пошли прахом. Её матери как-то снова удалось убедить её в том, что в этом и есть её сущность, и не нужно её стесняться — наоборот, стоит гордиться своей силой, своими бесстрашием и властью над другими. Ведь даже всемогущего Тёмного мага они сейчас приковали к кровати, как беспомощного больного старика. И Реджина вроде пыталась этим гордиться, но перед Спасительницей ей почему-то хотелось оправдаться, ведь миссис Голд была единственным человеком, который остался на её стороне в тот момент, когда весь город буквально пошёл на неё с вилами, и как знать, что бы они с ней сотворили (или она с ними), если бы Эмма тогда не помогла. И после она поддерживала её во всём, даже при условии, что она беременна от её отца. Реджине хотелось оправдаться, но Эмме не нужны были её оправдания. Пусть Спасительница и была зла, а девочка-сирота где-то внутри всё прекрасно понимала. Ребёнок всегда тянется к своему родителю, каким бы тот не был злодеем; он всегда будет искать любви в его сердце и защиты в его руках. Эмма не собиралась порицать Королеву за то, что она просто хочет материнской любви, как и каждый из нас, независимо от того, насколько бы сильными мы ни были и сколько бы нам ни было лет. А вот Кору, напротив, Спасительница проучить собиралась. Пусть Эмма плохо понимала, что здесь произошло, но совершенно очевидно было, что Кора просто использовала дочь в своих целях. Она просто снова хотела власти и пользовалась тем, что в поисках любви Реджина идёт за ней. Спасительницу это злило, ведь в любом из миров, в реальном или сказочном, пользоваться чувствами другого человека в своих собственных целях — это наивысшее злодейство. В этот момент занимавшая мысли Эммы Кора вдруг заговорила, но сначала она обошла Бейлфайра и Спасительницу со всех сторон, словно они были экспонатами в музее. Кора разглядывала Бэя — рослый молодой мужчина с тёмными, слегка растрёпанными волосами, карими глазами, в тёплом пальто и с тёплым шарфом на шее… — Он ничего не взял от тебя, он похож на свою мать, — подытожила Кора, взглянув на Румпеля, а затем принялась рассматривать его супругу. Колдунья смотрела на Эмму очень внимательно в течение нескольких минут, а после, ухмыльнувшись, произнесла: — Знаешь, Румпель, твоя жена — настоящая красавица, не менее чем твоя любовница, — она стукнула каблуком. — Кстати, ты никогда не задумывался, почему её прозвали Красавицей? — Она указала пальцем на Белль, и та, в отличие от Спасительницы, что держалась гордо, вжала голову в плечи. — У неё ведь вполне заурядная внешность. Но твоя жена не только красавица, но ещё и благодетельница! — Кора никак не хотела униматься — видно, после многих лет заточения в Зазеркалье ей очень хотелось поговорить. — Несмотря на твои измены, она вернула тебе сына, которого ты искал так долго. Сказав это, она наконец замолчала и буквально вытаращила глаза, глядя на присутствующих и ожидая реакции ответного хода, но, похоже, совершенно ни у кого не было желания вступать с ней в диалог, и тогда она решила продолжить монолог. Кора повернулась к Эмме и вскрикнула: — Ой, может быть, ты не знала, что он тебе изменяет, а я случайно раскрыла семейную тайну? Однако в ответ на это глаза Спасительницы лишь сверкнули злобой, да такой, что даже всемогущая Кора втянула голову в плечи. Решив отложить свои семейные разборки на потом, Эмма упёрла руки в бока и холодным тоном произнесла: — Это я знаю, не удивили. Интересно другое… — Что же? — Какова ваша цель? Зачем вы спустя столько лет взяли и появились? — Меня сюда привело то же самое, что и тебя — материнское сердце. Ты ведь приехала сюда впервые вслед за сыном, верно? — Кора поправила волосы. — Я тоже приехала, чтобы наладить отношения с дочерью. Неужели меня за это стоит порицать? — Кора говорила так, словно хотела вызвать к себе жалость. — Так и налаживали бы отношения с дочерью, — всё так же холодно проговорила Эмма, никак не реагируя на жалостливые нотки в голосе колдуньи. — Что вы делаете в лавке и почему мой муж ранен? — А ты за него переживаешь? Он же предатель! Впрочем, это не моё дело, — чародейка махнула рукой, — ранила его не я. Это сделал Крюк, которого я любезно взяла с собой. У пирата с Тёмным свои счёты. — Если вы хотели наладить отношения с дочерью, зачем прихватили с собой хитрого пирата? Прежде чем ответить на вопрос Спасительницы, Кора усмехнулась: — Хотя бы потому, что именно у него был волшебный боб и корабль, который позволил мне сюда попасть, — и тут же добавила, как бы себе в оправдание: — Но у него свои счёты с твоим мужем, здесь я ни при чём. Я просто ему не мешала, но не стану скрывать, что действия Крюка мне на руку. — В этот самый момент колдунья наконец перестала фальшивить и скрывать истинные эмоции, просто захохотав зловещим и торжествующим смехом. Присутствующие лишь только и могли, что переглянуться друг с другом, не представляя, что последует за этим душещипательным диалогом. — Но вообще-то мы заболтались! Пора заканчивать это мелодраматичную сцену. После женщина, сжимая кинжал Тёмного в руках и отчеканивая каблуками каждый шаг, подошла к Румпелю. Остальные в эту секунду осознали, что скованы магией и не могут пошевелиться, а значит, и повлиять на ход событий. Эмма не могла двигаться, но её мышление было в порядке, и, кажется, только теперь она начала понимать, что именно задумала колдунья — сейчас она ударит кинжалом обессиленного Тёмного и сама станет тёмным магом, обретя непомерную силу и власть.***
Кора осторожно присела на край кровати почти у его изголовья. Голд сделал глубокий вдох и заговорил, не боясь, что его откровения станут достоянием присутствующих, и ему ещё и с этим разбираться придётся, и надеясь, что ему хватит сил сказать всё, что он хотел. — Я видел этот момент и знал, что он наступит. Мне было видение, но оно было нечётким. — Голос Тёмного был хриплым и слабым, но он держался. — И у меня остался только один вопрос… — Какой? — спросила Кора, проведя пальцем по губам Тёмного мага. Она откровенно заигрывала с умирающим, а его жене и любящей девушке просто приходилось на это смотреть. — Ты любила меня? — вдруг спросил он. Этот вопрос поверг в шок абсолютно всех присутствующих, включая Реджину, которая даже в кошмарах не могла представить связь матери и Тёмного. В тот момент Королева задумалась: а так ли хорошо она знает мать? И так ли та искренна в своих намерениях? Однако, не успели они переварить услышанное, а их ещё сильнее шокировал ответ. — А почему, ты думаешь, я решила стать бессердечной, почему вырвала из груди своё сердце? — И, полагая, что никто не даст ей ответ, она тут же продолжила: — Потому что ты был моей слабостью! С тобой я не смогла бы стать сильной. Ты был единственным в этой жизни, кого я действительно любила… После подобных откровений ведьма рода Миллс, никого не стесняясь, прикоснулась губами к губам Тёмного, оставив на них след ярко-красной помады, и через мгновение занесла над ним кинжал. Каждый из присутствующих в этот момент попытался представить, что будет дальше, и понять, что они чувствуют. Нил ощутил, что ему даже жаль, и он осознал, что, кажется, готов простить отца за все злодеяния, что тот совершил; и того, что когда-то не прыгнул за ним в портал, ему жаль, и что они так и не смогли поговорить… Раз он покорно преодолел путь от Нью-Йорка до Сторибрука, как знать — может, они смогли бы всё наладить? Эмма была благодарна Тёмному за годы вместе, и на глаза даже навернулись слёзы, но, чёрт возьми, она всё ещё была парализована магией и даже не могла утереть их.***
Кинжал навис прямо над сердцем Румпеля, и Белль даже зажмурилась, не желая дальше видеть происходящее. Но в этот самый момент колокольчик над дверью лавки совершенно неожиданно брякнул, а дальше всё произошло настолько быстро, что не все даже осознали случившееся. Пока Кора заносила кинжал на Тёмным, свою руку над её спиной занесла Белоснежка, сжимая в ней волшебную свечу, что способна отдать жизнь одного другому, и она ударила первой, опередив Кору на долю секунды. Кора, вскрикнув, выпустила кинжал и захрипела, хватаясь за сердце, а через секунду упала на пол. Все, кого ограничивала магия, тут же смогли двигаться. Заподозрив неладное, Королева подбежала к матери, а в открытую дверь лавки вбежал Дэвид — он, хоть и не был скован, а от увиденного пошевелиться не мог. Не поверив жене, Чарминг пошёл за ней, но предотвратить катастрофу, кажется, не успел. Он опоздал всего на несколько секунд, но этого хватило, чтобы его истинная любовь стала убийцей матери Королевы. Дэвид и на мгновение не хотел представить, какая теперь разразится война. Подбежав к матери, Королева подхватила её под руки, но у той уже не было сил стоять, и она оседала на пол, но прежде, чем упасть, ведьма вытянула руку и, сформировав в руке магический шар, прицелилась, желая попасть прямо в сердце Спасительницы. Её смерть нанесёт удар по всем — Румпель потеряет жену и мать своего ребёнка, а Прекрасные лишатся дочери, Реджина же, наоборот, приобретёт возможность больше не делить сына… Шар почти достиг цели, но в последний момент Нил заслонил собой Эмму. Эта привычка была у него с юности — он всегда прикрывал её собой. Жизненные силы Коры напитали плоть Тёмного, и он бодро поднялся на ноги, а вот его сын и бывшая возлюбленная упали замертво.***
Реджина села на пол и аккуратно положила голову матери, которая ещё дышала, к себе на колени. — Мама, — жалобно позвала она. Сейчас это была не злобная Королева, а маленькая девочка, которая так отчаянно хотела любви, и вслед за материнской любовью она пошла на этот путь, несмотря на то, что это был путь злодеяния, с которого она хотела свернуть. Кора вдруг очутилась в тронном зале в стенах своего старого замка. Толпа придворных вельмож собралась приветствовать новую наследницу престола, и её законный муж, будущий король, вывел её в центр залы и попросил: — Скажи, милая, как её имя? Кора подняла маленькую девочку в белоснежном платье над своей головой, и пока та вертела головой, хлопала глазками и размахивала ручками, ничего не понимая, её мама торжественно произнесла: — Её зовут Реджина! Имя, достойное королевы. В коротком кадре из прошлого словно промелькнула вся её жизнь, и вот ведьма вновь в настоящем, которое уже не предвещало для неё ничего хорошего. Кора посмотрела в глаза давно повзрослевшей дочери и прохрипела: — Мне бы хватило тебя одной, всё остальное неважно, но, видно, всё же что-то я делала неправильно. У тебя есть шанс всё исправить. Подари ей совершенно другую жизнь… Не обращая на предсмертные слова матери никакого внимания, Реджина трясла её и причитала: — Мама, что с тобой… — Это девочка, беги прочь вместе с ней. Прошептав это, Кора закрыла глаза, а Реджина свои подняла — они были полны слёз, а ещё в них было столько ненависти и черноты, что, кажется, никому из них, даже всемогущему Тёмному магу, который с помощью наивности Мэри Маргарет снова избежал смерти, не удастся уйти от возмездия. Только о возмездии Голд сейчас не думал. Он бросился к сыну, тоже уложив его к себе на колени, а по другую сторону, держа Нила за руку, сидела Эмма. Дочь склонилась над умирающей матерью, отец — над умирающим сыном; оба одинаково сильно просто хотели причинить друг другу боль, а в итоге сами в ней и погрязли, и в этой игре уже никто из них не сможет победить. — Сынок, сынок, — всхлипывал Тёмный, не стесняясь слёз, и плевать, что мужчины не плачут — из всесильного тёмного мага он в мгновение превратился в прежнего беспомощного хромого старика, который сейчас ни на что не был способен и терял то, что было для него бесценно. — Эмма меня почти силком в машину затолкала, — улыбнулся молодой человек, — но поговорить мы так и не успели. Но, ты знаешь, я прощаю тебя за всё! Пусть моя сестра думает, что ты хороший человек, пусть она растёт счастливой, и если для этого тебе нужно будет их отпустить, сделай это — ведь меня ты когда-то отпустил; правда, не могу сказать, что это сделало меня счастливым… — Сынок, погоди, сын! — Голд стал что-то лихорадочно искать глазами на полу. — Всё не должно так закончиться! Возьми мой кинжал, убей меня и спасёшься! — Я никогда не пойду на это, ты же знаешь… — Когда-то я не пожертвовал тьмой ради тебя, так, может, пришло время. — Не пришло, — прохрипел Нил и закашлялся. — Ты не был отцом для меня, стань им хотя бы для Хоуп. Произнеся это, молодой человек, чувствуя, как жизнь уходит из его тела, из последних сил трясущейся рукой достал из внутреннего нагрудного кармана пальто цепочку с кулоном и протянул её Эмме. — Помнишь, она понравилась тебе в ювелирном во Флориде? — спросил он и добавил: — Я не украл её, купил. Я тоже был в тебя влюблён, но ты выбрала моего друга, и я не стал мешать, просто надеялся, что вы сможете найти свой Таллахасси, как и мечтали… В ответ на эти признания, которые пришли в её жизнь слишком поздно, Спасительница могла только всхлипывать, даже не вытирая льющихся по щекам слёз. Одной рукой она сжимала ладонь Нила, в другой держала кулон. — Забирай дочку с сыном и уезжай из этого города. Найди свой Таллахасси…