Mon Amor, Mon Ami

Двое мужчин — чуть повыше и чуть пониже — идут по набережной, поглядывая то друг на друга, то по сторонам. Сегодня на удивление ясно, небо усыпано звездами, а луна приветливо улыбается тем, кому не спится. — Ну? И какая такая причина заставила тебя вытащить меня в столь позднее время? — Мамедов с интересом поднял глаза на Шилова. — Хотел тебя увидеть, — Шилов улыбнулся. — И…И все??? — И все. — Не верю. — Поверь, это все, что мне сегодня нужно. В темноте было видно не всё, но даже в отблеске луны Шилов заметил, как у его спутника порозовели щеки, и он не смог сдержать улыбки. — Скажи, у тебя есть друг? — Друг? — Мамедов задумался. Он не хотел рассказывать ему об отношениях со своими коллегами и о том, что произошло накануне. Ему очень хотелось назвать другом того, кто сейчас шел с ним рядом — но он не решался. С чего он решил, что Шилов считает его другом? Кто он ему? Что он такого для него сделал? — Не знаю, Рома. Наверное есть. Возвращать вопрос Шилову он не стал. Зачем узнавать то, что ему и так известно? — Скажи, а что ты думаешь про Демидова? — Начальник ОРЧ собственной безопасности, — пожал плечами — Настоящий полковник) — Нет-нет! Я хотел спросить — что ты о нем думаешь? — Я… Ну, он способный руководитель… Может организовать работу. Умеет убеждать, — усмехнулся. — Умный…скорее даже хитрый. Довольно вежлив и внимателен… — он молился, чтобы Шилов не заметил, как его лицо залила краска. Демидов только-только назначен на должность нового начальника УСБ. Он пригласил Мамедова пройти к нему в машину и побеседовать наедине. Тот не посмел отказаться. Когда они остались вдвоём, Демидов обхватил пальцами его плечо и притянул к себе. Подчинённый недоумевающе посмотрел на начальство. — Хочешь, так сказать, по служебной лестнице приподняться? — Мамедов почувствовал, как сильная и властная рука гладит его сбоку. Пока ласково. Но ему неприятно. Пока снаружи, по ткани пальто. Но он уже чувствует себя раздетым. — Те из вас, кто отличиться… Могут рассчитывать на мое расположение. Но нужно будет…постараться. Руководитель дышит ему в ухо и он чувствует, как усики, будто щёточка, щекочут пылающую от стыда щеку. Ему страшно, и он знает, что Демидов это чувствует. Становится очень холодно. Он вздрагивает. Начальник смеётся. — Есть предложения, от которых не отказываются, — прижимается губами к его щеке. УСБшник ощущает, как поджимаются плечи, как сжимается всё внутри… Перед ним он безоружен, даже если у него пистолет. И если начальство будет настаивать… Его ощупывают со всех сторон, руки забираются под пальто, а затем и под рубашку. Он беспомощно водит глазами туда-сюда. Темно. Их никто не видит. «И слава богу…» — Ну так что? — гладит коленку. — Не хочешь… Зарекомендовать себя? Я думаю, у тебя есть…потенциал. — Подумаю, — стараясь не смотреть на начальника, ответил подчинённый. — Подумай. — Разрешите? — Мамедов выскочил из машины и, стараясь сдерживать мысли и чувства, зашагал подальше от своего любвеобильного руководителя. …Не знаю, Рома. Он просто говорит нам, что надо делать. — И вы делаете? — А как же, — развёл руками УСБшник. — Понятно. Рома чувствовал, что собеседник чего-то недоговаривает, но не полез ему в душу. Не доверяет? Ладно, время покажет. — Красиво, правда? Шилов развернул Мамедова к себе спиной и обнял сзади. УСБшнику стало жарко — давно его не обнимали так…ласково. Тепло. Он совершенно не чувствовал беспокойства из-за того, что кто-то…кое-кто прижимался к спине. Наоборот, так было спокойнее. Тёмная поверхность воды отражала свет ночных фонарей. Красиво, правда. Трудно было поверить, что Шилов, да-да, тот самый, просто стоял сзади, прижимал его к себе, словно оберегая, и они просто смотрели на воду и на звезды. Рома развернул его к себе лицом и ухватил за запястья — А пойдём ко мне? Ты как? Шилов погладил недоумевающего УСБшника по голове. А потом схватил его за руку и, не принимая никаких возражений, повёл за собой. Не возражая, Мамедов последовал за Шиловым. По пути они говорили о всякой ерунде. Было не важно, о чём говорить — важно, с кем. Ближе к пункту назначения они примолкли, хотя во дворе было тихо — все отсыпались перед рабочей неделей, лишь отдельные окошки приветливо желтели в сиренево-сером тумане. — Ну вот, — Рома вставил ключ в щель, дверь скрипнула и приоткрылась, приглашая вовнутрь, — Прошу. Гость зашёл — неуверенно и осторожно, озираясь по сторонам. — Расслабься, никого тут нет, — Шилов закрыл дверь. — Угу, не считая нас с тобой. Покинув прихожую, они прошли на кухню. Шилов хотел напомнить драгоценному посетителю, что тот забыл снять верхнюю одежду, но потом махнул рукой — вдруг ему так удобно. Чёрное пальто было расстёгнуто — и почему-то Роме это особенно нравилось интересно, почему. Шилов задёрнул занавеску и включил свет. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Рома думал, с чего начать разговор, но вместо этого вдруг заулыбался и тихонечко запел Toi mon amour, mon ami Quand je rêve c’est de toi Mon amour, mon ami Quand je chante c’est pour toi Mon amour, mon ami Je ne peux vivre sans toi Mon amour, mon ami Et je ne sais pas pourquoi Шилов не без удовольствия следил за тёплым, чуть удивлённым взглядом карих глаз. — Мне нравится, как ты поёшь, — интересно, он правда так думает, или чтобы не обидеть? — Только извини, французский не учил. Так что не… — Совсем-совсем? Ни слова? — Четыре слова… — Этого достаточно. Шилов склонил голову набок, поправил воротник своему приятелю, подмигнул ему и продолжил Je n’ai pas connu d’autre garçon que toi Si j’en ai connu je ne m’en souviens pas A quoi bon chercher faire des comparaisons J’ai un cœur qui sait quand il a raison Et puisqu’il a pris ton nom Замолчав, он крепко обнял Мамедова, уткнувшись носом ему в плечо и скрывая улыбку. УСБшник положил руки ему на спину и улыбнулся, прикрывая глаза. — Mon ami?.. — Рома вдруг подумал, что его друг, наверное, устал, и, наобнимавшись вдоволь, предложил ему прилечь. Шилов всё-таки его раздел — заботливо помог снять с плеч пальто (УСБшник почувствовал, как по плечам побежали мурашки) и повесил одежду на крючок. Схватил Мамедова за рукав, развернул, словно в танце, и потянул за собой. Им предстояло самое непростое — первая ночь вдвоём.