Спустя пару дней
Я все это время провела в полном одиночестве, даже не выходя из комнаты. Кто-то из Винчестеров или мама, ставили мне под дверь еду и напитки. Стук в дверь. — Кто бы из Винчестеров это не был — валите оба! — крикнула я, швырнув в дверь подушку, — иначе, пристрелю! — Я принес пиццу и пиво! — испуганно крикнул Дин, — Энни, открывай. — Слышишь? — передёргиваю затвор пистолета. — Слышу!!! Он что-то поставил на пол, и я услышала, как Винчестер отошел от двери комнаты. Спустя несколько минут, я вышла из комнаты, чтобы посмотреть, что же Дин положил у двери. Но, схватив меня в охапку, Винчестер старший проник в комнату вместе с пивом и пиццей в одной руке, а со мной — в другой. — Отпусти! — рыкнула я. В тот же момент, Дин швырнул меня на кровать и звонко засмеялся. — Повелась! Идиотка, — щелкает по носу, — ох, Энни! — Чего ты хочешь? — тихо спросила я. — Думаю, нам, — открывает пиво, — как представителям организации «разбитые сердца» надо выпить и поплакать, м? — Да, — выдохнула я, — Дин? — Что? — А что с твоей рукой? — обращаю внимание на разбитые костяшки правой руки охотника. — Это? — кивает в сторону руки, — поздравил новоиспечённого папашу, — грустно улыбнулся и протянул бутылку пива, — за Аарона. — За Аарона, — усмехнулась и бутылки вздрогнули. — В итоге, — открывает коробку пиццы, — мы с тобой родители парня, который является нам племянником. — Санта-Барбара, ей Богу, — смеюсь, — и что теперь, — замялась, — нам делать? — Не знаю, — закрывает глаза, — во-первых, надо успокоиться, а дальнейший план действий, обдумаем завтра. — Верно, — киваю. Мы с Дином хохотали, вспоминая веселые моменты с охоты, да и из жизни тоже, даже поплакали друг другу в плечо, высказав всё, что накипело, поочерёдно лежа друг у друга на груди. — Надо взять еще, — болтаю бутылкой, — там есть? — Нет, — отвечает Дин, скинув с себя черно-серую рубашку в клетку, — в магазин надо. — Я съезжу, — беру вещи и ухожу в ванную комнату, чтобы переодеться. — Ты пила, — смеётся, — и можешь переодеться тут, я отвернусь. Винчестер закрывает глаза рукой, оставляя заметную щель между пальцами. — Из нас двоих, самая трезвая — я, — улыбнулась и закрыла дверь ванны. Переодевшись, я взяла ключи от машины, и отправилась в город, на поиски вкусненького. Взяв пак вишневого пива, которое мы с Дином просто обожаем, и медовуху, я оказалась в закусочной, и меня к ней привел потрясающий запах луковых колец. Чуть с ума не сошла, пока ехала сюда. Купив то, от чего у меня текли слюни и еще много вкусненького, я села в Камаро. — Черт! — рычу, — заводись, малыш! — Ты так стартер сожжешь, — произнёс голос на заднем сиденье. Обернувшись, я увидела Смерть. — Здрасьте, — произнесла я. — Приветствую тебя, Энн, — Всадник улыбнулся, — как малыш Аарон? — Нормально, — ответила я. — Соболезную, — он вздохнул, — на счет сестры. — Я в этом виновата? — сухо спросила. Из пальто он достал черную книгу, на переплёте которой было серебряными буквами написано:Joanna Beth Harwell
Он открыл ее конец, и пробежавшись глазами, закрыл книгу. — Твоя сестра должна была умереть при родах. Тут так написано, — кивает в сторону книги, — судьба решила именно так. Но, время здесь не указано. Предназначение твой сестры — умереть, подарив жизнь своему ребёнку. На родах ее жизнь и заканчивается. Внутри все заныло от таких слов Всадника. Снова дикая боль в сердце ударила меня, словно, стрела. Смерть исчез, оставив меня один на один со своими душераздирающими мыслями. Вернувшись в бункер, я застала спящего Дина на моей кровати, и убрав алкоголь с едой в холодильник, отправилась в холл. Кто-то отставил радионяню на столе, и услышав то, что Аарон проснулся и хнычет, пришлось спешить на помощь. Взяв на руки зеленоглазого красавца, который тут же успокоился, я тихонько начала напевать ему песню: — Путь пальцем проложи, средь шрамов, ран суровых, Чтоб наши слить пути Судьбе наперекор. Открой те раны, вылечи их снова. Пусть сложатся они в судьбы узор. Аарону явно нравилось то, как я пою, и поэтому, он слегка заулыбался. — Из снов моих с утра бежишь проворно, Крыжовник терпкий, сладкая сирень. Хочу во сне твой видеть локон черный, Фиалки глаз твоих, что слез туманит тень. По следу волка, я пойду в метели. И сердце дерзкое настигну по утру. Сквозь гнев и грусть, что камнем затвердели Я разожгу уста, что мерзнут на ветру. Из снов моих с утра бежишь проворно, Крыжовник терпкий, сладкая сирень. Хочу во сне твой видеть локон черный, Фиалки глаз твоих, что слез туманит тень. Невольно вспомнилось огромное множество воспоминаний, которые связаны с Сэмом. — Не знаю — ты ль Мое предназначение? Иль страстью, я обязан лишь судьбе. Когда в желанье, я облек влечение, Не полюбила ль ты во вред себе? Из снов моих с утра бежишь проворно, Крыжовник терпкий, сладкая сирень. — Хочу во сне твой видеть локон черный, — перебивает меня голос Сэма, — фиалки глаз твоих, что слез туманит тень. Красиво поешь, — сказал он, стоя в дверях детской. Винчестер стоял в одних спальных штанах, вовсе не испытывая какого-либо напряжения. Это меня и выбесило. Поцеловав спящего Аарона в лоб, я аккуратно положила его в кроватку и сделав ночник чуть ярче, отправилась к выходу из комнаты. — Пароль, — Винчестер улыбнулся. Молчу. — Энн, — шепотом говорит он, — думаю, нам надо все обсудить. — Думай, — ответила я. Эту неловкую ситуацию прервал звонок моего телефона. Выйдя в коридор, я приняла вызов. — Мисс Хайлт? — задал вопрос голос.— Верно, — ответила я.
— Простите, что звоню в столь поздний час, это доктор Шеппер из клиники, в которой вы проводили ДНК-экспертизу.— Что-то случилось? — голос слегка дрогнул.
— Дело в том, — он замялся, — вы можете приехать утром в клинику вместе с ребёнком?— Да, — начинает немного трясти, — что случилось, доктор?
— Думаю, такой вопрос лучше обсудить лично, мисс. Жду вас утром. Доброй ночи.