***
Эрен молча смотрит странным взглядом в одну точку. Несколько минут назад ушёл медик, что лечил её, и теперь девушка тихонько сидела на кушетке, чувствуя себя просто отвратительно. Её сердце разрывалось от противоречащих чувств. «Почему?.. Почему он так поступил?.. Вот почему он не говорил то, что любит меня… Потому что и не любит по-настоящему! Может, это какой-то план? Хьюга умные…» Дверь тихо скрипит. Эрен поднимает взгляд на вошедшего человека и недоверчиво сжимает губы. Неджи неловко мнется, он ещё не успел сменить одежду на чистую и целую, поэтому на его руке ещё след от крови, а белые штаны поцарапаны. — Уходи. — Нет, пожалуйста, выслушай меня… — Я сказала: уходи! Хьюга уперто мотает головой и подходит к ней. Учиха с деланным отвращением смотрит на джонина, который вплотную подходит к ней и обнимает её за талию. — Не трогай меня! Не прикасайся! — в ней говорят только злость и обида, ничего больше. — Да погоди ты… — тихо говорит он. Привычная маска холода сменяется на расстроенное выражение. Он отчаянно пытается уловить её взгляд, но тщетно — девушка не желает даже смотреть в его сторону. Хьюга стонет и сжимает её руки, которые все в царапинах. — Просто выслушай меня. Эрен вздыхает, прикрывая глаза. Парень ласково гладит её ладонь тыльной стороной большого пальца, а его лицо так близко, что она может пересчитать ресницы, что обрамляют лавандовые глаза. — Нет, это ты меня послушай. Неужели ты мне лгал? Мы договорились, что не используем смертоносные техники, а ты… Ты пытался убить меня! — голос не слушается её, но девушка продолжает стойко говорить. — Неужели… неужели победа была настолько для тебя важна?.. Я хотела победить, да, но я знала меру… А ты… Неджи горько вздыхает и прижимается лицом к её шее, утыкаясь в ключицы. Эрен чувствует, как шумно он дышит, но таять не стремится. — Я не знаю, что на меня нашло. В один момент я просто словно… Словно потерялся. Словно меня вытеснили из моей головы, а заставили… заставили ненавидеть тебя… Я смутно помню бой… Словно… Словно маленький паучок забрался своими лапками ко мне в мозг и переделал так, как хочет он… — Что ты сказал? — Что? — Паучок… — Учиха подумала, что в последнее время слишком много вертится вокруг пауков. Это настораживало. — Я хотел отдать тебе это, — он вынул из кармана кулон, сердца обоих шиноби заныли. Эрен мотнула головой. — Оставь. Мне это больше не нужно. Хьюга шокировано смотрит на неё, затем на кулон, затем снова на неё. Его рука начинает дрожать. — Я… Я не нужен тебе? — его тон становится холодным и отстранённым, каким был с чужими. — Я не знаю. Но кулон забери. Но Неджи упрямо вкладывает ей его в руку. Пару секунд они смотрят друг на друга, затем Хьюга глубоко вздыхает. — Я не ожидал, что ты поверишь мне, но должен был сказать. Я никогда не врал тебе… Никогда, — выделяет он слово. — Но кулон ты вернуть не можешь. Ты можешь забыть про меня, но про кулон… Нет. Он твой. Едва джонин говорит это, Эрен не выдерживает. — Хватит издеваться надо мной, Неджи! — с надрывом говорит она. — Почему с тобой так сложно?! Почему ты не говоришь, что… что… Черт с тобой! В сердцах девушка спрыгивает с кушетки и быстро выходит из больничного крыла, оставляя джонина один на один с его комплексами, разбитым сердцем и вечным одиночеством. Эрен же, хоть и была зла на него, но, понемногу остыв, направилась в дом Хьюга Ичизоку, преисполненная решимостью все же отдать кулон если не молодому Хьюга, то главе клана. Девушка тактично заглядывает в главный зал, находя Хиаши сидящим на полу в турецкой позе и раскладывающим какие-то разноцветные свитки. — Хиаши-сама? — спрашивает она, и белоглазый глава поднимает голову. — Эрен-сан? Проходи, — он делает приглашаюший жест рукой. — Если нужно, я позову слугу с чаем… — Нет-нет, — девушка неловко смеётся, выуживая из кармана серебряный кулон. — Я хотела отдать вам это. С секунду Хиаши вглядывается в предмет в руке юной Учихи, затем его взгляд странно теплеет, и глава говорит: — Ты не можешь вернуть его. — Да что ж такое? Почему я не могу вернуть его? — закипает Эрен, сжимая кулон в руке. — Ты знаешь, в чем его смысл? — спрашивает глава, и Эрен входит в ступор. Он делает жест рукой, чтобы она села на один из пуфиков, которые предназначены для членов клана на собраниях, и Учиха послушно садится на самый ближний. — Нет… Что он может значить? — Этот кулон принадлежал жене моего брата, матери Неджи. Он символизирует чистую и настоящую любовь, эдакая метафора к сердцу. Например, если мужчина Хьюга дарит это женщине, то она может не сомневаться в искренности его намерений… Этот кулон означает, что сердце Хьюга занято тем человеком, кому он дарит это, буквально, с этим кулоном Хьюга отдает и свое сердце… Это достаточно старый кулон, он перешёл от нашего отца к Хизаши и так далее… Понимаешь теперь, в чем дело? — Наверное, да, — он возвращает девушке кулон, который забрал на время разговора. Эрен сжала его в руке. — Почему ты хотела отдать его? — Я… я не вижу смысла продолжать наши отношения… Я делаю ему больно, он делает больно мне. — Из-за того, что случилось на экзамене? — Да. Хиаши задумчиво замолчал. — Если хочешь узнать моё мнение… То я не думаю, что Неджи мог так поступить. Он такой человек, что привязывается сильно и бесповоротно, если чувствует, что перед ним его человек. И да, хоть он и холоден по своей натуре, но… Поверь мне, если он отдал этот кулон, который хранил как память о родителях, то… Это важнее всех самых красивых признаний в любви. — Но почему он пытался убить меня? — Мне кажется, что здесь было вмешательство извне. Ну не мог он сам, понимаешь, не мог. Я хорошо его знаю, и хоть у нас не самые тёплые отношения, он — копия моего брата не только внешне, но и внутри… Вот что я думаю… Если ты хочешь разбить и разрушить его — пожалуйста, расстанься. Но я хочу верить, что ты, как и твой отец, обладаешь редким чувством любви или сострадания. Эрен, я знаю, что ты похожа на Теруку, и я, и Хизаши его очень уважали… Неджи и без того… слишком сильно впустил тебя. Никто не был с ним так близок. А это многого стоит, — закончил Хиаши, но у Учихи были ещё вопросы. — Почему вы меня так ненавидите, Хиаши-сама? Что я вам сделала? — Я… не ненавижу тебя. Прости, если заставил так подумать… — он чуть замолк. — Я хорошо знал твою мать и хорошо помню, что она сделала для моей семьи. Я не хотел, чтобы дочь Тенмы, у которой могли бы быть идеи матери, так сильно вошла в наш клан. — Но… Что такого сделала мама? — удивлённо сказала Учиха. Она никогда не слышала об этой истории, и ей не терпелось узнать причину такого отношения к ней главы. — Тенма не рассказывала тебе?.. Она некоторое время сотрудничала с Райкаге… И когда тому понадобился наш Бьякуган, то твоя мать согласилась помочь раздобыть его. Именно она отвлекла и Хокаге, и охрану, и впустила шиноби из Облака сюда, в Коноху… И именно он чуть не похитил мою старшую дочь. Вот что сделала твоя мама. Эрен замолчала. Хиаши чутко уловил её настроение и перевёл тему. — А ты… Ты уверена, что хочешь… вступить в наш клан?.. Неджи — член побочной ветви, и в конце концов, он, как и его отец, может умереть за главную ветвь. — Я считаю эту политику ужасной, — пылко сказала Эрен. — Почему побочная ветвь — рабы? — В этом есть смысл, — миролюбиво начал он. — В случае смерти, Бьякуган запечатывается. Сколько людей получили его, скажи мне? В отличие от вашего Шарингана, мы стараемся уберечь глаза — нашу главную святыню. — Ценой жизни людей. Разве вам не было жаль племянника, когда он чуть не умер на войне? — Разумеется, было. Но знаешь, — он усмехнулся. — Мне кажется, что ты перевернешь наш клан с ног на голову, если так произошло и с Неджи. Он переменился благодаря Девятихвостому мальчишке и тебе. И все же, не боишься? — Нет. Мне не важно, в какой ветви мой возлюбленный. Мне нужен он, а не его клан. — Хм. Что ж, — глава хмыкнул. — Ты смелая девочка. Я тебя уважаю. Но меня пугает такое резкое смешение кланов. Кланы с додзюцу не должны генетически смешиваться между собой. Понимаешь? Риск очень велик. — Мы пока… не думаем об этом. — Я просто предупреждаю, Эрен. — Хорошо. Я поняла вас, — Эрен встала. — И спасибо, что рассказали про маму. Мне неприятно из-за того, что она такое сделала… Не представляю, что могло сподвигнуть её. — Это должны знать либо Ямато, либо Какаши-сан… Я рассказал все, что знаю. — Ох… Но что же мне делать с этим? — она помахала кулоном. Хьюга серьёзно посмотрел на неё своими большими глазами. — Лечить Неджи. Не бросать его, раз ты его любишь. Поверь мне, он любит тебя, просто для него, как и для всех мужчин Хьюга, сказать это — безумно трудно.***
Неджи пьян. Просто вусмерть пьян. Он никогда не пил в принципе, а уж тем более не допивался до такого состояния, что ноги тряслись, голова словно находилась в тумане, а тело жило своей жизнью. Все его мысли занимала одна нахальная, смелая, до невозможности упрямая, но такая милая девчонка, что вечно выводит всегда спокойного Неджи из себя одним кивком головы, движением плеча или юрким язычком, что тихонько пробегает по её губам. Неджи сжимает сильные руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в светлую кожу. Чёртова Учиха. Чёртова. Учиха. Ей понадобились один взгляд и всего ничего времени, чтобы пробить трещину в его «абсолютной защите». Трещина, которая не затягивалась годами, трещина, в которой начали прорастать цветы, трещина, которую он и не хотел исправлять. От одного её нежного взгляда хотелось петь от того, что он хоть кому-то нужен. Она ценит его, лечит и жалеет. Неджи очень хотелось, чтобы его кто-то пожалел. Он, шатаясь, шёл по улице от какого-то бара, где хозяин-старик не узнал его и все время подливал и подливал саке. И вот теперь Хьюга мало что соображает, а ноги сами собой несут его в гетто. Неджи расстегивает белую рубашку, ослабляет узлы на переднике. Хочет распустить и волосы, но резко передумывает. Чувство собственного ничтожества так ест ему душу, что хочется громко выть. Хочется, чтобы его кто-нибудь пожалел. Не кто-нибудь, а она. Но что же делать? Если он надумает опять отстраниться от неё, то, зная Учиху, она пробьётся Дотоном, а потом и сожжет все Катоном, лишь бы он просто был. Неджи и сам в совершенстве знал Дотон и как-то хотел предложить Эрен потренироваться с ним, но постеснялся — куноичи опять будет чувствовать себя обязанной ему. Наверняка, ещё смущается того случая, когда он заплатил за неё в Ичираку. Заключительный этап в АНБУ показал его настоящие страхи, самые глубинные. Он не знал точно, кто воздействовал на него, но это была определённо та незнакомка на трибунах с пронзительным тёмным взглядом. Она раз взглянула и вытянула наружу все то, что он отчаянно скрывал. Страх оказаться ненужным. Страх оказаться преданным дорогими людьми. Сосущее чувство страшного одиночества, которое осложняется гибелью родителей, непониманием в клане и обреченностью его жизни. Он раб в Хьюга Ичизоку. Никто. Ноль. В гетто тихо и темно. Фонари почти не горят, слабо освещая тусклые, когда-то бывшие учиховские домики, на заборах выцветший герб, на тротуарах кое-где валяется мусор: пачки от чипсов, энергетики и ещё невесть что. Нигде нет света, да и время уже позднее: почти час ночи. Он просидел в этом баре почти три часа, сетуя на свою ужасную судьбу, и хорошо ещё, что его там мало кто знал. Вот ещё, гений Хьюга Ичизоку — алкоголик. Пф-ф! Под его глазом синяк. Он подрался с каким-то задирой, который единственный узнал его и начал смеяться над тем, что сегодня великий Хьюга Неджи почти проиграл какой-то там глупой Учихе. Неджи разозлился. Потому что Эрен не какая-то там. Нигде нет света. Только в одном аккуратном двухэтажном домике горит свет на втором этаже. Неджи задирает голову, а внизу живота опять стягивается тугой узел. Эрен лежит на кровати и что-то читает. Она обнимает мягкую игрушку-собаку, которую подарил ей Киба, и заинтересованно перелистывает страницы. Хьюга стучится к ней. Дверь ему открывает Эрен, удивлённо смотря на него. Джонину, который слабо соображает из-за саке, ударяет в голову алкоголь — её немного сонное милое личико изумленно смотрит на него, губки чуть приоткрыты, лямка чёрной майки игриво спустилась с плеча, а ноги в одних коротких шортах прижимаются друг к другу от вечернего холода. — Н-Неджи? — ей в нос ударяет сильный, терпкий запах алкоголя. — Ты что, пьяный? — Немного, — улыбается он. — Вот прямо совсе-ем чуть-чуть! Учиха сердито хмурится и за шкирку затаскивает его в дом. Неджи сонно присаживается на ступени лестницы и смирно ждёт, пока она куда-то уходит. Девушка возвращается со стаканом воды. — Ну и что мне с тобой делать, пьяница?.. — качает она головой, наблюдая, как Неджи пьёт. — Ох… Ты зачем напился? — Мне было плохо, — честно признается он. — И что, полегчало? — Стало ещё хуже. Эрен громко вздыхает, забирая стакан и убирая его на тумбочку в коридоре. Ещё раз вздыхает. — Ладно… Идём. Переночуешь у меня, а то Хиаши-сама тебе голову оторвет… Ещё и синяк где-то посадил… — Хьюга ликует, на нетвёрдых ногах ступая за ней. Эрен открывает дверь в свою светлую комнату, и Неджи щурится, пока глаза привыкают к свету. Она убирает книгу с кровати, указывая ему на мягкое покрывало. — Есть хочешь? — Эрен прикидывает, что у неё осталось ещё немного риса с овощами. Когда живёшь одна, хочешь не хочешь, а учишься обслуживать себя сама. — Нет. — Хорошо, — она присаживается рядом. Только сейчас он замечает красные рваные пятна у неё на груди — результаты его ударов. Становится ещё хуже. — Повернись ко мне, — она пальчиками разворачивает его голову за щеки и двумя пальцами лечит синяк под глазом. Хьюга шипит, чувствуя прохладную чакру, которая немного щиплет. Наконец, она заканчивает. — Ляжешь спать у меня на кровати, а я либо на полу, либо в гостиной, — говорит она. Неджи мотает головой. — Нет, я лучше там… Ик… — бессвязно пробормотал Неджи. Эрен серьёзно посмотрела на него. — Если тебе станет плохо — моя комната ближе к ванной. Потому оставайся у меня. — Давай просто ляжем спать вместе… Ты ещё обижаешься на меня?.. — Ох, дуралей, — смеётся она. — Не обижаюсь, но спать мы, наверное, не сможем… От тебя очень сильно пахнет саке. Хьюга надувается, плюхнувшись на мягкую подушку. Эрен улыбается, закрывая жалюзи на окнах, и подбирается ближе к нему, поглаживая по голове. — Милые носки. — М? — Носки, — он указывает на её пушистые красные носки. Учиха хихикает. Девушка аккуратно снимает с его плеч белую рубашку, или «балахон», как она называла. Неджи тихо мурлычет, чувствуя ласковое прикосновение тёплых мягких подушечек к его холодной коже. Она почему-то всегда горячая, словно у неё под кожей, под мышцами — огонь. Настоящий огонь, который греет любимых людей, а врагов испепеляет. В душе у него чувство, отдалённо напоминающее стыд — он первый раз показывается перед кем-то таким слабым, таким… не собой. Но Учиха его не осуждает. Он все ещё с грустью и болью смотрит на красные пятна на её груди и ключицах — он слишком сильно ударил её чакрой, скорее всего, и на животе есть такая отметина. Легко провел пальцами по ключице, спускаясь ниже. Эрен затаила дыхание, всматриваясь в его немудрые движения. Лавандовые глаза прикрываются, а ладони живут своей жизнью. Бьякуган видит просто замечательную картину: склоненная над ним куноичи, чуть пушистые тёмные волосы, красные щеки и виднеющаяся ложбинка груди. Он старается не смотреть туда всеми силами, но каждый раз с треском проваливается. — Моя девочка… — он чуть приподнимается на локтях, белая рубашка окончательно сползает с плеч, оголяет крепкую грудь с тремя округлыми шрамами на ней. — Прости меня… Я даже и не думал, что так ударил тебя… — Забыли, — тряхнула девушка волосами, смотря куда-то между створками жалюзи, в темнеющую пустоту улицы. Неджи не продолжает этот разговор, но ощущение неловкости все ещё витает между ними. — Уголёк… — он поднимается, чувствуя, что разум в один момент стал кристально чистым. — Что… что ты мне дала? — Новая разработка Сакуры и команды врачей. Не забивай этим голову, рада, что тебе лучше. Но Хьюга, хоть и протрезвел, просто так не отступается. Он присаживается подле неё, оказываясь почти вплотную, и берет её тёплую ладонь в свою. — Ты чего? — Давай попробуем заново. Честно говоря, я — никудышный парень, отвратительный любовник и вообще неоднозначный человек. Но… — он мнется, подбирая слова. — Я попытаюсь стать лучше, правда. Научусь чему-то милому, буду рядом и больше никогда-никогда не причиню боль. Обещаю. Вот только… Согласна ли ты попробовать ещё раз? Эрен молчит. Прямо как в тот раз, когда она призналась ему в любви, а он предательски молчал, буравя её взглядом белых глаз. Словно мстит ему за тот случай, но Неджи полагает, что просто думает. — Я не хочу, чтобы ты менялся. Не хочу, чтобы каждый день дарил мне что-то или тискал в объятиях каждую минуту. Я, конечно, люблю обниматься, — она хохотнула. — Но не хочу, чтобы ты менялся так кардинально… Потому что я действительно люблю тебя настоящего… Гения-шиноби… Она неловко закончила, притягивая его за шею к себе. Неджи сомкнул широкие ладони у неё на спине, прижимаясь оголенной грудью к её груди. Девушка крепче сжала его. — Но все же, — пробубнил он в её плечо, чмокнув нежную кожу. — Я хочу, чтобы у нас был букетно-конфетный период. Ну, чтобы мы ходили на свидания, целовались… Ты же любишь моти со вкусом персика? — Обожаю, — хмыкнула она, прижимаясь ещё ближе. Неджи вынудил её встать с колен и сесть ближе, оплетая его талию ногами. Они сидели настолько близко, насколько могли, и обоим это нестерпимо нравилось. Заснули они так же в обнимку. Эрен примостилась на его груди, утыкаясь носиком в сильную шею, закинула на него одну ногу уже ночью и обняла. Хьюга был безумно рад, что она поняла его. Всё же, и у её терпения скоро будет конец, но джонин надеялся, что ничего больше не помешает им. Кулон мирно висел на её голой шее, и Неджи, проснувшись утром, долго гладил его пальцем. Ужасные синяки мозолили ему взгляд, и он попытался заживить их чакрой — все же, Хьюга Ичизоку обладает способностью к прекрасному контролю чакры. — М-м-м? — пробормотала она, открывая глаза. Руку он убрал. — Сколько времени?.. — Десять часов, — Хьюга взъерошил распущенные длинные волосы. — Уголёк, а тебя когда-нибудь путали с мужчиной? — А тебя путали с женщиной? — парировала девушка. Парень усмехнулся, девушка невесомо провела кончиками пальцев по мягким шоколадного цвета волосам. — Какие же они невероятные… Неджи что-то мурлыкнул, свесив ноги с кровати. Девушка обхватила его сзади за шею, прижимаясь к спине. — Ты такой тёплый… Не уходи. — Не уйду. Но вставать нам нужно… Нужно встретиться с тренером. Я иду в душ, — он подобрал коричневый передник, который сиротливо валялся на полу. — Ты со мной? — игриво приподнял бровь. Распущенные длинные волосы спустились волнами по его плечам, резинка покоилась на руке. — Погоди, — сонно пробормотала Учиха, поворачиваясь к окну. На подоконнике лежали две записки. Одна была на виду, а вторая слегка спрятана, так, чтобы её могла увидеть только Эрен. «Шикамару устраивает вечеринку! Честно, я сам в шоке, как да и зачем… Мне вообще кажется, что он сделал предложение Темари! Но давайте встретимся около Академии АНБУ?» Эрен хихикнула — Киба как всегда. То, что это написал друг, она не сомневалась. А вот вторая записка совсем ее не обрадовала: «Ну так что ты решила, милая? Глаз за глаз, а хвост за хвост, так ведь говорится? Если и не так, мне все равно. Свой хвост я тебе не отдам…»