Амбивалентность

      — Поглядите-ка кто тут у нас! — раздался громкий крик черноволосого мальчика. Его указательный палец остановился на бледной физиономии Хотару, и мальчик тут же почувствовал, как его окружила стайка хулиганов. Некоторые из них уже были генинами, и, видимо, это давало им святое право оскорблять всех кого они встречали на своём пути. Особенно же такие индивиды любили отыгрываться на представителей известных кланов, словно это они виноваты в бесталанности других. И именно поэтому они выбрали своей любимой грушей для битья именно его.       Хотару резко встал как вкопанный — он всегда робел в присутствии хулиганов. Он ещё не пошёл в Академию и почти ничего не мог поделать.       — Здрасте, какие люди! — один из хулиганов подлетел к нему, на лбу блеснул протектор. Парень дёрнул мальчишку за длинные волосы, Хотару от неожиданности ойкнул, и чтобы хоть как-то защититься, выставил руки перед лицом. Он знал, что последует после этого начала избиения в виде дерганья за волосы.       — Разноглазый идиот! Вот так встреча! А ты куда это, детский сад в другой стороне… Или ты к папочке на работу? Или к мамочке? Ну? Ты ж у нас особенный, с тобой все сюсюкаются… Просто ты — тупой!       Мальчики гурьбой окружают Хотару, и их противные, грубые слова бьют в самую середину, ведь он знает, что они… правы.       — Тупица! Тупица! Тупица!       — Гляньте, он плачет! Тупица из побочки плачет!       — Да он смеётся над нами! То же мне — Хьюга! Все Хьюга талантливые, а ты отброс!       — Хьюговский отброс! Да!       Перед глазами все плывёт. Он не знает куда ему деться, куда посмотреть, у кого искать поддержки — они в лесу, а кроме стайки хулиганов и его самого здесь никого нет. Некуда бежать и некуда спрятаться, он один. И похабные, насмешливые лица задир кружат перед ним, орут и насмехаются, дразнят и бьют.       — Ну, чего воешь? Иди мамочке поплачься! Или папочке!       Хотару не выдерживает, подрывается, отталкивая хулиганов, и бежит куда глаза глядят. Он не разбирает дороги, просто хочет убраться куда подальше от этих мерзких, противных, двуличных лиц… Вдогонку ему до сих пор кричали и смеялись, а Хотару зажал уши, чтобы не слышать.       Наконец он прибегает на берег небольшой и неглубокой реки. Река спокойная и размеренная, гладь воды почти ничего не тревожит, так что он может хорошо разглядеть свое заплаканное отражение.       Слезы солёными дорожками стекают с бледных мальчишеских щёк, а избитые в кровь костяшки пальцев очень неприятно болят. Он бежал, бежал так сильно, что сперло в груди, воздух забрался в лёгкие, а слезы комом застыли в горле, не давая выйти даже крику. Полному боли и страдания.       Он убежал. Опять убежал. Отец всегда говорил, что нельзя давать себя в обиду, надо давать отпор, он же все-таки Хьюга. Больше всего мальчик боится увидеть разочарование в лавандовых глазах отца. Он посмотрит, чуть холодно скривит тонкие губы и уйдёт, махнув белым кимоно. А в тёмных глазах матери он опять прочтёт грусть. Неужели и мама не верит в него?..       Кто в него вообще верит?       Правильно. Никто. Потому что он ничтожный. Он не ровень своим родителям, не ровень братьям и сёстрам из клана, не ровень никому из ниндзя. Он, наверное, самый слабый ребёнок в деревне, хоть ему всего семь с половиной, и отец его стыдится.       Малыш ещё раз громко всхлипывает, а в ушах набатом стучат слова хулиганов, которые бьют его уже какой год подряд. «Разноглазый идиот», «хьюговский отброс», «тупица-Хьюга»… Вода в ручейке мило плещется, а его солёные слезы мерно капают на поверхность.       Мальчик смотрит на свое отражение и выть хочется ещё сильнее. На него смотрит милый, красивый, румяный мальчишка с по-отцовски тонкими чертами лица и вздернутым, но покрасневшим от слез маминым носиком. По бокам от бледного лица свисают длинные пряди шоколадного цвета, на щеках засохшие дорожки от слез. И самое ненавистное для него в его лице — разные глаза. Они такие нелепые, странные, ужасные… Один глаз темно-синий, почти чёрный, а второй белый, лавандовый, без зрачка. Он хлопает глазами.       Нелепость. Он один — сплошная нелепость.       Становится нестерпимо больно. Хочется, как обычно, побежать домой и уткнуться маме в колени, пока она будет ласково гладить его пушистую длинноволосую голову. Мама никогда не осуждает. Она добра и ласкова к нему, но мальчик точно знает, что злить её не стоит.       Почему-то это её любимый метод успокоения в семье. Когда-то Хотару увидел, как отец ровно так же, как и он, уткнулся маме в колени, обхватил её ноги, а его широкие плечи чуть дрожали. Мама ласково поглаживала отца по длинным волосам и шептала что-то успокаивающее.       Отец в глазах Хотару всегда был великим человеком. Мальчик безмерно уважал его, принимая во внимание то, что говорили о нем все члены клана. Хиаши-джи-сан всегда отзывался об отце с теплотой и воспитывал мальчика на том, что Неджи Хьюга — действительно гений, и самому Хотару стоит равняться на него. Малыш немного побаивался отца, и когда тот входил в дом, его душу охватывало странное чувство трепета и страха, какого-то благоговения перед папой. Отец не любил проявлять чувства при ком-то постороннем, да и сам Хотару не назвал бы его слишком уж чувствительным.       Но один случай запомнился мальчику надолго. У отца на работе случилось кое-что ужасное из-за критической ошибки диспетчера. Команда АНБУ, высланная разобраться с мятежниками из страны Земли, оказалась убита — весь отряд из десяти человек вместе с подкреплением, потому что диспетчер сообщил ложные данные. Отец, как глава Департамента разведки, был в ужасе — по сути, по его вине погибло столько человек.       Он пришёл домой поздно, в полном раздрае. Хотару по привычке выбежал из своей комнаты, чтобы встретить папу, но, увидев, что отец бледен, как полотно, а его губы чуть дрожат, в ступоре остановился.       — Иди к себе в комнату, светлячок, — мягко шепнула мама, едва вышла из гостиной. Но Хотару видел, как она весь вечер успокаивала отца, который был сам не похож на себя: он рыдал, уткнувшись маме в грудь, пока они молча обнимались, сидя на диване.       Именно тогда Хотару и понял важную вещь о своём отце. Отец не робот, отец не злой — он просто не любит показывать своих чувств, но даже и у таких людей случаются сложности.       С мамой отношения были совершенно другими. Мама была другом, поддержкой, защитой и самым любимым человеком для Хотару. Она возилась с ним, когда он болел, и даже полностью загруженная работой, всегда находила время, чтобы помочь сыну. Она понимала, что у него будут проблемы с адаптацией к глазам, так как у неё у самой с обычным Шаринганом это было. Что уж говорить о Бьяку Шарингане…       Его не принимали в деревне — Хотару был единственным человеком, имеющим сразу два додзюцу, и именно из-за этого его считали  кем-то опасным, не похожим на других. Люди ещё помнили былую славу Учих и мощь клана Хьюга, который все ещё имел особое влияние в Конохе, учитывая, что многие люди, приближенные к самому Хокаге — из этого клана.       Но Хотару не любил свой клан. Он очень тепло любил дедушку и отца, но все же ему казалось, что он чужак в Хьюга Ичизоку. Хоть он и носил эту знаменитую фамилию, Хотару не понимал принцип работы Бьякугана. Он не был глупым мальчиком, нет. Он просто не мог. Едва он пытался активировать Бьякуган, то Шаринган в другом глазу словно пытался сместить белый глаз, наливаясь адской болью. Мама относилась к нему с сочувствием, а вот отец с дедушкой были недовольны.       Он со страхом ждал тот день, когда родители отправят его в Академию, и не представлял, как сложно ему будет в дальнейшем использовать додзюцу. Но Хьюга-младший был твёрдо уверен: что бы ни произошло, как бы не повернулась судьба, он справится и станет сильным. Сильнее отца и матери вместе взятых.       Он знал, какой путь прошли его родители, чтобы стать сильнее. Также он знал историю своего второго клана, к которому тоже относился, знал все про знаменитых родственников, и едва Саске Учиха появлялся в деревне, мальчишка тут же украдкой посматривал на него — все же, мужчина тоже обладает двумя глазами. Вот только они не врождённые и не отличаются по функционалу.       — Так, — тихонько прошептал мальчик, — Надо идти домой… Мама сегодня дома, поэтому задерживаться не стоит…       И именно к маме он и шёл за поддержкой. Настроения не было совершенно, поэтому предварительно поправив светлые шортики и кофту с гербом Хьюга на спине, Хотару зашёл в дом.       Приятно пахло тушеными овощами. Дом семьи Хьюга был уютным и комфортным, Хотару очень любил в детстве бегать по длинным коридорам, неоднократно падая и царапая коленки. Его собственная комната находилась на втором этаже — изначально это была гостевая комната, но когда малыш подрос и его переселили из детской кроватки в собственную комнату, ему стало намного удобнее. Комната же родителей на первом. Гостиная была большой, иногда по вечерам отец зажигал камин, и становилось ещё уютнее. Но сейчас, когда у родителей много работы, семья редко собирается вместе.       Мама стояла на кухне, помешивая в небольшой кастрюльке лапшу. Её короткие темно-синие волосы всё так же топорщились в разные стороны, а сама стройная фигура женщины была облачена в тёмную кофту с гербом Хьюга на спине и обычные штаны шиноби.       — Светлячок? Привет. Голодный? — с ходу спросила мама, увидев прошедшего в комнату мальчика.       — Привет, мам, — он выдавил из себя улыбку, подходя к женщине и заглядывая в кастрюльку. — Как хорошо, что ты дома, иначе папину стряпню я бы не выдержал.       — Смешной ты, — засмеялась мама, чмокнув его в макушку. — Сочту это за комплимент, так и быть… Садись кушать. Как дела?.. Ни с кем сегодня не подрался? — спросила Эрен, замечая ссадину на бледной щеке Хотару. Мальчик стыдливо покраснел.       — Нет… просто упал, не переживай, ма. А… Как дела на работе?       — Ох… — мама покачала головой, подавая ему миску с горячей лапшой. — Мне нужно будет ненадолго уехать в Страну Воды на переговоры. Мы будем вместе с Наруто и Шикамару, а может и с Неджи, поэтому тебе, скорее всего, придётся переночевать у Хинаты.       — Ого… Дело на уровне Каге? — удивился мальчик, удивлённо выгнув тонкую бровь. — Даже дядя едет?       — Да. Нужно кое-что решить… — замялась мама. — Помнишь, мы рассказывали тебе про колдунью Ёкай? У неё была лаборатория на территории Киригакуре, поэтому Листу придётся содействовать с Мизукаге. Это ненадолго, светлячок, ты найдёшь чем заняться… Выучишь новую технику и сразишь меня наповал, ладно?       Хотару вяло усмехнулся, не желая начинать эту тему. Эрен неловко усмехнулась одними лишь кончиками губ и склонила голову.       — Ты так похож на отца… Даже не представляешь как… Вы просто на одно лицо.       — Не знаю, хорошо ли это… Все видят во мне папу, а не меня самого… Это малость удручает. Я все же личность, а не тень моего отца.       — Я понимаю, светлячок… Просто ты должен понимать, что на детей знаменитых и сильных родителей будут обращать больше всего внимания. Их обычно сравнивают… Твой отец выдающийся шиноби, поэтому ты, хочешь не хочешь, а должен привыкнуть, что пока ты не вырос, ты сын-Неджи-Хьюга.       — Я все это понимаю, ма… Просто немного обидно, что многие уже знают клановые техники, а я ничего не умею.       — Обещаю, сынок, что ты научишься. У папы скоро будет выходной, поэтому он потренирует тебя по Бьякугану.       — Хорошо бы, а то дедушка уж слишком суровый. Хотя папа такой же, на самом деле… А ты? Когда начнутся тренировки по Шарингану?       Эрен глубоко вздохнула, и взгляд её одновременно стал и серьёзным, и строгим.       — Хотару, ты ещё не пробудил Шаринган, поэтому и смысла заниматься по нему нет.       — Но… давай попробуем пробудить его самостоятельно?.. — с надеждой посмотрел мальчик на мать, но та лишь отрицательно покачала головой.       — Нет. Категорически нет. Моя мама пробудила мой Шаринган насильно, поэтому и глаза мои были больные… Ты должен сам прийти к этому. Нужны сильные эмоции, понимаешь?       Хотару поджал тонкие губы, краем глаза наблюдая за матерью. Несмотря на возникшие после родов проблемы со здоровьем, Эрен не оставила работу в АНБУ, не желая терять свою молодую команду и должность капитана отряда. Едва Неджи предложил работать только ему одному, ссылаясь на семьи Узумаки и Яманака, где Ино и Хината почти не работали, Эрен гневно полыхнула глазами, и мужчина решил, что жена сама решит этот вопрос.       — И да… Тебе уже скоро семь, и мы с папой решили, что пора тебе поступать в Академию шиноби…       — Чтобы вам за меня стало ещё стыднее?.. — буркнул Хотару, на что Эрен ласково погладила его по голове.       — Не говори ерунды, светлячок… Ладно, папа придёт, и мы поговорим на эту тему, хорошо? А теперь кушай, — женщина присела напротив него, скрестив ноги и внимательно посматривая на жующего ребёнка.       Хотару действительно был маленькой копией Неджи: острая линия скул и подбородка, большие глаза, разве что разного цвета, тонкие изящные губы и прямой, серьёзный взгляд. Вот только в глубине души Хотару был намного мягче и чувствительнее отца, но с каждым годом становился все более и более серьёзным и практичным. Сказывалось воспитание, привитое дедушкой с соклановцами, но Эрен все же пользовалась тактикой своего отца и учила Хотару доброте и снисходительности к другим людям.       Пока мальчик ел, в голове женщины проносились воспоминания, связанные с супружеской жизнью, а потом и с их ребёнком…

***

      Эрен молча лежала на мягкой большой кровати, закинув одну руку за голову, а второй ласково поглаживая голову Неджи, который, в свою очередь, мягко гладил её чуть округлившийся живот.       — Как думаешь, кто там? — тихо спросил он, поднимая голову. Эрен улыбнулась такой наивности.       — Не знаю. В Учиха Ичизоку обычно рождаются мальчики, на самом деле… Да и в побочной ветви вашего клана тоже.       — Поверить не могу, что стану отцом. Серьёзно, надеюсь, я буду хорошим отцом, и он или она будет меня любить… А если не будет?       — Это же все-таки твой ребёнок, — Эрен сощурила глаза, запуская руку в его густую шевелюру шоколадного цвета. — Главное, чтобы ты давал ему любовь и поддержку… Доброта точно вернётся, будь уверен…       — А если я ему не понравлюсь? У меня так много работы, да и мой характер не всем нравится.       — Понравишься, не говори ерунды, дорогой, — бывшая Учиха вновь мягко улыбнулась, пока мужчина приподнялся на руках, чтобы поцеловать её. — Ой, аккуратнее!       — Прости… — сквозь поцелуй пробормотал он, все ещё поглаживая её живот. — Мой отец говорил, что я много пинался, когда ещё был в утробе мамы.       — Такие вы, Хьюга, — хмыкнула Эрен. — Надеюсь, что он не освоит Мягкий кулак ещё в животе, иначе мне придётся очень плохо. Вдруг, мало ли, гениальность передается по наследству, хах.       Неджи любовно посмотрел на жену, целуя её в висок. Прошёлся носом по щеке, прикусывая мочку, как обычно любил это делать.       — Ты уже придумала имя?.. У меня есть одно на примете, но пока для девочки.       — У меня есть имя и для девочки, и для мальчика, — озорно усмехнулась она. — Родители очень помогли, так сказать…

***

      — Он меня не уважает! — раздался громкий крик гения Хьюга Ичизоку. Эрен испуганно ринулась на кухню, впопыхах побросав детские игрушки на пол. — Никакого уважения к отцу!       — Божечки, — схватилась бывшая Учиха за сердце, едва увидела картину, которая разыгрывалась на кухне. Неджи деланно, сурово хмурился, а маленький мальчик, которому недавно исполнился год, сидел на детском стульчике и тоже хмурился в ответ, передразнивая отца. — Что тут происходит?       — Он не ест очень вкусное пюре из курицы… Очень питательное, между прочим! — чуть повысил голос Хьюга, но мальчик отвернулся, едва мужчина попытался всунуть ему в рот ложку, наполненную пюре.       — Попробуй нежнее, он же ещё маленький, — ласково чмокнула мужа в макушку Эрен и отошла, желая налить Неджи и себе успокаивающего зелёного чая. Когда мальчик начал ходить и говорить, им обоим пришлось туговато.       — Ладно… — пробухтел мужчина, глубоко вздыхая. — Итак, шиноби летит, лети-ит и залетает прямо к малышу Хотару в рот… Ай!       Раздался ещё один крик, но на этот раз после него последовал громкий смех Хотару. Эрен обернулась и тут даже она не смогла сдержать улыбки, смотря на мужа, на голове которого красовалась миска с пюре, а само пюре коричневыми струйками спускалось по волосам и лицу. Зато у ребёнка было очень довольное собой лицо.       — Мама! — весело закричал он и потянул к матери свои ручонки, едва женщина со смехом взяла малыша на руки. — Папа! Папа!       — Я вижу, что папа… светлячок… — со смешком проговорила женщина, чмокая мальчика в румяную щёчку. — Погоди, горе-папаша, я отнесу Хотару поиграть и помогу тебе…       Через десять минут Эрен стояла в ванной, скрестив руки на груди, и ждала, пока Неджи помоет голову. Когда мужчина закончил и переоделся в чистое кимоно, бывшая Учиха покачала головой, начиная заниматься одним из самых любимых своих дел — расчесывать мужу волосы.       — И как это произошло? — спросила она, перебирая в руках влажные пряди. Неджи мурлыкнул, но ничего не ответил. — Тебе нужно попробовать найти с ним общий язык.       — Я и так это делаю, но он просто-напросто меня не слушает. Это сейчас, а когда он вырастет, что будет?       — Просто сейчас, пока я в декрете, он хорошо меня знает. Ты задерживаешься допоздна. Понимаешь?       Неджи вздохнул, отклоняясь назад и укладываясь жене на колени. Женщина посмотрела на него сверху вниз и улыбнулась, щёлкнув по острому носу.       — Вы очень похожи. Как две капли воды, серьёзно… Ты был точно таким же в детстве.       — Да, я вижу… Как его глаза? Не болят? — обеспокоенно спросил Хьюга, Эрен покачала головой.       — Нет, все хорошо. Он ещё маленький, но скоро, наверное, начнутся проблемы. И мы, как родители, должны будем в первую очередь поддерживать его, а не общественное мнение. Понял?       — Да знаю я, Уголёк, знаю, — засмеялся Хьюга, поднимаясь и мельком заглядывая в гостиную. Мальчик надул пухлые щёки и с жужжанием играл с плюшевой лягушкой, ударяя её о белую змею. — Какие параллели, м…       Эрен засмеялась.

***

      — Мама, а это очень больно? — мальчик с опаской смотрит на мать, губы которой стянуты в тонкую нить, а глаза блестят от непрошенных слез. — Очень?       — Немного… — её голос дрожит.       Хиаши глубоко вздохнул, указывая внуку место возле себя на удобном с виду настиле красного цвета. Мальчик все ещё недоверчиво поглядывает то на мать, то на дедушку, то на отца, который стоит в уголке и молча сверлит дядю взглядом светлых глаз.       — Ложись. Эрен, подойди ближе, — Хотару видит, что маме почему-то очень тяжело, но ему и самому страшно. Он не знает, зачем он здесь, не знает, почему мама так опечалена. Становится ещё страшнее, когда дедушка кладёт свиток на лоб, прикладывая свою руку.       — Мама?       — Тише, тише, — мальчик испуганно посмотрел на отца, который сжал зубы и отвернулся. — Я с тобой, — мама держала его за руку, как вдруг комнату потряс громкий крик, полный боли.       — Мамочка, мне очень больно! Мама! Сделай что-нибудь! Папа! — слёзы начали течь по бледным щекам мальчика, Эрен видела лицо сына, перекошенное гримасой боли, сквозь пелену своих собственных слёз.       — Тише… — она сильнее сжала его руку. — Тише…       Боль была невероятная. Хотару было так нестерпимо больно, что хотелось ударить и маму, и дедушку, лишь бы все поскорее прекратилось. Он не мог понять, почему папа и мама позволяют дедушке делать это, почему ему делают больно…       Но потом все стихло. Хотару била лёгкая дрожь, а на светлом лбу, покрытом испариной, сияла свежая, зелёная Проклятая Печать Хьюга Ичизоку.

***

      — Попробуй ещё раз, — более миролюбиво сказал Хиаши, глубоко вздыхая. Маленький мальчик, одетый в чёрный тренировочный костюм клана Хьюга с сеточкой на груди, пробовал отдышаться, но выходило скверно. Он кожей чувствовал суровый взгляд дедушки, но подниматься не спешил. — Давай, начнём с Вакуумной ладони. Это несложно, поверь мне. Твой отец освоил технику за день.       «Но я не мой отец!» — хочется крикнуть мальчишке, но вместо этого он молча поднимается и смотрит в лавандовые глаза дедушки, на которого он тоже похож.       — Давай. Активируй Бьякуган и постарайся сбить меня струёй чакры из ладони. Смелей. Будь как твоя мама, она ничего не боялась.       Ещё одно сравнение с родителями. Хотару от этого бросает в дрожь, но он не подаёт виду. Хмурит лоб так, что образуются морщины, по виску стекает капля пота. Он складывает руки в печати.       — Бьякуган!       Отшатывается на одну сторону от непривычных ощущений — Бьякуган открывает ему хороший обзор, но всего на одну сторону. Второй глаз — Шаринган, и он словно бы только мешает. Вены вздуваются, и мальчик стойко пытается увидеть тенкецу в теле дедушки.       — Молодец, — хвалит Хиаши, — а теперь попробуй оттолкнуть меня.       Мужчина выставляет вперёд руку, начиная атаковать мальчика. Тот успевает отпрыгнуть,  рука становится твёрдой, и удары начинают сыпаться с одной стороны — с той, которую он видит.       — Попробуй Вакуумную ладонь! — кричит кто-то из мимо проходящих соклановцев. Хотару щурится, обзор неполный, он мало что видит.       — Вакуумая ладонь! — струя воздуха, который разогнала чакра, чуть задевает бок дедушки, и тот отскальзывает к дереву внутреннего двора клана Хьюга. Мальчик закрывает глаза, чувствуя опустошенность — он неполноценный, ему неудобно с двумя додзюцу… Неужели родители не могли с этим что-то сделать?       Кто-то трогает его по голове. Хотару поднимает голову и видит отца, который мягко улыбается. Позади стоит мама — они, видимо, пришли забрать его от дедушки.       — О, вы так скоро, — Хиаши поднимается с земли, чуть улыбаясь. — Ну, Хотару, как тебе техники?       Мальчик сконфуженно молчит. Недавно он тренировался с другими детьми из клана Хьюга, и все они смогли победить его несколькими ударами. Отец глубоко вздыхает.       — Ладно, не наседай на него… Научится ещё. Правда, светлячок?       — Да, ото-сан… Привет, мам! — он машет ей, женщина машет с улыбкой в ответ. — Пока, джи-сан!       Все улыбаются ему в ответ. Но он замечает, с каким разочарованием на него посматривают отец и дедушка, видя, что он не оправдывает их ожидания. Все думали, что родится гений, который с лёгкостью будет управлять Сусаноо, который, к тому же, будет бить врагов в тенкецу.       А он будет. Только не сейчас.

***

      Маленький мальчик выполз из объятий уже давно спящего отца, убрал из его рук книгу со сказками, которая рисковала упасть, и вышел из комнаты. Его длинные волосы цвета шоколада красиво переливались в свете ночника, который каждый вечер включала мама.       Он тихонько проходит мимо кухни, замечая в коридоре движение и темную тень. Луна серебрит пол в коридоре, и Хотару острым взглядом замечает блеск катаны, доспехов и маски АНБУ.       — Мамочка? Мамочка, ты куда? — испуганно спрашивает малыш, зябко кутаясь в синий халатик.       — Оу, Хотару, ты почему не спишь? — замечая, что маленький сын пугается её оружия и обмундирования, Эрен вкладывает катану в ножны на спине и снимает маску лисы. — Разве папа не уложил тебя?       — Папа уснул. Он очень устал, и я решил не мешать ему.       — Хорошо… — со смешком сказала Эрен, поглаживая его по голове. — У меня миссия, сынок, мне нужно идти.       — А ты надолго? Хочешь, я сделаю что-нибудь к твоему приходу?       — Я быстро, к утру уже вернусь… — женщина умиленно смотрит на точную копию Неджи перед собой. — Присмотри за папой, ладно? Иди ложись к нему и засыпай. Я скоро приду, малыш.       — Удачи, мамочка, — он порывисто обнимает мать, женщина сжимает его в объятиях в ответ. — Я тебя люблю.       — И я тебя люблю, светлячок, — напоследок Эрен поцеловала Хотару в пушистую мягкую макушку и проследила за тем, как мальчик, помахав ей рукой, ушёл обратно в родительскую комнату.       Хотару забрался на кровать, чуть отодвигая с подушки длинные волосы отца, и лёг рядом, обнимая его руку, задумчиво поглядывая в окно. За окном мелькнула тень, запрыгнула на ветку, и вскоре от дерева отделились шесть фигур с доспехами и в масках.       — Удачи, ока-сан… Я присмотрю за папой.

***

      Когда Хотару уже доедал лапшу, в кухню вошли двое очень знакомых ему мужчин. Один из них всегда держал чёрные волосы собранными в хвост, а его козлиная бородка в сочетании с умным взглядом тёмных глаз всегда вызывала в Хотару смех, хотя отец бурчал на него за это.       Второго мужчину мальчик знал очень хорошо, хотя иногда задумывался, что не знает и вовсе. Это был высокий, стройный человек с длинными каштановыми волосами, большими лавандовыми глазами и серьёзным, благородным лицом. Сейчас он был одет в тёмный костюм и зелёный жилет Конохи с закрепленной на руке повязкой Департамента разведки Листа.       При взгляде на него живот мальчика скрутился в тугой узел. Мама приветливо улыбнулась, обнимая человека с гербом Нара на спине.       — О-ой, Шикамару, не видела тебя неделю, а уже скучаю. Как Темари?       — Все в порядке, спорят с Шикадаем.       — До сих пор не могу поверить, что ты назвал сына Шикадай. Думала, это просто сказанное невзначай имя тогда, на озере… Вы чего так рано? — обратилась она уже к мужу, который легко сжал её руку.       — Возникла кое-какая проблема… Правда, мы не уверены, что она серьёзная, — ответил мужчина, легко потрепав сына по голове. Хотару сдавленно улыбнулся.       — Кхм, здравствуйте, Шикамару-сан… — неловко поздоровался ребёнок. Хоть он и с детства знал друзей родителей, все равно было неловко.       — Привет, Хотару, — улыбнулся Нара. Хотару почувствовал себя не в своей тарелке: отец слишком серьёзным и словно даже оценивающим взглядом посмотрел на него. — Ну что, готов поступать в Академию?       — Эм, да, наверное, — мальчик встал, мама забрала у него тарелку, чтобы сильно не задерживать на кухне. Мальчик нутром понимал, что сейчас будет разговор точно не для его ушей — взрослые часто обсуждали какие-то политические темы, которые он не совсем понимал и которые ему не надо было понимать. И поэтому он, чтобы не смущать родителей и самого себя, поднялся в свою комнату.       Ему нравилась его комната — она находилась на втором этаже, поэтому он мог частенько проходить в дом незамеченным. Хотя мама всегда словно бы чувствовала, что он дома — наверное потому, что не всегда получалось войти бесшумно, и он с грохотом вваливался в комнату.       Разговоры о поступлении в Академию натолкнули его на одновременно и пугающие, и радостные мысли. С одной стороны, мальчик радовался, что, поступив в Академию, он научится чему-то новому, интересному, и станет отличным шиноби, а не неудачником. Но с другой стороны, его пугало то, что над ним будут смеяться или издеваться.       «Родители такие смелые и талантливые… — он задумчиво посмотрел на фотографию их семьи на его письменном столе. — Неужели я буду вечно боятся и дрожать, опасаясь, что меня будут дразнить? Значит, я должен поставить себя так, чтобы никто меня не гнобил… Я должен стараться!»       Хотару слез с кровати и бодрым шагом подошёл к шкафу. Среди многочисленных простых футболок, одежды с нашивкой клана и других вещей, мальчик нашёл, выудил небольшую коробку и поставил её перед собой.       Оттуда он вытащил налобный тонкий ремешок чёрного цвета, который носил в детстве его отец, застежки на краях блеснули.       — Я добьюсь того, чтобы меня называли гением, — мальчик посмотрел на свое отражение, и впервые за все семь лет жизни разные глаза показались ему не проклятием, а даром. Он снял черную повязку со лба, и в отражении показалась зелёная Проклятая Печать, что «украшала» его бледный лоб. — И хоть я не смогу использовать клановые техники, я стану первым гением Бьяку Шарингана. Я обещаю.