Мелодичный стук деревянных палочек друг об друга и о бока тарелок тихо раздавался в теплом доме. Эрен то и дело смотрела на двенадцатилетнего сына с белой повязкой на лбу и качала головой: Хотару хмуро жевал рис, запивая соком.
— Приятного аппетита, Уголёк, — Неджи поставил перед женой тарелку с яичницей, на которой перцем был нарисован улыбающийся смайлик.
— Спасибо, Неджи, — женщина улыбнулась, с теплотой посмотрев на мужа. Хотару недовольно посмотрел на варёный рис и зелёную фасоль под странным кисло-сладким соусом, который утром приготовил отец и подал ему, едва он сонный вошёл в кухню.
Хотару с детства любил то, что готовила мама. Вся её еда словно была пропитана любовью и нежностью к семье, и каждый кусочек был просто невероятно вкусным. Когда же готовил папа, что тоже было не редкостью, он проделывал с едой различные метаморфозы, и чаще всего еда выглядела красиво и оригинально, но на вкус была просто ужасна. Отец готовил рис с ананасами, запекал свою любимую селёдку в соли, тушил овощи в вине и многое-многое другое. Мама всегда хвалила кулинарные успехи отца, но Хотару чаще всего наотрез отказывался есть эту стряпню, на что отец обижался.
— Ну что, рад, что получил свой протектор? — миролюбиво спросила Эрен, касаясь кончиками пальцев острого подбородка сына. Хотару пожал плечами, посмотрев на синюю повязку с эмблемой Листа, что лежала на столе. Он не знал, какие именно чувства испытывает от осознания того, что он теперь генин. Хьюга был одним из первых по успеваемости в школе, но когда дело заходило о клановых техниках, парень предпочитал отмалчиваться.
Отец серьёзно посмотрел на него: он не любил, когда Хотару начинал огрызаться с матерью. Хотару и сам не любил огрызаться с матерью, но сегодня его настроение почему-то усиленно опускалось в самый низ по шкале радости. Мама же светилась словно начищенная монетка.
— Да, рад, наверное… Теперь я генин, здорово… Я могу обеспечивать себя сам, более менее… — он прожевал ещё одну порцию риса. К удивлению парня, в этот раз отец приготовил нормальный завтрак.
— Это просто замечательно! — улыбнулась мама. — Я так рада, что Бак-сенсей хвалит тебя… Ты один из лучших учеников Академии, светлячок…
— Ма, не называй меня так, — недовольно сказал он, вставая изо стола и повязывая протектор на лоб. Чёрные ремешки, которые носил его отец, плавно опускались на плечи. Каштановые волосы средней длины были собраны в низкий хвост и стянуты чёрной резинкой. Парень поправил серую кофту с закатанными до локтей рукавами, подтянул бинты на ноге и одной руке, проверил кунаи и сюрикены в сумке и посмотрел на мать с отцом, которые начали вполголоса о чем-то говорить.
— Ото-сан? — отец повернул голову, поправив длинные волосы на одну сторону. — Ты почему ещё не на работе?
— У меня… кое-какие дела, — уклончиво ответил Неджи Хьюга. Парень пожал плечами, заметив, что мама резво встала с пола и подошла к нему. Через секунду она звонко чмокнула его в щёчку.
— У вас сегодня последнее занятие… Протекторы получили, уже такие взрослые… Удачи, светлячок.
— Ладно, ладно, ма… Спасибо… Все, я пошёл… — и прежде чем мать успела сжать его в своих стальных объятиях, молодой Хьюга ускользнул из дома.
Едва он подошёл к Академии, то тут же заметил пару людей из своего класса. Стоило мальчику появиться в поле зрения присутствующих на школьном дворе детей, то девочки тут же побросали все свои дела, начиная активно перешептываться. Многие дети бросали на него презрительные взгляды, но он, начисто игнорировав всех, со спокойным лицом подошёл к Металу Ли, который спрятался в тени дерева.
— Привет, — хмыкнул Хотару, замечая, как друг поднял на него большие глаза. Ветер потрепал чёрные волосы, подстриженные под горшок.
— Привет, — мальчик встал, отряхнув зелёный костюм от пылинок. — Чего так рано? У нашего класса ещё не начался урок.
— Да так… Отец сегодня дома, решил уйти пораньше… — неохотно ответил Хотару, разглядывая людей, которые тут же устремили свои взгляды на них. Метал в одно мгновение почувствовал себя не в своей тарелке.
— Они… они смотрят на меня?.. Зачем?..
— Не волнуйся, — хмыкнул Хьюга, замечая стройную черноволосую девочку, что уверенным шагом направилась к ним. Метал слегка неловко ей помахал.
— Доброе утро, — склонила она голову. — Эй, Хотару, ты знаешь, кто будет нашим учителем?.. Вроде бы, мой отец!
Эрна Кацуки была приятной в общении и очень доброй девочкой. У неё были отцовские чёрные волосы, которые она убирала в две косички. Её тёмные, проницательные глаза всегда смотрели прямо и настойчиво. Но, по какой-то неизвестной Хотару причине, папа с мамой не общались с семьёй Кацуки, а едва он заговаривал об Эрен и её отце, Тоо, мама хмурилась и уходила в другую комнату, а отец скрежетал зубами от злости.
Но с Эрной Хотару не то чтобы дружил, но они хорошо общались. Она была единственной девочкой, которая на занятиях сдержанно хвалила его, в то время как большинство людей кричали «тупица!», «разноглазый идиот!» и прочие «хвалебные» гадости.
— Да? Ну и ладно… посмотрим на талант твоего отца… Хотя я очень сомневаюсь, что он сможет развить моё додзюцу… — неловко сказал парень, замечая, что Эрна недовольно скосила на него чёрные глаза. Он отчаянно пытался выглядеть круче и надменнее, но добрый нрав часто выпирал наружу.
— Ты изменился, Хотару. И я подозреваю почему.
— Да? И почему же, просвети меня.
— Ты хочешь, чтобы отец принял тебя… И поэтому ты стал его точной копией… Но ты стал хуже, — с грустью заметила Эрна. — Даже нет, не стал… Ты притворяешься… А на самом деле ты… чувствительный.
Хотару скривил тонкие губы, захотел отвернуться. Эрна всегда говорила все в лицо, даже самую горькую правду, никогда не терпела то, что ей не нравилось и просто была образцом честности в их классе. Метал методично пожал плечами и схватил Хьюга за локоть — нужно было идти в класс.
В классе стоял галдеж. Хотару уселся на свое место на втором ряду рядом с Металом, скучающим взглядом посматривая на свои руки, укладываясь на парту. Делать ничего не хотелось ещё с самого утра, так ещё Эрна, которая продолжала буравить его спину недовольным взглядом, настроения не прибавляла.
Когда в класс вошёл учитель, Хотару не обратил на него особого внимания. Он знал, что Бак-сенсей был в одной команде с мамой наравне с погибшим Отори, и мама отзывалась об учителе всегда хорошо — и действительно, Бак-сенсей умело управлялся с целым классом спиногрызов, знал кучу медицинских техник и даже открыл свой школьный кружок, в которых ходили те, кто хотел изучать медицинское искусство, — раньше в него входили Эрна и мальчик с соседнего класса Иноджин.
И сегодня, как оказалось, был совмещённый урок. Шино-сенсей завёл своих детей, и Шикадай Нара уселся прямо около Метала и Хотару. Но поговорить ребятам не удалось: Эрна ткнула Хотару в спину, и все новоявленные генины каким-то чудом замолчали.
— Сегодня мы решили провести открытый урок, — подал голос мягкий Бак-сенсей. Шино-сенсей сел за стол, сложив руки на груди. — Поэтому я и попросил нашего с Шино старого друга, и по совместительству гения Хьюга Ичизоку, прийти.
Хотару быстро и резко поднял голову, встречаясь взглядом с отцом. Тот хмыкнул и сложил руки на груди, облокачиваясь об учительскую парту.
— Хотару-нии-сан… — позвал его Боруто Узумаки, но мальчик не повернул голову.
— Всем доброе утро, — дружелюбно поздоровался Неджи. — Для тех, кто меня по какой-то причине не знает, я представлюсь: Хьюга Неджи. Шино и Бак позвали меня для разговора с вами, как с будущим поколением ниндзя в нашей деревне… Что ж, по правде говоря, я здесь для того, чтобы ответить на ваши вопросы об искусстве шиноби…
Первая рука тут же взмыла вверх. Это была низкая, румяная девочка с белыми волосами из класса Хотару.
— Неджи-сама, а вы правда гений? — вопрос был не совсем по теме.
— Ну, — смущённо начал мужчина, — думаю, что да. Мои родственники ещё в детстве называли меня одарённым даже по меркам нашего клана.
— А гениальность передается по наследству?
Мужчина неловко кашлянул, понимая, что разговор заходит совершенно не в то русло. Этим детям было намного интереснее послушать про него самого и его семью, чем про будни шиноби. И все же, Неджи решил поделится с ребятами о части своей жизни.
— Не знаю, но все может быть. Всё же, талант нужно развивать… Да и, как говорится, нет таланта, есть только труд. Верно, Метал? — мальчик вновь густо покраснел, стоило двум классам посмотреть на него.
— А может ли шиноби иметь семью? — задал вопрос какой-то мальчик с последней парты.
— Думаю, что может.
— А у вас есть семья?
— У меня замечательная жена и прекрасный сын, которых я очень люблю. Так что, желание иметь семью — это личный выбор каждого. У многих шиноби просто не получается совмещать семью и работу, а многие даже могут погибнуть на задании…
— А у вас получается совмещать семью и работу?
— Ну да, как же… — слишком громко, чем планировалось, сказал Хотару. На него сразу устремились удивлённые взоры и учеников, и учителей, и отца. — Целыми днями пропадать на работе, а потом жаловаться, что собственный сын тебя не знает, браво, гений!
Хотару услышал, как заскрежетали от злости зубы отца, но почему-то было морально сложно остановиться. На душе у мальчика была глухая пустота от вечного одиночества и осознания, что он не может научиться своей настоящей силе, некому его научить.
— Хотару… — начал Бак, но Неджи остановил его лёгким движением руки. Едва мальчик взглянул на отца, то сразу понял — отец начинает закипать. Папа отличался от мамы именно тем, что не вспыхивал, как спичка, а копил злость долгое время, выплескивая её порционно.
— Ничего, Бак, — на удивление спокойно ответил Хьюга, не обращая внимания на сына. — Я продолжу отвечать на ваши вопросы… если, конечно, никто особо одарённый не захочет меня перебить…
Со всех сторон послышались смешки. Хотару почувствовал, как бледные щеки покрываются стыдливыми красными пятнами, но это его только раззадорило.
— Так вот почему ты сегодня дома остался, да? Как с чужими детьми общаться, так ты всегда свободен, а как со своим собственным, то у тебя вечно времени нет.
На лице Неджи в один миг вспыхнуло выражение неприязни и стыда за родного ребёнка — Хотару смотрел на него прямо, не отрываясь, и в этом взгляде, полном какой-то призрачной надежды, сквозило неодобрение. Мужчина понимал причину недовольства сына, но усиленно отторгал это от себя.
— Кхм, — неловко попытался замять тишину Бак. — Что ж, давайте вы будете задавать вопросы, не отвлекая Неджи-сама…
— Боюсь, что на мои вопросы он ответить не сможет, — громко сказал Хотару, недовольство которого росло с каждым сказанным и своим, и отца словом. — Да и если бы мог, то тоже не ответил бы…
Хьюга глубоко вздохнул, шумно выдыхая через нос. В классе повисла противная неловкость, что словно склеила всем рты. Никто из детей не горел желанием, как минут десять назад, расспросить гения, все сидели тихо и мирно, словно ожидая развязки.
— Поговорим об этом дома, Хотару, — спокойно ответил Неджи, но мальчик резко встал, упирая руки в парту и с вызовом смотря на отца.
— Правда? Тебя дома не бывает, когда ж мы поговорим? Или ты возьмёшь ещё одно дополнительное задание и совсем свинтишь из дома?
Хьюга скривил губы, пулей вылетая из кабинета. Ему вдогонку донесся голос учителя, но мальчику было глубоко плевать на общественное мнение. О нем и так говорят, как о самой настоящей бездарности клана, о нем говорят так, будто он ноль, грязное пятно на идеально-чистой репутации семьи Хьюга-Учиха, о нем говорят так, будто бы он приёмный… ибо как у таких замечательных и талантливых родителей родился такой сын?
Ему было тошно и стыдно от самого себя, но он ничего не мог с этим поделать — злость и отчаяние, что годами накапливались в нем, сегодня вышли, и отец, казалось, совсем не обеспокоен этим. Будто бы он считает, что все хорошо. Все прекрасно. Так и должно быть.
Выбежав со школьного двора, мальчик почувствовал себя полностью опустошенным. Тихая, всепоглощающая грусть — вот то единственное, что было в его душе сейчас.
— Объяснишься?
Хотару медленно повернулся, хотя уже намеревался идти в сторону леса, но голос отца, не выражавший абсолютно ничего, заставил его повернуться обратно.
— Чего тебе надо?
— Я никогда не позволял разговаривать с отцом в таком тоне, — строго начал Неджи, но мальчик обладая вспыльчивым нравом, сразу же перебил его.
— Да, но ты забыл уточнить, что с тобой, несмотря на нашу ветвь, занимались!
— Я занимался самостоятельно, если ты не помнишь… И ты должен быть счастлив и благодарен судьбе за то, что у тебя есть любящие тебя родители! — начал повышать голос Неджи. Мальчик резко подошёл к отцу, тоже повышая тон.
— Радоваться? Радоваться?! Да у меня как будто и нет родителей! Вы вечно куда-то пропадаете, вечно на миссиях! Я понимаю, что вы работаете, чтобы мы жили хорошо, но ты, — он ткнул отца в грудь, — ты берёшь дополнительные миссии и поэтому задерживаешься! Не делай такое лицо, пап, я знаю!
— Я… — растерянно начал Неджи. — Послушай, Хотару…
— Зачем вы меня вообще родили, раз я вам не нужен? — из разных глаз мальчика начали литься ручьи слез. — В школе я главный неудачник, отброс и ничтожество! Да я хорош в оценках, но я ни черта не умею из клановых техник! Ты видел, что я тренируюсь, тренировался все детство! И что?! Никакого результата! У меня не получается абсолютно ничего из наших техник! Понимаешь, я нигде не подхожу. Хьюга ли я? Нет. Учиха? Тоже нет… И мама ещё с её вечной гиперопекой…
— Не смей и слово говорить о матери… — тихо начал Неджи. — Ты даже не представляешь, что она прошла в жизни, и как ей далось твоё рождение…
— Да мне все равно! — в сердцах крикнул мальчик. — Лучше бы меня вообще не было!
— Я знаю, что ты чувствуешь… — попытался вразумить сына Хьюга, но сам в душе начинал закипать. Ему было морально сложно удерживать спокойствие на плаву, не давая раздражению и гневу взять над рациональностью верх.
— Нет, ты не знаешь. Ты всегда говорил, что мы с тобой похожи… Мы не похожи. И никогда не были. И никогда не будем. У тебя было все, чего ты желал, хоть ты и не в главной ветви. Я не умею ничего из-за разных глаз, так и не смогу ничему толком научиться из-за ветви… Я никто, понимаешь? Никто! И я уже не хочу кем-то быть, потому что просто не знаю, выживу ли я в этом мире, нужен ли я здесь кому-то. Как бы я хотел, чтобы ты… ты… ты не был моим отцом!
Мальчик с яркостью развернулся, и Неджи успел увидеть только кончик каштанового хвоста, в который были собраны волосы сына. Его тело била мелкая дрожь — собственный сын сказал ему такое, собственный сын только что отрёкся от него.
На душе было больно и тошно. Неджи понимал, что они с Эрен допустили ужасные ошибки, которые привели к бунту ребёнка, к его гонениям в классе и к такому исходу. У Хотару и так переходный возраст, а разное отношение родителей совсем запутало и убило его.
Неджи действительно был в растерянности — он нигде не встречал книг или хоть каких-то записей о таких людях с врожденными двумя кеккей генкай, и поэтому действительно иногда нарочно задерживался на работе допоздна, фактически перекладывая всю ответственность на жену.
Эрен же всеми силами старалась быть хорошей матерью, быть не такой, какой была Тенма. И перестаралась. Эрен очень хотела доказать и Неджи, и Хотару, и всей деревне, и себе, что она — лучшая мама в мире, но её опека и любовь в итоге сыграли злую шутку — мальчик получал слишком много внимания от матери, которая пока ничему не могла его научить, и не получал внимания от отца, который был ему очень нужен.
Сейчас Неджи возвращался домой, понимая, что они определённо плохие родители.
И они должны стать лучше.
***
— Посмотри, какой милый листик, — Эрен улыбнулась, склонившись над коляской. В тонких пальцах был зажат светло-оранжевый нежный кленовый листок, который она показывала румяному малышу в коляске. — Такого же цвета, как твой плед. Тебе не холодно, моё солнышко?
Малыш заурчал и скуксился, чихая. Бывшая Учиха засмеялась, утирая ему вздернутый нос платочком, пока большие белый и чёрный глаза очень внимательно смотрели на неё, словно рассматривали её лицо и анализировали действия женщины.
— Эрен? — послышался голос Хинаты, и обе девушки немного удивлённо посмотрели друг на друга. Хината бережно держала в руках светловолосого мальчика, который усиленно, но неловко тянул её за волосы. На щеках у малыша было по две полоски, подобно полоскам его отца.
— Хината! — Эрен как раз успела взять Хотару на ручки, и мальчик чуть улыбнулся, увидев знакомое лицо тёти. — Привет, Боруто! — поздоровалась она со своим племянником по мужу.
— Боже, Хотару уже такой большой… Вы все же решили отрастить ему волосы?
— Неджи согласился со мной, что все же Хотару — Хьюга, а отращивать их дальше или состричь, он решит сам, когда вырастет… Знаешь, Неджи весь светится от гордости, что вы назвали своего ребёнка в честь него — серьёзно, я его утихомирить не могу!
Хината хихикнула, поглаживая Боруто по спине. Хотару отчаянно выглядывал из-под материнского плеча, наверное, желая вывалиться и упасть на асфальт.
— Давно хотела спросить… А почему именно Хотару?
— «Светлячок»… Мы назвали его так в честь наших отцов… Имя моего отца, Теруки, это «сияющий», а Хизаши-сама — «солнечные лучи»… Да и твоё имя, Хината, — «солнце»… Вот и получился Хотару — сияющий, да солнечный.
Хината хихикнула ещё раз. Мальчик ущипнул Эрен за плечо, решая для привлечения внимания ещё и укусить её за шею. Мама ойкнула, укладывая бойкого малыша в коляску.
— Что у вас с папой за привычка кусаться… — недовольно прошептала Эрен, укутывая мальчика в оранжевый плед. Хината вопросительно посмотрела на подругу, но бывшая Учиха лишь нервно хихикнула.
Иногда у Неджи все же выдавались свободные дни, которые он мог проводить с семьёй. В один из таких осенних дней, Хьюга-старший вышел на задний двор, чтобы проверить погоду, и нашёл там маленького четырёхлетнего Хотару, которому только-только поставили Печать. Мальчик тихо всхлипывал: он уже надел повязку, краснея перед другими детьми, которые смотрели на него и показывали пальцем. И хотя члены побочной ветви не были редкостью, маленьким детям было трудно понять, что у их ровесника может быть зелёный рисунок на лбу.
— Хотару?
— Пап? — он повернулся, плотнее укутываясь в синий халатик. — Прости, я тут… Птиц кормлю… — Хотару кивком головы указал на семена и зерна в своей руке, а возле его ног, обутых в сандалии, вились маленькие воробушки. Неджи ощутил острый приступ ностальгии, и что-то подсказывало ему, что нужно прямо сейчас сесть и поговорить с сыном.
— Ничего… Я присяду, ты не против?..
— Нет-нет, пап! Садись, — сконфуженно пробормотал мальчик, опять дико краснея. Хьюга хмыкнул, поправляя белое кимоно и черный халат поверх него. — Мама ещё плачет?
— Она уже успокоилась, я её успокоил, — медленно проговорил Неджи.
— Я такой плохой сын… Мама плачет из-за меня… Я не хочу, чтобы мамочка расстраивалась… Я что-то делаю не так? Почему дедушка поставил мне эту штуку?
— Так… нужно, Хотару. И ты не плохой сын. В этом нет твоей вины.
— А почему у мамы нет этой Печати? — удивлённо спросил Хотару, подкидывая воробьям ещё зёрен, и те их жадно склевывали и просили ещё, поглядывая чёрными глазами-бусинками.
— Мама… не Хьюга.
— Почему? Все называют её «госпожа Хьюга»…
— Потому что мама — моя жена… Но мама не принадлежит к клану Хьюга по крови, она с рождения Учиха. А мы с тобой Хьюга… из побочной ветви.
Неджи сконфуженно замолчал, изредка поглядывая на сына. Тот грустно вздохнул, подкидывая птичкам ещё еды. Хьюга хотел подбодрить мальчика — Хиаши уже с детства давил на Хотару этим «комплексом побочной ветви», как называл его Неджи, и мальчик был более мягкосердечным и чувствительным, чем его отец в детстве и ему было сложнее справляться с подобной предначертанностью.
Но у Хотару были родители — Неджи и Эрен рано потеряли одного из родителей, оставшись с другим, но и тех они потеряли при очень скорбных обстоятельствах. Мир шиноби перестал быть таким суровым, но Хьюга все равно были очень заняты из-за той же проблемы с Ёкай — женщина оставила после себя много подводных камней, да и перед командой Шикамару, у которой уже были свои дети (кроме Кибы), стояла задача найти Ама-но-дзако, про которую говорила колдунья перед смертью.
И поэтому, когда мальчику исполнилось три года, он стал ходить на курсы подготовки шиноби или же оставаться дома с родственниками по клану и матерью, когда она могла.
— Пап… а вот скажи… — неуверенно начал мальчик, рассматривая большими глазами птиц. — Это правда, что я в конце концов умру, как предсказано? И это правда, что наша жизнь уже заранее предрешена судьбой, и я ничего не смогу сделать?
Хьюга улыбнулся: он и сам в детстве был таким, также думал и наивно считал, что он действительно раб своего положения. Мальчик смотрел на него с таким доверием в разных глазах, что до жути хотелось поддержать его — почему-то внешне Хотару был его почти точной копией, а повадки и манеры поведения буквально подчеркивали «учихость» мальчика. Он перенял от Эрен наивный и доверчивый взгляд разных глаз, какую-то странную веру в мир, в людей и самого себя.
— Каждый человек сам владеет своей жизнью… Нет какого-то определённого порядка или правила, который будет твердить тебе о том, как прожить жизнь. Судьба, может и есть, но люди не обязаны плыть по её течению, полностью игнорируя свои собственные желания… Быть может, ты станешь гением Бьяку Шарингана, если пожелаешь… А может ты захочешь стать Хокаге, может ирьенином, а может поступишь в АНБУ… В любом случае, это твоя жизнь, светлячок, и только тебе решать то, как ты её проживёшь…
Мальчик задумчиво замолчал, медленно снимая повязку со лба. На светлой коже слишком контрастно выделялась зелёная Печать, она резала взгляд не только самому Хотару, но и многим его друзьям. Эрна и Метал никогда не спрашивали её практическое значение, но Хотару знал: если что-то пойдёт не так — дедушка волен активировать Печать по своему усмотрению.
Неджи ласково потрепал его по каштановому каре, доходящему до плеч, и снял свою повязку с головы — при жене и сыне он её не носил, что оба очень ценили.
— Ото-сан… мама вчера рассказала мне, что случилось с её кланом… Неужели у самого великого клана Конохи была такая ужасная судьба? А что было бы… если бы Тенма-баа-сама не уехала тогда?
Неджи выдержал паузу.
— Тебя бы просто не было, ведь один из твоих родственников по маминой линии просто убил бы её.
— Маму?! Но… — Хотару в ужасе повернулся на отца. — Почему тогда выжил дядя Саске?!
Неджи громко вздохнул, рассматривая свинцовые облака, медленно текущие по небу. Настроение было осеннее, грустно, но почему-то Хотару и Неджи было совершенно не холодно. Они сидели рядышком, мальчик качал ногами, немного отпугивая птиц, кормил их и просто наслаждался тишиной и временем, проведённым с любимым отцом.
Хотару всегда любил своих родителей. Больше всего на свете. Хоть в три года, хоть в десять, хоть в двенадцать — он мог вести себя как угодно, чтобы понравится отцу, был и холодным, и грубым, и вежливым. Он просто хотел, чтобы отец снял свою ледяную маску и был ему отцом.
Настоящим отцом.
***
Мальчик громко шмыгнул, вытирая кулаком слезы и размазывая их по бледным щекам. На душе будто бы скреблись кошки — так паршиво и ужасно он чувствовал себя. Он понимал, что зря накричал на отца — все же, завтра День отца, и ему не очень хотелось выслушивать потом бубнеж дедушки, который точно будет отчитывать его за плохое поведение.
«Я плохой?..» — подумал Хотару, отпинывая камушек с дороги.
Но вдруг раздался тихий шорох в кустах. День уже клонился к своему завершению, да и Хотару очень чутко слышал и относился к подозрительным шорохам весьма серьёзно. Вот и сейчас, мальчик выудил из сумки шиноби сюрикен, готовясь кинуть его в кусты. Но сюрикен, который уже был на подлете, что-то остановило, и железное оружие оказалось в руках у высокой старой женщины, половина лица которой было скрыто за чёрным капюшоном, из-под которого виднелось красное кимоно.
— Ты ведь Хотару, да? — прохрипела женщина. Хьюга инстинктивно отшатнулся, запуская руку в сумку, намереваясь при случае хорошенько полоснуть странную женщину по руке, если та вздумает напасть.
— Кто вы?
— Меня зовут Ама… — тихонько улыбнулась женщина, склоняюсь к нему ближе. — И я хотела бы сказать, что понимаю тебя и твою проблему… Видишь ли, Коноха, она… подавляет твои силы, малыш… У тебя два сильнейших додзюцу, ты даже не представляешь, кем ты можешь стать… Сильнее отца, матери, тёти, дяди, даже сильнее нескольких Хокаге… а может и всех…
— О чем вы говорите? Я даже Бьякуганом толком пользоваться не умею, что уж говорить о Шарингане…
— Потому что тебя неправильно учат, — голос женщины убаюкивал и успокаивал. Хотару и сам не заметил, как убрал кунай и стал внимать ей. У женщины была бледная, почти белая кожа, наверное, белее, чем у Иноджина.
— А вы знаете, где правильно?
— Я лично могу научить тебя… Саске Учиха ушёл из деревни к сильному шиноби, и посмотри каким великим он стал… Я могу тебе помочь. С такими мощнейшими генами тебе нельзя игнорировать свои таланты.
— Что за аттракцион невиданной щедрости? — усомнился мальчик. — Я не дурак, мне нужны гарантии.
— Подозрительный, как отец… — женщина хмыкнула, хрипло засмеявшись. Она почти вплотную подошла к нему, и Хотару к своему ужасу понял, что он неё пахнет кровью и чем-то железным. Женщина дёрнула его за чёрные ремешки, которые он не переставал носить. — Ну разумеется все будет, можешь на меня рассчитывать… Только сначала ты должен будешь кое-что сделать…
Хотару улыбнулся.
— Ты сделал что?! — Эрен в ярости обернулась, только-только сняв фиолетовый бронежилет АНБУ. На руке у женщины была царапина, а на щеке — ссадина. — Повтори!
Хьюга потёр виски холодными пальцами, вновь пересказывая то, что произошло, только более спокойным тоном. Он знал, что нервничать при и так нервной Эрен — идея не самая лучшая и для него, и для Хотару.
— То есть ты хочешь сказать… — голос женщины завибрировал от гнева, — хочешь сказать, что потерял… потерял нашего сына?! Неджи, ты идиот!
— Не будь такой категоричной! Мы найдём его.
— Ты видел время? — Эрен указала на окно и на часы, висевшие в их спальне. — Уже скоро девять часов, я прихожу с миссии, и ты заявляешь, что потерял моего ребёнка в свой первый выходной, когда вы хотели провести время вместе?! Ты не только противный человек, ты ещё и безответственный отец! Чем я думала, когда выходила за тебя замуж?.. Вот какой черт меня дёрнул вообще с тобой связаться?.. Отдыхали бы вместе с Тентен, а теперь я вынуждена орать на собственного мужа, потому что он — внимание! — потерял нашего сына!
Хьюга закатил глаза.
— Я его не потерял… Он вернётся домой.
— Если он…
Раздался звук задвигающейся двери. Эрен опрометью бросилась в коридор, и на её красивом лице застыла странная улыбка: Хотару как ни в чем не бывало снимал чёрные сандалии.
— Где ты был?
— Я гулял… — Хотару посмотрел на отца, который грустно улыбнулся ему. — Простите, если заставил вас волноваться.
— Ничего… — Эрен шумно выдохнула, провожая мальчика взглядом. — Кстати, Хотару…
— Да, ока-сан? — уже на пути в свою комнату мальчик обернулся, поставив ногу на ступень деревянной лестницы.
— Завтра День Отца и…
— У меня завтра первая важная миссия и знакомство с… учителем… — ответил мальчик, продолжая медленно подниматься по лестнице. Эрен удивленно и скептично выгнула бровь, переглядываясь с Неджи.
— Завтра? — неловко переспросил Хьюга. — Я думал, знакомства пройдут на следующей неделе… Мы с Ирукой-саном обсуждали это.
— М-м-м… перенесли…на завтра, — как и отец, неловко промямлил мальчик и поднялся по лестнице в комнату, увидев подозрительный и обеспокоенный взгляд, который кинули на него оба родителя.
«Только бы все получилось и никто не помешал…» — подумал Хотару, доставая из письменного стола несколько бумажек для записок — Металу, Эрне и Шикадаю.
«Только бы все получилось…»
