Амбивалентность

      — Какой он крошечный… — Эрен устало прикрыла глаза, стараясь восстановить дыхание. Её волосы слиплись от пота и слез из-за выстраданных родов. Маленький румяный мальчик лежал подле неё на уютной и тёплой кровати в госпитале Конохи и смотрел в потолок большими, но ещё немного мутными глазами.       С её плеч и сердца будто упал огромный, просто громадный камень, который не давал ей спокойно жить несколько месяцев. Женщина мучилась, со страхом представляя то, что её сын может родиться слепым, совершенно не готовым к этому жестокому миру шиноби. Какой же позор тогда упадёт на великий клан белоглазых гениев, если у самого талантливого шиноби Хьюга Ичизоку родится слепой сын?       — Мой мальчик… — с её щеки скатилась холодная слеза, женщина посмотрела на мужа, который молча сидел на коленках у её кровати. — Неджи… Неджи…       Тёплая рука мужчины легла на её собственную руку, чуть сжимая. Эрен заметила, что Хьюга прикрыл лавандовые глаза, а в уголках что-то предательски заблестело.       «Неужели он плачет?.. — подумала бывшая Учиха, поглаживая второй рукой тёмные волосы сына. — Неджи… О, Неджи…»       Мужчина открыл глаза, неверящим взглядом оглядывая только родившегося мальчика. Едва ребёнок родился, акушерки тут же ловко отнесли его, давая матери перевести дух, а отцу успокоиться после увиденного. Бывшая Учиха не заставляла Неджи присутствовать на родах, но мужчина решил, что для моральной и физической поддержки жены он должен, просто обязан, быть с ней и с ребёнком. Хотя сразу же пожалел о принятом решении — ему было нестерпимо больно видеть то, как его возлюбленная мучается, а он не может перенять и толику её адской боли.       — Госпожа Хьюга? Господин Хьюга? — в палату заглянула ирьенин, но, увидев воцарившуюся тихую идиллию, решила не тревожить покой ставшей ещё больше семьи.       — Он такой… смешной, — Неджи чуть привстал, чтобы лучше видеть сына. Хотару удивлённо моргнул, начиная недовольно кукситься. — Разноглазик…       — Не дразни его! — строго зашипела Эрен. Неджи с горечью вздохнул — во время беременности Эрен была просто ходячей яростной фурией. Она и раньше не отличалась холодностью и спокойствием, но в то время её можно было разозлить на раз-два. Хьюга приходилось на три хода вперёд просчитывать свои и её действия, но иногда Учиха могла разрыдаться из-за того, что уронила вилку, а мужчине приходилось её успокаивать. В те моменты он служил жилеткой для рыданий.       — Я его не дразню, Уголёк, — мягко сказал Хьюга, чтобы не вызвать неодобрение жены. — Просто он такой милый, и у него такие разные глаза… Необычный ребёнок.       Эрен устало вздохнула. Мужчина приподнялся, коротко целуя жену и новорождённого сына в лоб. Мальчик состроил недовольное выражение, схватив отца за длинные локоны. Неджи ойкнул, пытаясь отцепить ловкие пальцы сына от своих волос, которые Хотару рисковал оторвать чуть ли не с корнем.       — Мне… мне нужно проведать команду в Штабе… У них там сейчас аврал, а я, как капитан, просто обязана принести и заполнить бумаги…       — Эрен! — хмыкнул Хьюга, укутывая ребёнка в пелёнки сильнее. — Я тебя неделю из дома не выпущу, пока толком не восстановишься… Даже и не думай сразу пускаться в работу, деятельная моя.       — Ну я не сейчас же… — прошептала женщина.       Хьюга ещё раз громко хмыкнул, прикрывая глаза. Дотронулся кончиками холодных пальцев до тёплого металла кольца на своей левой руке, посмотрел на изможденное лицо женщины и сонное лицо начинавшего капризничать маленького мальчика.       Стоило действительно поверить в наличие судьбы только из-за того, что она позволила ему встретить Эрен.

***

      В уютной комнате Хотару было, как обычно, тепло и приятно пахло яблоком, лаймом и сандалом. Мальчик укутался в пушистое одеяло, распущенные средней длины волосы разметались по белой подушке, а сам мальчик видел странный сон, который снился ему которую ночь подряд.       Он совсем один, ему на вид лет восемнадцать, и он — точная копия отца в том же возрасте. Разные глаза обрели свою настоящую силу, за спиной катана, а перед глазами маячит странное чёрное одеяние-балахон с красными облаками на нем. Он где-то видел людей в этих странных хламидах, и так сильно запомнил их, что образ остался в подкорке сознания.       Мама однажды упомянула некоторых людей из этой организации, которая носила подобные чёрные плащи, и мальчик запомнил её название навсегда — Акацуки. Они были невероятно сильными, и, кажется, его названые «дяди» принадлежали к ним.       На его руках кровь и короткие синие волосы. Догадка острым мечом впивается ему в сознание — вот о чьей смерти из-за его побега из Листа говорила Дзёре-гумо…       Во снах к нему приходила Ама-но-дзако. Она взывала к его тёмной стороне, которая усиленно пряталась в самых дальних закоулках его души, и говорила о том, что в Конохе ему никогда не найдётся места, здесь он никогда не обретёт настоящего себя. Единственный выход для него, для его будущего потенциала — это сбежать, разрушить оковы. Неспроста же одни из сильнейших ниндзя были нукенинами.       Она шипела, что его не примут. Она говорила, что здесь его не научат тому, что он может знать. Она взывала предать родную деревню, предать родителей, чтобы вернуться потом и стать сильнее.       Хотару каждый раз в холодном поту просыпался посреди ночи, смотрел на время и выдыхал. Пару раз он пробовал не засыпать, но с треском проваливался — сон мог сморить его уже ближе к утру, и приходилось весь день быть жутко сонным. Ама-но-дзако была слишком слабой, чтобы приходить в нему вживую, поэтому каким-то образом воздействовала на него во сне, и мальчик из-за этого очень страдал.       И сегодня ему опять снился один и тот же сон. Чёрная хламида, Риннеган, мощные техники, Сусаноо, Аматерасу…       «Ты потомок двух, — двух! — величайших и сильнейших кланов Конохи, Хотару. Ты потомок Мадары Учихи, ты потомок Индры! В тебе есть кровь красноглазых демонов, так вними ей!» — мальчик сморщился, болтая ногами, пытаясь отогнать злые языки от себя.       Мягкая и тёплая ладонь ласково прикоснулась ко лбу мальчика, заправила каштановые волосы за ухо и нежным движением пронеслась по щеке. Голос Ама-но-дзако в его голове стих, и мальчик с криком открыл глаза, присаживаясь на кровати.       Мама склонила голову и тепло улыбнулась ему. Хотару вытер пот со лба и посмотрел в зеркало напротив его кровати: бледное лицо с яркой зелёной Проклятой Печатью Хьюга на лбу, сухие и потрескавшиеся губы, покрасневшие щеки.       — Доброе утро, светлячок… — мама поцеловала его в лоб, прямо в Печать. Мальчик сморщился, пытаясь стряхнуть неугодные воспоминания из сна, но никак не мог избавиться от этого навязчивого чувства.       — Мам, а Акацуки до сих пор существуют?       Бывшая Учиха сильно удивилась, её брови тут же поползли наверх от заданного сыном вопроса.       — Зачем тебе, Хотару?       — Интересно…       — Нет, конечно же нет. Почти все мертвы, кто-то запечатан… Не забивай этим голову, — тряхнула волосами Эрен, сладко потягиваясь. Женщина сидела около кровати, сложив ноги по-турецки, и внимательно рассматривала сонное лицо сына. Хотару же заметил, что мать выглядит гораздо более отдохнувшей. — Нечего тебе про нукенинов с самого утра болтать.       — Просто интересно стало… Ма, а я могу… ну, например, присоединиться к другому клану?       — Чего? — рассмеялась Эрен. — Чем тебе Хьюга не угодили?       — Ну, я же, по сути, не Хьюга…       — Ну, а кто? Твой отец из клана Хьюга.       — Ну, а ты — Учиха.       — Кровно — да, но по документам сейчас я принадлежу к Хьюга Ичизоку, — женщина указала на эмблему-герб белоглазого клана, вышитый у неё на плече синей кофты с длинными рукавами. Гербом клана Хьюга был красный спиральный огонёк в жёлтом круге. — Ты родился в клане Хьюга, поэтому и принадлежишь к нему. Разве тебе охота быть в клане, в котором сейчас только Саске, Сакура и Сарада?       — А почему тогда дядя Наруто — Узумаки? Это же фамилия его матери, — удивлённо спросил Хотару, присаживаясь на кровати, сонно вытирая разные глаза.       — Потому что у его отца, Четвёртого Хокаге, было слишком много врагов, которые захотели бы отыграться на его сыне Наруто. Поэтому Минато-сан решил дать ему фамилию Кушины-сан — Узумаки, чтобы никто не знал, что он сын Четвёртого.       — Разве фамилия бы что-то дала? У отца тоже много врагов…       — Да, много, — Эрен ласково улыбнулась, — но у Неджи есть большой клан, который, в случае чего, может за него поручиться. У Минато-сана не было столь большого и сильного клана… Клан, — добавила бывшая Учиха, — это очень важно. Это твоя очень большая семья. Поэтому, — чуть серьёзно сказала женщина, — цени его, пока он у тебя есть.       Последние слова прошибли генина словно сильный удар током. Ну кто тянул его за язык? У мамы истребили весь её клан, а у него за плечами целая свора Хьюга. Действительно, раз он много чего вынес за последние несколько недель, нужно принимать и клан… В первую очередь нужно заново полюбить Хиаши-джи-сана, который его до сих пор очень любит.       — Так, — мама звонко хлопнула в ладоши, — просыпайся давай. Ярмарка сегодня работает последний день, так что я хотела бы кое-что купить там. Да и тебе не мешало бы развеяться… К тому же, сегодня проходит экзамен на джонинов, хочешь посмотреть?       — Разве не надо было купить билеты заранее?       Эрен усмехнулась, стягивая с мальчика тёплое одеяло и раскрывая настежь окно. На дереве за окном радостно пели птицы, солнце светило как никогда ярко, а заманчивая погода просто шептала о том, что нужно обязательно погулять сегодня.       — Ещё одна прелесть клана. Я заранее договорилась с Хиаши-сама, поэтому у Хьюга есть небольшой сектор. Нам будет все прекрасно видно. Да и к тому же, в этом экзамене участвует много Хьюга, поэтому будет здорово поболеть за родственников, да? И… Мне, как почетному джонину Конохи тоже выделено очень хорошее место…       Хотару тихонько что-то буркнул, но настроение его омрачалось тем, что ото-сан не будет участвовать вместе с ними. Сейчас ему как никогда раньше хотелось крепко-крепко обнять отца, но мама и словом не обмолвилась о его самочувствии.       При взгляде на мать, которая шла рядом с ним, когда они уже подходили к ярмарке, расположенной у главного стадиона, Хотару ещё раз отметил про себя, что мама выглядит лучше и свежее, чем раньше. Её короткие темно-синие волосы ещё были немного мокрыми (видимо, мать с утра тренировалась) от душа, да и само светлое лицо с небольшими морщинками у глаз выглядело бодрее.       — Мне нужно купить пару полировальных тряпочек для катаны… Тебе нужно что-нибудь, светлячок? — мать склонилась к нему, но мальчик зачарованно смотрел на семью около тира — мать протягивала сыну и мужу мороженое, и все трое широко улыбались.       Женщина вздохнула.       — Ему станет лучше, — улыбнулась она, — поверь мне, папа идёт на поправку. Уже совсем скоро ты сможешь увидеть его.       — Я чувствую себя совершенным идиотом, — генин тряхнул головой, пара коротких коричневых прядей выбились из низкого хвоста. — Но это здорово…       Эрен с улыбкой потрепала его по голове, заправив пряди обратно, но вдруг на неё упала тень, и женщина почтительно склонила голову. Мальчик обернулся, увидев высокую пожилую женщину с пучком седых волос на голове. Та внимательно посмотрела на бывшую Учиху, а затем заострила свой пронзительный взгляд на Хотару.       — Твой сын, Эрен-чан?       — Верно… Как ваши дела, Мико-сенсей? — судя по всему, женщина была ирьенином.       — Неплохо. Как я вижу, глаза развиваются нормально… Слышала историю про Неджи-куна и…       — Хотару.       — И Хотару. Поразительно. А ведь мальчишка мог и вовсе родиться слепым, — женщина покачала головой. Хьюга испуганно посмотрел на маму, которая взяла его за руку и, попрощавшись с назойливой старушкой, отвела в сторону, ближе к стадиону.       Мико-сенсей была её консультирующим врачом, в кабинете которой она со страхом изо дня в день ждала диагноза «бесплодие». Женщина успокаивала её после нескольких месяцев попыток завести ребёнка, когда Эрен уже не выдерживала и молча плакала едва видела одну полоску на тесте. Неджи сам был весь на нервах все эти месяцы, но когда его безумно радостная жена буквально в лицо ткнула ему тест с двумя красными полосками на белом фоне и бросилась на шею от нахлынувших чувств, Хьюга чуть не потерял дар речи.       «Я стану отцом…» — только и смог промямлить тогда глава Департамента разведки Конохи.       «А я мамой!» — со слезами на глазах ответила капитан элитного отряда АНБУ.       — Детка, посмотри, когда точно начинаются поединки… Я отойду ненадолго, — проговорила Эрен, закончив свои секундные размышления, хотя Хотару предпочёл бы пойти вместе с матерью, чем замечать на себе любопытные взгляды зевак.       На афише не было ровным счётом ничего интересного кроме огромного заголовка и даты начала, поэтому Хьюга-младший не стал заострять внимание на чем-то ещё. Издалека он увидел свою тётю Хинату с малышкой Химавари, которая имела просто поразительно милую привычку называть его либо Хотару-нии, либо Хотару-нии-сан. Она глубоко уважала и любила двоюродного старшего братца, а от дяди с тетей и вовсе была без ума.       Химавари увидела его, помахав букетиком подсолнухов, которые, видимо, приготовила для победителя экзамена. «Скорее всего, для какого-нибудь Хьюга…» — подумал Хотару. Он со страхом ждал момента, когда в Конохе начнутся экзамены на чунина, и Киба-сенсей, который неделю назад обещал сводить все команду в Ичираку, запишет их туда… Он обязательно станет таким же сильным, как родители. Ведь чунины должны быть сильными.       Едва Хотару закончил рассматривать афишу, будучи погруженным в свои мысли, и повернулся обратно, то тут же остановился и встал как вкопанный.       Рядом с весёлой матерью, опираясь на её руку и на один костыль, с короткими, подстриженными до плеч волосами, бледный, но живой, стоял отец. Он поймал взгляд Хотару, и мальчик, не удержавшись и будучи на седьмом небе от счастья, ринулся к отцу, порывисто обнимая того.       Неджи хрипло хмыкнул.       — Ой-ой! — сипло проговорил отец. — Светлячок, я сейчас отправлюсь опять в больницу!       — Ото-сан… Ото-сан… — прошептал генин, зарываясь носом в пахнущее лаймом коричневое хьюговское кимоно отца. — Ока-сан, как же так?.. — обратился он уже к матери, даже не замечая, что говорит слишком уважительно.       — Я решила сделать тебе сюрприз, дорогой, — у мамы глаза блестели от слез радости. — Но, честно признаться, и для меня было сюрпризом то, что Неджи выписали так скоро… Боже, дорогой, ты… Ты здесь… — казалось, Эрен на мгновение забыла, что сын стоит рядом, и просто уткнулась в светлую шею отца. Тот ласково улыбнулся.       — Пап, ты подстригся? — желая разбавить неловкую паузу, спросил Хотару.       — Пришлось, — хрипло ответил отец, невесомо дотрагиваясь руками сначала до каре волос, а затем и до забинтованного лба, где покоилась печать. — Яд попал и в волосы.       Хотару стыдливо опустил разные глаза, не желая даже смотреть на весёлое, хоть и ещё болезненное лицо отца.       — Ну, не рад, что я вернулся? — лукаво спросил Неджи. — Могу ещё месяцок другой поваляться в больнице, — мужчина со смехом посмотрел на жену, но Хотару смог чутко уловить нежную искорку в лавандовых глазах отца. Так он смотрел только на мать. И ни на кого больше. Родителей сегодня вечером ожидал большой, ласковый разговор.       — Ну уж нет, — состроила недовольное лицо Эрен, прижимаясь к мужу рука к руке. — Как себя чувствуешь?       — Прекрасно, Уголёк, — ото-сан коротко поцеловал маму в уголок пухлых губ, женщина ласково провела по его плечу светлой ладонью. Хотару порозовел и отвернулся, делая вид, что рассматривает оживленную толпу около стадиона, где и будут проходить бои заключительного этапа экзамена на джонина.       — Навевает воспоминания, да? — мама невесомо дотронулась до кулона, который, сколько себя помнил Хотару, все время висел у матери на шее, и который она никогда не снимала. — Здесь проходили и экзамены на чунина… и наш последний этап АНБУ…       Неджи хмуро посмотрел на небо, наблюдая за стайкой птиц, которые озорно вились прямо над головами семьи. Эрен прислонилась к плечу мужа, глубоко выдыхая. Около неё стоял и ласково касался своей тёплой рукой её тёплой руки её единственный сын — вот он, с разными, сильными глазами, абсолютно здоровый и уже абсолютно счастливый мальчик. Рядом с ней — любовь всей её жизни и её муж.       Чего она хотела добиться в жизни? Силы, признания матери и гения Хьюга Ичизоку, мастерства… Она поступила в АНБУ, и хоть тренировки выжимали из неё все соки, и желание продолжать обучение дальше уходило с каждым днем, куноичи не сдавалась и по итогу стала единственной девушкой в выпуске за несколько лет. Цель детства, казалось бы, исполнена. Но на душе все равно теплилось гадкое чувство — мать не увидела то, какой она стала, не увидела того, чего она добилась.       Но в момент боя с Ёкай произошла их последняя встреча, встреча матери со своим ребёнком. Тенма увидела её татуировку, её внутренний стержень, а Эрен увидела просветлевшее лицо родной матери. Тенма Учиха была гением клана, и хоть не являлась самой доброй матерью, женщина не была плохим человеком.       Гений Хьюга Ичизоку признал её ещё давно, иначе (тут Эрен в пору усмехнуться) они бы не поженились и у них не родился бы такой чудесный ребёнок. Но до сих пор, даже сейчас, когда им уже перевалило за тридцать, Эрен как маленькая девочка радуется озорному и пылающему гордостью взгляду Неджи.       Она достигла всего, чего хотела (или даже не совсем хотела): высокий статус, шикарная должность, прекрасная зарплата, любящий и любимый муж, большой дом, признание коноховцев, замечательный ребёнок, новый клан и огромное мастерство в кендзюцу и учиховских техниках. От ничего не умеющей девочки-плаксы с глубокой душевной травмой детства она превратилась в уверенную девушку-куноичи, а потом и женщину-куноичи, знающую себе цену, свои принципы и устои.       Она никогда не была гениальна, как Итачи или Неджи, или даже её собственная мать. Но вера в лучшее, вера в саму себя, настойчивость и усердие, просто титанические усилия сделали её такой, какой она всегда хотела себя видеть: сильной не только физически, но и морально. Она сделала себя сама.       Она никогда не сдавалась, жизнь научила её не слушать чужое мнение, верить в себя — мнение окружающих могло меняться, колебаться в разные стороны, но Эрен была у самой себя всегда. Она вышла замуж за гения Хьюга Ичизоку не потому, что ей так сказали — потому что она любит этого человека, а он любит её. Она родила ребёнка не потому, что это якобы «святой долг каждой женщины», а потому что сама этого захотела.       Неджи тоже изменился. Сейчас, после почти пятнадцати лет совместной жизни и брака, Эрен понимает, что Хьюга, самый невозможный парень Конохи, человек с сомнительным мировоззрением в детстве и скверным характером в юности, действительно изменился в лучшую сторону. И намерен меняться дальше, если того потребует жизнь.       Мягкие прохладные пальцы мужа переплелись с её тёплыми, чуть влажными от жары и волнения. Хотару обнял обоих родителей, вклиниваясь между ними, а Неджи чуть потрепал его по голове свободной рукой, которая потом вновь взяла руку женщины.       — Идём? Экзамен скоро начнётся, — с улыбкой спросила не-совсем-бывшая Учиха. Теперь они будут смотреть бои экзамена с VIP-зоны для почётных жителей Конохи, а не участвовать в нем. Перед тёмными и лавандовыми глазами пронеслись события первых встреч с монстрами, экзамена АНБУ, истории Ёкай и Ама-но-дзако…       То была одна история, которая завершилась на такой доброй ноте. Но это отнюдь не означает завершение истории маленькой, но ставшей очень дружной семьи.       — Идём.       Это только начало.