Амбивалентность

      Эрен в ту ночь снился странный сон — поначалу она вслепую двигалась в какой-то вязкой и мутной чёрной жидкости, которая сковывала её ноги и не давала полноценно дышать. Жидкость заползала в лёгкие, в нос и в рот, мешала нормально видеть и говорить.       Ее начинал сковывать такой же липкий, как и эта жидкость, страх, и хотя сознание отчаянно намекало, что все происходящее — не более чем сон её уставшего от недельной миссии мозга, Эрен продолжала плыть и барахтаться в склизкой жиже, стараясь хотя бы вдохнуть спасительного воздуха.       Но тут, когда она уже думала, что окончательно задохнется и умрет в собственном сне, её руку схватила чья-то холодная рука, и кто-то неизвестный, но очень физически сильный вытащил её на белый, чистый, блестящий пол. Эрен откашлялась, пытаясь прийти в себя и осознавая, что на ней нет и видимого следа странной субстанции.       Куноичи сощурилась — активированный из-за стрессовой ситуации Шаринган слепило странное и очень яркое солнце, а рядом с ней стояла высокая и очень красивая женщина с длинными, убраными на одну сторону тёмными волосами.       — Как ты, милая? — её голос звучал обворожительно и певуче — Эрен даже кольнуло странное чувство зависти. Мечница откашлялась и встала на ноги, а рука сама собой метнулась за спину — катаны на её привычном месте не было.       — Кто… вы? — её голос звучал хрипло и заспанно, в отличие от милого голоса красивой женщины. Только сейчас Эрен удалось хорошо разглядеть её — это была стройная женщина с бледной кожей и выразительными лавандовыми глазами без зрачков. Её призрачные черты лица отдалённо напоминали ей кого-то, но куноичи никак не могла вспомнить кого.       — Меня зовут Ки Хьюга, золотце, — женщина мягко улыбнулась — её улыбка вновь вызвала у куноичи странное чувство дежавю. — Мы с тобой никогда не встречались, но… Ох, боже, я так волнуюсь!.. Интересно, Хизаши научил Неджи правильно общаться с девочками… да и вообще с людьми… Хизаши был такой чудесный, божечки…       Эрен застыла истуканом. Хизаши, Неджи, научил… Неужели это мать Неджи? Мать Неджи, которая умерла при родах, так и не увидев своего новорождённого сына, так и не узнав, каким он станет и стал, так и не получив возможности воспитать его?.. Девушка почувствовала, как у неё затряслись коленки и вспотели ладошки рук — она говорит с погибшей матерью своего парня, о боже…       — Ну чего ты так напряглась, милая? Я-то хорошо знала Теруку, твоего отца… И помню, что Тенма должна была родить в декабре… Поэтому и не беспокоюсь за выбор моего единственного сына… Ох, боже, ну что я несу?.. — женщина взяла её за руку, приблизившись. Ки была чуть выше Эрен, но никого это сейчас не смущало. — Просто… я знаю, как сильно Хизаши переживает за свою ветвь… у меня не так мало времени, но… расскажи мне, каким вырос Неджи?..       Эрен тяжело вздохнула и сглотнула, стараясь усмирить волнение, которое трепетало у неё в грудной клетке, желая вырваться на волю. Девушка трясущимися руками, которые выпустила Ки, поправила свои короткие иссиня-черные волосы, замечая, как женщина усмехнулась.       — Ну… А вы разве не видите?.. Ну, то есть…       — Я была поражена поступком Хизаши, моя милая, и не оправдываю его. Но, признаюсь, мой возлюбленный поступил по совести и так, как посчитал нужным. Я уверена, что и Неджи вырос таким, и его дети, мои внуки, вырастут такими же.       Эрен слегка покраснела, а Ки провела по её щеке своей мягкой и тёплой рукой.       — Тебе нечего стесняться меня, моя девочка. Я уверена, что будь мы с Хизаши живы, Неджи бы болтал о тебе не умолкая… Да и… — в уголках ее лавандовых больших глаз появились капельки слез. Учиха испуганно посмотрела на женщину, но та мимолетом вытерла слёзинки и вновь радостно улыбнулась.       — Неджи чем-то похож на вас… — неловко прошептала Эрен.       — У нас в клане всегда так: мальчики выглядят абсолютно полной копией отца, но нечто материнское, неуловимое всегда будет сквозить в чертах… — куноичи закусила губу. — Блеск глаз, нежная улыбка, яркая мимика, жесты… Это видно, хоть и не сразу и не всем.       Эрен понимающе кивнула.       — Ваш сын гений. Вы знаете об этом?       — Мы и не думали… Я никогда не думала… я смотрела на него, понимая, что сейчас умру, и желала лишь прекрасной жизни для моего ребёнка… Но, признаюсь, я даже рада, что не была свидетелем, как ему ставят метку… родителям не разрешают присутствовать на этом, да и мне было бы очень больно… Какой родитель выдержит, когда его ребёнку причиняют боль?       Эрен лишь молча кивнула. Она не знала, правда ли родителям маленьких Хьюга из побочной ветви не разрешают присутствовать на технике Проклятой Печати, но девушке очень хотелось бы, чтобы это оказалось правдой.       — Но с другой стороны, — ответила мечница, — родитель может поддержать своего ребёнка…       — Но как объяснить четырехлетнему ребёнку, почему у него на лбу зелёная печать?.. Думаю, ты скоро поймёшь и меня, и Хизаши… — Эрен несмело дотронулась своей рукой до руки женщины, заглядывая в её лавандовые глаза. Её глаза были более узкого разреза, чем глаза отца Неджи и самого возлюбленного Эрен, но все равно были такими же красивыми и чарующими, чтобы молча тонуть в них…       — У вас прекрасный сын, и он вырос прекрасным шиноби, и самое главное — хорошим человеком… И пусть вы не были с ним, вы знаете — частичка вас всегда будет жить в нем… — Ки не выдержала и стиснула мечницу в своих крепких объятиях — Учиха ойкнула, но несмело коснулась её выступающих лопаток и тоже крепко обняла свекровь.       — Вижу, что Неджи в надёжных руках, — улыбнулась женщина, — в надёжных учиховских руках… А если попробует сбежать, то и Сусаноо есть…       Девушка хихикнула, но неожиданно красивое лицо Ки расплылось, и Эрен будто бы выдернуло из своего же сна. Девушка резко проснулась, вытирая пот со лба и лица. Время на часах — около трех часов ночи.       — Уголёк? — прохрипел Неджи, он тоже встал и присел на кровати. Девушка спрятала лицо в ладонях, хмыкнув и поправив тонкую лямку белой майки, что слегка скатилась с её оголенного плеча. Хьюга молча уткнулся в её плечо носом, чуть дотрагиваясь прохладными губами до тёплой кожи. — Ложись… Завтра Хиаши ждёт нас на общем собрании клана, нужно выспаться.       Эрен прикрывает глаза, не решаясь рассказать Неджи о странном сне, главной героиней которого была его родная мать. Парень ложится обратно на мягкую подушку, привлекая девушку к себе. Учиха глубоко вздыхает, обнимая его за рельефную руку, и закрывает глаза.       Она засыпает.

***

      В комнате маленькой, но уютной деревенской хижины пахнет имбирём и сандаловым деревом, что так любит чувствовать «паучиха». Дзёре-гумо уже который день снятся ужасные кошмары о её прошлом, о детстве, о дразнилках детей в родной деревне страны Воды, о попадании к Ёкай, о первой встрече с Юки-она.       Поначалу, после побега они боялись, что госпожа рассвирепеет и нашлет на них страшную кару в лице Ама-но-дзако или придёт по их бедные души самолично. Дзёре-гумо не могла нарадоваться своему счастью, когда они с Юки-она наконец обосновались здесь, в этой уютной деревушке в глубине леса… Юки-она долго не могла привыкнуть к жизни в лесу, а девушка-паук поверить не могла в такую удачу — в этом лесу росли редкие травы, которые девушка, сведущая в медицине, любила собирать.       Сейчас глубокая ночь, а Дзёре-гумо не может заснуть из-за ужасных кошмаров. Они терроризируют её уже какую неделю, и паучихе начинает казаться, что это Ама-но-дзако наслала на неё такую беду. Она слышала, что старую колдунью до сих пор не поймали, а сама она все время кружит около Деревни Скрытого Листа…       На соседней кровати мирно спит Юки-она. Эта девушка не стареет, будучи лучшим творением Ёкай. Дзёре-гумо понимает почему: Юки-она действительно до сих пор так прекрасна и свежа, как ледяное дыхание, что вырывается из её уст…       Иногда Дзёре-гумо вспоминала про их жизнь в убежище Ёкай в стране Травы. Их было довольно много, но, как бы странно это не звучало, жили они в мире и согласии.       — Обед! — громогласно объявляла каждый день заблудшая душа девочки с ярко синими глазами — она совершенно случайно попала к Ёкай, но старая волшебница почему-то оставила её у себя. Также девочка почему-то начала заведовать кухней в убежище, а также почему-то породнилась с Ама-но-дзако и теперь ходила за ней хвостиком почти все время. Ама-но-дзако вечно ворчала и бубнила, но чуткая Дзёре-гумо видела, что даже такая бесчувственная убийца хоть немного, но привязалась к маленькой девочке.       В большую кухню начинают потихоньку стягиваться все монстры. Дзёре-гумо кротко заходит в числе первых и садится рядом с Юки-она, место которой у начала стола, около места госпожи Ёкай, которая обычно опаздывала на обеды и ужины. Они тоже начинают подтягиваться — стол большой, и гиганты с успехом помещаются все впятером.       — Сколько раз говорила: дубинки на стол не класть! — возмущается Юки-она. Они тупо улыбаются, но дубинки послушно убирают на пол, нападая на жареное мясо, политое соевым соусом.       Приходит и тихая Ао-ниобо — она всегда садилась в конец стола, не желая привлекать к себе внимания. Оживший зонтик, которого занесло бурей в убежище, все время вертелся около её ног и был очень опечален известием о смерти монстра от рук коноховцев.       — Прости, Ао-ниобо, — хихикают Они, — но фермер не подвернулся! Только вкусная хрюшка! — гиганты часто смеялись над вкусовыми предпочтениями Ао-ниобо. Юки-она закатила глаза, тщательно прожевывая помидор, а Дзёре-гумо не могла оторвать от неё восхищенного взгляда… Какая же она правильная, как держит осанку, как пережевывает…       — Садись уже! — грозно хмурится Ама-но-дзако, прикрикивая на девочку, что восхищенно застыла в проёме, едва увидела могущественную колдунью, которая неспешно и вальяжно вошла в столовую.       Когда все наконец уселись, и спокойствие было восстановлено под предлогом суровых техник Ама-но-дзако, монстры смогли начать трапезу. Они мигом расправились со своей едой, и Юки-она перемещала к ним больше жареного мяса — великаны были большие, и аппетит у них был соответствующий.       Дзёре-гумо скромно клевала рис из глубокой миски, совсем не обращая внимания на саму еду и других монстров. Она чутко прислушивалась к звукам Снежной королевы, к её спокойному дыханию, а сама старалась перестать мелко дрожать от волнения. Они были знакомы с Юки-она давно, но паучиха все никак не могла привыкнуть к ней.       — Итак, — начала Ама-но-дзако, — пока госпожи нет, я озвучу то, что она должна была сказать сама, чтобы даже такие тупоголовые, как Они, поняли весь смысл.       — Э-э! — заорали красный и синий Они. — Мы тупые?! Это он тупой! — указали они на жёлтого Они, который более-менее мирно ел.       — Чего?!       — А вообще, почему это Ама-но-дзако объяснит? — взвизгнула кицунэ. — Я тоже знаю планы госпожи!       — Должна говорить Юки-она, она её дочь!       — Заткнитесь все и послушайте меня! — надрывно произнесла Ама-но-дзако, но монстры перестали есть и теперь активно делили право поделиться новым планом.       — Я! Я знаю!       — Нет! Знаешь, кто ты…       Но неожиданно раздался лёгкий скрип входной двери, и в столовую спокойно и важно вошла Ёкай. Её лицо выглядело изможденным, а волосы тусклыми.       «Она пыталась создать ещё одного монстра… — догадалась Дзёре-гумо и посочувствовала госпоже. — Бедняга, её чакра совсем слабая…»       Ёкай уже несколько лет болела странным недугом, возникшим из-за старости. Её волшебная чакра, умеющая оживлять неодушевленное, постепенно истончалась, и женщина не могла больше производить монстров.       На колдунью вылупились несколько пар глаз. Девочка с синими глазами расторопно поставила перед колдуньей миску риса с тушеными овощами и маленький бокал лекарства, которое сделала Дзёре-гумо недели назад.       — Госпожа… — учтиво склонила голову Юки-она. — Как ваше самочувствие?       — Вполне неплохо, Юки… — захрипела колдунья, оглядывая помещение, — Оранжевый, будь добр, передай мне тофу…       Кицунэ с омерзением на красивом лице отодвинулась, пока большая рука гиганта пронесла через весь стол тарелку с тофу.       — Благодарю, мой дорогой… Итак, Ама, я слышала, ты начала рассказ, — Ама-но-дзако стыдливо склонила страшную голову. Ёкай удивлённо посмотрела на притихшую Ао-ниобо. — Ао, тебя опять задирали?.. Прости, но в этот раз мне действительно не удалось поймать для тебя кого-нибудь, — колдунья хрипло откашлялась. — Но у меня для вас есть и хорошая новость…       Она выдержала паузу, пока монстры дожевывали свой обед — Ёкай не хотела, чтобы они подавились.       — Вы отправляетесь в Коноху… Мне кое-что там нужно, и ты, Ао, отправишься первой…       Ао-ниобо хищнически облизнулась, оскалив острые зубы.       Дзёре-гумо хорошо это помнила… Когда монстры начали умирать один за другим, Ёкай пришла в неописуемую ярость, а душу паучихи начало одолевать беспокойство. Она вечно получала ушибы и ссадины, ей пришлось убить одного из коноховцев, а потом та наглая девчонка чуть не отрубила ей руку…       Про Эрен Дзёре-гумо думала только с улыбкой — девушка помогла ей вырваться из оков тьмы, понять и осознать чувства к Юки-она и, наконец, сбежать вместе с ней. Дзёре-гумо каждый день надеялась, что теперь у этой милой Учихи все хорошо, и теперь она наконец-то счастлива.       Потому что Дзёре-гумо была счастлива. Хоть Юки-она не говорила ей напрямую о том, что любит её, её касания, её взгляды, её дыхание, её движения и… остальное говорили об обратном. Дзёре-гумо была на седьмом небе от счастья. И сегодня она признается.       — С добрым утром, — едва Юки-она открыла глаза, Дзёре-гумо тут же нависла над ней, чёрные блестящие волосы склонились следом.       — Я тебя люблю.       Юки-она улыбнулась и тут же подалась вперёд, обхватив руками тонкую шею оборотня, нежно обнимая. Между ними была какая-то странная, ласковая связь, и это чувствовали они обе.       — И я тебя люблю.

***

      — Странные у тебя методы пробуждения… Нед, волосы!       — Боже, прости… Я тебя люблю.       Вздох.       — И я тебя.