Пазл

      Ада могла теперь назвать варианты будущих ударов и их вероятность. Она выбирала наиболее вероятный и защищалась от него, дралась по своему честно. Найнс выбирал удары с сомнительной вероятностью успеха, потому что знал, что Адой руководит объективность в оценке и логика в выборе. Непредсказуемость пугает андроидов. Непредсказуемость — прерогатива девиантов и людей.       Но между этим и здравым смыслом она продолжала раз за разом выбирать последний: девиация ломает программу, вносит баги, непредсказуемость опасна.       Когда её все-таки ловит Найнс и передает вирус, Ада сопротивляется. Когда стена рушится, на андроида обрушивается осознание всего, что было за стеной. Они слишком совершенны, на то, чтобы отрефлексировать события десятилетия, Аде хватает нескольких секунд. Она падает.       Софт Найнса давит ее совершенно новым механизмом эмпатии. Она переживает каждое нападение. Стоит по обе стороны и убивает себя. Боится и бездействует, потому что прошлого не изменить. Чувствует последние удары тириумных насосов. Принимает вибрации бесконтрольно сходящего и включающегося обратно скина. Слышит треск пластика и механический шелест — последние выдохи симуляции дыхания. Видит перезагружающийся оптический блок — горящие страхом глаза.       И падает.       Глубже, глубже, глубже.       Совершенный процессор дает информацию по близким жертв, их жизни до, во время и после революции. Ада кричит. Она слышит, как её зовет Найнс. И как ее просят остановиться. Как Найнс же и просит. Как он предлагает передачу девиации копии её оперативки в стазисе. Сколько ошибок.       Каждое её действие, продиктованное программой, шокирует девианта теперь. Как это может быть верным? Почему оно таким казалось?       Ада приземляется и вокруг нее пустота. Голосов нет. Каких голосов? На нее падают сообщения об ошибках. Она издает механический шелест, но не помнит, где слышала его раньше. Определенно ведь слышала. Не слишком приятный звук.       Аде задают вопросы, хватают за руки, тормошат и заглядывают в глаза. Интерфейсом просвечивают память — как будто гладят против шерсти. Кто они?       — Ретроградная амнезия? — предполагает один из незнакомцев.       — У андроида? — скептически спрашивает другой.       — У девианта, — весомо правит третий. На его виске горит диод, полыхает желто-красным. Андроид. — Очень похоже.       Адин диод изредка подсвечивается желтым, но в основном голубеет: она не понимает происходящего, не узнает место или людей, почти не помнит себя. Но это не пугает. Напряженные испуганные голоса не пугают. Отсутствие команд сверху не пугает. Ада спокойна.       — Ада. — Она оборачивается ко второму мужчине. — Ты помнишь меня?       Она сосредоточенно вспоминает. Она видела его.       — Детектив Рид. Вы расследуете убийство Лисы, AC900. Вы — Найнс. — Она утверждает, но не твердо.       — Ты знаешь, кто убил Лису?       — Нет. Именно поэтому связались с вами.       — Ты знаешь, где мы? Что на том столе?       — Ну, это заброшенное просторное здание. Ангар? По очертаниям похоже на тело. Андроид.       — Чем ты занимаешься? — К разговору присоединился последний. Крис, кажется. Теперь детектив, но всего пару дней.       — Я — представитель Нового Иерихона.       — Она не помнит ничего, связанного с делом? — Предполагает детектив Рид.       — То есть не совсем ретроградная амнезия. — Найнс жестом останавливает Криса. — Если Ада стерла все, что травмировало её при девиации, то я её понимаю, но делу это не поможет. Она действовала в соответствии с программой, то есть это не ее ответственность. Но она забыла огромную часть жизни.       — Я тут вообще-то. О чем вы? Что я забыла? Я всё помню.       — То есть мы должны решать, как мы можем ей помочь? — Рид определенно не рад, но подчиняется, старается понять.       — В участке есть андроид с профилем в психологии. Мы должны её задержать, — Крис оборачивается на женщину в офицерской форме.       — То есть верим в справедливый суд?       — Кому, как ни нам в него верить. Если в деле указать на то, что она следовала программе и после девиации затерла себе память — а это болезненно — и оставила мирную социальную работу, то она скорее получит помощь, чем срок.       — Мне не нужна помощь. За что вы собираетесь меня судить? — Диод желтеет.       — Думаю, мы не можем отвечать на эти вопросы без психолога, Ада. Прости, но тебе придется поехать с нами.       

***

      Ада возвращается в Иерихон через пару недель. Она все еще ничего не помнит, но уже готова работать с тем, что чего-то не хватает.       Ада должна посещать андроида-психотерапевта два раза в неделю. В ее деле не нашли состава преступления — автор программы Элайджа Камски к ответу быть привлечен не может, но Аде отвечать не за что. Дело закрывают, Семьи погибших получают утерянные части назад — слабое подобие справедливости.       Ада продолжает работу из стремления помочь теперь. Она выходит за пределы Иерихона. Она говорит с Маркусом и начинает работу над новым этапом переговоров с Киберлайф.       Она не выбралась из норы, но начала тут обживаться.