Пазл

      — Прекрати пялиться. — Кристин на него даже не смотрела, просто эту манеру Латзо все заметили ещё неделю назад.       — Шутишь? Нам нельзя даже наушники на смене надеть, а это — практически «Друзья», и я тут главный Гантер!       Латзо был раздражающим немного, независимо от охвативших его чувств — те почти всегда гиперболизировались. Но он в чем-то был определённо прав. Гэвин, Тина, Крис и андроид, имени, которого Латзо не знал, потому что тот ничего не заказывал, приходили в кофейню почти каждый день, пару раз в неделю к ним присоединялась Валери. Они общались, смеялись, волновались, ругались и мирились за столиком, а не на пошарпанном оранжевом диванчике, но атмосфера соответствовала.       И, пожалуй, имена — всё, что о них было известно наверняка. Компания садилась в угол у окна, оттуда их не было слышно вообще, особенно если посетителей было много. Поэтому Латзо строил теории.       Например, Тина и Валери встречались. Статус отношений этих двух обновился с появлением обручальных колец на обеих — Латзо в тот раз подвис, пытаясь понять: будет ли поздравление с помолвкой вмешательством в личную жизнь, можно ли ему такое замечать? Решил всё-таки сказать, с руками посетителей он взаимодействует часто, ничего странного в том, что он заметил кольцо, не будет. Тина улыбнулась, выпрямилась, став выше сантиметров на десять и очаровательнее баллов на тридцать восемь, и, поблагодарив, забрала оба стаканчика.       Тина работала в полиции — она носила форму, так что с профессией офицера Чен тоже всё вполне понятно. Она была собрана и организованна, решала проблемы, гораздо чаще, чем создавала — как в тот раз, когда Гэвину перепутали заказ, или когда Крис уронил и разбил чашку. У неё были просто потрясающие руки и невероятно изящная шея. Тина определённо не держала домашних животных, но по четвергам навещала кого-то, кто держал. По пятницам она выглядела невыспавшейся, по средам просто уставшей.       Валери пришла в компанию через Тину, хотя была общительным солнцем. Первое время они постоянно держались за руки под столом. Потом на столе. Потом просто клали ладони рядом, а сейчас могли себе позволить даже сесть не вместе или отойти не вдвоём. Раньше они как будто не были уверены в том, что не проснутся в одиночестве, если расстанутся хоть на секунду. Что это навсегда.       Латзо видел портупею и кобуру Криса, так что решил, что тот тоже полицейский — детектив или может даже выше. Что-то без формы. Он, кажется, был одинок, но с собакой. Любил сладкое и людей. Складывал оригами из салфеток, когда задумывался — может, у него есть младшие сиблинги?       Гэвин был самым активным из компании в одном настроении и тягуче-томным в другом. Он срывался с места и бежал дальше, делал три дела одновременно и ждал того же от остальных — и дожидался — или бросал внимательные и эмоциональные взгляды, наклонял голову и приподнимал бровь, оставляя из своей активности только мимическую, но делая это виртуозно. В этом состоянии с ним, наверное, было тяжело спорить — под такими взглядами оппоненту обычно быстро становится не по себе. Хотя спорить с человеком, который готов одновременно показать ссылки на достоверные источники не старше пяти лет и дать в морду, скорее всего не проще. Кем он работал? Может, журналист? Он был бы незаменим. Или охранник в ночном клубе? Торговец красным льдом? Он мог быть кем угодно, кроме, пожалуй, врача и учителя. Даже святой отец из него вышел бы хороший — немного оксюморный, но убедительный, живой.       Латзо «знал» Гэвина уже почти полгода, когда понял, что тот — тоже детектив, и они все работают вместе. Какой-то идиот решил ограбить кофейню за углом полицейского управления. Компания проявила чудеса командной работы: Гэвин скручивал грабителя наручниками Тины, которые почему-то лежали у Валери в сумочке, Крис успокаивал Латзо и посетителей, андроид — его звали Найнс, оказывается — зачитывал парню его права, а Тина вызывала наряд, потому что до конца их обеда ещё пятнадцать минут, но работа и тут их нашла.       Найнс — андроид-детектив, единственный и последний в своём роде — Латзо, снедаемый любопытством коллекционера, проверял. Он всегда выглядел идеально, но иногда выходил из себя, в основном — из-за Гэвина. Он сохранил диод после революции. Если бы он был человеком, то пил бы только чай. У него были изумительно тонкие длинные пальцы — кто приделал их машине, чтобы люди завидовали? Найнс брал Гэвина за руку, когда тот переходил некую черту, видимую этим двоим, и держал, пока тот не успокаивался. Он всегда находился на приличном расстоянии и придвигался только на эти краткие секунды. Если они и скрывались, у них плохо получалось.       Совсем недавно на пару недель к ним присоединилась девушка-андроид. Кажется, её имя — Ада. Она жалась к Найнсу, как младшая сестра к брату в компании взрослых друзей. Выглядело это, как будто она поспешно социализируется. Латзо уже видел такое. Он встречался с андроидом и они вместе прошли через её девиацию. Сейчас Кристин училась на специальность, не совпадавшую с её базовыми функциями, и подрабатывала в кофейне. Она точно знала, кем хочет быть, когда вырастет. Латзо не знал до сих пор, а ведь пытался ответить на этот вопрос гораздо дольше.       В любом случае, Ада со временем освоилась и исчезла. Появлялась раз в пару месяцев, чаще — реже. Наверное, путешествовала. Потом у Гэвина и Найнса тоже появились кольца — их Латзо решил не поздравлять на всякий случай. Тина перестала появляться в форме — её, наконец, повысили.       И Латзо боялся, что однажды они пойдут дальше, чем ему видно из-за стойки, и двери закроются за ними в последний раз. Но витая деревянная рамка, найденная на блошином рынке, с разрешения хозяйки заняла своё место на двери.