Малфой не шутил, когда говорил, что Гарри будет приходить в больницу каждый день. Так и вышло. Через две недели Поттер все еще не мог до конца свыкнуться с тем, что станет отцом, но уже спокойно реагировал на странные тесты, которые приходили в голову Гермионе, и даже пожертвовал немного крови под ворчание Драко о «варварских методах» для анализа на гормоны, который Грейнджер сделала в магловской клинике, потому что внятной концепции гормонального фона у волшебников не было.
Как ни странно, какое-то понятие о гуморальных системах, как выразилась Гермиона, у целителей было, потому что вот уже двадцать лет каждый волшебник, решивший дать клятву спасать жизни должен был год провести на занятиях в рамках проекта «Интеграция», где узнавал о некоторых тонкостях немагической медицины. Этого было недостаточно, чтобы стать специалистом, но несколько помогло, например, с проблемами бесплодия и лишнего веса, а какой-то умелец даже придумал заклинание, которое показывало, что с гормонами «что-то не в порядке», и тогда пациентов отправляли в одну из сотрудничающих магловских больниц, где у них брали кровь на анализ, а потом и назначали лечение.
Так у Малфоев появился младший ребенок — единственная девочка за много поколений белобрысых мальчиков, которую назвали Аннабель. Малышка сейчас училась на втором курсе в Хогвартсе, и именно она была причиной того, что Люциус Малфой выделил на проект баснословную сумму денег, позволившую расширить его область влияния и познакомить химиков с алхимиками и зельеварами, а также начать работу над защитой электроники от магических помех.
Главным вдохновителем проекта «Интеграция», как и, по слухам, создателем теста-заклинания, был, кто бы мог подумать, Том Риддл. Одна из многих причин, почему Гермиона его боготворила.
Сам Гарри мало думал о каких-то зачатках сотрудничества с маглами, пока его самого это напрямую не касалось. Хотя было бы здорово, если бы высокомерные чистокровки признали плачевные последствия многих поколений близкородственных браков. Ведь это-то магловская наука уже больше ста лет прекрасно умела объяснять.
— Аврор Поттер, — поздоровалась ведьма на первом этаже, прервав его размышления.
— Да, добрый вечер, — кивнул Гарри.
Он и не заметил, как подошла его очередь. Привет-ведьму звали Маргарет, у нее был муж по имени Адам, трое взрослых детей и два низзла. А еще она искренне полагала, что Гарри приходит к Малфою на свидания, и каждый раз заговорчески подмигивала ему.
Поттер считал, что уж лучше она будет думать, что они с Драко прячутся по углам от всевидящего Люциуса, прикрываясь лечением, чем узнает правду. Гарри отвратительно умел лгать и был даже рад, что сплетники в Святом Мунго все придумали за него.
И подниматься по лестнице ему все еще тяжело. Гарри страдал от постоянной слабости и не мог есть, потому что его мутило целыми днями. Гермиона утверждала, что зелья от тошноты безопасны в разумных количествах, но разумные количества ограничивались для его «состояния» двумя порциями в неделю, поэтому Поттеру приходилось терпеть. Он питался овсяной кашей, куриным бульоном и шоколадными лягушками, потому что только эти вещи его желудок соглашался переваривать, а от этого похудел еще сильнее. К тому же, пришлось маскировать темные круги под глазами.
Это была шестая неделя его беременности и Гарри все чаще снилось, как он душит Джари Шафика подушкой.
Драко нашелся в своем кабинете в неизменной компании Гермионы и Кристин за расширенным письменным столом, который теперь мог уместить шесть человек. Все трое внимательно читали какие-то бумаги, иногда тихо переговариваясь. Малфоевское желание одиночества стало подарком для их маленькой группы исследователей.
— Привет, Гарри, — улыбнулась ему Крейн, махнув рукой на свободное кресло.
У него ушла куча времени на то, чтобы убедить Кристин называть его по имени.
— Поттер, ты поговорил с Робардсом? — спросил Драко, не отрывая взгляда от пергамента в руках.
Гарри знал, что он задаст этот вопрос. Это оригинальное приветствие Поттер слышал уже две недели, с тех самых пор, как Малфой упомянул, что ему стоит раскрыть начальнику свой маленький секрет.
Маленький секрет, кстати, прекрасно рос, несмотря на не самые здоровые привычки своего папы в еде. У зародыша уже билось не до конца сформированное сердце, а также можно было разглядеть зачатки крохотных пальчиков на магиграмме, и Гарри именно этим самым разглядыванием занимался половину прошлой ночи. Поэтому он заснул на пыльной коробке, которую разбирал на работе, и проснулся от собственного чиха.
— Нет, — ответил Поттер после паузы. — Я не могу его поймать…
— Наглая ложь, — перебил его Драко. — Ты боишься. Я, конечно, все понимаю, но нам нужны эти файлы, и если ты хочешь, чтобы твой ребенок родился, не убив тебя в процессе, то я советую тебе поторопиться.
Гарри машинально положил руку на живот, но сразу убрал ее, когда понял, что делает.
— Хватит мне угрожать, Драко, — устало сказал он. — Я расскажу ему, обещаю.
— Я не угрожаю, а забочусь о твоем здоровье. И своем тоже. Если ты сдохнешь, и тут узнают, что именно мы скрывали, то мы все дружно можем отправиться в Азкабан на куда больший срок, чем Малькольм Монтгомери, — резко проговорил Малфой.
Гермиона тяжело вздохнула, одновременно желая защитить друга и понимая, что Драко прав.
— Почему вы так уверены, что найдете в его документах то, что ищете? — спросил Гарри.
— Мы не уверены, — сказала Грейнджер, — но надеемся. Это будет лучший вариант. Кстати, пришли результаты анализов. Все гормоны в пределах нормы для беременной женщины. Тестостерона многовато, но, думаю, это к лучшему. Ты же все-таки мужчина.
Гарри облегченно улыбнулся. Он только надеялся, что у него не вырастет грудь. Гермиона как-то сказала, что это очень вероятно. Поттера и так слишком часто принимают за короткостриженную девушку из-за роста и хрупкого телосложения. Спасибо, дорогие родственники и любимый чулан под лестницей.
— Проблема в том, что мы не знаем, что из себя представляет система жизнеобеспечения эмбриона, — продолжила Гермиона. — Она излучает стабильную магическую энергию сама по себе, и мы не знаем, насколько опасно будет вмешиваться в ее работу. Если в бумагах Шафика было что-то о том, как он планировал «роды», то это будет очень кстати. Я бы на его месте имела копии своих исследований, и в таком случае нам действительно повезет, учитывая, что все, что было на складе, уничтожено взрывом.
— Вы, кажется, собирались сделать мне аборт две недели назад, — заметил Гарри. — Вас тогда не беспокоили последствия вмешательства?
Малфой закатил глаза. Иногда Поттеру казалось, что друг пытается увидеть свой мозг.
— Конечно, мы бы не стали вспарывать тебе живот и смотреть, что будет, идиот, — сказал он. — Просто потребовали эти мордредовы файлы еще быстрее. Тебе напомнить, что все остальные подопытные Шафика
умерли? Может быть, ты найдешь своего босса в собственном кабинете для разнообразия?
Гермиона легко толкнула его в плечо.
— Хватит, Драко, он все понял.
По едва заметно расширившимся глазам Малфоя Гарри понял, что не он один заметил оговорку подруги. Она, на его памяти, еще ни разу не называла Драко по имени.
— Итак, Гарри, пойдем посмотрим, как у вас двоих дела, — сказала Грейнджер и поднялась со стула.
Они больше не ходили в смотровую вчетвером, что несколько снизило количество подозрительных взглядов от персонала. Сегодня была очередь Гермионы, и она с готовностью потащила его из кабинета, чтобы еще больше не накалять обстановку между ним и Малфоем.
После стандартного осмотра и измерения веса она удовлетворенно улыбнулась Гарри и выдала еще одну порцию свежих зелий.
— Я снова похудел? — спросил он, натягивая футболку, которая висела на нем, как на вешалке.
— Ты таешь на глазах, — подтвердила Гермиона. — Мы точно не знаем причин тошноты у беременных, скорее всего, дело в гормональных изменениях. А у тебя, Гарри, эти изменения куда более значительные, чем у любой женщины.
Поттер потянулся с отчетливым хрустом суставов. Сидячая работа в последние три недели давала о себе знать. Не то чтобы ему светило что-то еще, ведь даже если Робардс и был бы готов выпустить первого беременного мужчину в поле, то Драко сломал бы ему ногу, чтобы не дать носиться по городу. Это еще при том, что аппарировать ему было строго запрещено, так что он в любом случае был бы бесполезен в любом месте, где нет камина.
— Мне просто ждать, пока все само пройдет?
— Боюсь, что так, — со вздохом ответила Грейнджер. — Ты пробовал мятные конфеты?
— Да, — кивнул Гарри. — Бесполезно, правда. Я еще плохо сплю.
Гермиона сделала несколько пометок в неизменном блокноте.
— Слишком много мыслей? — проницательно спросила она.
— Ага, — пробормотал Гарри, — и кошмары вернулись.
Грейнджер молча поджала губы и открыла дверь, пропуская Поттера вперед. Кошмары были частыми его гостями по ночам, когда он еще учился в Хогвартсе. Ему снились крики родителей, зеленый свет убивающего проклятья и холодный смех. Тот злополучный Хэллоуин, когда Грин-де-Вальд в своем безумии с чего-то вдруг решил напасть на Годрикову Впадину. Тот день, который волшебники праздновали как окончание тирании Темного Лорда, побежденного Дамблдором и Риддлом. Худший в его собственной жизни.
Со временем, когда он начал подготовку в Аврорате, кошмары отступили. Наверное, дело было в том, что Гарри был вымотан каждодневными тренировками и недостатком сна. Уже вступив в должность, он иногда расследовал дела во сне. Теперь же не было тренировок и тяжелой работы — и ночной ужас вернулся.
— Я не знаю, чем помочь тебе, — честно сказала Гермиона, прерывая его невеселые мысли. — Может, тебе стоит больше гулять?
Гарри тихо фыркнул. Они зашли в кабинет Драко: Грейнджер снова пропустила его вперед, заставив сжать зубы от раздражения. Кристин и Гермиона вообще носились с ним, как с хрустальной вазой, и Малфой, вместо того, чтобы помочь, просто смеялся в стороне, как придурок, каким он всегда и был.
— Не то чтобы я не рад видеть вас всех здесь каждый день, — саркастично сказал Драко, — но мы сделали все, что могли, чтобы понять состояние Поттера. Я предлагаю сократить наши встречи настолько, насколько вам троим позволит материнский инстинкт.
Гарри не сразу понял, что его в очередной раз оскорбили.
— Я бы с радостью, — признался он. — У меня есть чувство, что скоро кто-нибудь доложит твоему отцу, что у нас роман.
— Уже, — хмыкнул Драко. — Он сказал, что больше не будет настаивать на браке с Гринграсс, если я одумаюсь. По-моему, это успех.
Кристин прыснула от смеха.
— Вы только смотрите, чтобы профессор Риддл не узнал, — усмехнулась она.
***
Гарри находил свои прогулки до дома довольно успокаивающими. Взяв за привычку выходить на три станции раньше, он, вместо духоты метро, дышал влажным вечерним воздухом, неспешно прогуливаясь среди магловских магазинов. Все те немногие знания, что у Поттера были о Лондоне, он получил после окончания Хогвартса. Все детство до одиннадцати лет он почти безвылазно просидел в Литтл Уингинге, а если и выезжал куда-то, когда соседка не могла за ним присмотреть, то был просто заперт на несколько часов на заднем сидении машины дяди Вернона, откуда из-за своего роста ничего не видел.
Было странно осознавать, что он, по сути, чужак в обоих мирах, где ему довелось жить. Гарри так привык не задавать вопросов, что лишь недавно узнал о сотрудничестве магов с маглами, которое продвигал Риддл. Дом-работа-больница — и все. Поттер даже не был уверен, что обошел Косой переулок целиком хоть раз. Наверное, ему стоит последовать совету подруги и, может быть, посетить пару достопримечательностей в Лондоне. Правда, придется разбираться в метро, где он более-менее знал лишь свою ветку, но либо так, либо вызывать Ночного Рыцаря.
Его мысли плавно перетекли к предстоящему разговору с Робардсом. Драко был прав: он тянул более чем достаточно. Его друзья и Кристин, которая плавно влилась в их странную компанию, проверили его со всех сторон, так и не поняв, что конкретно Шафик с ним сделал. Это еще не учитывая тот факт, что они с Риддлом оба оказались родителями, что было действительно невероятно. Гермиона что-то объясняла про слияние геномов, но Гарри ни черта не понял, поэтому просто поверил ей на слово: в естественных условиях такого просто не могло произойти.
Так что Поттер не мог винить подругу, над головой которой загоралась неоновыми буквами метафорическая табличка: «Фантастика! Чудо! Научный прорыв!». Он и сам хотел узнать, как это произошло, и будь это чье-то чужое дело, Гарри бы уже давно выпытал правду у всех участников. Начал бы с Риддла, потому что он, очевидно, догадывается о том немногом, что еще не знает.
Но это было
его дело. И как бы Гарри не злился на покойного сумасшедшего ученого, сотворившего с ним эксперимент, противоречащий всем существующим нормам этики, он уже любил маленькое существо, которое каким-то чудом росло у него в животе. Поттер не представлял реакцию Риддла на такую новость и совершенно не хотел рисковать, чтобы узнать.
Гарри сможет успокоиться только узнав, что ему,
им ничего не угрожает. И Робардс был первым шагом к решению этой проблемы. Для всех будет лучше, если Поттер раскроет правду: в конце концов где-то еще бродит сообщник Шафика, и авроры слоняются без дела, потому что просто не знают, что должны искать. Гарри не сказал Гермионе, но у его бессонных ночей была еще одна причина. И она заключалась именно в неизвестном волшебнике, который определенно присутствовал на операции, которую провел Шафик.
Кем бы он ни был, он точно знал об успехе ныне покойного сквиба. А как иначе, если Поттер-то еще жив. Это означало одно: пока затаившийся сподвижник Шафика не пойман, Гарри в постоянной опасности.
***
На следующее утро Гарри зашел в отдел, но вместо того, чтобы сразу повернуть к архиву, бросил сумку на стол и отправился прямо к кабинету начальника, который, по словам Рона, становился все злее с каждым днем, пока авроры не приближались к разгадке личности напарника Шафика. Министр, похоже, был всерьез обеспокоен отсутствием подвижек в деле, пока Рита Скитер поливала грязью Аврорат и его самого заодно, потому что грозился отправить Долорес Амбридж с экспертизой, что ни для кого еще хорошо не закончилось.
Поттер тихо постучал, немного надеясь, что Робардс велит убираться, но тот рявкнул «Войдите», и Гарри толкнул дверь.
Под тяжелым взглядом босса Поттер медленно сел в одно из кресел перед его столом и вытер вспотевшие от волнения ладони о рабочую мантию.
— Ты что-то хотел Поттер? — спросил начальник. — Ты сможешь вернуться к работе через неделю, ни днем раньше.
— О, нет, сэр, я не об этом хотел поговорить, — выпалил Гарри.
Он вдруг совершенно забыл речь, которую заготовил дома. Почему-то захотелось бросить что-то вроде: «Мне очень нужны файлы Шафика, потому что я беременный», — и сбежать. Робардс, не дождавшись продолжения фразы подчиненного, устало потер виски.
— Поттер, ты не мог бы побыстрее? Я жду.
— Эм, дело в том, сэр, что… Ну, вы можете подумать, что мне пора бы на пятый этаж в Мунго, туда, где душевнобольные содержатся… — сбивчиво проговорил он.
— Мы скоро все там окажемся, — безэмоционально ответил Робардс.
— После такой новости, вполне возможно, — пробормотал Гарри.
— Поттер, — угрожающе протянул начальник.
Гарри сделал пару дыхательных упражнений, стараясь не смотреть на стремительно краснеющего босса, который теперь до боли напоминал дядю Вернона, только худого и без усов.
— Я кое-что знаю о деле Шафика, — наконец выдал Поттер. — Что-то важное.
— И? — поторопил его Робардс, в равной степени раздраженный и заинтригованный.
— Он исследовал мужскую беременность, — сказал Гарри. — Все погибшие волшебники… он над ними экспериментировал вместе со своим сообщником.
Глава Аврората нахмурился, и Поттер вдруг вспомнил, что для магов эта была больная тема.
— Ты уверен, Поттер? — спросил Робардс аккуратно. — Это серьезное обвинение, знаешь ли. Что ты успел раскопать? Не говори, что нашел его чистосердечное признание в архиве.
— Я знаю точно, на все сто процентов, потому что я был одним из их подопытных. В моем случае они были успешны, — сказал Гарри, наконец.
Никакого освобождения он не почувствовал, только усталость. Хотелось свалиться прямо на пол после целой ночи без сна и слишком выматывающего разговора, чтобы это было полезно его ребенку.
Через минуту, когда от Робардса все еще не было никакой вербальной реакции, Гарри рискнул оторвать взгляд от царапины на паркете и посмотрел прямо на своего начальника.
— Поттер… — выдохнул пораженный аврор.
Гарри вытащил из кармана сложенную вдвое магиграмму и положил ее на стол. Он не стал брать с собой письменный результат, в конце концов, там была информация о
втором отце.
— Я знаю, звучит дико, — произнес он тихо, — но я говорю правду.
— Я тебе верю, — сказал Робардс, едва взглянув на фотографию. — Я верю, но, Мерлин, Поттер, это слишком даже для тебя. Так получается, Шафик был… прав?
Гарри покачал головой.
— Я сомневаюсь, сэр. Все остальные погибли, и мы хотели бы знать почему.
— Мы? — переспросил начальник.
— Да, — кивнул Поттер. — Я, Драко Малфой, Гермиона Грейнджер и ее помощница Кристин Крейн. Нам нужны записи Шафика. Если в них было что-то полезное, это может помочь.
Робардс достал три толстые папки из ящика стола.
— Ты в опасности? Я имею в виду, этот… ребенок. Тебе что-то угрожает?
— Наверное, нет, — не совсем уверенно ответил Гарри. — Все остальные умирали на куда более ранних сроках, судя по времени, которое прошло между похищением и нахождением их тел. Но эти файлы могут помочь понять, что именно произошло.
Начальник поджал губы, не удовлетворенный его словами.
— Тебе нужна защита, — сказал он ровно. — Дружок Шафика на свободе, а ты бродишь вокруг.
— Я справлюсь, — возразил Гарри. — Меня до сих пор не тронули, я думаю, что наш преступник выжидает, пока я, ну…
— Это было не предложение, — отрезал Робардс. — Я пошлю к тебе кого-нибудь смышленого. Уизли знает?
— Нет, — ответил Поттер.
— Тогда скажи ему. Вы же не разлей вода, — добавил начальник и передал ему папки вместе с магиграммой. — С ума сойти, Поттер, только ты… только ты.
Гарри пожал плечами со слабой улыбкой. Он открыл первую страницу той, что была сверху, и увидел какой-то непонятный график. Гермиона будет в восторге.
— Мы передали некоторые из этих бумажек магловским ученым. Тут какие-то совершенно точно не магические исследования. Что-то о генетике… клонировании. Понятия не имею, что это такое, но ничего хорошего, — сказал Робардс. — Это копии, нам придется еще раз просмотреть оригиналы теперь, когда мы знаем о том, чем эта тварь занималась.
Гарри вздрогнул от ощутимой ярости в его голосе. О да, волшебники очень сильно не любили тему мужской беременности.
— А кто, хм, второй отец? — вдруг спросил старый аврор.
Поттер замялся.
— Это не так важно, — абсолютно точно ложь.
Робардс тоже это понял и только понимающе хмыкнул, позволив ему сохранить этот секрет. Пока. Гарри поудобнее обхватил папки рукой, решив отнести их сегодня лично Драко, даже если тот ясно дал понять, что не хочет видеть его
так часто. Это была секретная информация, вообще-то, так что он не мог использовать сову.
— Я знаю, кто может помочь тебе и твоим друзьям, — сказал босс, когда Поттер уже собрался уходить.
— И кто же? — спросил Гарри. У него отчего-то было дурное предчувствие.
— Риддл, — ответил Робардс. — Он потребовал копии этих же файлов, когда мы их только получили. Не то чтобы мы могли отказать после всего, что с ним случилось…
Он говорил что-то еще, но Гарри его уже не слышал. Поттер застыл на месте, пока его мысли метались в панике. Что с самого начала Риддл знал? О чем он догадался теперь? И был ли он осведомлен о
состоянии Гарри? В его сознании смешалась страх и ярость, и последняя наконец победила. Поттер отмер, что-то бросил на прощание Робардсу и вылетел из кабинета, уже не ощущая тяжести документов в руках.
Риддл. Это всегда чертов Риддл.
Гарри казалось, что еще немного, и у него загорятся волосы. Или у кого-то другого, кто встретится ему на пути. Коллеги-авроры, будто почувствовав его настроение, благоразумно не путались под ногами, пока Поттер засовывал папки в магически расширенную сумку. Не обращая внимания на встревоженного Рона, Гарри схватил свои вещи и уверенно направился к лифту. Ему нужно было спуститься на первый этаж, к каминам.
Его сердце все еще бешено колотилось в груди, когда лифт довольно звякнул. Поттер чувствовал, как горят щеки и слезы щипают глаза. Может быть, он сейчас закатит истерику, но кто как не мудак-Риддл ее заслуживал?
Гарри нужно было попасть в Хогвартс.
